Той ночью напряжение в комнате, царившее между нами, было осязаемо болезненным.

Лу лежала в моей постели. Я слышал, как она ерзает в темноте, как дышит сначала громко, а затем тихо. Вот она заворочалась снова. Медленно перекатилась на бок. На спину. На бок. На спину. Пытаясь не издавать ни звука. Не показывать виду, что не спит.

Но не выходило, и я прекрасно все слышал. Снова, снова, снова и снова.

Эта женщина с ума меня сводила.

Наконец она свесилась с кровати и посмотрела мне в глаза во мраке. Ее волосы водопадом хлынули на пол.

Я слишком резко приподнялся на локтях, и Лу быстро опустила взгляд – туда, где ночная рубашка разошлась у меня на груди. Я ощутил, как к низу живота приливает кровь.

– Что случилось?

– Глупо это как-то. – Лу нахмурилась, но я не понимал, с чего ей-то сердиться. – Ты вовсе не обязан спать на полу.

Я с подозрением ее оглядел.

– Ты уверена?

– Ладно, для начала перестань на меня вот так таращиться. Ничего такого в этом нет. – Лу закатила глаза, а потом отползла в сторону, освобождая для меня место. – Кроме того, тут холодно. Твоя здоровенная тушка мне рядом не помешает, чтобы было теплей. – Я так и не сдвинулся с места, и Лу, будто уговаривая, похлопала место на кровати рядом с собой. – Да брось, шасс. Я не кусаюсь… почти.

Я тяжело сглотнул и тут же отбросил мысль о том, как она касается губами моей кожи.

Медленно, осторожно, давая ей время передумать, я забрался на кровать. Несколько секунд мы смущенно молчали.

– Расслабься, – прошептала Лу наконец, хотя и сама лежала, как будто одеревенев. – Веди себя естественно.

Я почти рассмеялся. Почти. Будто я в самом деле мог расслабиться, когда она была так… близко. Кровать в шассерской спальне предназначалась не для двоих. Половина моего тела свисала с краю, другая – тесно вжалась в Лу.

Я не возражал.

Спустя еще минуту мучительного молчания Лу повернулась, коснувшись грудью моей руки. Мое сердце забилось чаще, и я сцепил зубы, пытаясь сдержать безумные мысли.

– Расскажи мне про своих родителей.

Мысли о близости мгновенно испарились.

– Нечего рассказывать.

– Всегда хоть что-нибудь да есть.

Я в упор уставился на потолок. Снова воцарилось молчание, но Лу продолжала наблюдать за мной. Я не удержался, покосился на нее и увидел нетерпеливый любопытный взгляд, затем покачал головой и вздохнул.

– Меня бросили еще во младенчестве. Горничная нашла меня среди мусора.

Лу в ужасе посмотрела на меня.

– Архиепископ взял меня к себе. Долгое время я был пажом. Затем резко подрос. – Против воли я улыбнулся краем рта. – Вскоре после этого он стал обучать меня и готовить к вступлению в шассеры. В шестнадцать лет я заполучил свое место среди братьев. Иной жизни я не знаю.

Лу опустила голову мне на плечо.

– Заполучил свое место?

Я закрыл глаза, положил подбородок ей на макушку и вдохнул. Глубоко.

– На свете есть лишь сотня балисард – по капле реликвии святого Константина в каждой. Выходит, что и число братьев ограничено. Большинство из них служат до самой смерти. Когда шассер уходит на покой или умирает, проводится турнир. Лишь победитель может вступить в наши ряды.

– Погоди. – Лу села, и я распахнул глаза. Она улыбнулась, щекоча мне грудь своими волосами. – Хочешь сказать, Ансель победил других претендентов?

– Ансель не шассер.

Ее улыбка дрогнула.

– Разве?

– Да. Но он готовится им стать. Он будет участвовать в следующем турнире со всеми прочими новобранцами.

– Ясно. – Теперь Лу нахмурилась, крутя прядь волос на пальце. – Это многое объясняет.

– Что именно?

Она снова приникла ко мне и вздохнула.

