Глава 64

С двух сторон гигантской арены в стиле древнеримского Колизея висели огромные зеленые полотнища – происходящее в чаше амфитеатра вклеивали в картинку, добавляли атмосферных эффектов, звуки боя, ругательства и многое другое, что придумал режиссер с группой спецэффектов. Снимали прямой эфир финала для канала Ютуб. Сценарий продуман до мелочей, шероховатости, вполне естественные при спешке, придавали шоу еще больше правдоподобности: «Это же адреналин, настоящий драйв!»

Режиссер Ефим Лонго назвал сумму в два раза больше обычного своего гонорара: шоу на слуху, к тому же имеет скандальную репутацию – это, мать его, не только адреналин, но и кол в задницу, если не дай бог что. Говорят, даже люди из Кремля собрались посмотреть, чем все дело закончится. Он, конечно, не верил, но чем черт не шутит – иногда можно позволить себе ни о чем не думать и посмотреть хорошее развлекательное реалити-шоу, о котором к тому же говорит вся Москва.

Ефим зашел в аппаратную, в которой было очень душно, привычным жестом зачесал длинные каштановые волосы назад. Кажется, все было готово, все замерли в ожидании его приказа начинать съемку. Справа на низком табурете расположился помощник режиссера, Стас Беляев, полноватый блондин, не скрывающий своих гомосексуальных наклонностей. Впрочем, все его обожали за отзывчивый характер и отменное чувство юмора. Еще дальше застыл звуковик в огромных наушниках за пультом, напоминающим центр управления полетами. Он постоянно трогал какие-то рычажки, предназначение которых было известно ему одному, – сегодня особенно придется потрудиться, на сцене будет убито несколько хищников, и предстояло сделать так, чтобы публика услышала этот душераздирающий предсмертный рев.

В соседней комнате притаилась группа спецэффектов. К ним лишний раз старались вообще не заходить, чтобы не мешать процессу. Главный в этой группе, Лев Демидов – сумасшедший парень лет тридцати с горящими глазами, – в обычные дни походил на нормального человека, но как только начинались съемки, он превращался в беса. И лучше бы его не трогать в такие минуты, он мог и стулом запустить, если ему мешали.

Ефиму нравилось это шоу. Он наконец почувствовал, что может делать все что угодно, самые безумные его мысли и идеи, как правило, находили одобрение спонсора. Да, главные герои были, мягко говоря, людьми не самых высоких моральных принципов – но ведь и передача выходила не на православном телеканале, он не собирался никого ничему учить, а хотел делать классное зрелищное шоу. Не тупые посиделки с тетками, где только и разговора – кто, кого и где трахнул, а шоу, от которого бы замирали сердца и стыла кровь в жилах. Безобразное, противозаконное, провокационное. Чтобы наутро после выпуска все социальные сети пестрели репостами, обсуждениями и осуждениями. Обязательно – осуждениями! Без хайпа любое начинание сегодня – мертворожденное дитя, которого не спасет ни клизма, ни грудное вскармливание в виде многомиллионной рекламной накачки.

Все шло по плану. Съемочная бригада заняла свои места. Рация ежесекундно докладывала о готовности техников, специалистов по свету, различных помощников и администраторов. Он глянул на лежащий перед ним рупор. Им не обязательно было пользоваться, но Ефим привык к нему, как царь – к скипетру, символу могущества и власти.

– Видел, какой ливень? – глядя на пульт рассеянным взглядом, спросил Ефим своего зама, Стаса Беляева, придирчиво рассматривающего сверкающую в свете софитов арену.

– Обещали без осадков, – тот пожал плечами. – Они, наверное, нас за идиотов считают. – В подтверждение своих слов Стас смахнул экран новенького iPad и ткнул в иконку погоды: весь день, включая вечер, никаких признаков дождя.

– Как думаешь, крыша не потечет? – Ефим с опаской посмотрел вверх, откуда на арену были устремлены десятки прожекторов.

– Шумченко, когда ставил свет, сказал – крыша надежная, но… кто его знает, дождь лупит сверх меры, и она же плоская, нельзя знать наверняка.

– Проверил бы слив, куда он выходит, наверное, сзади, с черного хода…

– Сейчас этим заняться? Ладно, я пошел проверять слив. – Стас ухмыльнулся.

Ефим мельком глянул на часы. До девяти оставалось пять минут.

– Эй, – окликнул он подымающегося напарника. – Стоять! Какой, к черту, слив, сейчас начинаем!

Стас плюхнулся назад в кресло, конечно же, никуда он не собирался, но лишний раз разрядить обстановку не помешает. Он нажал пару красных кнопок на режиссерском пульте. Сигнал операторам и группе спецэффектов.

Еще кнопка – пошли вступительные титры.

Ефим поднес рупор ко рту.

