Когда позднее мой муж вернулся, я лежала в теплой воде с лавандовыми пузырьками. Его голос эхом донесся из-за стены.

– Она здесь?

– Да, но…

Разумеется, этот tête carrée не стал задерживаться и выяснять, почему Ансель стоит в коридоре, а не в спальне. Я усмехнулась в предвкушении. Купание, конечно, он мне сейчас испортит, но выражение его лица того стоит.

И верно, мгновение спустя муженек ворвался в комнату. Я наблюдала, как он оглядывает комнату в поисках меня.

Ансель снял с петель дверь ванной, чтобы заделать дыру от кулака моего супруга, но я не стала ждать, пока он закончит. Ныне дверной проем был восхитительно пуст и через него можно было вдоволь налюбоваться, как я, обнаженная и вся в мыле, принимаю ванну. И как мой муж умирает от стыда при виде меня – тоже. Нашел он меня быстро. Издав все тот же чудесный придушенный хрип, он вытаращил глаза.

Я весело ему помахала.

– Привет.

– Я… что ты… Ансель! – Метнувшись прочь, он чуть не врезался в косяк. – Я же велел тебе починить дверь!

– Я не успел… – нервно пискнул Ансель.

Нетерпеливо рыкнув, мой муж захлопнул дверь спальни изнутри.

Я представила, что вместо пузырька передо мной его лицо, и щелчком лопнула его. Потом еще один. И еще.

– Ты с ним очень груб, знаешь ли.

Муженек не ответил. Видимо, пытался сдержать краску, которая уже подступала к щекам. Мне это было прекрасно видно – его шея багровела, сливаясь цветом с медными волосами. Я наклонилась и скрестила руки на бортике ванны.

– Где пропадал?

Шея у моего мужа напряглась, но он упорно смотрел в сторону.

– Мы не смогли их поймать.

– Андре и Грю?

Он кивнул.

– И что теперь будет?

– Шассеры обыскивают Восточную сторону. Если получится, уже скоро мы схватим их, и каждый проведет следующие несколько лет в тюрьме, осужденный за нападение.

– После того как они расскажут тебе все, что знают о моей подруге.

– После того как они расскажут мне все, что знают о ведьме.

Я закатила глаза и брызнула ему в затылок водой, замочив волосы и воротник рубашки. Он с негодованием обернулся, сжав кулаки, но тут же замер и зажмурился.

– Может, все же наденешь что-нибудь? – Он махнул одной рукой на меня, а другой прикрыл глаза. – Не могу с тобой разговаривать, когда ты сидишь там… сидишь там…

– Голая?

Муженек громко щелкнул зубами.

– Да.

– Прости, не могу. Я еще не домыла голову. – Раздраженно вздохнув, я снова погрузилась в пену. Вода сомкнулась вокруг моей шеи. – Но теперь можешь посмотреть, все самое интересное уже не увидишь.

Муж приоткрыл один глаз. Увидев, что я под пеной, он расслабился – настолько, насколько вообще способен был расслабиться мой до крайности чопорный супруг.

Он осторожно подошел поближе и облокотился на опустевший дверной косяк. Я не обращала на него внимания и мылила ладонь. Некоторое время мы молчали, пока я растирала волосы.

– Откуда у тебя эти шрамы? – спросил он.

Я продолжала мылить голову. В сравнении со шрамами Коко мои, конечно, ерунда, но все же у меня их было прилично. Что поделаешь, жизнь на улицах чревата последствиями.

– Которые?

– Все.

Я рискнула бросить на мужа взгляд, и сердце подскочило в груди – я поняла, что смотрит он мне на горло. Чтобы отвлечь его внимание, я указала на длинную зазубренную полосу на плече.

– Вот тут я как-то напоролась на ножик. – Затем подняла локоть и показала ему еще несколько шрамов. – А вот тут с колючей проволокой не поладила. – Потом коснулась кожи ниже ключицы. – И еще один ножик. Больно порезал, скотина.

