Рождество и Крещение Господне словно специально даны нам для соприкосновения с чудесами. Здесь — и святочные гадания, и ряженые, и в прорубь мы окунаемся всей страной, порой даже в тридцатиградусные морозы.

С чего бы такая массовость? Да сказки нам хочется, чудес ждем, и чем старше человек, тем эта тяга сильнее!

Вспомните многочисленные рассказы о паломничестве на Святую гору Афон. Начитаются о разных проделках бесовских — и в путь. Приедут, и давай всего бояться, любой шорох за духовный вызов принимают. Услышат, как мышка скребется, и дрожат, словно малые дети: «Ой, боюсь! Боюсь!» За другим, видимо, на Афон и ездить неинтересно, «экшн» нужен, адреналин. Без приключений скучно…

Так и у нас. Приходит бабушка с полуторалитровой полиэтиленовой бутылкой из-под газировки.

— За крещенской водичкой, — говорит, — пришла.

— Так ты же брала совсем недавно. Неужели уже всю выпили?

— Да нет, — интригующе улыбается старушка. — На духовную борьбу все ушло. Дедушка-то мой, оказывается, бесноватый! Всю жизнь с ним прожила и даже не подозревала.

Дедушка ее — добрый человек и великий труженик, до последнего скотину держал. Всякий раз из поселка варево хрюшке возил, потом на курочек перешел.

Когда совсем ослабел, собачку подкармливал у себя на даче и в конце концов слег — возраст. Когда мы встречались с ним где-нибудь, всегда останавливались и разговаривали. А потом, к великому сожалению, у моего знакомца отказали ноги.

Приходит его бабуля в праздник домой с крещенской водой и давай квартиру кропить! «Дай-ка, — думает, — окроплю я и деда. Интересно, как он отреагирует? Вон по телевизору показывают, как бесноватые от освященной воды орут».

А дедушка в это время мирно дремал на кровати, не ожидая от своей супруги никаких терактов. За что и поплатился: бабушка, подкравшись, окатила беднягу ледяной крещенской водой.

Потом она рассказывала мне:

— И такое беснование с дедом началось! И руками замахал, и ногами, сам ругается всячески и в меня все чем-то кинуть хочет. Пришлось на него все полтора литра и вылить. Вот пришла за новой…

Представил себе эту картину и умоляю старушку.

— Мать, — говорю, — Христом Богом прошу, оставь деда в покое! Если кто из вас двоих и бесноватый, то явно не он!

Бабушку-то я отругал, а ведь ее рассказ обличил меня в одном не очень благовидном поступке или, если можно сказать, в озорстве, в результате которого я неожиданно соприкоснулся с чудом.

А дело было так. Пригласили меня в дом к тяжелобольному человеку исповедать его и причастить. Уже собрался уходить, да чувствую, в доме их от страданий очень уж тягостно. Достал я крещенской водички и думаю: «Пройдусь немного по квартире, окроплю, нужно это напряжение хоть немножко ослабить».

Я многократно замечал, что после окропления помещения святой водой воздух в нем свежеет, словно легкий морозный ветерок по дому прошел, и на душе становится светлее. Только начал кропить, смотрю, а на диване в другом конце комнаты спит здоровенный котяра. Прежде я такого гиганта видел лишь однажды — в московском метро мальчишка на коленях держал. Вот уж, действительно, кот Бегемот… Вот на этого-то кота я взял да и ливанул водичкой. И явлено мне было чудо.

Кот поднял голову, посмотрел на меня недоуменно и русским языком спрашивает:

— Ты чего, поп, совсем с ума сошел? Тебе что, больше делать нечего?

Встал, спрыгнул с дивана и направился к хозяйке:

— Мать, что в нашем доме творится? Что это за хулиган? Ладно, если бы я его трогал, а то ведь ни за что ни про что взял и водой окатил!

Хозяйка ему отвечает (я не шучу!):

— Ну ладно, ладно! Он не со зла, случайно, видать, получилось. Больше не будет.

Котище нехотя вернулся на прежнее место, внимательно посмотрел на меня своими глазами-плошками и протянул:

— Больше так не делай! — и снова задремал.

Я остолбенел. Язык мой «прильпни гортани моему». Вспоминая сейчас этот разговор кота с хозяйкой, думаю, что, наверно, он все-таки выражал свои чувства по-кошачьи, но я почему-то все понимал, а уж хозяйка — тем более.

Перечитал написанное и задаюсь вопросом: если коту достаточно было заговорить на человеческом языке, чтобы поставить на место хулиганствовавшего батюшку, то как должен был возопить бедный старик, чтобы угомонить свою старушку?

На этой неделе произошло чудо и у нас в храме, только не смешное, а грустное. Лучше бы о нем забыть, но, как говорится, осадочек-то все равно остался…

Отпевали восьмидесятилетнюю бабушку. Условились, что тело принесут к часу дня, поскольку в храме с утра шла уборка, и, чтобы никому не мешать, решили отпевать именно в это время. Старушку привезли за пятнадцать минут до назначенного срока и в храм до поры не заносили — ожидали за оградой. У меня еще оставалось время, и я решил сбегать перекусить. Выхожу из храма в притвор и чувствую запах тления. Еще в первый год своего священнического служения я по неопытности отравился такими испарениями и запах этот ощущаю очень остро и даже болезненно.

«Крыса, что ли, в подвале сдохла? — подумал я. — Нужно будет все тщательно осмотреть!»

Пока трапезничал, тело занесли в храм. Бегу назад — и опять эта вонь, только резко усилившаяся. Зашел в храм — вроде все в порядке, никаких запахов. Приступил к отпеванию. Смотрю, мои помощницы забегали, а матушка — так та вообще за горло держится. Она ведь — бывший химик, у нее обоняние, как у парфюмера…

Через какое-то время я остался один на один с неутешными родственниками, а мои в это время прочесывали сантиметр за сантиметром притвор и даже на колокольню поднимались, пытаясь определить источник запаха, но все оказалось тщетно. Запах стоял именно в притворе, где вообще ничего, кроме стен и каменных плит, не было.

После отпевания я отпустил всех, а сам отправился на требы. Через какое-то время староста звонит мне и сообщает, что оставила ключи в храме. С треб меня привезли лишь в половине четвертого. Нина меня ждала. Открыли двери, и запах, который, как мы надеялись, за полтора часа должен был выветриться, только усилился. «Что-то здесь не так, — дошло до меня, — это не простой запах!»

Набрав крещенской воды, мы вместе со старостой под пение тропаря Крещению Господню обильно окропили притвор. Я тогда вспомнил, что, окропляя храм на праздник Богоявления, забыл освятить эту часть церкви. Спустя несколько минут мы с помощницей вышли из храма. В притворе стоял чудесный морозец. И тогда я понял, что запах тлена, по-видимому, исходил от того, кто приходил за старушкой. Пришел из бездны и ушел, обозначив свое присутствие. Вот так, наверно, там и пахнет. Не забывает он нас, всегда рядом, «аки зверь рыкающий» — страшный и безпощадный.

И раньше случались явления в притворе, но чтобы такие, как вчера, — право, не припомню.

Такие вот чудеса…