Книга: За Северным ветром
Назад: Часть Первая
Дальше: Глава 2 Царевич

Глава 1
Слово

Он держал путь через тайгу. Опасное путешествие. Мало кто решался сворачивать с дороги и отправляться в самую чащу. Древние могучие леса, ровесники Богов, бережно хранили свои тайны. Лишь привеска из белого дерева, выструганная и заговорённая любимой, отгоняла мавок и других обитателей чащоб. Путник слышал их шёпоты, видел светящиеся зелёные глаза, чувствовал страх, насылаемый русалками. Но никто из лесных духов не отважился приблизиться к человеку, которого хранил берёзовый оберег. Ночами, когда становилось совсем худо и звуки леса сводили с ума, оберег светился мягким светом и дарил тепло.
Много дней спустя лес сделался совсем тёмным, непроглядным и сырым. Вековые хвои плотно сомкнули над головой колючие ветви. Сизый туман стелился по земле. Лес замер. Не слышно ни пения птиц, ни зверей, ни даже шёпота духов. Путник остановился и посмотрел на оберег: подвес светился, будто ночью – выжженный на дереве солнечный щит горел огнём. Цель близка. Неприятное предчувствие окружило холодом. Хотелось повернуть назад. Но путешественник лишь вздохнул, помолился Сварогу и продолжил путь.
От каждого хрустящего шага замирало сердце. Ветви настолько плотно сплелись, что царапали лицо и одежду. Бурелом стал почти непроходимым. Паутина, белая, клейкая, цеплялась, застилала лицо, опутывала руки. Пахло плесенью и гнилью в сумеречном лесу: солнечный свет не мог пробиться сквозь дремучие заросли. Отчаянье уже завладело путником, когда лес вдруг расступился и открыл взору небольшую поляну. Странник замер, прислушиваясь. Тишина. Звенящая. Тёмное место. Ещё более зловещее, чем непроходимый лес. Неведомая сила затаилась у поверхности чёрного, заросшего тиной озера, которое, будто огромное блюдце, лежало в самом сердце перелесья. Серебристый туман окутывал старый покосившийся терем, стоявший на деревянных кольях в центре водоёма. Назад пути нет. Путник знал, что тот, кто доберётся живым до сердца тайги, без позволения хозяина уже не вернётся домой.
С молитвой Сварогу странник вышел из леса. Солнце почти село, и небо светилось тёплым золотом. Свет Даждьбога-Хорса вселял надежду.
Человек медленно пошёл к терему. С каждым шагом воздух становился холоднее, движения давались труднее, будто во сне. Морок. Нельзя поддаваться страху, что предательски звал повернуть назад. Вернуться уже нельзя. Но идти вперёд становилось всё сложнее: сварогину  казалось, что каждое его движение, каждый шаг отнимает много сил. Будто тело сделалось железным, стало неповоротливым и тяжёлым. Путник сбросил с плеч поклажу.
С трудом переставляя ноги, спотыкаясь, сын Сварога добрался до зеркальной поверхности воды. Только сейчас он заметил, что не оставлял следов: ни одна травинка не шелохнулась под поступью его ног. Тёплый свет оберега померк. Отец Сварог… Нельзя так страстно желать то, что не предначертано Богами. Теперь же собственная обида своей же погибелью и станет…
Обессилев, путник упал на колени. Мысли сделались тяжелее тела. Вот, значит, какой будет смерть его: сгинет без вести брат царя Солнцеграда в чёрном болоте. Так и надо. Поделом. Не достоин он править Сваргореей, не достоин и ходить по земле. Сварогин перевёл взгляд на зеркальную гладь воды. Из озера смотрел на него уставший человек. Глаза ввалились; длинные, некогда чёрные, будто смоль, волосы были белее снега. В ужасе глядел мужчина на своё отражение, не мог отвести взгляд от безглазой смерти. Это морок. Это – не его лик. Это всё проклятое место. Закрыть глаза не выходило: жуткий, чужой образ будто звал. Не в силах более противиться зову, странник коснулся воды. Холодная мокрая рука обхватила запястье.
– Зачем пришёл? – прошептало озеро, ещё сильнее сжав илистые пальцы.
Странник не мог вымолвить и слова.
– Боишься, – шептала вода и тянула к себе. – Маленький человек. Не достоин ты ответ держать перед хозяйкой моей.
«Даже проклятое озеро считает меня маленьким человеком! – думал сварогин. – А я – князь, брат самого царя. Старший брат!» Обида и злость на весь белый свет отгоняли страх.
– Я не за смертью пришёл, – переведя дух, ответил путник. – Я дары принёс.
Озеро рассмеялось, подёрнулось рябью, отчего лик его расплылся, будто маслянистое пятно.
– А это уже не тебе решать, сын Сварога, – хихикала вода, сжав запястье гостя мёртвым хватом. Озеро вспенилось, зашипело и резким движением сорвало оберег с воротника пленника. – Как ты смел с этой гадостью к хозяйке моей явиться? Не верю я тебе, маленький человек.