Муженек не обратил внимания на грубое выражение и просто непроницаемым взглядом смотрел на меня.

– Кто это сделал?

– Андре. – Я окунула волосы в воду и улыбнулась, заметив, как он отвел взгляд. Смыв мыло, я обняла ноги и положила подбородок на колени. – Ухитрился, когда я еще только недавно приехала в город.

Он тяжело вздохнул, будто от внезапной усталости.

– Прости, что мы их не нашли.

– Ничего, еще найдете.

– Да? Почему?

– Они глуповатые ребята. С них станется заявиться сюда завтра утром с вопросом о том, зачем вы их искали.

Мой супруг фыркнул и потер шею, отчего на руке у него заиграл мускул. После допроса он ходил с закатанными рукавами, и теперь я просто не смогла удержаться и пробежалась взглядом вдоль его руки к кисти, к мозолистым пальцам, к тонким рыжим волоскам на коже.

Он кашлянул и быстро опустил руку.

– Мне нужно идти. Скоро мы будем допрашивать мадам Лабелль. А потом еще вора из дома Трамбле. Бастьена Сен-Пьера.

Мое сердце замерло, и я дернулась вперед, разбрызгивая повсюду пузырьки и воду.

– Баса?

Он кивнул и прищурился.

– Но… он же сбежал!

– Мы его нашли. Ошивался у черного входа в театр Солей-и-Лун. – Муженек так и источал недовольство. – Что уж там, рано или поздно его все равно поймали бы констебли. Он убил одного из стражников Трамбле.

Чтоб тебя. Я села обратно, чувствуя, как от волнения становится тесно в груди, и попыталась дышать ровнее.

– Что с ним будет?

Муженек удивленно нахмурился.

– Его повесят.

Твою мать.

Черт, черт, черт.

Ну разумеется, Баса арестовали. Разумеется, он прикончил стражника, а не просто вырубил. Зачем этот кретин вообще заявился в театр? Он же знал, что его ищут. Точно знал. Почему не сбежал? Почему не уплыл за море? Почему не поступил… как поступал всегда?

Вода была теплая, но у меня по коже все равно побежали мурашки. Мог ли он… мог ли он вернуться за мной? Надежда и отчаяние забились в моей груди, и оба эти чувства были одинаково отвратительны. Но вскоре их победила паника.

– Ты должен мне позволить с ним увидеться.

– Ни в коем случае.

– Пожалуйста. – Мне совершенно не хотелось его умолять, но я знала, что, если он откажет, выход у меня останется только один. Применять колдовство за стенами лазарета было очень опасно, но придется рискнуть.

Потому что да – Бас знал правду о Коко, но и обо мне тоже.

Много ли стоят сведения о двух ведьмах? Стоят ли они его жизни? Свободы? В глазах шассеров это наверняка справедливая сделка, и я знала, что Бас на нее согласится. Даже если он и впрямь вернулся за мной, жертвовать ради меня своей жизнью он не станет точно.

Я чертыхнулась, снова ругая себя за то, что доверилась ему. Я ведь знала, каков он, знала, кто он такой, и все же потеряла бдительность и выдала самый большой свой секрет. По крайней мере один из них. И теперь мне предстоит поплатиться за это, и Коко тоже.

Дура. Господи, какая я дура.

– Пожалуйста, – повторила я.

Услышав это слово, мой муж поморгал, явно изумленный. Но очень быстро удивление сменилось подозрением. Он нахмурился.

– Почему ты так за него волнуешься?

– Он мой друг. – Неважно, что в моем голосе слышалось отчаяние. – Близкий друг.

– Ну конечно. – Увидев боль в моих глазах, муженек уставился в потолок и добавил, почти неохотно: – У него будет шанс спастись.

– Как?

Я затаила дыхание, с ужасом ожидая ответа, хоть и прекрасно знала, что услышу.

