– Да все со мной хорошо, правда, – в сотый раз повторила я, хоть и не была уверена, так ли это.

Насколько я могла судить, внутренности моего горла худо-бедно держал только безобразный шрам, в животе крутило от мерзкого дурмана моей матери, ноги едва ли не отнялись, я ведь так долго не ходила, а голова шла кругом от того, что мне сейчас довелось подслушать.

Рид был здесь.

И он оказался ведьмаком.

А еще… он только что произнес слово «хер».

Может, я все-таки умерла. В это поверить было куда проще, чем в то, что Рид мог сквернословить так легко, будто всю жизнь этим занимался.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь?

Рид так спешил подойти ко мне, что не обратил никакого внимания на желчь, которой я залила все вокруг. Спасибо ему за это. А Коко, видимо, почуяв, что Рид уже на пределе, достаточно охотно меня ему отдала.

Я старалась не обижаться на них за то, что они со мной обращались как с мешком картошки. Я знала: они хотят как лучше, но честное слово, я была более чем способна передвигаться на своих двоих.

Хотя, признаться, голова у меня и правда закружилась от внезапной близости Рида, так что, может, и хорошо, что он решил меня понести. Я покрепче обняла мужа за шею и вдохнула его запах.

Да, определенно хорошо. Просто замечательно.

– Точно.

Рид облегченно выдохнул, закрыл глаза и коснулся моего лба своим.

Мадам Лабелль выразительно улыбнулась Коко.

– Дорогая, я не прочь слегка размять ноги. Ты не желаешь составить мне компанию?

Коко уступила и помогла мадам Лабелль встать. Даже опершись на Коко, та все равно заметно побледнела. Рид распахнул глаза и встревоженно шагнул к ней.

– Не стоит тебе сейчас ходить.

Одним суровым взглядом мадам Лабелль его утихомирила. Приятно удивившись, я запомнила этот взгляд на будущее – наверняка еще пригодится.

– Вздор. Моему телу необходимо вспомнить, каково это – служить мне телом.

– Как нельзя верно, – пробурчала я.

Рид нахмурился и посмотрел на меня.

– Ты тоже хочешь пойти пешком?

– Я… Нет. Мне и тут нравится, спасибо.

– Поговорим позже. – Коко закатила глаза, но улыбнулась только шире. – И сделай мне одолжение, отойди на этот раз подальше. Эту конкретную беседу подслушивать у меня никакого желания нет.

Я заговорщически поиграла бровями.

– А может, мы и вовсе беседовать не будем.

Мадам Лабелль брезгливо поморщилась.

– А вот и мой выход. Козетта, прошу, веди меня отсюда скорее.

Когда они скрылись из виду, моя улыбка померкла. Мы остались с Ридом наедине впервые с… со всего, что было. Он тоже, похоже, почувствовал, как что-то в воздухе между нами переменилось. Он словно окаменел, готовый бежать – или сражаться.

Но это было нелепо. Я не хотела больше сражений и ссор. Я столько пережила, мы столько пережили, что я точно знала – хватит с меня борьбы. Я вскинула брови и коснулась ладонью его щеки.

– О чем думаешь?

Тревожные глаза, синие как море, встретились с моими. Но Рид ничего не ответил.

К несчастью – уж по крайней мере для Рида, – молчания я не выносила. Я нахмурилась и опустила руку.

– Рид, я знаю, что тебе тяжело, но нам и так сейчас неловко, давай не будем усугублять.

Этого хватило. Его глаза ожили.

– Почему ты на меня не злишься?

Ох, Рид. В его глазах ясно сверкало отвращение – но не ко мне, как я когда-то опасалась. К себе, к нему самому. Я положила голову Риду на грудь.

– Ты ничего дурного не сделал.

Он покачал головой и обнял меня крепче.