Озеро потянуло ещё сильнее. Князь упирался изо всех сил, но не выдержал и упал лицом в воду. Шею тут же обхватили мокрые когтистые руки. Чем больше отбивался человек, тем сильнее тянула его Топь.
Вода ворвалась в лёгкие острой, невыносимой болью. Свет померк. И сквозь тьму князь увидел родной Солнцеград, его могучие белые стены. Видел своего брата, Драгомира, царя Сваргореи. Красавицу царицу, белокурую Пересвету. И вновь обида сковала умирающее сердце. Его, Драгослава, должно быть счастье. Трон ему принадлежит по праву, как брату старшему. Но отец, покойный Градимир, решил, что младший сын достойнее и умнее. Старый царь, нарушив традиции народа, трон Драгомиру передал. С тех пор много лет прошло, но каждый год всё большей горечью отзывался в душе царевича Драгослава. Младший брат боялся старшего и отдалил Драгослава от престольного двора, назначив князем дальнего Борея. Серый, невзрачный городок. Князь видел свой безрадостный удел. Видел любимую Горицу, лесную волхву, жену свою. Лишь в ней одной была его отрада. В её зелёных, будто лес, глазах, её тёплых руках и длинных сказках, что рассказывала ему ночами. Драгослав слышал её голос и сейчас. Тихая песня Горицы лилась сквозь тьму, отгоняя страхи и печали.
Вдруг неведомая сила подхватила тело, и растаял мягкий сон. Драгослав открыл глаза: он лежал на траве. Впереди – зеркальное озеро, а в воде – изба. Только не на кольях стоял старый терем, а на ногах. На жилистых, покрытых волдырями и тиной. Белёсая, чешуйчатая кожа свисала лохмотьями. Странные, будто ветви, кручёные жгуты соединяли ноги. Сама изба была из чёрного, как смоль, дерева, и маленькое оконце зловещим багрянцем горело. Царевич испугался, вскочил. И вспомнил всё: зачем в тайгу отправился, к кому пришёл. И ужаснулся тому, что натворил. Но было поздно: стоная и скрипя, терем шагнул к нему. Драгослав попятился назад, но стебли травы, будто змеи, обвили его ноги. Князь старался нащупать оберег, который дала ему Горица, но на воротнике висел оборванный шнурок. Треклятое озеро! Драгослав обхватил руками голову: зачем, зачем он решился на такое!
Изба, зловонно вздохнув, остановилась почти у самого берега и повернулась крыльцом. Со скрипом отворилась дверь, и на порог вышла дева неземной красоты. Высокая, тоненькая, будто тростинка, облачённая в зелёный шёлковый сарафан. Перехваченные медным обручем русые, с золотыми прядями, волосы струились почти до самой земли. Голубые, как бездонное небо, глаза. Красавица улыбалась.
– Тебе не нужно меня бояться. – Её голос был чист и мягок. – Я знаю, зачем ты пришёл ко мне. Я всё о тебе знаю, Драгослав. И я очень, очень давно жду тебя.
– Кто ты? – только и смог прошептать сварогин. Он ожидал увидеть совсем другое существо.
Дева продолжала улыбаться.
– Ты знаешь ответ. – Она чуть наклонила голову, разглядывая своего гостя. – Но я не думаю, что ты будешь рад моему настоящему облику, царевич. Заходи, – она кивнула головой в сторону двери, – будешь гостем моим.
– Ты – Чёрный Волхв? Яга? – Драгослав не спешил принимать приглашение. – Царица мавок и русалок?
– Как только меня не называют, – вздохнула красавица и облокотилась на резную балясину крыльца. – Много имён у меня, а вот истинного никто не знает. И тебе его не скажу. Ибо сильную власть дарует знание имени, данного при рождении. Вы, люди, и об этом забыли.
– Не понимаю я тебя, – нахмурился Драгослав и шагнул к терему. – Что сказать ты хочешь?
Дева грустно на него посмотрела.
– Надо было предстать перед тобою древним стариком, тогда бы внял ты мне… Зови меня Агния. – Она поманила его рукой. – Заходи, давно пора.
Драгослав медлил. Страх покинул его, и это настораживало. Слишком приветливой и прекрасной казалась та, что звала его в тёмный, заколдованный терем.
– Ты же знаешь, что не отпущу тебя, – Агния прищурилась. – И знаешь ты, что лежишь сейчас на дне моего болота. А коли вернуться хочешь – бери то, за чем пришёл.
На мгновение привиделось Драгославу, будто окружают его тёмные воды, тело оплела цепкая тина, и илистые пальцы впиваются в плоть. Князь тряхнул головой, стараясь сбросить наваждение, и огляделся. Солнце ещё не село, и его свет окрашивал золотом вершины леса. Ветра не было. Мир замер. Тишина. Неужели царевич и вправду сейчас не здесь, а на дне Чёрного озера? Неужели это сон, навеянный тёмной лесной волхвой? Драгослав посмотрел на ожидающую его деву. Агния была спокойна. Лёгкая, добрая улыбка на её устах – совсем настоящая. Она не может быть служительницей Мора.