– Ансель не такой, как все остальные здесь. Он… терпимее относится ко многим вещам. Мыслит шире.

Я тут же ощетинился.

– Лу, иметь принципы – вовсе не преступление.

Она не обратила внимания на мои слова и стала водить пальцами вдоль воротника моей рубашки.

– Расскажи мне про свой турнир.

Я кашлянул, стараясь не думать о ее мягких прикосновениях. Но пальцы у Лу были такие теплые. А моя рубашка – такая тонкая.

– Мне, наверное, было столько же лет, сколько сейчас Анселю. – Я хмыкнул, вспоминая, как дрожали у меня колени, как меня стошнило на собственный мундир за несколько минут до первого боя. Архиепископ был вынужден добыть мне новый. И хотя это было всего несколько лет назад, воспоминание казалось очень далеким. Другое время. Другая жизнь. Когда я жил и дышал лишь тем, чтобы хранить будущее в мире моего патриарха. – Все остальные были меня крупнее. И сильнее. Не знаю, как я справился.

– А вот и знаешь.

– Ты права. – Очередной непрошеный смешок подступил к горлу. – Знаю. Не настолько уж и крупнее они были, а я каждый день тренировался, чтобы стать сильней. Архиепископ сам меня обучал. Ничто больше не имело для меня значения, кроме как стать шассером. – Моя улыбка померкла – воспоминания всплывали одно за другим с болезненной ясностью. Толпа. Крики. Звон стали, запах пота. И… Селия. Ее радостные восклицания. – В последнем бою я сражался с Жаном-Люком.

– И победил его.

– Да.

– Он очень на тебя за это зол.

– Знаю. И оттого победить его было еще приятней.

Она ткнула меня пальцем в живот.

– Ну и свинья же ты.

– Возможно. Но он хуже. В тот год… между нами все переменилось. Когда Архиепископ повысил меня до капитана, Жан-Люк еще был новобранцем. Ему пришлось ждать следующего турнира, чтобы продвинуться. Не думаю, что он простил меня за это.

Еще несколько минут Лу молчала. А когда наконец подала голос, я очень пожалел об этом.

– А… Селия? Вы продолжили встречаться после того, как ты принес обет?

Мне резко стало совсем не смешно. Я снова уставился в потолок. Лу молчала, но продолжала водить по моему воротнику. Уговаривая. Выжидая. Я снова вздохнул.

– Ты же видела письма. Мы… продолжили наши отношения.

– Почему?

Я застыл, тут же напрягшись.

– Что значит почему?

– Почему ты продолжил ухаживать за ней после того, как принес клятву ордену шассеров? Я никогда раньше не слышала, чтобы шассер женился. В Башне больше ни у кого нет жен.

Я готов был отдать балисарду, лишь бы больше не говорить об этом. Сколько Лу успела услышать из того нашего разговора с Селией? Она – я глубоко вздохнул – она знала, что когда-то Селия отвергла меня?

– Не сказать, что это неслыханное дело. Всего несколько лет назад капитан Барр женился.

Я не стал упоминать, что всего через год после этого он покинул братство.

Лу села, сверля меня тревожащим взглядом.

– Значит, ты собирался жениться на Селии.

– Да. – Я отвел взгляд и снова посмотрел в потолок. Через окно в комнату залетела снежинка. – Мы с Селией… С детства были возлюбленными. Ее доброта расположила меня к ней. Я был злым ребенком, а она меня увещевала, умоляла не швыряться камнями в констеблей, заставила сознаться, когда я украл причастное вино. – Моих губ коснулась улыбка. – Архиепископу долго пришлось сбивать с меня спесь. Ну или скорее выбивать ее из меня.

Лу прищурилась, но благоразумно промолчала. Она снова приникла к моей груди и погладила меня по ключице пальцем. От ее прикосновения моя кожа – как и все остальное – запылала. Я дернул бедрами, чертыхаясь про себя.

– Сколько ведьм ты убил?

Я застонал и уткнулся в подушку. Эта женщина сам Ад способна заморозить.

– Трех.

– Серьезно?