– Ведьма для нас все еще важнее прочего, – подтвердил он мои догадки. – Если Бастьен сообщит нам сведения, которые помогут ее поймать, его приговор будет пересмотрен.

Я вцепилась в край ванны, пытаясь удержать себя в руках. Затем нервно и почти неосознанно провела пальцем вдоль шрама на горле.

Спустя долгое мгновение голос супруга донесся до меня:

– Что с тобой? Ты… побледнела.

Я не ответила, и он, подойдя ближе, присел возле ванны. Пена редела, но это уже было неважно. Судя по всему, ему тоже. Протянув руку, он коснулся пряди волос у моего уха. На его пальцах осталась пена.

– Вот, ты пропустила немного.

Я молчала, а он набрал в ладонь немного воды и промыл мои волосы. Но затем дыхание у меня все-таки сбилось – он поднес руку к моему горлу.

– Как ты заполучила этот шрам? – пробормотал он.

Я тяжело сглотнула и хотела солгать, но ничего не смогла придумать.

– Расскажу в другой раз, шасс.

Он отстранился и оглядел мое лицо.

Я инстинктивно прикрыла шрам и уставилась на собственное отражение в мыльной воде. После всего, что я пережила, всего, что я вынесла – из-за Баса на костер я не собиралась. Я не желала быть ничьей жертвой. Ни тогда. Ни теперь. Никогда.

И выход был всего один.

Придется его спасти.

Вскоре мой муж покинул меня и направился обратно в зал совещаний. Я выбралась из ванны и поспешила достать свечу, которую стащила накануне, во время эскурсии Анселя, из алтарной и спрятала в бельевом шкафу. Быстрым, отработанным движением я зажгла ее и поставила на стол. Травяной дым быстро заполнил комнату, и я вздохнула с облегчением. Запах был не совсем тот, что нужно, но и он сойдет. Когда мой супруг вернется, магия уже выветрится. Надеюсь.

Несколько долгих минут я лихорадочно ходила по комнате, а затем все же заставила себя сесть на кровать и стала с нетерпением ждать, когда вернется Ансель.

Он был молод. А значит, возможно, воздействовать на него будет несложно. По крайней мере, так я себе говорила.

Спустя целую вечность он наконец постучался в дверь.

– Войдите!

Ансель осторожно вошел, бросив взгляд на ванную и явно проверяя, прилично ли я одета.

Я встала и глубоко вздохнула, готовясь к предстоящему колдовству. Оставалось надеяться, что балисарды у Анселя при себе нет.

Застенчиво улыбнувшись, я посмотрела ему в глаза. Ансель шагнул в комнату, а по моей коже от нетерпения побежали мурашки.

– Я скучала.

Он поморгал, услышав мой странный голос, и нахмурился. Подойдя поближе, я коснулась руки Анселя. Он хотел отшатнуться, но в последний миг передумал. И снова моргнул.

Я приникла к его груди, вдохнула его запах – саму его сущность. Моя кожа заблестела, мы оба посмотрели на этот блеск, и наши губы приоткрылись.

– Ты такой сильный, – выдохнула я, и эти слова сорвались с моих уст низко и гулко. – Настоящий герой. Зря они тебя недооценивают.

Целая буря чувств отразилась на его лице.

Растерянность. Паника. Желание.

Я провела пальцем по щеке Анселя. Он не отстранился.

– Я вижу в тебе величие, Ансель. Тебе предстоит убить множество ведьм.

Его ресницы затрепетали, а затем – все, он стал моим. Я обняла его за пояс, сверкая все ярче.

– Ты мне поможешь? – Он кивнул, широко раскрытыми глазами глядя на меня. Я поцеловала его ладонь и зажмурилась, глубоко вдохнув. – Спасибо, Ансель.

Остальное было легко.