– Служат только люди, – устало и разочарованно проговорила Агния.
Драгослав почувствовал, как под мягким взглядом Агнии ноги сами собой пошли к избе. Ступил на воду – и не промок. Но страха не было. Да и удивления тоже. Теперь всё виделось обычным. Как и полагается, под ногами скрипнуло крыльцо. И она ждёт его – как обычно.
– И совсем не страшно, верно? – Агния улыбнулась. Её голубые, как небо, глаза заглядывали в душу. – Тебе не стоит бояться того, к кому за помощью обратиться хочешь. – Яга положила руку на плечо князю.
Драгослав отшатнулся. Князь не боялся Яги, но странное, неясное чувство терзало изнутри.
– Я не понимаю… – прошептал сварогин.
– Всему своё время, – Агния взяла его за руку и повела в терем.
На стенах тёмных сырых сеней тускло светились белые грибы и плесень. Потолок терялся в темноте. Половицы стонали под ногами. Сырой коридор закончился покосившейся дверью. Агния отворила скрипучую дверь и вошла в кромешную тьму. Драгослав остановился. Ему чудилась песня, знакомая до щемящей боли в сердце. Словно предостерегая, пел женский голос дорогой душе мотив. Но князь не мог вспомнить, откуда он знает поющую. И почему душой овладела глубокая печаль? Отчаявшись, Драгослав шагнул во тьму.
Когда за князем закрылась дверь, непроглядный мрак подёрнулся серебристой дымкой. Туман обволакивал гостя; туман будто шептал: «Тише, тише, спи, спи…» Воздух переливался невесомыми узорами, походившими на блики в воде. Среди дыма рождались неясные фигуры, они танцевали, очаровывали и снова исчезали. Песнь затихла, и печаль отступила.
Сизый туман таял медленно, открывая величественные чертоги. Высокие резные колонны держали купольный свод. Дрожали свечи, что плыли по воздуху, освещая золотую роспись багряных стен. Окна были задёрнуты тяжёлым бархатом. В центре горницы бил родник, обнесённый мраморной кладкой. На ступенях подле родника сидела Агния. Она разложила на полу скатерть с фруктами и вином.
– Проходи, будь моим гостем, – волхва улыбалась. – Отведай кушаний заморских. Ты проделал долгий путь, царевич Драгослав, и заслужил отдых.
Драгослав спустился к Агнии и сел на ступни рядом с волхвой. В воздухе витал сладкий, пряный аромат. Агния налила вино и протянула князю чашу.
– Пей, не бойся, – волхва налила и себе, сделала глоток. – Видишь, я тоже пью.
Царевич отведал вина. Сладкое, пряное, оно разлилось по телу приятным умиротворением. Агния протянула Драгославу мягкий наливной персик. Сахарный фрукт таял во рту. Царевич выпил ещё вина. Стало тепло. Даже жарко. Князь скинул с себя плащ. Агния улыбнулась.
– Это хорошо, что тебе спокойно, царевич, – сказала Яга, делая глоток. – Но помнишь ли ты, зачем пришёл ко мне?
Драгослав отрицательно покачал головой:
– Я даже не помню, как попал сюда.
Агния звонко рассмеялась.
– Неужто я тебя так сильно одурманила, царевич? А ну-ка вспоминай!
Драгослав нахмурился. Голова была тяжёлая, как в тумане. Перед внутренним взором князя появлялись неясные образы, но они были различимы с трудом. Драгослав вздохнул.
Агния пристально смотрела на своего гостя, наматывая на тоненький пальчик золотой локон.
– Ну? – игриво спросила она.
Драгослав выпил вино.
– Мне кажется, что это всё сон, – сказал он, ставя пустую чашу.
– Ты прав, – согласно кивнула волхва. – Но этот сон ты видишь по моему велению, Драгослав. Когда вспомнишь, зачем пришёл ко мне, когда отгадаешь загадку, тогда и наваждение пройдёт. – Волхва откинулась, отпила вина и, задумчиво глядя на плывущие огоньки, тихо проговорила: – Как же можно забыть своё самое сильное желание?
– Зачем ты наслала на меня морок?
– Чтобы ты страх забыл, царевич. Уж больно страх мешал тебе. Но разве я могла подумать, что со страхом ты и себя забудешь?
Драгослав смотрел на красавицу, сидевшую рядом на ступенях, и глубокие, смутные сомнения наполняли душу. Он не испытывал страха, который обычно сопровождает дурной сон, не чувствовал тревоги из-за того, что забыл, как попал к волхве. И это пугало царевича больше, чем отсутствие воспоминаний. Ещё было какое-то желание, просьба, с которой он пришёл к Агнии. Ах, да. Её зовут Агния. Оказывается, он забыл и её имя. Забыл имя той, кому принёс дары.