– Внимание всем, – сказал он, вглядываясь в замершую арену. – Готовность номер один. Прошу всех не занятых в съемке исчезнуть из поля зрения. – Он умолк всего лишь на мгновение, и потом твердым голосом объявил: – Камера! Мотор! Начали!

Вообще, то, что происходит перед лицом телеоператора, и что видят зрители, отличаются точно так же, как дергающий хвостом скользкий осетр в верховье реки Енисей и нежнейшее филе из красной рыбы. Процесс приготовления знать совершенно необязательно, а иногда и попросту вредно во избежание нервного потрясения.

Когда копье мощного коренастого Демьяна Груши (он пришел на кастинг с мамой, но почему-то понравился Стасу Беляеву) вошло в грудь Павла Свиридова (раньше участвовал во взятии Форта Боярд и был найден в картотеке Первого канала), зрители отшатнутся от экранов, настолько реалистично все выглядело. Кровь хлынула из груди Павла мощным алым фонтаном, после того как Демьян с победоносным воплем вырвал копье – мало кто видел такое наяву. Достаточно представить себе бутылку колы, у которой после сильного встряхивания отвернули крышку. Во взрослом человеке много крови – пять-шесть литров, вот и представьте себе пять или шесть фонтанирующих бутылок колы. Только вместо колы – кровь.

Передаче изначально присвоили рейтинг «18+», но и этого, по мнению многих, было мало – следовало вообще ее запретить. Однако рейтинги делали свое дело, никто не собирался закрывать проект, несущий золотые кирпичи.

Павел завалился набок. Он силился что-то сказать, но из его рта вырывались только кровавые пузыри и гортанный клекот, как у подбитой птицы. Над ним возвышался Демьян, его лицо горело диким огнем победы.

Прекрасная девушка с глазами горной лани, облаченная в простое платье, всплеснула руками – видимо, побежденный был ей симпатичен, она попыталась броситься к нему, но нервное потрясение оказалось сильнее – ее тонкое тело медленно осело, глаза закрылись – она упала в обморок.

Тотчас прямо на арену влетели врачи – бригада скорой разложила носилки, кто-то воткнул капельницу, пострадавшему зажали рану, при этом белые халаты врачей, их лица, руки моментально окрасились брызгами фонтанирующей крови.

– Быстро, быстро, – кричал врач, – он умирает, в машину его, реанимация. – Они схватили носилки и понеслись на выход. Звуки сирены скорой разрывали пространство ангара, и даже те, кто читал сценарий, пребывали в шоке – настолько натурально все выглядело.

– Отлично, – пробормотал режиссер, вытирая пот со лба. По его спине бежали мурашки, – давай отбивку, – он кивнул Беляеву. Тот нажал на пульте несколько кнопок, и сразу же на мониторах пошла заставка шоу.

– Стоп, снято! – сказал он в рупор. – Все молодцы. Черт! Это, конечно… просто атас. Мы порвем все рейтинги, а, Стас?

Беляев ошарашенно переводил взгляд со сцены на мониторы и обратно.

– Невероятно, – шептал он, – просто невероятно. У меня зуб на зуб не попадает!

Ефим нажал кнопку рации.

– Лев, ты гений, – сказал он. Потом подумал и дополнил: – Нет, ты супер чертов самый крутой гений, которого я знаю!

В ответ сквозь легкое шипение уоки-токи они услышали ответ:

– Я знаю.

Они переглянулись.

– Больной маньяк, – сказал Беляев и увидел, как Ефим кивнул. Все боялись Демидова, он был пришибленным, помешанным на насилии, крови и боли. Короче, он был лучшим.

Арена опустела. Ни единой капли крови, абсолютно ничего не напоминало о побоище. Потому что и не было никакой крови. Гладиаторский поединок между двумя сбрендившими чуваками, окончившийся вмешательством реанимационной бригады, пощекочет нервы миллионам зрителей на Ютубе.

– Так… начинаем, – после паузы сказал Ефим. Его длинные волосы разметались, и он стал похож на художника, глаза горели, крылья носа раздулись и трепетали, как у скаковой лошади на старте.

Стас запустил заставку. Героический марш, пробирающий до костей. Буквы в золоте «Армагеддон» на фоне ревущего суперкара, к которым добавилась стекающая капля крови.

Зрители неистовствовали. Количество зрителей онлайн побило все рекорды и продолжало ползти вверх.

– Вадим, приготовиться. Демьян, пожестче. Так, Оля… придется потерпеть, ты помнишь. Демьян, не убей ее. Хотя… – Ефим засмеялся, и его громовой смех разлетелся по ангару.

Стас напрягся, какое-то тревожное чувство не покидало его с самого утра. Да еще этот ливень, будь он неладен. Начало коротить оттеняющий свет – ничего страшного, но… если так продолжится, придется дать пинка местным электрикам, которые уже, наверное, успели принять на грудь и дрыхнут где-нибудь в декорациях маркизы де Помпадур.