Я позволила ему отвести меня в подземелье. Но направились мы не вниз по узкой лестнице в зал совещаний, а направо, к темницам, где держали Баса. Шассеры, в том числе мой супруг, до сих пор допрашивали мадам Лабелль, и темницы охраняли лишь двое стражников. На них были голубые мундиры, как у Анселя.

Когда мы подошли, стражники недоуменно обернулись к нам и тут же потянулись за оружием – но не за балисардами. Я улыбнулась, когда между нами возникли из ниоткуда сверкающие золотые узоры. Шассеры полагали, что в Башне им ничто не грозит. Как наивно с их стороны. Как беспечно.

Поймав паутину узоров, я сжала кулаки и вздохнула – в этот миг мои светлые воспоминания о Басе, о любви, что я когда-то чувствовала к нему, о тепле, что он когда-то мне дарил – уходили в небытие. Стражники рухнули на пол, и нити между нами исчезли вспышкой мерцающей пыли. «Одно воспоминание за другое, – пропел голос у меня в голове. – Достойная цена. Это к лучшему».

Когда Бас увидел меня, его глаза торжествующе вспыхнули. Я подошла ближе к темнице, склонив голову и оглядывая его. Шассеры побрили ему голову и лицо, чтобы не было вшей. Такой вид Басу совсем не шел.

– Лу! – Он вцепился в прутья решетки и прижался к ним лицом. В глазах его отражался страх. – Слава богу, ты здесь. Мой дед пытался меня вытащить, но не вышло. Лу, они меня повесят, если я не расскажу им про Коко… – Он осекся, и его черты исказил подлинный страх. Я знала почему – он увидел на моем лице далекий, потусторонний взгляд. Моя кожа засверкала ярче. Ансель упал на колени за моей спиной. – Что ты делаешь? – Бас закрыл ладонями глаза, пытаясь сопротивляться моему колдовству. – Не надо! Прости… прости, что бросил тебя у Трамбле. Ты же знаешь, я не такой храбрый и… И умный, как вы с Коко. Я ошибся. Надо было остаться… помочь…

Дрожь сотрясла его тело, когда я подошла ближе и улыбнулась – едва заметно и холодно.

– Лу, пожалуйста – взмолился он. Снова дрожь, на этот раз сильнее. – Я бы им про тебя ничего не сказал! Ты же знаешь! Пожалуйста, не надо!

Его плечи обмякли, а когда Бас наконец безвольно опустил руки, лицо его утратило всякое выражение.

– Как же ты умен, Бас. Как же ты хитер. И всегда умел так ловко управляться со словами. – Через прутья решетки я взяла его лицо в ладони. – Давай-ка я кое-что дам тебе, Бас, а ты кое-что дашь мне. Давай? – Он покивал и улыбнулся. Я наклонилась ближе и поцеловала его в губы. Ощутила его дыхание. Он вздохнул, радостный и довольный. – Я подарю тебе свободу. А в обмен мне нужны всего лишь твои воспоминания.

Я сжала щеки Баса крепче, глядя, как золотые нити обвивают его красивое лицо. Бас не стал вырываться, когда мои ногти впились в его кожу, в крохотный серебристый шрам под ухом. Интересно, откуда он у него?

Когда я закончила, когда золотой туман поглотил все его воспоминания о моем лице и лице Коко – Басс рухнул на пол. На коже, там, где я впилась ногтями, осталась кровь, но я знала: он оправится. Я наклонилась, взяла ключи с ремня стражника и бросила их на пол рядом с Басом. Затем обернулась к Анселю.

– Твой черед, мой милый. – Я встала на колени перед ним, обняла его за плечи и коснулась губами его щеки. – Возможно, будет чуточку больно.

Сосредоточившись на картине происходящего перед нами, я извлекла воспоминание о ней из разума Анселя. Уже через несколько секунд рухнул и он.

Я пыталась не потерять сознание, но когда повторила все то же со стражниками, в мои мысли стала просачиваться чернота. Пришла пора платить. Я получила желаемое – время отдавать. Природа требовала равновесия.

