– Она не может сообщить ничего конкретного. Никаких деталей. – Кирилл развёл руками. – Всё ещё шоковое состояние. Он был в театральном костюме, как тебе известно…

– Не театральном, – Сухов посмотрел в окно. Поморщился.

– Я опросил администрацию, – докладывал Кирилл. – У них действительно есть такая форма продвижения своего продукта, но ряженый зазывала выходит на рабочее место только в семнадцать ноль-ноль и одет ламой. Почему-то они называют его «Карл».

– Ламу?

– Зверушка такая.

– Не монах, Сухов, – сказала Ванга.

– Я знаю, что такое лама, – отозвался Сухов. Налил себе ещё стакан воды. – Что-то должно быть.

– Он даже по телефону умудрился поговорить, не снимая перчаток и косынки на лице, – продолжил Кирилл.

– Нарядись он зверушкой, не проканал бы номер. Ему нужен был контакт. Сопереживание. И значит, что-то есть.

– Сухов! – Ванга покачала головой.

– Что?! Ты слышала, что она мне заявила? Любит вас… За пару-то минут общения! Значит, что-то должно быть.

– Тебе налить ещё водички? – криво улыбнулась Ванга. – К тому, что втираться в доверие он умеет, никто и не спорит… Прекрасный манипулятор. Но погоди давить на неё.

– Ладно, – Сухов подумал, что, действительно, пора ему прекращать раздражаться. – Попробуй поговорить с ней ещё, как бы по-женски…

Ванга усмехнулась:

– …и будем отпускать.

– Кстати, все камеры наружного наблюдения запечатлели его со спины, – заметил Кирилл. – Сотрудники внимания на него особого не обратили. Там полно заведений, решили, что реклама соседей.

– Он выбрал её с самого начала, – Ванга задумчиво нахмурилась. И посмотрела за стеклянную стену, где в комнате для допросов находилась худенькая девушка, у которой сегодня состоялся, возможно, самый опасный завтрак в жизни. – Подготовился безупречно. Она… она уверена, что сама к нему подошла.

– Выбрал не в жертву, а для передачи сообщения, – проговорил Кирилл.

Ванга взглянула на него как-то исподлобья.

– Даже если ты прав, я бы всё равно не поручилась за её безопасность. Сообщения… бывают разные.

– А что за чушь про гугл-карты? – Кирилл открыл то, что собирался, передвинул монитор так, чтобы видела Ванга. Та кивнула.

– Не знаю, устало сказал Сухов. – Может, издёвка, что давно могли бы его отследить, а может, что и похуже. Или ничего.

– Просто так он ничего не делает, – напомнила Ванга.

– А я и не говорю про «просто так», – Сухов налил себе ещё стакан воды.

– Ты лопнешь, – сказала Ванга.

– Лопну, – кивнул Сухов. И подумал: «Как же меня достали его ребусы! Как будто постоянно находишься внутри чужой отъехавшей к херам крыши. И это его неукоснительное требование – чтобы постоянно находились там…»

– Знаешь, может, он и не так спокоен? – вдруг заметил Сухов, легонько постучал себя по голове. – У него там… чудовища, а? Вот он и втягивает нас, чтоб им было, чем питаться. А то сожрут его.

Ванга удивлённо посмотрела на него:

– Сухов… На философию пробило?

– Да ладно… просто что-то должно быть. Она должна что-то вспомнить.

– Я сейчас пойду и ещё раз поговорю с ней. А ты пока иди сюда, – позвала Ванга. – Ещё с утра хотели тебе это показать. Да с этим звонком…

Сухов подошёл. На мониторе была старая фотография. На ней три совсем молодых человека, стоят в обнимку на фоне военного грузовика с огромным кунгом. Надписи, смысл которых поначалу был для Ванги скрыт. «Р-140», «ГСВГ», «ДМБ – 87–89 Wunsdorf».

– Как ты думаешь, кто на фото?

– Солдатики, – усмехнулся Сухов. – Ещё Советская Армия. Что это?

– Это то, Сухов, что мне сегодня ночью тоже не спалось. Но, в отличие от вас с Форелью, я решила всё-таки не бухать. Хотя могла бы…

– Молодец, – как-то плотоядно похвалил Сухов.

