Глава 5
Врач и пациент. Как работает мозг врача
Предположим, у вас нарушение выделительной и концентрационной функций почек и вы идете к врачу. Для врача главное – это поставить диагноз. Об этом сказал еще Гиппократ 2500 лет назад. Если врач поставил диагноз, то он держит в руках все: диету, прогноз, терапию, осложнения, профилактику и управляет этим. И пока он не поставит диагноз, врач ничего сделать не может. Диагноз – это болезнь, а нас интересует здоровье. Давайте дадим определение этому понятию. Здоровье – это не только состояние отсутствия болезней, но и состояние полного физического, психического, социального (в 1998 году добавили еще одно определение) и финансового благополучия. Благополучие во всех четырех позициях. Физическое тело, психическое – дух, мозг, социальное, занимают то место, которое я хочу, и еще финансовое благополучие. Как бы мы ни относились к деньгам, деньги – это возможность сделать то, что я хочу: учиться, расширять кормовую базу, попробовать мозги тайской обезьяны с крабом под устричным соусом…
Вот это состояния полного благополучия и состояние «диагноз и болезнь» имеют между собой дистанцию огромного размера. И вот, когда мы начинаем двигаться из здоровья в болезнь или наоборот – из болезни в здоровье, то оказывается, что в технологической цепочке существует пограничное (третье) состояние в качестве понятия технологии восстановления. Если человек не сразу становится из здорового больным (как после тяжелой черепно-мозговой травмы), а например, у него идет нарушение выделительной и концентрационной функций почек, то из здоровья в болезнь он переходит через третье состояние.
Его можно назвать «пограничным». Часто его называют состояние «предболезни». Если мы говорим с точки зрения инфекционного состояния, то это инкубационный период. Вирус уже попал, но мы еще не больны. Можно найти еще разные термины, но сейчас говорят «третье состояние». Оно всегда будет находиться между здоровьем и болезнью. Если человек вышел из болезни, врач вылечил ему острую язву, вылечил воспаление легких, он вышел в третье состояние, которое врачи называют ремиссией.
Есть обострение, а есть ремиссия. Если во время ремиссии сделать некоторые мероприятия, тогда он попадет в здоровье – и все будет хорошо. А если оставить его в ремиссии? Обострение – ремиссия – обострение. И в основном народ постоянно переходит из обострения в ремиссию, из инкубационного периода в инфекционный, из болезни в предболезнь. С точки зрения технологии лучше всего переходить ремиссия – здоровье – ремиссия. Я тоже несколько раз был в состоянии болезни. Но когда я понял, что мне это не нравится, то я как врач стал выходить в третье состояние. Тут закрепил, немного посидел, отдышался и потом рванул в здоровье. А теперь меня иногда жизнь (окружающая среда) выбивает в третье состояние. Но я знаю, как мне технологически снова вернуться в здоровье.
Если мы этого не знаем, то путь один: из ремиссии в болезнь. Дадим определение третьего состояния. Что это такое? Сегодня мы изучали разные механизмы, и с точки зрения технологов куда у нас стремится гипоксия? Гипоксия – это уже не здоровье. Это нарушение механизма обеспечения кислородом. И на гипоксии вырастет какая-то болезнь у нас у всех, но это будут разные болезни. А третье состояние будет одинаково, оно будет называться «гипоксия». Токсикоз – это третье состояние. А болезнь будет какая? У кого-то мочекаменная, у кого-то отеки всего, у третьего – кисты, опухоли или рак почки. Но источник этого – третье состояние.
И вот, если мы с вами понимаем, что с точки зрения технологии здоровья третье состояние будет всегда после здоровья, и третье состояние – это когда мы сможем быстро вернуться в здоровье. Если мы не знаем, что находимся в третьем состоянии, то будем думать, что мы в «здоровье». Поэтому, когда случится болезнь, мы спросим: «Да откуда? Вчера только был здоров, а сегодня уже болен». А мы понимаем, что вчера он был в третьем состоянии, а сегодня уже болен, потому что из здоровья в болезнь невозможно попасть без третьего состояния.