– Дары, – прошептал Драгослав, разглядывая узор на скатерти. – Кажется, я пришёл за помощью. И принёс тебе дары.
– Дары? – удивилась Агния. – От смертного?
Князь, хмурясь, кивнул. Он был готов принести самую страшную жертву, чтобы получить то, чего больше всего желал. Перед князем предстало со всей ясностью: желание, обида, изводившая его всю жизнь. Обида на отца и на младшего брата.
– Пока я помню, – Драгослав вдруг почувствовал, как растаял дурман, ясной стала голова, и его земная жизнь предстала ярко. – Пока твой морок вновь не одолел меня, Яга, – Агния насторожилась, впиваясь в гостя взглядом. – Я пришел к тебе за силой, которая поможет мне получить то, что принадлежит по праву – трон. И я знаю, что плата за твою помощь велика, волхва. И я готов предложить тебе самый ценный дар, что есть у меня, – свою душу.
Агния сначала удивилась, а потом рассмеялась.
– На кой мне твоя душа, если она даже тебе не надобна? – проговорила волхва сквозь смех. – Какова будет плата – потом скажу, когда время придёт. Твоё Слово мне сейчас нужно: что сдержишь своё обещание и сделаешь то, что попрошу, и ровно тогда, когда попрошу.
Волхва говорила мягко, только казалось князю, будто от её слов холод пробирает до костей, словно и вправду сам он до сих пор лежит на илистом дне болота.
– Попробуй, – прошептала Агния, словно прочитав мысли князя. Она подвинулась ближе и поднесла к губам царевича наливное яблоко. Бездонные голубые глаза волхвы пленили. – Отведай фрукт и выпей ещё вина, Драгослав.
Князь не мог сопротивляться. Сочный, налитой фрукт манил, бархатный голос Агнии завораживал. Драгослав закрыл глаза и откусил. Терпкая сладость дурманила.
И в дурмане видел Драгослав, как высокие заснеженные скалы упирались вершинами в небосвод. Почти отвесную гряду соединял вырубленный в камне пандус, ступенями поднимавшийся к небесам. Природную стену украшало множество древних рун, значения которых были утрачены давным-давно. В центре монолита тускло светилась похожая на четырехлапого паука руна Рок. Символ вечного, изначального и непознаваемого. Начало и конец мира слились в этих седых скалах, хранивших память тех лет, когда Боги жили в Свету вместе со своими детьми. Тех далёких лет, когда змий Полоз еще не совершил предательства, уговорив Мора наслать лютый холод на весь белый Свет. Тех лет, когда Перун ещё не совершил своей великой победы, а ступал по одной земле вместе с пращурами. Теперь же Небесные Скалы отделяли мир смертных от царства Богов. Лишь истинно чистый душой мог взойти по каменной лестнице и предстать перед Золотыми Вратами в Светомир и Небесным Огнём Сварога.
Драгослав видел океан, который бушевал вокруг Небесных Скал Блажена, земли пращуров. Волны вздымались до небес, чуть ли не до самих Золотых Врат. Ветер, холодный и колючий, нещадно рвал облака. Князь чувствовал великую мощь морской стихии, сравнимую разве что со стихией небесной. Как же, наверное, бушуют волны у Краколиста, как же небесные ветра гуляют в его сияющей кроне…
Драгослав видел тьму морскую. Глубокую, древнюю. Спокойную, спящую. Лишь одинокий человек с волосами-водорослями, в которых плавали рыбы, грустно смотрел сквозь бытие. Он восседал на коралловом троне, а у его ног лежал, свернувшись, словно кошка, чешуйчатый зверь. Взгляд сидящего на троне был настолько тяжёлым, что под его взором тысячи ледяных игл пронзили душу. Полоз. Бог морской пучины много веков ждал своего часа.
Драгослав видел армаду потопленных кораблей, которые ждали пробуждения. Их мачты давно истлели, паруса съели рыбы, но их души всё ещё надеялись воскреснуть. Царевич видел морских дев, что пели песни кораблям, а у берега обращались в Топей, утаскивая в пучину вод заблудившихся странников. Голоса морских дев звенели в морском безмолвии, и Полоз, подперев голову рукой, внимал их музыке.
Драгослав видел покрытую вечным снегом землю на далеком Севере, что лежит среди бескрайних, скованных льдом, морей. Видел Мёртвый Город на овеваемых дыханием Неяви ледяных землях. Видел гигантский чёрный Колодец в центре застывшего града, ведущий через морскую пучину в мир Мора. Лететь по этому колодцу двенадцать дней и двенадцать ночей, тёмных и долгих, чтобы потом упасть за девятое небо, в царство Неяви.
Драгослав видел другие страны, тёплые и холодные, сухие и дождливые, люди которых славили иных Богов. Царевич видел весь необъятный мир, который был намного больше его родной Сваргореи. От увиденного захватывало дух.
Драгослав видел звёзды Древа Мира Краколиста. Холодные и далёкие. Крона Древа Мира цвела на ночном небе. Звёзды плыли. Жёлтые и тёплые. Их пламенные языки танцевали, бликами разливаясь по золотой росписи свода и колонн. Дрожали длинные, густые тени. Болела затёкшая от неудобного положения спина. Сил не было.