– Не давал мне покоя Аркаша, не выходил из головы. И я решила прошерстить по нему всё, что попалось, методом тыка. В том числе и социальные сети – «Инстаграм», «Фейсбук», «ВКонтакте»… не спалось. Это сухая выдержка бессонной ночи. Точнее, «Фейсбук». Оказывается, люди, кто при Советской власти жил или служил в странах советского блока, стали сейчас это выкладывать. Случайно наткнулась. «Мадьяры». «Вспомним Веймар»… «ГСВГ» – это аббревиатура…

– Я знаю, Ванга. Группа советских войск в Германии. В Вюнсдорфе находился Главный штаб группировки. А «ДМБ», скорее всего, – дембель, годы службы. К 89-му парни отслужили и отправились на дембель. Домой. В Союз. Вот только что такое «Пэ» или «Рэ-сто сорок», я не знаю.

– А я вот знаю, – Ванга победно рассмеялась и подмигнула Сухову. – Ночь была длинной. Эр-сто сорок – радиостанция средней мощности, применяемая в вооружённых силах СССР. Огромный грузовик, который ты видишь, – это примерно твой мобильный телефон, вряд ли мощнее… Всё, что в кунге, сейчас умещается у тебя на ладони.

– Ванга, к чему ты…

– Постой. Говорю же, случайно наткнулась. Фотографий огромное количество. И постов. Аркаша весьма активен везде. Фото в открытом доступе, как понимаешь, выложены без всякой задней мысли.

– Ты мне рассказываешь, как устроены социальные сети? – усмехнулся Сухов.

– Почти… К тому, что это всё равно что искать иголку в стоге сена. Оказывается, нет.

– Ванга, у меня и так голова болит, – взмолился Сухов.

– Все посты и фото, которые мне показались стоящими, я отправила Кириллу…

– Она разбудила меня в три ночи, как маньяк, – пожаловался Кирилл.

– …и то, что ты видишь, – это результат тщательного фильтрования.

– Ага, – насупился Кирилл. – Особенно учитывая, что она сама не знала, что ищет.

«Вот почему они оба такие сонные, – подумал Сухов. – Ванга взяла ещё один след». Но вслух сказал:

– Послушайте, у меня башка трещит! Если вы будете тянуть дальше, я пристрелю обоих из табельного оружия.

– Терпи, казак, – ухмыльнулась Ванга. – Дальше будет интересней. Аркашу узнаёшь Григорьева?

– Вот он, – Сухов ткнул на человечка, явного представителя монголоидной расы.

– Ага, это Рашид, Хорезм. Город такой. Покажи, Кирюш.

– Вот, я нарыл фотки по отдельности на каждого. Чернявенький – это Рашид из Узбекистана. Типа дембельский альбом. Вот ещё…

– Справа – это Рашид, Григорьев слева, а в центре – некто Женёк, Евгений, они звали его «Пиф».

– Фамилия?

– Сухов, это не документы. Это дружеские воспоминания. Тут имена или клички. Пиф, Белый, Глуня… Только Григорьев так и остался Аркашей. Видно, уже тогда был тем ещё жуком.

– Жуком? – Сухов вскинул брови и немного оживился. – Значит, Аркаша был у нас радиотелеграфистом? В немецком городе Вюнсдорфе, ГДР.

– Если бы… – Ванга ухмыльнулась. – Он был водителем. Телеграфисты – Рашид и этот Пиф, Женёк. Это был их экипаж. Фото выложено девятого июня прошлого года – это день ГСВГ. И народ, кто вместе служил, откликнулся. Там полно комментов.

– Преамбула, – нетерпеливо сказал Сухов.

– А теперь самое главное, – Ванга положила Кириллу руку на плечо. – Кирилл просто молодец! Кое-что оказалось выложенным не в ленте, а в комментариях. Покажи ему.

Кирилл открыл следующую фотографию.

– Вот, ещё более ранняя, в комментах у Рашида.

– Караси… Или духи, – ухмыльнулся Сухов.

– О чём ты, Сухов? Заговариваешься? – насторожилась Ванга.

– Кирилл знает, – пояснил он. – Молодые бойцы, первый год службы: затянуты, застёгнуты, зашуганы… Стрижечки. Видишь?

– Ясно, – сказала Ванга. – Дедовщина. Мальчуковые игры… Смотри на подписи.

– Там ведь… откуда они прибыли, – начал Сухов.

– Для этого и показываем, – кивнула Ванга. – «Рашид. Хорезм. Узбекистан». «Аркаша. Москва. Сокольники». «Пиф. Москва. Измайлово». Измайлово, Сухов.

– Да, – он чуть растерянно кивнул. – Интересно… с другой стороны… И что? Кто это Пиф? Это может ничего не значить.