Осуждение в ее голосе раздражало меня. Я кивнул, стараясь не показаться оскорбленным.

– Поймать ведьму трудно, но без своего колдовства они уязвимы. Впрочем, та ведьма из театра оказалась умнее большинства – она не атаковала меня своими чарами, а использовала свои чары, чтобы меня атаковать. Это разные вещи.

Лу провела пальцем по моему предплечью. Медленно, лениво. Я подавил приступ дрожи.

– А что ты знаешь о колдовстве?

Я кашлянул и попытался сосредоточиться на разговоре. На ее словах. Только не на ее прикосновениях.

– Мы знаем то, чему учил нас Архиепископ.

– А именно?

Я отвернулся, поджав губы. Увлеченность Лу сверхъестественными силами была мне совершенно непонятна. Она уже не раз подчеркивала, что не согласна с нашими взглядами, но продолжала заводить речь об этом. Будто хотела ссоры. Будто хотела, чтобы я вспылил.

Я сдержал вздох.

– Ведьмы черпают свое колдовство из ада.

Она фыркнула.

– Ну и чушь. Вовсе не из ада они его черпают, а от собственных предков.

Я недоверчиво посмотрел на нее.

– Откуда ты можешь знать подобное?

– Мне подруга сказала.

Ах, точно. Та ведьма из дома Трамбле. Которую мы до сих пор не нашли. Я хотел огрызнуться, но не стал. Сколько мы ни пытались вызнать у Лу еще что-нибудь о ведьме – не вышло. Я удивился, как это Архиепископ не пригрозил отправить Лу на костер вместо нее.

Но вот о таком я точно никогда не слышал.

– От предков?

Лу продолжала водить пальцем по моей руке. Слегка коснулась волосков на костяшках.

– Ага.

Я ждал продолжения, но Лу, казалось, задумалась.

– Выходит, ведьмино отродье… оно может…

– Она. – Лу резко вскинула голову. – Ведьма – всегда она, Рид. А не «оно».

Я вздохнул, отчасти желая на этом и закончить спор. Но не мог. Будь Лу подругой ведьмы или нет, ей нельзя и дальше так богохульствовать в Башне, иначе все в самом деле могло закончиться костром. И я ей тогда уже ничем не смогу помочь.

Я должен был положить ее иллюзиям конец. Прежде, чем станет поздно.

– Я понимаю, ты так думаешь…

– Не думаю, а знаю.

– …Но если ведьма выглядит как женщина и ведет себя как женщина…

– «Если птица выглядит как утка и крякает как утка…»

– …Это еще не значит, что это утка. То есть… женщина.

– Ведьмы способны рожать детей, Рид. – Лу щелкнула меня по носу. Я моргнул, и уголки моих губ удивленно дрогнули. – Значит, они женщины.

– Но и рожают они только женщин. – Я усмехнулся и в ответ быстро склонился к ней, нос к носу. Лу отпрянула и чуть не упала с кровати. Я лукаво изогнул бровь. – Звучит весьма похоже на бесполое размножение.

Она нахмурилась, и на ее щеках вспыхнул гневный румянец. Не знай я ее лучше, решил бы, что ей неуютно. Я улыбнулся шире, размышляя, что могло вызвать эту внезапную перемену. Моя близость? Слово «размножение»? Или и то, и другое?

– Не говори ерунды. – Она взбила себе подушку и легла. На этот раз осторожно, лишь бы меня не коснуться. – Разумеется, ведьмы рожают и сыновей.

Моя улыбка угасла.

– Мы никогда не встречали ведьмаков.

– Это потому, что их нет. Магия передается лишь женщинам. А сыновей отсылают прочь после рождения.

– Почему?

Лу пожала плечами.

– Потому что им неподвластно колдовство. Моя подруга сказала, что мужчинам дозволено находиться в Шато лишь в качестве спутников, и даже в этом случае остаться там им нельзя.

– Она все это тебе рассказала?

– Конечно. – Лу вздернула подбородок и посмотрела на меня сверху вниз, будто подначивала возразить. – Тебе бы поучиться немного, шасс. Обычная уличная воришка знает про твоих врагов больше, чем ты сам. Вот стыдоба-то.