Третье состояние, как правило, проходит бессимптомно. Еще нет болезни, нет симптоматики. Чуть хуже стали себя чувствовать, какие-то мелкие жалобы. Мы приходим к врачу, он нас честно обследует и говорит, что не может ничего найти, и ставит диагноз «симулянт». Какая головная боль? Я тебе сделал МРТ, ты сдал анализы крови – у тебя все идеально. Почему врач не может поставить диагноз? Потому что его еще нет. Человек еще находится в третьем состоянии, и он это уже чувствует. Но врач не видит симптома, не видит диагноза. Врач и пациент говорят на разных языках и не понимают друг друга. А чтобы понимать, мы должны ввести понятие третьего состояния и объяснить человеку: не надо ходить к врачу, он сам находится в третьем состоянии. Он ничего не сделает для вас, так как у вас еще нет болезни, вы еще в третьем состоянии. А мы расскажем, как вернуться в здоровье.
Единственный критерий третьего состояния, который мы можем точно ввести, это то, что человек помнит, когда у него было лучше. Вот «раньше было хорошо», а «теперь вот так» – это единственный критерий третьего состояния.
Когда здоровье есть, его не надо улучшать. Главное понимать, когда переходишь в третье состояние и как обратно выйти в здоровье. А главное, что врач, который наточен на болезнь, ничего не поймет. И вот то, что мы узнали о себе в этом третьем состоянии: мы имеем необученные пищевые рецепторы, когда мы не можем точно сформулировать свой пищевой запрос и не можем перевести желание клеток в конкретную рекомендацию на сегодняшний день. Если я могу сегодня точно сказать, что мне хочется съесть, а вы не можете, значит, я в «здоровье», а вы – в «третьем состоянии». Потому что вы сегодня не услышали зов клеток и не подстроились.
Дисбактериоз – это тоже третье состояние. Это еще не язвенный некротический колит, флегмонозный аппендицит или рак поджелудочной головки, но это что? Это состояние, которое протекает бессимптомно, ничего не беспокоит, и вы думаете, что здоровы, но на этом состоянии может формироваться примерно 7–8 тысяч различных заболеваний. Когда они возникнут, диагнозы будут разные, а третье состояние – одно.
Дисбиоз кишечника – нарушение количества бифидо- и лактобактерий. А диагноза еще нет, еще не случился эрозивно-язвенный колит.
Гипоксия – третье состояние. Токсикоз – третье состояние. Все это выстраивается в пограничное состояние. А соответственно, главным заключением является то, что у человека в третьем состоянии не надо искать болезнь, к врачу ему еще рано. Врач у него ничего не найдет, кроме каких-то мелочей, над которыми он посмеется. Третье состояние активно изучается только технологами здоровья.
Если мы все-таки должны установить какой-то объективный критерий, надо знать, на что нам следует ориентироваться. Поставить диагноз человеку можно тремя способами.
К первой группе относятся анатомические способы постановки диагноза. Это все то, что «видят» в организме рентген, УЗИ, компьютерная и резонансная томография, эндоскопия, флюорография, лапароскопия; врачебный осмотр (когда доктор осматривает язык, кожу, слизистые) и т. д. И что врач видит на анатомическом методе? Он видит орган, его размер, положение и форму, а еще он видит в нем какие-то анатомические дефекты. Визуализирует камни, кисты, язвы, опухоли, гнойники и т. д. Для поиска этих дефектов и нужны анатомические методы.
Если врач не находит анатомических дефектов, он говорит пациенту: «Я у тебя ничего не нашел, орган работает хорошо, ты здоров». Это неправильно, потому что единственное, что он имеет право сказать после проведения этих методов, что форма, размер, положение органов не изменены, анатомических дефектов не выявлено. Отсутствие дефектов в этой группе еще не доказывает, что мы здоровы. Оно говорит только то, что мы не обнаружили анатомических дефектов. Можно только делать заключение: ничего не нашел.