– Что это было? – с трудом проговорил князь, когда понял, что вновь оказался в тереме волхвы.
– Мир, в котором ты живёшь, Драгослав. Он бесконечно больше знакомого тебе. И он может стать твоим.
– Весь мир? – прошептал Драгослав, всё ещё глядя на огни. Впечатление от увиденного было слишком сильно. Вид восседающего на троне Бога, Колодец Мёртвого Града, Врата поразили царевича до глубины души. Никто из смертных, да и вряд ли кто из пращуров, удостаивался такого…
– Да.
Драгослав медленно сел. Князь чувствовал себя охмелевшим. То ли от вина, то ли от невозможного видения. Царевич посмотрел на волхву. Агния по-доброму, мягко глядела на него.
– Ты предлагаешь обратиться к самому Полозу? – Драгослав с ужасом догадался о смысле видения.
Волхва кивнула.
– К творению его, Змею Морскому, – уточнила Агния. – А коли власть сумеешь удержать, то и сам Полоз тебе помощником станет. Уже давно Бог морей только и занимается тем, что от скуки топит корабли. Отвернулись от него остальные Боги, не смогли простить его, одного оставили. Даже земля под водой молчит. Нарушили Боги свои же заповеди.
Долго молчал Драгослав, разглядывая узоры скатерти. Он чувствовал, как нехорошо ему стало от слов волхвы, как страх вновь овладел его сердцем. Страх перед тёмным Богом морских пучин с волосами-водорослями и детищем его, трёхглавым змеем.
– Не могу я идти против Отца-Сварога и Матери-Земли… – наконец прошептал Драгослав, стараясь не смотреть на волхву.
– Раз не можешь, тогда оставайся спать в моём болоте, – Агния поджала губы, махнула рукой, и скатерть, уставленная яствами, сама по себе свернулась и исчезла. Волхва встала со ступеней, взмахнула руками, словно птица, и из её рукавов потекла вода.
Драгослав вскочил, отбежал к ближайшей колонне, но та, расколовшись, изрыгнула на него фонтан брызг. Спотыкаясь о воду, князь вернулся к роднику. Вода прибывала с ужасающей скоростью. От страха у Драгослава перехватило дыхание. Агния смотрела на своего пленника со злостью и разочарованием, от её доброго озорства не осталось и следа. Её лик был по-прежнему красив, но красота её сделалась ужасной.
Мерно плывшие свечи закружились в диком танце. Огонь плескался и играл, отражаясь в чёрной воде. С трудом поборов сковавший ужас, князь взбежал по ступеням, но из родника хлынул ледяной поток и сбил его с ног. Драгослав с криком скатился по ступеням в пенящуюся воду. Резкая боль пронзила спину, ледяная вода сомкнулась над головой. Сквозь марево растекающегося по поверхности воды света князь видел лицо волхвы, ледяное, полное презрения. Его презирала даже лесная ведьма.
– Ты согласен исполнить то, за чем пришёл? – шёпот Яги растекался вместе с водой, заполняя собой мир.
Вода застилала всё сущее, затмевала разум. Темнота становилась всё гуще, чернильнее, глубже. Иногда сквозь неё проступали неясные видения, призраки, но, так и не оформившись, тут же исчезали.
В темноте, где-то высоко-высоко, плавал солнечный зайчик. Он переливался, расплывался, играл среди мерно колыхающихся водорослей. Кручёные, высокие, они, подобно деревьям, тянулись к солнцу, росли из груди, из живота, из рук. Среди пузырьков плавали рыбы. Драгослав смотрел на рыб и думал о том, что всё то, что ему привиделось, и прекрасная Агния, и терем, есть не что иное, как дурман, насланный Топью, хоронившей дом Чёрного Волхва. Почему царевич решил, что легендарный волхв может помочь ему? Зачем отправился в лес на свою погибель?
Но сквозь переливающиеся блики Драгослав вновь увидел лицо Агнии. Она была прекрасна, и от этой её красоты становилось ещё страшнее. Волхва, словно призрак, парила над ним, а её волосы сливались с водорослями, и в них тоже плавали рыбы. И тут страшная догадка озарила Драгослава. Агния, прекрасная дева, есть один из множества ликов Бога водных пучин, живущего в каждом ручье и озере. И сказ о Чёрном Волхве, обитающем в самом сердце тайги на болоте, есть сказ об одном из явлений Полоза.
– Дашь ли ты мне Слово своё, Драгослав? – улыбаясь, спросила Агния. – Возьмешь ли то, за чем пришёл ко мне?
«Я не знал, что обращаюсь к самому Полозу», – подумал Драгослав, и Агния рассмеялась.
– А какая разница, царевич, к лесному ли волхву обращаться или к Богу Полозу? Ты никогда не был согласен с волей Богов и своего отца. Так разве ты не предал Сварога, когда пообещал самому себе стать царём Сваргореи?