Слегка покачнувшись, я упала на Анселя и отдалась во власть тьмы, сомкнувшейся вокруг.

Вскоре я очнулась. В голове пульсировала боль, но я все равно быстро поднялась на ноги. Дверь темницы была открыта, Бас исчез. Ансель не шевелился.

Я закусила губу, размышляя. Если Анселя найдут у пустой темницы, особенно когда у его ног будет парочка стражников без сознания, его накажут. Хуже того, он даже не вспомнит, как попал сюда, и ему нечего будет сказать в защиту.

Хмурясь, пытаясь придумать план, я помассировала виски. Нужно было спешить – каким-то образом отмыться от запаха колдовства, пока меня не застали шассеры, – но просто бросить Анселя я не могла. Не видя иного выхода, я подхватила его под мышки и потащила прочь. Но уже через несколько шагов у меня стали подгибаться колени – Ансель оказался тяжелей, чем был с виду.

Когда я добралась до лестницы, сверху донеслись сердитые голоса. Ансель наконец стал ворочаться, но я знала, что затащить его вверх по лестнице мне не по силам. Тихо чертыхнувшись, я толкнула его за первую попавшуюся дверь, заскочила следом и захлопнула ее за нами.

Когда я выпрямилась и огляделась, то не смогла сдержать облегченного выдоха. Библиотека. Мы попали в библиотеку – маленькую и скромную, как и все остальное в этом злосчастном месте, но тем не менее.

В коридоре послышался топот ног и новые голоса.

– Сбежал!

– Обыскать Башню!

Но каким-то чудом все прошли мимо нашей двери. Молясь, чтобы так было и дальше, я усадила Анселя в одно из кресел для чтения. Он поморгал, фокусируя на мне взгляд, а затем слабым голосом спросил:

– Где мы?

– В библиотеке. – Я плюхнулась в кресло рядом с ним и вытащила с полки случайную книгу – «Двенадцать трактатов об истреблении нечистой силы». Ну разумеется. У меня аж руки затряслись – так захотелось вырвать из нее все омерзительные страницы до единой. – Мы недавно были в лазарете с отцом Орвиллем и Ко… мадемуазель Перро. А потом ты привел меня сюда, чтобы… – Я бросила «Двенадцать трактатов» на ближайший столик и потянулась за Библией в кожаном переплете, которая лежала рядом. – Чтобы меня просветить. Вот и все.

– Ч-что?

Я застонала – дверь наконец распахнулась, и в комнату ворвались мой муж и Жан-Люк.

– Твоих рук дело, да? – Жан-Люк стал надвигаться на меня, судя по взгляду, готовый убивать.

Муженек шагнул вперед, но Ансель успел раньше. Он слегка пошатывался, но все равно смерил Жана-Люка острым взглядом.

– О чем ты говоришь? Что случилось?

– Узник сбежал, – прорычал Жан-Люк. Рядом с ним, принюхиваясь, застыл мой супруг. Черт. Запах. Он все еще прочно окутывал меня и Анселя и тянулся от опустевшей темницы прямо к нам. – Его клетка пуста. Стражники без сознания.

Все, мне конец. На этот раз окончательный и бесповоротный.

Покрепче вцепившись в Библию, чтобы не дрожали руки, я посмотрела им обоим в глаза с напускным спокойствием. Что ж, по крайней мере меня сожгут шассеры. Ни капли моей крови не прольется. Маленькая, но победа.

Муж смотрел на меня, сощурившись.

– Что… это за запах?

Ответить я не успела – снаружи снова послышались шаги, и в комнату заскочила Коко. Нас тут же захлестнула новая волна приторного аромата, и у меня екнуло сердце.

– Я подслушала разговор священников о побеге узника! – Коко запыхалась и держалась за бок. Но, встретившись со мной взглядом, успокаивающе кивнула и выпрямилась, следя за тем, чтобы белые одежды целительницы скрывали всю ее кожу. – Я пришла предложить помощь.