– Как ты можешь так говорить? Я… позволил тебе попасть сюда. – Он оглядел лес вокруг нас с болью в глазах, а затем посмотрел на мое горло, а потом с омерзением потряс головой. – Я обещал защищать тебя и при первой же возможности бросил.

– Рид. – Он не желал на меня смотреть, и я снова коснулась его щеки. – Я знала, кто ты. Знала, во что ты верил… И все равно тебя полюбила.

Рид закрыл глаза, все еще качая головой, и по его щеке скатилась одинокая слеза. У меня сжалось сердце.

– Я никогда не держала на тебя зла за это. Не всерьез. Рид, послушай меня. Послушай. – Он неохотно открыл глаза, и я заставила его встретиться со мной взглядом. Я отчаянно хотела, чтобы он все понял. – В детстве я видела мир черно-белым. Охотники – враги. Ведьмы – друзья. Мы хорошие, они плохие. Никаких полумер. А потом моя мать попыталась меня убить, и вдруг этот четкий и ясный мир разбился на миллион осколков. – Я утерла слезу с его щеки. – Представь, каково мне пришлось, когда необычайно высокий рыжеволосый шассер заявился и расколотил в пыль все, что еще оставалось от этого мира.

Рид опустился на землю вместе со мной. Но я еще не договорила. Он рискнул ради меня всем, придя в Шато, оставил свою жизнь, свои убеждения, когда выбрал меня. Я этого не заслужила. Но все равно благодарила Господа за это.

– Когда я затащила тебя за тот занавес, – прошептала я, – то сказала, что только поступков преступницы тебе и стоит от меня ждать. Я не призналась тебе, что ведьма, потому что следовала собственному совету. Я ждала, что ты поступишь как шассер. Но ты повел себя иначе. Ты не убил меня. Ты меня отпустил. – Я хотела убрать руку, но Рид поймал ее и прижал к своей щеке.

В его голосе бушевали чувства:

– Я должен был последовать за тобой.

Я коснулась и другой ладонью его лица и приникла ближе.

– А я не должна была тебе лгать.

Дрожа, Рид втянул воздух.

– Я… Я столько всего ужасного тебе наговорил.

– Да. – Я слегка нахмурилась, вспомнив об этом. – Наговорил.

– Я все это говорил не всерьез. Кроме одного. – Своими ладонями Рид накрыл мои и впился в меня взглядом, будто мог заглянуть мне прямо в душу. Может, и правда мог. – Я люблю тебя, Лу. – В его глазах заблестели новые слезы. – Я… Я никогда не видел, как кто-то наслаждался бы хоть чем-то в этой жизни так, как ты наслаждаешься всем. С тобой я чувствую себя живым. Даже когда я просто рядом с тобой… это затягивает. От тебя невозможно оторваться. Неважно, что ты ведьма. Ты так по-особенному видишь мир… Я тоже хочу так его видеть. Я всегда хочу быть с тобой, Лу. Никогда больше не хочу с тобой расставаться.

По моим щекам покатились слезы, и я не могла их сдержать.

– «Куда ты пойдешь, туда и я пойду».

Медленно, нарочито медленно я коснулась губами его губ.

Обратно я смогла дойти сама, но мое тело устало быстро.

Когда мы наконец добрались до лагеря, остальные готовили ужин. Коко следила за костерком а мадам Лабелль мановением пальцев развеивала дым в ничто. Два жирных кролика уже жарились на вертеле. В животе у меня что-то сжалось, и я прижала кулак ко рту, чтобы меня снова не стошнило.

Первым нас заметил Ансель. Он широко улыбнулся, бросил котелок, который держал в руках, кинулся к нам и как мог крепко-крепко меня обнял. Рид неохотно меня отпустил, и я с тем же пылом обняла Анселя.

– Спасибо тебе, – прошептала я ему на ухо. – За все.

Он порозовел и отступил на шаг, но все равно продолжил крепко обнимать меня за пояс. У Рида был такой вид, будто он изо всех сил старался не улыбнуться.