– Это отец предал меня, нарушив традиции предков.
– В мире ничего не происходит без ведома Богов.
Сомнения разрывали душу Драгослава. Умирать было страшно. Очень страшно. Вестники Ирия не прилетают к утопленникам. Утопленники отправляются к Мору. Царство вечной тьмы пугало Драгослава ещё больше, чем предательство. Неужели, думал Драгослав, я настолько малодушен, что не могу с достоинством принять кончину свою?
– Ты не малодушен, – отвечал в голове насмешливый голос волхвы, – ты обычный человек, царевич. Но можешь стать царём всего мира, если отважишься протянуть руку. Или же тебе придётся вечно блуждать во тьме.
Драгослав видел, как его рука сама потянулась к Агнии. Его рука была страшная, обезображенная, со сгнившей плотью, изъеденная рыбами, почти истлевшая. Князь видел белые кости, что торчали на запястье. Сколько же времени он провёл на дне Чёрного Озера? Драгослав зажмурился.
Маленькая ладошка Агнии была на удивление тёплой и сухой. Это было странно. Драгослав почувствовал, как другая ладонь волхвы легла ему на лоб. Князь открыл глаза. Он лежал на ступенях родника, рядом сидела Агния. На полу по-прежнему расстелена скатерть-самобранка. В свете свечей алое вино горело драгоценным рубином.
Драгослав посмотрел Агнии в глаза. Её взгляд вновь был мягок и добр.
– Обратной дороги нет? – без особой надежды спросил князь.
Агния отрицательно покачала головой.
– Даже если бы и была, разве не об этом ты мечтал всю жизнь? – спросила она мягко. – Не обманывай себя, царевич. Ты прекрасно знал, к кому обращаешься. Ты знал, что доброй война не бывает.
Драгослав с болью в сердце понимал, что волхва права. Он шёл к тёмным силам, он готов был отдать душу ради своей мести. Но всё оказалось страшнее и ужаснее, чем он мог представить. Агния, посланница Полоза, его лесная волхва, не хотела высокой платы за свою помощь. Она хотела вернуть Змиев Век.
Агния рассмеялась.
– Неужели ты думал, князь, что названная тобой плата годится для свершения твоей мести? – Яга читала его мысли. – Коли отважился меч на брата поднять, коли отважился пойти против воли Богов, будь готов заплатить самую высокую цену, царевич.
Драгослав с трудом сел. Он налил себе вина и залпом опустошил чашу. Затем ещё и ещё. Кровь стучала в висках. От осознания содеянного тошнило. Царевич налил ещё. И ещё. Драгослав пил до тех пор, пока сладостный дурман не завладел телом. Агния рассмеялась. Звонко и пронзительно, и князю показалось, будто это сам мир смеётся над ним.
– Как страшно получить то, о чём мечтал, верно? – улыбалась волхва. – Страшно исполнить свою мечту?
– Я не мечтал вернуть Век твоего Господина. Я лишь хотел перестать быть осмеиваемым всеми.
Агния покачала головой.
– За такие речи я и убить тебя могу, царевич. Не забывай о том, где твоё тело отныне лежит.
– Не можешь. – Охмелев, Драгослав набрался смелости и посмотрел в бездонные голубые глаза. Князь вдруг понял ещё одну важную вещь. – Если убьёшь меня, сама же на веки в своём тереме и останешься. Ты не только Полозу служишь, ты сама о свободе мечтаешь. За что тебя пленили Боги?
Агния смотрела на князя, и в её глазах плескался ледяной гнев. Но Драгослав был слишком пьян, чтобы испугаться. Теперь настала его очередь улыбаться.
– Ты и так слишком много знаешь для простого сварогина, – сухо проговорила Яга, вставая. Волхва подошла к князю и протянула ему руку. – Полоз ждёт тебя.
Драгослав поднялся сам, руки Агнии не взял.
– Ты говорила, что отпустишь меня, когда я возьму то, за чем пришёл, – сказал князь, продолжая смотреть волхве в глаза. – Я беру тебя, Агния, – Драгослав взял её руку. – Прикажи Топи отпустить меня, и мы вместе пойдём к Полозу.
Агния побелела, ещё больше поджала губы: прекрасное лицо Чёрной Волхвы исказила злость. Князь понял, что разгадал её загадку. Но волхва ничего не ответила князю, она согласно кивнула головой, положила обе ладони царевичу на плечи, закрыла глаза и зашептала.
Драгослав видел, как с пола к потолку потекла вода. Тысячи сверкающих капель устремились к купольному своду. Дрожащие свечи по-прежнему плыли. Вода летела сквозь них, будто их и не было. Или вообще ничего не было?