Жан-Люк поморщился, чувствуя исходивший от нее запах.

– Кто вы?

– Бри Перро. – Она отвесила ему реверанс, быстро взяв себя в руки. – Я новая целительница в лазарете.

Он с сомнением нахмурился.

– Тогда вы должны знать, что целителям не дозволено свободно разгуливать по Башне. Вам не следует находиться здесь, особенно сейчас, когда на воле преступник.

Коко смерила его красноречивым взглядом, а затем обратилась к моему мужу:

– Капитан Диггори, сегодня ваша супруга составила мне компанию, когда я читала больным Притчи. Ее сопровождал Ансель. Верно, Ансель?

Боже, да она гений.

Ансель поморгал, снова растерявшись.

– Я… Да. – Он нахмурился и потряс головой, явно силясь вспомнить произошедшее. – Ты принимала ванну, но мы… да, мы и правда были в лазарете. – Он прищурился. – Я… Я ходил на молитву вместе с отцом Орвиллем.

Я выдохнула, очень надеясь, что память Анселя так и не прояснится.

– Он может это подтвердить? – спросил мой муж.

– Да, господин.

– Восхитительно. Вот только это не объясняет, почему в темнице так несет колдовством. – Явно раздраженный безразличием Коко, Жан-Люк сверлил нас троих глазами. – И почему стражники лежат без чувств.

Коко одарила его улыбкой – острой как бритва.

– К сожалению, меня вызвали к больному, и я не успела объяснить мадам Диггори, как следует должным образом отмыться от этого запаха. Вскоре они с Анселем ушли.

Муж, казалось, хотел испепелить меня взглядом.

– И ты, разумеется, пришла сюда, вместо того чтобы вернуться к нам в комнату.

Я приняла покаянный вид и положила Библию обратно на стол. Если повезет, может, мы даже переживем весь этот кавардак.

– Ансель хотел почитать мне священные тексты, а я… пришла навестить его в темнице. Баса. – Вертя на пальце прядь волос, я посмотрела на мужа, опустив ресницы. – Ты сказал, что его, может быть, повесят, и я хотела с ним поговорить… прежде чем это случится. В последний раз. Прости.

Он молчал. Только яростно смотрел на меня.

– А что стража? – спросил Жан-Люк.

Я встала и махнула рукой, демонстрируя ему свое хрупкое телосложение.

– Ты правда думаешь, что я сумела бы вышибить дух из двух рослых мужчин?

Мой муж с ответом не медлил:

– Да.

В других обстоятельствах мне бы это даже польстило.

Сейчас же, однако, его непоколебимая вера в мои умения пришлась крайне некстати.

– Когда я пришла, они уже были без сознания, – солгала я. – И Бас уже исчез.

– Почему тогда ты не сообщила об этом нам сразу же? Почему убежала? – Жан-Люк сощурился, шагнул ко мне, и я вынуждена была поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. Я нахмурилась. Ладно. Хочет запугать – подыграю, мне несложно.

Я отвела взгляд и уставилась на свои руки. Мой подбородок дрогнул.

– Я… признаюсь, что порой поддаюсь слабостям, свойственным моему полу, мсье. Когда я увидела, что Бас сбежал, то испугалась. Знаю, это не может меня оправдать.

– Господи боже. – Закатив глаза при виде моих слез, Жан-Люк раздраженно посмотрел на моего супруга. – Объяснять это Его Высокопреосвященству будете сами, капитан. Уверен, он будет счастлив узнать об очередной неудаче. – Он направился к двери, не глядя на нас. – Возвращайтесь в лазарет, мадемуазель Перро, и будьте добры в дальнейшем помнить свое место. Целителям дозволяется находиться только в лазарете, прилежащих спальнях и на дальней лестнице. Если вы пожелаете посетить любую другую часть Башни, вам будет необходимо помыться и пройти осмотр. Поскольку вы в Башне недавно, на сей раз я закрою глаза на ваш проступок, но со священниками тем не менее побеседую. Они проследят за тем, чтобы это происшествие не повторилось.