Когда мы ничего не видим, у нас возникает мысль: а может быть, мы что-то не додумали, тогда мы включаем вторую группу методов – лабораторных. И если анатомические методы видят размер, форму, анатомические дефекты, то лабораторный метод изучает химизм процесса. Например, есть какое-то вещество, например, сахар крови. Этот сахар крови находится в коридоре нормы: от 3,5 до 5,8 ммоль на литр. И соответственно, если ваш показатель входит в этот коридор нормы, то все хорошо.
А если значение выше или ниже, то мы говорим о гипо- или гипергликемии. При всех прочих технологиях увеличение верхней границы – это все, что мы понимаем. Но при этом мы можем не обнаружить нарушения функции поджелудочной железы, но мы обнаружили состояние гипергликемии. Мы не видим глазом объективных дефектов, но мы видим нарушение на другом, химическом уровне. Если мы это не скорректируем на анатомическом уровне, оно может проявиться лет через 5–10–15. Но если мы видим все лабораторным методом, нужно ли ждать, когда у нас на головке поджелудочной железы вырастет раковая опухоль? Или лучше сегодня нужно начать корректировать диету, давать рекомендации и говорить, не дай бог тебе в эту группу попасть.
Будем что-то делать или будем ждать? Мы будем, а кто-то скажет: ничего не надо, мне врач сказал, что все хорошо, я здоров. Но мы задаем вопрос: нет нарушения формы, размера, анатомических дефектов нет, химизм не нарушен, говорит ли это о том, что орган здоров? Нет. Это говорит только о том, что химические и анатомические процессы в нем не визуализируются. Мы их глазом не видим, химически они не выявляются, а процессы могут идти.
И вот для постановки и окончательного заключения существует третья группа методов. Они называются функциональными методами. И часто бывает так. Орган выглядит прилично, и химические процессы идут нормально, а вот понятия о его функционировании мы не имеем. Потому что химические процессы и внешний вид это только отражения рабочих моментов. Привожу классический пример. Вы видите человека, видите его анатомическую функцию, химическую функцию, как от него пахнет – одеколоном, алкоголем или сигаретами. Или от него запах нечищеных зубов. Это проявление его химического процесса.
А можете ли вы рассказать, какой это специалист, какой человек, хороший или плохой? Ориентируясь на анатомические и химические процессы, вы не знаете, какой это человек, какой это специалист. Как можно узнать о том, как работает этот человек? Изучить его работу, спросить его окружение. И когда люди скажут, какой это человек, и не важно, как он выглядит, зато он прекрасный специалист, и плевать, как от него пахнет. В итоге все упирается в то, как мы работаем. Главное изучить работу органа. А работа на внешнем виде и химизме не отражается, не видна. Мы не знаем даже с помощью этих групп методов, как работает этот орган. Выглядит хорошо, камней нет, кист не обнаружено. Моча хорошая, а как работает – не знаем.
Единственно, кто может сказать, как орган работает, – это электромагнитный сигнал, который мы с него снимаем, – ЭКГ, электрокардиограмма. Накладываем электродики на ноги на руки, рентген отличный, сердце выглядит супер, анализы великолепные, но на ЭКГ аритмия – нарушение функции сердца. Снимок отличный, анализы крови – супер, на ЭКГ – предынфарктное состояние. Инфаркта еще нет, он будет возможно через неделю, но мы его видим на электрическом импульсе. Что мы говорим пациенту? Ты в предынфарктном состоянии. «А я себя хорошо чувствую», – говорит он. Хорошо, если врач успеет приехать. И если мы сегодня проигнорируем эти данные, мы обязательно попадем на лабораторные и анатомические методы.
