Владимир Борисович Авдеев

В. Б. Авдеев определил свою книгу «Преодоление христианства» как «адогматическую проповедь», тем самым подчёркнув мысль, что он вовсе не атеист, а критикует христианство на его собственной – религиозной – почве. Вот почему можно смело сказать, что он – продолжатель антихристианской ереси.

Краеугольный камень книги В. Б. Авдеева – развенчание оригинальности иудаизма и христианства. Он расценивает их как религии, источниками которых были ассирийская, вавилонская, древнеегипетская, греческая и древнеиранская религии.

Доказывая неоригинальность основных постулатов «Библии», В. Б. Авдеев, в частности, писал:

«Так, ещё Зороастр за много лет до Моисея и всех ветхозаветных пророков считал, что истина, справедливость, верность и смелость – качества, присущие человеку изначально. Добродетель – естественный порядок вещей, а зло – его нарушение. Ему принадлежит и религиозная клятва на верность своему Богу в том виде, в каком мы привыкли её понимать и поныне.

Ещё до рождения Зороастра древние индоарии считали, что мир создан Богами в семь приёмов. Семь дней творения затем, спустя века, будут приписаны и Единому Богу. Деление загробного существования на два отделения: Рай и Ад – со всеми соответствующими атрибутами благоденствия и мук, включая даже жарение на сковородках в кипящем масле, также изобретены не в Ветхом Завете, а ещё арийскими жрецами. Время религиозного возмужания Христа было аккуратно переписано с жизни самого Зороастра вместе со всеми деталями откровения, что беспрестанно дублировалось после во всех священных книгах всех времён и народов» (1; # 3).

Основной источник библейских мифов В. Б. Авдеев увидел в зороастризме. Он писал:

«Даже само понятие чудотворства измыслил древний индо-арий Зороастр, равно как и всю эсхатологическую концепцию мира с окончанием времени, Страшным Судом, наказанием сил зла и установлением царства благоденствия. Им же заложены и основы мессианской идеи – мечты о сыне пророка, искупающего все грехи человечества. Отсюда и следует, что сама миссия Кришны, Будды и Христа была предначертана ещё Зороастром, не говоря уже об учении о трёх конечных замкнутых эрах мироздания. Первой – «Творении» – создании мира из небытия, Второй – «Смешении» – борьбы сил зла и добра, и Третьей – «Разделении» – судном дне и окончательной победе добра.

Основные черты к портрету Единого Бога и Единого дьявола списаны с зороастрийских Ахура-Мазды и Аримана. Но если в Ветхом и Новом Заветах спасение человека зависит от покаянного безволия и капризов Создателя, то согласно авестийской традиции каждый человек мог заслужить спасение в зависимости от совокупности мыслей, слов и дел, в которые не смеет вмешиваться и изменять по своему усмотрению ни одно Божество» (там же).

Имеется ли в библейских мифах что-нибудь, что создано самими евреями? «Единственное, в чем изобретатели Ветхого Завета могут претендовать на абсолютное авторство, так это в изобретении самого понятия «религиозной», «священной» войны, методология которой весьма подробно дана во «Второзаконии», а затем ещё более скрупулезно отработана Кумранской общиной в таких документах, как «Кодекс войны», «Книга Тайн» и «Устав для всего общества Израиля в конечные дни». Ни в одной другой религии мира ранее подобная методология столь тщательно не отрабатывалась, и лишь позднее в данном деле преуспел ислам, да знаменитые Крестовые походы также имели недюжинную теоретическую базу» (там же).

В. Б. Авдеев восклицает: «Последнее же чудо-чудесное заключается в том, что знаменитые десять заповедей существуют в двух вариантах: первый – для всего «стада Божия», второй же – только для пастухов. Двойное контрабандное дно морали для одних и для других с тех пор стало нормой во всех монорелигиях, в которых Единый Изобретенный Бог – соучастник всех преступлений» (там же).

Образ Христа автор этих слов подвергает безжалостной де-мифизации:

«Много места в евангелиях уделено чудесам, содеянным Христом. Однако при более детальном исследовании выясняется, что они носили сугубо избирательный характер и далеко не каждый мог получить желанное исцеление. Так, например, в повествовании Матфея женщина просила Иисуса освободить её дочь от беса, «но он не отвечал ей ни слова. И ученики его, приступив, просили его: отпусти её, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Комментарии, как говорится, излишни, и все заезженные тезисы о любви к «ближнему» растворяются сами собой» (там же).