Бо стоял, привалившись к дереву и скрестив руки на груди.

– Знаете, мадам Диггори, когда я предлагал вам вместе поразвлечься, я немного не это имел в виду.

Я изогнула бровь, припоминая его обнаженную грудь в лунном свете.

– Ну не знаю. Некоторые моменты этого вечера мне показались весьма занятными.

Он ухмыльнулся.

– Так вам понравилось представление?

– Весьма. Похоже, мы с вами бываем в одних и тех же пивнушках.

Мадам Лабелль все так же лениво шевелила пальцами. Тончайшая струйка колдовства сочилась из них, развеивая дым.

– Простите, что мешаю вашей беседе, но у нас кролики подгорают.

Улыбка Бо исчезла, и он с досадливым стоном кинулся снимать кроликов с вертела.

– Да я ведь их сто лет ловил!

Коко закатила глаза.

– Точнее, смотрел, как их ловлю я.

– Что-что? – Он обиженно потряс тем кроликом, что был поменьше. – Этого вообще-то подстрелил я!

– Ага, подстрелил. Прямо в лапу. Мне пришлось выслеживать бедолагу и избавлять его от страданий.

Сверкая глазами, Бо уже открыл рот, чтобы ей ответить, а я обернулась к Риду.

– Я что-то пропустила?

– Они с самого нашего ухода так ругаются, – сказал Ансель. От меня не укрылось ни довольство в его голосе, ни ухмылка на его лице.

– Принцу оказалось нелегко приспособиться к природным условиям, – тихо объяснил Рид. – Коко этого… не оценила.

Я не удержалась и фыркнула. Ссора, однако, набирала обороты, отступать никто не собирался, и я помахала рукой, чтобы привлечь их внимание.

– Извините! – обратилась я к ним громко. Бо и Коко обернулись ко мне. – Наблюдать за этим, конечно, очень занимательно, но нам нужно обсудить более важные вещи.

– Это какие, например? – гаркнул Бо.

Вот ведь осел. Я почти усмехнулась, но в последний момент сдержалась, увидев свирепый взгляд Коко.

– В этом лесу вечно скрываться мы не сможем. Теперь Моргана знает ваши лица и убьет вас всех за то, что вы помогли мне сбежать.

Бо фыркнул.

– Когда мой отец узнает, что задумала Моргана, он ей голову отсечет и на пику посадит.

– И мою голову тоже, – заметила я.

– Вполне вероятно.

Ну точно осел.

Мадам Лабелль вздохнула.

– Огюст уже много десятилетий не может поймать Моргану, равно как его предки не могли поймать ни одну Госпожу Ведьм несколько долгих и страшных веков. Крайне маловероятно, что на этот раз у него получится. Моргана останется угрозой для всех нас.

– Но теперь шассеры знают, где находится Шато, – заметил Рид.

– Без помощи ведьмы войти туда они не смогут.

– Но ведь сейчас-то смогли.

– Ах… да. – Мадам Лабелль деликатно кашлянула и отвернулась, приглаживая сморщенную и перепачканную в крови юбку. – Это потому, что я их туда привела.

– Что?! – Рид замер рядом со мной, и у него покраснела шея. – Ты… ты виделась с Жаном-Люком? Ты с ума сошла? Как? Когда?

– После того, как отослала вас прочь с теми болтливыми тройняшками. – Она пожала плечами, наклонилась и почесала почерневшее бревно у своих ног. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда бревно вдруг пошевелилось и распахнуло светящиеся желтые глаза. Это было не бревно. Это был даже не кот. Это был…

– Матагот передал послание твоим товарищам вскоре после того, как мы с тобой поспорили. Жан-Люк совсем не обрадовался тому, что ему докучает демон, но даже он не мог отказаться от возможности, которую я ему предоставила. Мы встретились на пляже у Шато, и я провела их за границу чар. Они должны были ждать моего знака. Когда я не вернулась, Жан-Люк взял дело в свои руки. – Мадам Лабелль коснулась лифа своего платья, будто вспоминала, как нож Морганы вонзился ей в грудь. В моем горле запульсировала боль – я понимала ее чувства. – И слава Богине, что он сделал это.