Существует стадийность нарушения: функциональные – первая стадия, лабораторные – вторая, анатомические – третья стадия. Сначала бывает нарушение импульса, потом выявление химических процессов и, наконец, появление анатомического дефекта. Сначала хочется солененького, и не пьем воду, потом появляются соли в моче, через 10 лет вырастает камень.
Самое интересное, что работа органа изучается только по его электромагнитному импульсу. Сердце – кардиограмма, мозг – электроэнцефалограмма: надеваем электродики – под каждым электродиком импульс. Рентген черепа отличный, томограмма мозга великолепная, спинномозговая жидкость – все анализы прекрасные, а на энцефалограмме – шизофрения. Или идеальные снимки, анализы шикарные, а на энцефалограмме – эпилепсия. Человек раз в полгода теряет сознание, падает, бьется головой. Что с ним будет, если мы проигнорируем эти сигналы и скажем ему: у тебя прекрасный мозг и великолепные анализы.
Но если не сделаем энцефалограмму, узнаем мы про его эпилепсию? А может, она у него бывает во сне. Может быть, он не знает, что это судорожный припадок. Просыпается, а у него шея болит, мышцы тянет, а это во сне был судорожный припадок. И пока мы не сделаем энцефалограмму, мы его не визуализируем.
Если объединить ЭКГ и энцефалограмму, то мы получим прибор полиграф, или детектор лжи. Человек, например, говорит, что он не многоженец, не судим, не привлекался, а полиграф покажет, что все наоборот. Если мы хотим все знать о функции органа, то должны провести исследования электрических импульсов не только мозга и сердца, но и всех остальных органов. С желудка мы можем снять гастрограмму. ФГДС (метод обследования с помощью эндоскопа поверхностей пищевода, желудка и начала 12-перстной кишки) ничего не дает, биопсия отличная, слизистая прекрасная – а на гастрограмме последствия токсической гастропатии в трехмесячном возрасте. Что будем делать? Расскажем этому человеку про гастропатию, спросим, сколько времени мать кормила его грудью, переспросим, не было ли токсикоза в первой половине ее беременности, а потом расскажем механизм, нарисуем три стрелочки и начнем корректировать этот механизм.
Современная технология здоровья жестко привязана к понятию электрического сигнала системы жизнеобеспечения. Ни на какие другие критерии мы не смотрим. Если электрический импульс что-то мне говорит, то кому я должен верить: электрическому импульсу или своему коллеге? Единственное, что не обманет пытливого исследователя, это электрограмма, корректно снятая с конкретной системы. Потому что электрический импульс организма передает все процессы, происходящие в этой системе.
Если мимо нас плывет красивый круизный лайнер, люди там прыгают, скачут, радуются, танцуют, а с него идет сигнал SOS. Чему мы будем верить? Радостному возгласу людей на палубе, красоте лайнера или сигналу SOS, который мы ловим? Сигналу SOS, потому что где-то в машинном отделении сидит парочка террористов с автоматами, которые захватили заложников. Но кто-то подает сигнал бедствия. Конечно, мы верим сигналу, а не красивому виду.
Если сегодня мы ничего не видим, а гликированный гемоглобин у нас 5,8, признаков нарушения функции поджелудочной нет. Но электропанкреограмма говорит нам о том, что у человека проблемы с углеводным обменом, так чему мы должны верить? Верхней границе гликированного гемоглобина, нормальному виду поджелудочной или импульсу? Конечно, импульсу. Значит, у товарища гипоуглеводная диета и надо приложить все силы, чтобы человек это понял. Если сегодня он это не поймет, завтра гликированный гемоглобин будет 6,5, следом придет сахарный диабет, через несколько лет человек погибает от осложнений диабета. Если мы видим это сегодня на электрограмме, то должны серьезно заняться функциональными нарушениями системы.