Князь не мог вымолвить и слова. Он хотел бежать, но не мог двинуться с места. Под отяжелевшими руками Агнии его тело будто приросло к полу. Полными ужаса глазами смотрел Драгослав, как вода всё прибывала и прибывала. Шёпот волхвы всё усиливался, разливался вместе с водой по воздуху. В нём плавали туманные фигуры, искрились всполохи света и отражались свечи. Вода текла снизу вверх, и она была на удивление тёплой, успокаивающей. Страх сменился умиротворением, на смену которого пришёл сон. Чем больше становилось воды, тем сильнее хотелось спать. Князь не выдержал и закрыл глаза.
Ему снились удивительные сны. Он то лежал на дне морском, то восседал на троне Солнцеграда. Он видел и пучину морскую, и тьму небесную, в которой покоится крона Краколиста. Драгослав видел дальние страны и странные, удивительные миры. Князь видел Златые Врата и Мёртвый Город. Драгослав стоял у Колодца, и его босые ноги пронзали тысячи холодных игл. Ледяной ветер Неяви, что дул из чёрной зияющей дыры, пробирал до костей. Царевич стоял там целую вечность, пока его кожа не иссохла, и не заледенели побелевшие кости, но так и не решился прыгнуть. Она стояла напротив и ледяным взором смотрела на него. Она ждала. И он протянул ей руку.
Её тёплая ладонь была спасением в царстве вечной ночи и льда. Драгослав чувствовал, как возвращается жизнь в его мёртвое тело. Ему было хорошо и спокойно.
Князь видел, как на дне Колодца, в глубине среди звёзд, спал человек. Давно спал, целую вечность. Его длинные чёрные волосы опутали водоросли, и среди них плавали рыбы. Цепкие пальцы Топи намертво сковали его тело, сделав похожим на груду камней. Вода колыхнулась, и волосы спящего на мгновение открыли его лицо. Испещрённое кораллами и ракушками, но всё ещё узнаваемое. От увиденного у Драгослава перехватило дыхание, резкая боль пронзила всё его существо.

 

Встреча Драгослава и Агнии

 

Разговор Семаргла и Белазара

 

Он открыл глаза. Перед ним были редкие сухие травинки, торчащие из каменистой земли. Ещё один спазм скрутил тело. Вода покидала легкие с резкой болью.
Драгослав с трудом приподнялся, опираясь на ослабшие руки. Лёгкий солоноватый ветер приятно освежал. Море, отражая золото заката, простиралось до самого горизонта. Князь несколько раз зажмуривал глаза, но окружающий мир оставался тем же.
– Ты действительно на берегу Ледяного Моря, – сказали рядом, и Драгослав обернулся. Подле него сидела маленькая зелёная ящерица. Князь посмотрел в другую сторону, но голос заговорил вновь.
– Да, это я с тобой разговариваю. – Князь снова посмотрел в сторону ящерицы. У неё были пронзительные голубые глаза. Князю даже показалось, что ящерица улыбается. – Да, да. – Ящерка кивнула головой, и у Драгослава не осталось сомнений, что с ним говорит рептилия. – Я не могу быть человеком в вашем мире. Пока не могу. Поэтому тебе придётся привыкнуть ко мне такой.
– Агния? – Драгослав не верил собственным глазам.
– Да, – кивнула ящерица, и князь вдруг понял, что слышит её голос только в голове. – Теперь мы оба на земле. Я вернула тебя, а ты забрал меня.
Драгослав сел. Голова кружилась. По правую руку простиралось море, слева каменистый берег переходил в лес. Царевич медленно осмотрел себя: одежда была сухой, недалеко лежал мешок с вещами. Князь хотел было встать, но ватное тело не слушалось. Царевич вновь посмотрел на ящерицу. Она наклонила головку набок и внимательно смотрела на князя. Драгослав отвернулся от неё. Это не похоже даже на ворожбу сильнейших волхвов. Либо он сбился с пути и сошёл с ума, либо сон, насланный волхвой, всё ещё продолжается, а сам он по-прежнему в плену у Топи.
– В том-то и дело, что ты уже давно лежишь на берегу, – сказала ящерица и подползла ближе. Князь невольно отодвинулся от неё. – Озеро осталось очень далеко в тайге.
– Не разговаривай со мной! – не выдержал Драгослав и попробовал встать. Слабое тело не подчинилось, и царевич тут же завалился обратно. В голове раздался звонкий смех.
– Ты боишься меня после всего, что видел? – спросила Агния.
– А что я видел? – переспросил князь, зажмурившись. Когда он открыл глаза, ящерица всё ещё оставалась на месте. – Я ничего не видел! Это всё сон!
В голове вновь раздался смех. Князь обхватил руками голову: теперь он был уверен, что сошёл с ума. Так его наказали Боги. Драгослав отвернулся от ящерицы и, превозмогая себя, с трудом поднялся. Его шатало, тело ломило, но он заставил себя сделать шаг. Затем ещё и ещё. Князь медленно, не оборачиваясь, ковылял прочь от того места, где сидела ящерица. Драгослав даже не поднял свои вещи. Уйти нужно было как можно быстрее и как можно дальше.