– Да, – согласилась я прежде, чем Рид успел перебить. Пока мадам Лабелль все объясняла, раскраснелась у него не только шея, но и уши до самых кончиков, и похоже, он мог в любую секунду кого-нибудь придушить и тем самым выбить разговор из колеи. – Но теперь для нас все стало даже хуже, чем было прежде.

– Почему? – Ансель нахмурил лоб. – Шассеры ведь перебили десятки ведьм. Наверняка Моргана теперь хотя бы ослабла?

– Возможно, – пробормотала мадам Лабелль. – Но раненый зверь – опасная тварь.

Ансель все еще был озадачен, и я обняла его за пояс покрепче.

– Все, что случилось, все, что мы сделали, только разозлит ее еще больше. И других ведьм тоже. Война еще даже близко не окончена.

После этих моих слов наступила недобрая, тревожная тишина.

– Итак, – сказала Коко и вздернула подбородок. – Выход есть только один. Вы все отправитесь со мной к моему ковену. Моргана не сможет тронуть вас там.

– Коко… – Я неохотно посмотрела ей в глаза. Она стиснула зубы и подбоченилась в ответ. – Они в равной степени могут как помочь нам, так и убить нас.

– Не убьют. Вы будете под моей защитой. Никто из моих сородичей не посмеет вас тронуть.

Снова повисло молчание. Мы смотрели друг на друга.

– Луиза, дорогая, иных вариантов не так уж много, – наконец сказала мадам Лабелль. – Даже Моргане не хватит безрассудства напасть на тебя в самом сердце ковена кровавых ведьм, а Огюст и шассеры тебя там и вовсе никогда не найдут.

– А ты разве с нами не пойдешь? – нахмурился Рид. Его шея уже почти слилась цветом с медными волосами, и он все так же напряженно сжимал кулаки. Я мягко погладила его костяшками пальцев по руке, убедив разжать руку, и переплела наши пальцы. Рид глубоко вздохнул и слегка расслабился.

– Нет. – Мадам Лабелль тяжело сглотнула, и матагот потерся головой о ее ноги – удивительно по-домашнему. – Я не виделась с ним уже много лет, но думаю… думаю, пришла пора мне побеседовать с Огюстом.

Бо нахмурился.

– Вы будете полной дурой, если проболтаетесь ему, что вы ведьма.

Мы с Ридом свирепо посмотрели на Бо, но мадам Лабелль только невозмутимо и элегантно дернула плечом.

– Тогда весьма удачно, что я не полная дура. Ты, разумеется, пойдешь со мной. Я уже не смогу войти в замок с той легкостью, что прежде. Вместе, возможно, мы сумеем убедить Огюста отказаться от безрассудного замысла, который он, вне всяких сомнений, уже затеял.

– С чего вы взяли, что сможете его в чем-то убедить?

– Когда-то он меня любил.

– Да уж. Уверен, моя мать будет очень рада об этом узнать.

– Простите, но я так и не понял. – Ансель недоуменно потряс головой и посмотрел на Коко. – Почему ты думаешь, что с твоим ковеном нам ничего не будет угрожать? Если Моргана и впрямь так опасна, как все говорят… смогут ли твои сородичи в самом деле нас защитить?

Коко коротко хохотнула.

– Ты не знаешь, кто моя тетка, да?

Ансель нахмурил брови.

– Нет.

– Тогда позволь просветить. – Она улыбнулась шире, и в угасающем свете солнца показалось, что глаза ее вспыхнули алым. – Моя тетка – ведьма Ля-Вуазен.

Рид громко застонал:

– Твою мать.