Третье состояние мы можем увидеть, только изучив электрограмму. Другими методами оно не верифицируется. Как называется процесс, когда все электрограммы снимаются со всех систем жизнеобеспечения? Этот метод называется технология теста Накатани. NaKatani — это фамилия японского ученого, который ее разработал и внедрил. Это аппаратно-программный комплекс, который можно применить к данному человеку. Принцип ЭКГ и энцефалограммы вы знаете, а тест Накатани делает то же самое со всех систем жизнеобеспечения одновременно.
И если сегодня на этом тесте я вижу нарушения в зоне желудка, я буду рассказывать пациенту о третьем состоянии. Объяснять, что ему надо что-то делать, потому что если он сегодня что-то не сделает с желудком, завтра он начнет двигаться по всем трем стадиям процесса. Когда японцы стали применять тест Накатани?
Мы знаем, что Япония находится в очень неблагоприятном месте, там происходит по несколько землетрясений в день, очень высокая плотность населения, живут как сельди в бочке – 15 тысяч человек на квадратный километр. Плодородной земли мало, питьевой воды почти нет. Две атомные бомбы, хроническая лучевая болезнь у каждого второго японца. А живут дольше всех на планете. Средний прожиточный возраст россиянина 57 лет, а средняя продолжительность жизни японца – 87 лет. Откуда берется разница в тридцать лет? Тотальное тестирование нарушений. Это возможность увидеть диабет за пять лет до его начала. Рак можно увидеть за год до появления признаков. Чем раньше увидим, тем надежнее. Раннее тестирование и ранние рекомендации помогают японцам понять свои нарушения, сделать простые действия в третьем состоянии и избежать лабораторных и анатомических стадий болезни. Как только японцы внедрили эту технологию, они резко рванули вперед к здоровью.
Итак, импульс в приоритете. Поэтому тест Накатани проводится не тогда, когда уже есть четвертая стадия с метастазами во всех органах, а когда человек думает, что он здоров, считает, что он все делает правильно, но раньше было чуть-чуть лучше. Тест Накатани – это единственная возможность материализовать, подтвердить третье состояние.
Долгое время тестирование по Накатани осуществлялось только врачами и только на сложных медицинских аппаратах. В настоящее время мне с помощью Почетного изобретателя Европы Берлинского Игоря Михайловича удалось собрать разрозненные технологии, алгоритмы, процессы воедино и благодаря Фонду изучения технологий здоровья провести испытания первого в мире пользовательского прибора, усиленного облачными и современными технологиями, производящего тестирование по методу Накатани. Прибор мы назвали RaDoTech. Теперь любой человек, находящийся в любой точке мира, имеет возможность производить тестирование себя и других в любой момент времени и контролировать процессы, происходящие в организме за определенный промежуток времени.
Если есть доступ в Интернет, то облачные технологии обсчитают показания прибора и выдадут полный анализ состояния организма, а также в недалеком будущем с помощью «искусственного интеллекта» будет доступна функция удаленного моментального назначения необходимых в этом состоянии рекомендаций и рецептов, корректировки программы оздоровления в зависимости от получаемых результатов наблюдения. Больше не нужно будет ездить ко мне на прием, иногда за тысячи километров, можно будет сначала получать мою консультацию с помощь технологий интернет-связи, а в будущем и вообще обходиться без моей помощи – нужно время, чтобы обучить «искусственный интеллект».
Я лично выражаю огромную благодарность всем тем людям, которые поверили в проект и уже оформили предзаказ RaDoTech, тем самым не только помогая себе, но и поддерживая нашу команду, давая возможность, не дожидаясь завершения производства, проводить исследования и разработки дальше. Огромное вам спасибо!
Текущий этап реализации RaDoTech лишь начало, впереди работа с BigData (большими данными) и крупные исследования, выход на международный рынок и обучение «искусственного интеллекта» рекомендательной базе. Мы приглашаем к сотрудничеству всех заинтересованных частных и крупных инвесторов. Запросить подробную информацию и получить актуальное предложение можно на сайте Фонда Изучения Технологий Здоровья: .