И все же… шоу продолжалось. Его опасения были беспочвенны, мелкие шероховатости устранялись на лету работой слаженной команды: гримеры, ассистенты, операторы и помощники – все деловито и точно исполняли свои роли.

И, глядя, как Демьян Груша молотит головой Вадима Успенского о мраморную ступеньку Колизея, ему сделалось не по себе – все-таки отец последнего был главным спонсором шоу.

Сверху грянул удар грома, Стас Беляев инстинктивно отшатнулся, прикрываясь рукой, – в шоу тоже летели молнии и бушевала стихия, и теперь было непонятно, где настоящая молния, а где выдуманная и нарисованная Демидовым.

– Все нормально? – спросил Ефим.

Стас покосился на потолок.

– В…роде.

– Не дури. Давай работать.

Успенский вырвался из железных тисков Демьяна, подбежал к Ольге, но не успел ее отвести, как здоровенный кулак противника настиг девушку. Раздался хруст костей, и тут уже Стас подскочил по-настоящему – она должна была выпустить настоящую кровь вместо спецэффектов, но этого не произошло. Она рухнула как подкошенная на арену, сделав один оборот вокруг себя.

Вадим инстинктивно нагнулся к ней, но то ли забыл, что нужно делать, то ли потерял голову – он ринулся на Демьяна. Тот виновато вращал глазами и не сразу сориентировался. Кубарем они улетели за зеленый экран, послышались звуки борьбы, крики, возня.

– Продолжаем, – скомандовал Ефим.

Ольга зашевелилась, и у Стаса отлегло от сердца. Она чуть привстала, потрогала голову.

– Работаем, – сказал ей в наушник Ефим.

Она заторможенно кивнула.

Зеленая ткань приподнялась, и на арену вышли двое. Незнакомец стоял позади Успенского, удерживая его левой рукой за ворот. В правой руке у него было короткоствольное ружье, направленное Вадиму в голову.

– Что за херня? – спросил Ефим, поворачиваясь к Стасу. – Это твоя задумка?

Стас покачал головой. Сидящая с краю арены Ольга попятилась назад как каракатица – смешно и неуклюже.

– Запись не отключать, – услышали одновременно Ефим и Стас в своих наушниках. – Иначе я отстрелю ему голову. На полном серьезе. Ружье заряжено дробью на медведя.

– Стас, ты шутишь? – глаза Ефима налились кровью. – Это твоя дебильная выходка, признавайся?

Стас Беляев попятился. Он, кажется, понял, что происходит. В отличие от Ефима Лонго. Тот переводил полудикий взгляд то в монитор, то на арену.

– Это на самом деле, на самом деле, дебил! – выпалил Стас, открыл дверь аппаратной, но Ефим в два прыжка очутился рядом и захлопнул ее перед носом у зама.

– Ты это куда? Нет уж, посади свою толстую жопу назад в кресло. Ты будешь со мной до конца, дорогуша.

Стас нехотя повиновался. Его ноги дрожали, отчаянно хотелось в туалет. Еще сильнее хотелось улизнуть отсюда к чертовой матери. Дело принимало скверный оборот, очень скверный. Хуже не придумаешь.

Их лица были прикованы к мониторам – хотя именно сейчас изображения и там, и на арене наконец стали идентичными. Демидов, судя по всему, сам пребывал в легком шоке. По крайней мере, признаков жизни по внутренней связи не подавал. У него был отдельный выход, и он вполне мог уже нестись со всех ног к своей тачке.

Судя по всему, человек, направивший ружье в голову победителя шоу, завладел наушником с микрофоном – они слышали его частое сбивчивое дыхание. Стоя посередине арены, он озирался вокруг, вероятно, его слепили прожектора, направленные в центр. К тому же от них исходил жар. Человек был мокрым, взъерошенным и нисколько не походил на террориста, какими их обычно показывают по телевизору.

Рейтинг шоу, замерший на рекламной заставке, резко пошел вверх. Зрителям понравился этот человек с ружьем. Он выглядел интеллигентно, хоть и несколько потрепанно, как тот географ, который глобус пропил. Они решили, что это часть шоу. Часть великолепного реалити-шоу «Армагеддон», которое закончится реальной операцией «Вихрь-антитеррор», а им с Беляевым придется подыскивать себе новое место работы. Если останутся живы. Такие мысли пронеслись в голове Ефима Лонго. Только вряд ли их кто-то возьмет после такого.

Рука Ефима замерла на рычаге переключения прямого эфира. Он мог одним движением заменить реальную картинку рекламой. Что ему мешало?