– Говорю же: Кирюха – молодец! Социальные сети, фигова биг дата. Читай комменты, нужное мы выделили. Открой ему.

«Парни, а помните шашлыки у Пифа, по дембелю? Славно посидели», – спрашивал некто Глуня.

«Женёк! Жалко парня», – пишет Аркаша.

«Отлично было», – соглашается Рашид. – «Вот чего у себя нашёл. На старенькую «смену» ещё снято».

И фото ч/б шашлыков. Совсем ещё молодые люди, в гражданском. Но на девушках дембельские фуражки. На одну даже накинут китель.

– Узнал место, Сухов? Край Измайловского парка. Совсем рядом с домом Кривошеева.

– Хрень, – говорит Сухов. – Я обожаю Цукерберга. Выходит, этот Женёк, Пиф, жил там. Или где-то по соседству. Вы отправили запросы в их РОВД? Надо ещё в военкомат…

– Готовим.

– Готовите?!

– Сухов, правда, чуть спокойней. Этой фотографии больше тридцати лет. Кроме того, что он Женёк, Пиф и служил в ГСВГ, у нас ничего нет. Ну, приблизительно год рождения. Это же не паспортный стол! Только то, чем люди хотят делиться. Но мы готовим.

– Ну, вот же этот Рашид, его фамилия, – настаивал Сухов.

– Пифа в «Фейсбуке» нет. Потому что…

– Полагаешь, этот Пиф мог знать про Кривошеева, про то, что у него днюха, и квартира будет пустой…

– Будешь слушать? – перебила его Ванга. – Мог. Но много лет назад. Он умер давно. Больше четверти века.

– Как умер?

– Как люди умирают?! Спился в лихие девяностые.

– Чёрт, как жаль! – Сухов заморгал. – Ну, в смысле… по-любому, жаль.

– Бесспорно, – согласилась Ванга.

– Это тоже было в их комментариях?

– Да, они там помянули, кого уже нет. А к Пифу Рашид даже приезжал на похороны.

– Значит, друзья детства, – Сухов потёр себе переносицу, чтобы не чихнуть. – Или, как минимум, служили вместе. Такое шило теперь в мешке не утаишь! Григорьев…

– И что Григорьев? – с сомнением отозвалась Ванга. – Скажет, да, служил вместе, но человек умер четверть века назад. На этой кобыле теперь к нему не подъедешь. Но это «ж-ж-ж» неспроста: Ольга, переглядки. ГСВГ… Нам, главное, их не распугать, тихо надо. Неспроста «ж-ж-ж»…

Сухов удивлённо посмотрел на них обоих, затем ткнул пальцем в монитор:

– Проще пареной репы. Так напишите Рашиду, мол, ищем, где похоронен… Придумайте что-нибудь.

– Разгоним улей, – сказала Ванга. – Неспроста «ж-ж-ж».

– Вот, – заметил Кирилл. – С утра жужжит. Эти ж-ж-ж…

– Это Винни Пух, – сказала Ванга.

– Это значит, ты действительно взяла след, – улыбнулся ей Кирилл. – Когда ты жужжишь. Чуйка начинает работать. Не замечала?

– Я так делаю? – Ванга пожала плечами.

– Квартира Кривошеева, резиновая дура… Но Григорьев, – Сухов щёлкнул языком. – Вспомни, у него алиби: пресс-конференция вместе с Форелью.

– Помню, – заверила его Ванга. – Но я намерена выяснить, кто такой Пиф. Всё оставляет следы. Пока это единственная связь между рукописью Форели и квартирой Кривошеева.

Сухов посмотрел на свою пробковую панель. Пиф умер двадцать пять лет назад. «Крик». Но Ванга всё равно чувствует какую-то связь. Ладно.

– Но теперь-то меня кто-нибудь услышит? – в дверях появился Лев Свиркин. Сухов посмотрел на него в растерянности. – Там опять звонит Форель.

– Ах, чёрт! – выругался Сухов. – Совсем из башки… А почему он звонит вам? У него есть мой мобильный.

– Потому что твой мобильный постоянно занят! – напомнил Свиркин и закатил глаза. – С утра.

– Ну да… Иду. Ванга, поговори с ней, – Сухов кивнул на комнату для допросов. – Должно что-то быть.

– Уже говорю, – Ванга показала ему две чашки кофе на подносе.

– Хорошо, – Сухов усмехнулся, направляясь вслед за Свиркиным. – Значит, неспроста это «ж-ж-ж»?