Если бы Коко и впрямь могла обескровить человека, уверена, она бы сделала это прямо сейчас, поэтому я быстро вмешалась:

– Это я виновата, не она.

Жан-Люк вскинул бровь и вздернул нос.

– В самом деле, что это я! Ты совершенно права. Если бы ты не ослушалась Рида, всего этого не случилось бы.

Конечно, я сама взяла на себя вину, но все равно рассвирепела, услышав эту отповедь. Очевидно, мой супруг все же не был самым надменным из ослов – этот почетный титул безусловно принадлежал Жану-Люку. Я уже открыла рот, намереваясь ему об этом сообщить, но муж меня перебил:

– Ансель, иди сюда.

Нервничая, Ансель вышел вперед, сцепив дрожащие руки за спиной. Мне стало тревожно.

– Почему ты пустил ее в лазарет?

– Я же сказала, я пригласила… – начала Коко, но осеклась, увидев выражение лица моего супруга.

У Анселя порозовели щеки, и он с мольбой покосился на меня.

– Я… Я просто привел мадам Диггори в лазарет, потому что… потому что…

– Потому что мы обязаны окружить заботой этих бедолаг. Целители с ног сбиваются, работы слишком много, а рук слишком мало. У них едва хватает времени, чтобы помогать больным с основными их нуждами, не говоря уже о духовных, – заявила я, но, увидев, что муженька это не убедило, добавила: – Ну, и еще я пела непристойную песенку и не желала замолкать, пока Ансель не согласился меня туда отвести. – Я оскалилась в попытке улыбнуться. – Послушать хотите? Это песня о славной женщине по имени Грудастая…

– Довольно. – В его глазах вспыхнул гнев, на этот раз настоящий. Не унижение, не раздражение. Именно гнев. Муженек нарочито медленно оглядел нас по очереди. – Если я узнаю, что кто-то из вас солгал, пощады не ждите. Вы будете наказаны по всей строгости закона.

– Господин, клянусь вам…

– Я четко сказал, что в лазарет ходить нельзя. – Он смотрел на Анселя, голос его звучал сурово и непреклонно. – От своей жены я ожидал неповиновения, но никак не ожидал его от тебя. Ступай.

Ансель понурил голову.

– Да, господин.

Увидев, как он грустно плетется к дверям, я вскипела от негодования и пошла следом, надеясь обнять его или еще хоть как-нибудь утешить, но муж-кретин схватил меня за локоть.

– Останься. Я хочу с тобой побеседовать.

Я вырвала руку и тут же выпалила в ответ:

– А я не прочь побеседовать с тобой! Как ты смеешь во всем винить Анселя? Будто он тут хоть в чем-то виноват!

Жан-Люк тяжко вздохнул.

– Я провожу вас в лазарет, мадемуазель Перро. – Он предложил ей руку, явно утратив интерес к нашей беседе. Коко в ответ пронзила Жана-Люка яростным взглядом. Он нахмурился и направился к выходу один, но на пороге, преградив путь, застыл Ансель. Обернувшись и снова посмотрев на меня, он сморгнул слезы – потрясенный тем, что хоть кто-то за него вступился. Жан-Люк нетерпеливо толкнул его в спину, что-то неразборчиво пробурчав. У меня в жилах забурлила кровь.

– Ему было поручено присматривать за тобой. – Только я одна видела, как полыхают глаза моего мужа. – Он не справился со своими обязанностями.

– Ой, ta gueule! – Я скрестила руки на груди, только бы не вцепиться ими ему в горло. – Я, чтоб ты знал, взрослая женщина и сама за себя решаю. И виновата здесь только я, так что если хочешь потравить кого-нибудь, то лучше меня. Ты и так бедному мальчонке покоя не даешь…

Лицо муженька стало почти фиолетовым.