Рейтинг. Эти дьявольские циферки популярности, магическим образом ползущие вверх. Рейтинг замерялся сторонними компаниями, от показателей количества зрителей зависело все. В том числе стоимость рекламы, гонорары ведущих и участников и, конечно, негласный уровень вседозволенности. На центральных каналах одни передачи могут себе позволить такое, что другим аукнулось бы в лучшем случае закрытием, а в худшем – уголовным делом.

– Крупный план на меня, – услышал Ефим в наушнике.

По бокам арены вне зоны съемки располагались большие экраны, на которых участники съемок могли видеть непосредственно происходящее на арене – что идет в эфир и как это выглядит на экране телевизоров.

– Это ты?.. вы?! Что вы здесь делаете? – услышали зрители удивленный возглас Успенского, когда он, обескураженный происходящим, поднял голову и увидел на огромной телевизионной панели сосредоточенное лицо своего учителя математики.

Ларин мельком взглянул на экран и крепче сжал шею Успенского: ему не нравилось все это внимание, потоки яркого, пахнущего паленой пластмассой света, невозможность взглянуть за завесу марева, окружившего арену, – он очутился словно в коконе, под колпаком у сотен тысяч и миллионов людей. И самым угнетающим было то, что прямо сейчас, в этот самый момент его увидят Света и Олег. Господи… Он сильнее сжал ствол ружья.

– Выведи мой голос на мониторы, – сказал Ларин невидимому слушателю.

– Что ты затеял? – услышал он в ответ. – Ты не прошел кастинг и хочешь участвовать в шоу? Добро пожаловать, ты принят!

– Кастинг? Ах да… кастинг. Мне не нужна победа в вашем чертовом шоу! – сказал Ларин.

Ефим покосился на Стаса:

– Он в эфире? – шепнул он.

Стас кивнул.

«Мать честна́я! Царица египетская! Мы порвем всех», – подумал Ефим.

Странная улыбка блуждала на его лице. Правильный, честный герой хочет кого-то спасти. Черт возьми! Это же бомба. Кто в нашем лживом вонючем мире делает что-то не для себя? Ведь он уже накрутил себе лет пятнадцать: терроризм, захват заложника, вооруженное нападение – и это ради того, чтобы кого-то спасти? Так не бывает. Это розовая сказка, фантастика от Рея Брэдбери, полет на Марс, добровольное самопожертвование, он кто такой – новый мессия, цифровой Иисус?

– А что тебе нужно?

– Мой друг Денис Скоков против воли удерживается в спецучилище для малолетних преступников. Скорее всего, он сильно избит и не переживет эту ночь. Его обвинили в организации наркопритона, заочно, без его участия судили и насильно вывезли. Его подруга – Саша Савельева посажена на наркотики и удерживается в психиатрической клинике. Все это организовал главный спонсор шоу, владелец «ЧудоМяско» Кирилл Успенский, чтобы выгородить своего сынка, Вадима, который и должен по-настоящему сидеть в том самом спецучилище.

– Эфир? – переспросил Ефим.

Беляев, холодея, кивнул снова. Бежать? Отсюда нужно не бежать, нужно бросать все как есть и ползти по мокрой скользкой траве, вжимаясь в черную, кишащую червями землю, в надежде, что тебя никто не заметит. Никто – в первую очередь, бандиты главного спонсора, особенно тот, что без уха, маленький, коренастый, с пустым стеклянным взглядом хладнокровного убийцы. Они стоят за ширмой на входе и пока не поняли, что творится, – уверены, что происходящее – часть сценария, а в слова, раздающиеся из динамиков, они вряд ли вслушиваются, обсуждая или футбольный матч ЦСКА, или новую модель «мерседеса», или вчерашние приключения в сауне. Но, когда они очухаются, когда кто-то из приближенных к ним поймет, в чем дело, и наберет номер одного из этих мордоворотов…

Стас покосился на дверь. Бежать, и немедленно. Плевать на зарплату, рейтинги, известность, премии. Плевать на все!

Он вскочил, неловко взмахнул руками – со стола полетел микрофон, блокнот, ручка отскочила в дальний угол аппаратной. Нога запуталась в каком-то проводе, но он, не обращая на это внимания, ринулся к двери словно раненый зверь. Распахнув дверь, Стас не стал оборачиваться – свернул направо, в общий коридор, потом налево, мимо гримерок, служебных кабинетов и нырнул в дальнюю комнату пожарного выхода.

«Нет, – твердил он, – нет, нет, нет! Идите вы со своими рейтингами, армагеддонами и бандитами!»

Через несколько минут здесь все будет оцеплено отрядом быстрого реагирования, и неизвестно, чем кончится в итоге.

Стас вывалился в непроглядную темень и сразу намок до нитки. Дождь, точнее ливень, лил сплошной стеной. До забора было метров сто пятьдесят. Он огляделся, тряхнул головой и побежал неуверенной шаткой походкой, утопая по щиколотку в мокрой земле.