– Он подтвердил всё, что говорил вчера, – сказал Сухов. – И готов, как он выразился, всё подписать.

– Чего подписать?

– Э-э, видимо, бедняга вчера прилично накидался, – с сочувствием отметил Сухов. – Тяжеловато ему пока.

– Поэтому мы едем к нему? – Ванга застёгивала по пути свою демисезонную куртку. Сухов поймал себя на том, что второй раз за прошедшие сутки думает, что в этом своём вчерашнем платье она была очень… сексуальной. Весьма. Да и сейчас ничего. Изменилась, что ли? Явно не в худшую сторону.

Ванга перехватила его взгляд:

– Чего, Сухов, с похмелья либидо проснулось?

– Ох-х, не говори, – кающимся тоном согласился он. – Мы едем к нему, потому что он собирается нам что-то показать. Считает, так лучше будет.

– А Кирилл зачем?

– Он спросил, нет ли у нас службы проверить его дом на наличие жучков.

– Так и сказал?

– Да, говорю же, похмелье… На самом деле, его волнует вероятность скрытых камер в его доме. Говорит, посмотрел в интернете, гарантируют быстро, качественно и конфиденциально. Но он хотел бы, чтобы мы вместе… Короче, я сказал, что у нас для этого целый Кирилл.

– Похмельные мужики меня пугают, – фыркнула Ванга. – Ладно, я тоже не с пустыми руками.

– Думаешь, я не вижу? Говори уже.

– Есть одна важная деталь. Если нас не водят за нос, то весьма редкая. Его глаза.

– Вспомнила, значит?

– Нет, знала с самого начала. Не хотела говорить.

– Скрывала?! Выходит, препятствовала следствию?

– Сухов… с бодуна ты, правда, бываешь ужасен.

– Думаешь, мне легко? Так чего там с глазами-то? Прекрасное зеркало души ангела?

Ванга вздохнула:

– Да, он её впечатлил. И да – она была смущена, чтоб тебе стало понятней. Всё?!

– Чего взъелась-то? – буркнул Сухов.

– Подумай, каково ей с такой эмоциональной пилой? И постарайся не вести себя подобным образом сейчас у Форели. Поделикатней, ок?

– Да ок, ок.

– Сухов, у него глаза разного цвета.

– Как?

– Так. Роговица окрашена. Серый, с еле заметным зеленоватым, и серый с голубым. От освещения зависит.

– Интересно, – Сухов нахмурился. Впереди их ждал длинный коридор, и он решил идти быстрее. Понял, что его сердце не согласно с ускорением ритма. Но было поздно – атлетическую Вангу устраивал любой размер его шага, кроме дёрганого. Пришлось догонять её. – Ничего не понимаю: зачем ему это было надо? А это не могли быть контактные линзы?!

– Могли. Но не думаю. Ещё он очень хорошо сложён.

Сухов усмехнулся.

– О чём подумал? – спросила Ванга.

– Все они хорошо сложены, – хрипло произнёс Сухов. – Наши подозреваемые. А почему ты сомневаешься насчёт линз?

– Будешь смеяться.

– А если не буду?

– Потому что ему нравится Телефонист.

– Чего?

– Маска – это для обычной жизни. А Телефонист ему нравится. Его превосходство… Полагаю, это то, что позволяет себе появляться без грима.

Сухов помолчал, прикидывая.

– А маскарадный костюм? – спросил он.

– Это неважно, – Ванга тряхнула головой. И усмехнулась. – Это как одежды, прости за тавтологию: для дождливой погоды и для солнечной. Вынужденная и досадная необходимость. Но я могу и ошибаться.

Длинный коридор заканчивался. Вон уже выход. А там свежий воздух и солнечный свет. Худенькой девушке Телефонист позволил увидеть лишь маленькую часть себя, разрез глаз. Разноцветных. И оставил жить. С ожогом от его сраного супергеройского отражения. Только Ванга всё равно не может поручиться за её безопасность.

– Странная вещь – похмелье, – поделился Сухов. – Ты ведь иногда… – Болезненно поморщился. – Кем бы он ни был, ты ведь иногда оказываешься у него в голове? Так?

Ванга мрачно усмехнулась и не ответила.

– Поэтому ты и сказала, что она единственная, кто видел Телефониста.

– Приходится. Сухов, – сказала Ванга.

– Я вот тоже сейчас… – признался он. – Занесло на секунду.

– Тошнит?

– Вообще-то там… жуть.

– Я знаю, – словно эхо отозвалась Ванга.