Меня захлестнула досада. Снаружи засвистел ветер, и Лу поглубже закопалась в одеяла.

– Тебе холодно?

– Немножко.

Я подвинулся ближе и поднял руку.

– Примешь ветвь мира?

Она кивнула.

Я прижал Лу к груди и сцепил руки у нее на пояснице. Она снова одеревенела. Такая маленькая. Напряженная. Непреклонная. Без привычного любопытства и дерзкой болтовни казалось, она… волнуется.

– Расслабься, – пробормотал я, уткнувшись носом ей в волосы. – Я не кусаюсь… почти.

Я тихонько засмеялся. Лу одеревенела еще больше, если такое вообще было возможно. Беспокоиться ей не стоило – она наверняка услышала, как колотится мое сердце, и осознала свое преимущество надо мной.

– Неужели ты пошутил, шасс?

Я стиснул ее крепче.

– Может быть.

Когда Лу ничего не ответила, я слегка отстранился и посмотрел на нее. Улыбка снова коснулась моих губ.

И вдруг я вспомнил нашу первую ночь, проведенную вместе.

– Тебе не стоит волноваться, Лу. – Я погладил ее по спине, заставляя себя лежать неподвижно, пока она ерзала рядом. – Я не собираюсь ничего делать.

– Почему? – В ее голосе послышалось как будто бы недовольство.

– Помнится, ты грозилась прикончить меня, если я коснусь тебя без разрешения. – Я приподнял ее подбородок, одновременно проклянув и поздравив себя, когда ее глаза закрылись, а дыхание перехватило. Я наклонился ближе, едва касаясь ее губ своими: – Я не коснусь тебя, пока ты сама не попросишь об этом.

Лу распахнула глаза и с легким рычанием меня оттолкнула.

– Да ты шутишь.

– Отнюдь, я совершенно серьезен. – Я снова ухмыльнулся и опять устроился на подушке. – Уже поздно. Пора спать.

В ее глазах сверкнул гнев. Понимание.

И невольное восхищение.

Торжествуя, я наблюдал, как Лу размышляет, как разномастные чувства отражаются на ее веснушчатом лице. Она нахмурилась и посмотрела на меня.

– Похоже, я тебя недооценила.

Я вскинул брови.

– Только скажи. Попроси меня.

– Ты просто осел.

Я пожал плечами.

– Как скажешь. – Легким быстрым движением я стянул рубашку через голову. Лу неверяще посмотрела на меня.

– Что ты творишь? – Она схватила мою рубашку и швырнула ее обратно мне, а я, поймав, бросил на на пол.

– Жарко тут.

– Да ты… ты! Пошел вон из моей постели! Кыш отсюда! – Она стала толкать меня, наверное, со всей силы, но я даже не шелохнулся. Только усмехнулся.

– Это моя постель.

– Нет, это я тут сплю! А ты спишь…

– В постели. – Я заложил руки за голову. Лу уставилась на меня, затем покосилась на мои руки и грудь. Я усмехнулся шире и сдержал порыв поиграть мускулами. – У меня уже две недели спина болит. Не буду больше спать на полу. Это моя кровать, и отныне спать я буду на ней. Если хочешь со мной – милости просим, в противном случае ванна все еще свободна.

Лу злобно открыла рот и тут же его захлопнула.

– Я… Это… Я не стану спать в… – Она лихорадочно оглядела постель, явно в поисках чего-нибудь, чем можно было меня проткнуть. В конце концов она нащупала взглядом подушку.

Прежде чем Лу удалось снова меня ударить, я поймал подушку и прижал к груди. Стиснул губы, лишь бы не рассмеяться.

– Лу… просто ложись. Поспи. Ничего не изменилось. Разве что… может быть, ты хочешь попросить меня о чем-нибудь?

– Не дождешься. – Она отобрала у меня подушку. – Хотя нет, ты у меня еще дождешься, это точно.

Я хмыкнул и отвернулся.

– Спокойной ночи, Лу.

Заснула она куда раньше меня.