– Ансель не ребенок! Он будущий шассер, и если он им все же станет, то должен уметь отвечать за…

– Ансель, отойди, – буркнул Жан-Люк, перебив нас. Он наконец сумел оттолкнуть Анселя с дороги. – Это все, конечно, очень увлекательно, но кое у кого из нас еще есть дела: найти беглеца, сжечь ведьму… всякое такое. Мадемуазель Перро, через десять минут вы должны быть в лазарете. Я проверю.

Он просверлил нас напоследок раздраженным взглядом и вышел. Коко закатила глаза и хотела пойти за ним, но задержалась на пороге. В глазах ее застыл немой вопрос.

– Все хорошо, – пробормотала я.

Она кивнула, посмотрела на моего мужа – тоже раздраженно, а затем закрыла за собой дверь.

Молчание, воцарившееся между нами, было мучительным. Казалось, книги вокруг вот-вот заполыхают. Это пришлось бы кстати, учитывая, сколько в них было зла. Я с новым интересом посмотрела на «Двенадцать трактатов об истреблении нечистой силы», взяла ее и увидела, как золотые узоры возникают из небытия вокруг меня. Не будь я так рассержена, то изумилась бы до крайности. Уже очень давно непрошеные узоры не возникали в моем разуме сами – я уже чувствовала, как мое колдовство просыпается внутри, жаждая свободы после долгого заточения.

«Будет довольно всего лишь искры, – уговаривало оно. – Дай волю своему гневу. Позволь страницам вспыхнуть».

Но я не хотела отпускать на волю гнев. Я хотела накинуться на своего мужа и удавить его.

– Ты нам солгала. – Его голос наконец прорезал тишину.

Я смотрела на книгу, но явственно представляла, как пульсирует вена у него в горле, как напряжен его подбородок.

– Мадам Лабелль сказала нам, что ведьму зовут Козетта Монвуазен, а не Александра.

Да, и прямо сейчас она раздумывает, как обескровить тебя. Может, мне стоит ей в этом помочь. Но вместо этого я просто швырнула «Двенадцать трактатов» ему в голову.

– Видели глазки, что руки брали. Чего же еще ты от меня ждал?

Муж поймал книгу прежде, чем та сломала бы ему нос, и кинул обратно в меня. Я увернулась, и том рухнул на пол. Там ему и место.

– Это не игра! – закричал мой супруг. – На нас возложена обязанность оберегать это королевство от зла! Ты же видела лазарет! Ведьмы опасны…

Я сжала кулаки, а узоры вокруг яростно замерцали.

– Будто шассеры – нет!

– Мы пытаемся тебя защитить!

– Извинений не проси, не дождешься! – У меня зазвенело в ушах, и я кинулась к нему и толкнула в грудь. Он даже не шелохнулся, и я зарычала: – Я до последнего буду защищать тех, кто мне дорог. Ясно тебе? До последнего.

Я снова толкнула его в грудь, на этот раз посильнее, но муженек поймал меня за руки, и вырвать их я уже не могла. Наклонившись ближе, он изогнул медную бровь.

– Вот как, значит? – Голос его снова стал мягким. Опасно мягким. – Ты поэтому помогла своему любовнику сбежать?

– Любовнику? – Изумившись, я вздернула нос и гневно посмотрела на него. – Не представляю, что ты такое несешь.

– То есть ты это отрицаешь? Что он твой любовник?

– Я сказала: не представляю, что ты несешь, – повторила я, в упор глядя на его руки поверх моих. – Бас мне не любовник и никогда им не был. А теперь отпусти меня.

К моему удивлению, он и правда меня выпустил – поспешно, будто изумившись тому, что вообще ко мне прикоснулся, – и отступил назад.

– Я не смогу тебя защитить, если ты будешь меня обманывать.

Я кинулась к двери, даже не глядя на него.

– Va au diable.