Есть у автора этих слов и такое:

«Общеизвестно, что Иисус на протяжении всей своей пропагандистской деятельности не уставал метать громы и молнии в адрес язычников, заявляя, что нет греха больше, чем идолопоклонство и нужно отрекаться от матери и отца, если они многобожники. Поразительно, но факт остаётся фактом, что когда шовинистически настроенный пророк уставал вести идеологическую борьбу с непримиримыми иудаистами, в «отпуск» он отправлялся именно к язычникам, удаляясь в страны Тирские и Сидонские. Будучи проклинаем на родине ортодоксами закона Моисеева, он был встречаем с восторженным почтением бедными язычниками, дозволившими хулить свои обычаи и веру сколько угодно» (там же).

Что это за народ такой – язычники? Их хулят, а они принимают поношения в свой адрес с христианским смирением и даже восторгом. Если евреи новоявленного мессию распяли, то язычники чуть ли не всей Европы объявили его своим богом.

Между тем В. Б. Авдеев в конце концов приходит вот к какому печальному выводу об основателе христианства:

«Иисус Христос – это собирательный образ религиозного зомби, единственным назначением которого было умереть, чтобы потом легковерным глупцам можно было подсунуть удобоваримую басню о воскресении и втором пришествии в целях элементарного манипулирования человеческим материалом на протяжении целых веков» (1; # 6).

В подтверждение психического нездоровья христианского мессии В. Б. Авдеев приводил следующий факт:

«Французский врач-психиатр А. Бинэ-Сангле написал двухтомный труд под характерным названием «Безумие Иисуса», а советский врач Я. Минц опубликовал статью «Иисус Христос как тип душевнобольного». Диагноз в обоих случаях один – паранойя. Немецкий психиатр Крепелин пишет об этом: «Заболевание, которое характеризуется тем, что на почве своеобразного психопатического предрасположения, при сохранении осмысленности и правильности мышления, у человека развивается стойкая система бреда, который может сложиться в стройную, последовательную и яркую систему, носящую следы творчества». По мнению исследователей, Христос был одержим параноидальным синдромом, содержанием которого была мания величия, связанная с самообожествлением и с представлением о том, что он, как мессия, призван спасти все человечество, притом ценой собственного страдания.

С эгоцентрическим бредом величия у Иисуса соединяется и бред преследования, обречённости; он постоянно возвращается к вопросу о неизбежном, предстоящем мученичестве. Приступы мажорного подъёма сменяются у него приступами меланхолии и депрессии, как, например, в Гефсиманском саду. Картины искушения Сатаны в пустыне трактуются как галлюцинации в результате истощения организма. Физическая неполноценность отчетливо видна на многочисленных изображениях, распятиях, иконах. Христос был даже не в состоянии донести крест до Голгофы, постоянно потея кровавым потом…» (1; 8).

Такая ересь по существу сливается с атеизмом, но всё-таки В. Б. Авдеев – не атеист, а еретик, поскольку до отказа от религиозной веры он не поднялся, хотя сам он себя еретиком не признаёт. Он писал:

«Сразу же после первых полётов в космос в нашей стране начался прилив атеистической эйфории, якобы полёты в околопланетное пространство окончательно опровергли тезис о существовании Бога. Возможно тезис о существовании Библейского Бога, сурово и надменно сидящего на небесах, они отвергли. Но тезис об извечной религиозной потребности, удовлетворяемой в любой доступной форме, они даже не затронули» (1; 23).

В. Б. Авдеев не стал автором нового вероучения, но он намекнул на возможность появления у нас новой религиозности, которую он назвал универсальной и которая ещё не сложилась, но её идея уже носится в воздухе. Новая религия преодолеет все предшествующие, поскольку ни одна из них, с его точки зрения, не может претендовать на подлинную универсальность. В конце своей «адогматической проповеди» он провозгласил:

«Прежние «русские идеи» были напичканы христианством, но очень скоро появится книга всё с тем же классическим названием «Русская идея», и в ней совершенно не будет Христа. Новая идея преодолеет старую, но всё равно останется Русской. Дыхание новой религиозности носится в воздухе, потребности в универсальной религии сгущаются день ото дня, международный конкурс уже объявлен, и нужно понять, какое место будет нам отведено в этом глобальном процессе. Россия – это шумный проходной тамбур в поезде человеческой культуры, что ходит с Востока на Запад и обратно. Запад сейчас постепенно отдаёт, а Восток постепенно прибирает к рукам религиозное лидерство. Нам остается только впрыгнуть в этот тамбур перед тем, как на целую эпоху окончательно захлопнутся двери мировой истории, сотворить нечто совершенно неожиданное и забрать себе лидерство» (1; 32).