Других технологий не существует. Врач мыслит критериями верификации, а технолог здоровья мыслит критериями третьего состояния и понятием «электрический сигнал». Европейский врач не понимает аюрведического и китайского врача, а чем оперирует китайский или аюрведический врач? Он действует не электродом, а пульсовой диагностикой, поставил иголочки, посмотрел пульс, чакру какую-то протестировал. Он тоже улавливает нарушения, но другими способами.
Ясновидение – это то же самое. Деревенская знахарка видит черную жабу, сидящую на груди. Она не может это объяснить, поставить диагноз, но говорит, что-то у тебя не в порядке с черной жабой, гони ее и будешь здоров. Человек выходит от нее, ничего не понимает. А это просто она так видит нарушения определенных процессов в организме.
Врач это видит на электроде как грыжу пищевого отверстия диафрагмы, а знахарка это видит как черную жабу, сидящую на груди. Неважно, как мы это видим, главное правильно объяснить это человеку и начать действовать. Так работает технология. Почему никто об этом не знает? Это отдельный разговор. Но нам повезло. Наш человек побывал там, все изучил и привез первый приборчик в Россию. Это был и есть мой учитель, к которому я вовремя попал.
Дорога к знаниям терниста, как говорили древние: корни учения горьки, зато плоды его очень полезны. Поэтому пока мы едим горькие-горькие корни, но плоды, которые мы будем получать от этих корней, они будут очень приятны и полезны. Вы уже знакомы с базисными основами, и теперь можем переходить к очень интересным темам.
Когда мы будем получать свой собственный личный результат, мы должны понимать, что любая биологическая система может работать в нескольких режимах. Так, наш рабочий режим – это будни: утром встал, работа, вечер, семья, дети, отдых. В выходные дни мы можем изменить ритм и стиль нашей жизни, получить какое-то удовольствие: что-нибудь съесть, выпить, куда-нибудь пойти и даже позволить себе какую-то приятную вредность.
В последнее время очень многие знатоки пугают людей, убеждая их: это делать нельзя, это пить нельзя, то вредно, это вредно. А человек говорит: ну и что ж, что нельзя, а если хочется? В этом ответе есть доля истины, ведь если мы все делаем правильно, то все действительно можно. Надо только сделать так, чтобы уменьшить долю вредных позиций.
Третий режим работы – это режим разгрузки, режим, так сказать, генеральной уборки. Когда надо все перетрясти, убрать зимнюю обувь, достать летнюю, постирать шторы, все пропылесосить, все помыть. К нашему телу надо относиться, как к нашей квартире, где живет наша душа. Должны быть дни, когда мы работаем и делаем какие-то простые действия, дни, когда мы отдыхаем и куролесим, но и дни, когда мы должны провести генеральную уборку.
Женщины меня понимают, мужчины не всегда, но и они могут хотя бы вынести мусор или выбросить старые шины, которые уже 5 лет лежат на балконе. Но генеральную уборку в нашем доме надо проводить обязательно.
Мы начнем новую главу с важной, но несправедливо игнорируемой темы. Если кто-нибудь из вас поймет, что никогда в жизни этим не занимался, то я очень рекомендую в ближайшее время все-таки сделать, наконец, это. Потому что когда вы делаете генеральную уборку, вы можете найти то, что давно потеряли.
А организм вам ответит: «Молодец, хозяин! Смотри, что я тут поднакопил для тебя». И когда вы увидите, что вы накопили, вам все окончательно станет ясно, и самое главное, вы испытаете очень приятные чувства, сравнимые с теми, которые мы испытываем после хорошо проведенной генеральной уборки. По крайней мере, у вас открываются глаза, улетучиваются все иллюзии, и когда человек сам ощущает то, что он создал в своем желудочно-кишечном тракте, с ним уже ни о чем не надо разговаривать, он начинает задавать правильные вопросы и у него вырабатывается очень четкая мотивация на следующие пять лет жизни.