– Тебе некуда идти. – Зелёная рептилия с голубыми глазами вновь сидела перед ним. – Хватит, Драгослав. Всё, что случилось, – случилось на самом деле.
Князь закрыл глаза, зажал ладонями уши и заковылял обратно. Драгослав думал, что если он какое-то время не будет видеть своё наваждение, ящерица исчезнет сама.
– Даже если ты зароешься в песок, прыгнешь в воду, ты всё равно будешь слышать меня, Драгослав. – Голос в голове неумолимо звучал. – У нас с тобой уговор, не забывай об этом, князь.
Драгослав завыл и опустился на колени. Боги наказали его самым страшным способом – безумием.
– Ты не безумен, Драгослав. – Судя по всему, она вновь была рядом. – Открой глаза, царевич. Возьми меня на руки.
Драгослав отрицательно покачал головой, продолжая упрямо сидеть с закрытыми глазами и закрывать руками уши. Князь почувствовал, как ящерка сама забралась на него. Она залезла на плечо и холодной головкой коснулась его руки.
– Ну же. В мире и не такие чудеса бывают, Драгослав. Смотри и слушай, князь.
Князь нехотя, но послушался. Он дрожащими руками взял ящерицу и внимательно на неё посмотрел.
– Что ты со мной сделала? – еле проговорил Драгослав. Мысль о том, что он всерьёз обращается к ящерице, сводила князя с ума.
Агния наклонила остренькую головку набок. Совсем как во сне, подумал Драгослав. Неужели и вправду она?
– Тебе нужно поверить, – говорила волхва мягко. – И тогда твой разум вновь обретёт силу, а тело – окрепнет.
– Как мы оказались здесь?
– Мавки. Они служат мне. Они вытащили твоё тело из озера и отнесли к морю. Ты ведь согласился обратиться к Полозу.
Голубые, как небо, глаза ящерицы смотрели будто в душу. Глубокие, настоящие. Драгослав набрался смелости и легонько погладил ящерицу по голове. Князю показалось, что она улыбнулась. Значит, не сон. Значит, всё взаправду. И лесной терем, и волхва, и видения Полоза. И значит, связан царевич с волхвой страшной клятвой навечно. А в морской пучине ждёт его на троне Полоз.
– Ждёт, давно ждёт, – согласилась Агния и удобнее устроилась у Драгослава на ладони. – Вставай и иди, сил я тебе дам.
Драгослав чувствовал, как ясной становится голова, как вновь наливаются силой мышцы. Царевич посмотрел на море: вода была спокойна и лениво наползала на берег. Золотое вечернее солнце клонилось к закату. Интересно, этот вечер когда-нибудь закончится?
– Ты хочешь, чтобы я пошёл в море? – спросил Драгослав Агнию.
– Отнеси меня к воде.
Драгослав встал. Тело вновь слушалось его, мышцы обрели силу. Князь аккуратно посадил ящерицу у самой кромки воды и опустился рядом на колени. Царевичу было страшно думать о происходящем, ещё страшнее – о его причине. Мавки, которых он с трудом представлял, непостижимым образом перенесли его на много вёрст. У его ног сидела говорящая ящерица, которая собиралась от его имени обратиться к Полозу, чтобы тот помог Драгославу вернуть трон. Происходящее настолько не укладывалось в голове, что проще было перестать о нём думать. Если это всё же сон, то он, рано или поздно, должен закончиться. Если нет, то пусть эту пряжу расплетают Боги.
Драгослав услышал шёпот и обратил внимание на ящерицу. Агния замерла на четырёх лапках. Она стояла в мелкой воде, внимательно глядя на воду. И чудилось Драгославу, что шёпот слышит не только он, но и вся природа.
Шёпот то сильнее становился, то стихал. И ветер, вторя ему, то дул, то замирал. И среди шелеста услышал Драгослав Слово. Ветер подхватил Слово, прошептал его несколько раз и понёс над водой. Казалось Драгославу, что теперь поёт и сам ветер, и вода, и небо… Их божественные голоса сливались в чудесную мелодию, которая звенела в мире подобно хрустальным колокольчикам: «Просыпайся. Просыпайся тот, кто спит на дне. Просыпайся. Просыпайся тот, кто служит Полозу и воде. Просыпайся. Просыпайся и иди за мной. Иди за той, кто нарушил твой вечный покой. Просыпайся и живи, корабль душ. Просыпайся и служи. Просыпайся и живи, слуга Царя Морского. Просыпайся и служи. А когда восстанет Царь Морской, слуга, ты Слово за меня скажи и мёртвых Его слуг ты оживи, корабли огнём жизни одари. Пусть их паруса сияют ярче огненной зари, а тело – белее звёзд, что светят в кроне Древа Мира. Просыпайся и живи, и исполни Слово. Просыпайся и служи мне и царю своему, Драгославу…» Слова звучали во всём сущем, и даже море шептало их берегу. То громче пело всё, то тише, сливаясь со звуками мира, пока не растаяло Слово в их естестве.
Назад: Часть Первая
Дальше: Глава 2 Царевич