40
Ханна Бауэр
Кормить Коула я могла только правой грудью: на левой были швы. Он ел много, и одной груди явно не хватало. В левой до сих пор приходило молоко, а значит она все время набухала, и мне надо было как-то справляться. Молокоотсос я использовать не могла изза швов, так что мне пришлось сидеть и сцеживать вручную.
Через два дня у меня из сосков потекла кровь, смешанная с гноем; когда Коул сосал, меня словно огнем обжигали. Я сжимала зубы и сдерживала крик. Бедняга плакал, потому что не наедался. Я не хотела бросать, грудное молоко ведь так важно для развития. Я пошла к врачу в надежде, что она вылечит меня.
- Наверное, пора заканчивать грудное вскармливание, - сказала она после осмотра. - У вас жуткая инфекция в левой груди.
Я этого ожидала.
- Я не хочу бросать. Вы не можете просто выписать антибиотик? Есть такие, которые можно при лактации.
- Я могу, но это временное решение, я почти уверена, что инфекция вернется.
- Я хочу попробовать, - я не собиралась сдаваться так легко. Для меня это слишком важно.
Она посмотрела с легким раздражением, но выписала рецепт.
- Сомневаюсь, что это поможет, но попробуйте.
Боль усиливалась с каждым часом, так что я не могла уснуть всю ночь. Левая грудь распухла. Правая, казалось бы, здоровая, к утру стала твердой, с болезненными комками и покраснела. Я не могла к ним прикоснуться. Даже ткань блузки причиняла жуткую боль, пронзающую тело до тошноты. Я плакала, наливая Коулу первую бутылочку со смесью тем вечером.
- Чувствую себя мамашей-неудачницей, - сказала я сквозь слезы.
- Подожди пару дней, - сказал Кристофер, большими круговыми движениями массируя мне спину. - Через несколько дней все пройдет, и ты опять сможешь кормить его грудью. От смеси хуже не будет, и он не забудет как сосать.
Я уставилась на него. Он не понимал, что я испытываю. Грудное вскармливание - единственное, что мирило меня с его плачем. Мне так нравилось лежать рядом с ним и смотреть, как он сжимает крошечные пальчики. В такие моменты становилось все равно, что он кричал всю ночь, это помогало мне выдержать неимоверную усталость. Кормление из бутылочки не даст тех же ощущений. Неважно, кто что говорит, это совсем другое.
- Давай его мне, - Кристофер забрал малыша и взял другой рукой бутылочку. - А ты иди поспи. Ты уже двое суток не спала. Ты, должно быть, очень устала.
Я, спотыкаясь, прошла в спальню, глаза горели от усталости. Я забралась под одеяло, но никак не могла согреться. Все тело ныло. Мне было то холодно, то горячо, словно я обгорела на солнце.
- Кристофер, - говорить было больно. - Кристофер.
Он вбежал в комнату, держа Коула у груди в слинге, который он взял в душе.
- Мне очень плохо. Можешь померить мне температуру?
Он переводил взгляд с меня на ребенка.
- А с ним что делать?
- С собой возьми.
- Я не могу вместе с ним идти за градусником, - задача для него была слишком сложной.
- Да? Ну давай его мне тогда.
Передача испугала Коула, и он закричал. Его крики резали мне мозг. Кристофер стоял, не зная, что делать.
- Иди уже, - махнула я на дверь.
У меня не было сил встать, и слишком больно было его держать. Я положила Коула на спину рядом с собой. Он кричал и извивался, будто его пытают. По его возбуждению я могла предсказать, что крики продлятся несколько часов. Я закрыла уши и заплакала.
Кристофер вернулся с градусником и сунул его мне под язык. Он взял Коула на руки, но это ничего не изменило. Иногда на руках у Кристофера он начинал вопить только сильнее. Кристофер говорил, ему все равно, но это было не так. Термометр запищал, я посмотрела на цифры.
39,6. У меня с детства не было такой высокой температуры. Неудивительно, что мне так плохо.
- Тебе надо в больницу, - беспокойство читалось на лице Кристофера. - У тебя не должно быть такой температуры. Ты пьешь антибиотик и парацетамол, - голос звучал как из дальнего конца тоннеля. - И за руль ты сама не сядешь, даже не думай.
Я не могла думать. Мне было слишком больно. Я хотела спать.
Скоро Элисон меня разбудила.
- Вставай, бедняжка. Я отвезу тебя в больницу, - сказала она, наклоняясь лицом к лицу.
Я кивнула. Она медленно сняла одеяло и помогла мне подняться. Я посидела на краю кровати, пока она рылась в шкафу в поисках обуви, которую легко надевать. Вопли Коула раздавались из коридора.
- Почему он все время кричит? - Комната кружилась. Я ухватилась за край кровати.
- Он успокоится. Некоторым детям нужно время, чтобы привыкнуть к рождению. - Она вернулась с парой старых кед и бросила их на пол передо мной. Мы побрели по коридору.
- Крис! - позвала она.
- Да?
- Я увожу Ханну. Напишу когда что-нибудь узнаю.
- Хорошо. Я люблю тебя, Ханна.
У меня не было сил ответить. Элисон помогла мне сесть в машину и я тут же уснула. Пока мы ждали врача, я то и дело отключалась. Наконец настала наша очередь, и мы медленно прошли в кабинет. Элисон завела меня и пошла закрыть дверь.
- Иди, - сказала я.
Она изумленно посмотрела на меня.
- Подожди снаружи. Здесь я справлюсь, - сказала я, отчаянно пытаясь не подать виду. Она вышла и закрыла за собой дверь. Я выдохнула и оперлась о стол. Ей нельзя видеть, что сделала Джейни. Я сняла блузку и надела больничную сорочку, легла на кушетку, внезапно ощутив приступ тошноты. Я положила руки на живот и глубоко задышала.
Скоро пришел врач. Его бейджик покачивался у меня перед глазами: доктор Флинн. Он попытался потрогать мою правую грудь, но я закричала, как только он коснулся пальцем.
- Извините, очень больно, - прохныкала я.
Он осмотрел обе груди.
- У вас очень нехорошая инфекция вокруг ран и, похоже, мастит в обеих железах.
- Очень больно, я не знаю, что делать.
- К сожалению, грудное вскармливание придется прекратить. Я пропишу вам сильный антибиотик, это небезопасно для малыша. Но иначе может развиться сепсис.
Я проплакала всю дорогу домой.
- Напомни мне позвонить Грегу и сказать, что я остаюсь на ночь с тобой, -сказала Элисон, помогая мне выйти из машины.
Я помотала головой. Она удивилась. В другой раз я рада была бы ее помощи, но врач велел мне принимать душ, чтобы сцедить застоявшееся молоко. Она захочет помогать, а видеть мою грудь ей нельзя. Дело не в стеснении - она когда-то выбирала мне первый лифчик, - но ей нельзя видеть, что сделала Джейни. Я ей не рассказывала. Я никому не рассказывала. Мне было слишком стыдно.
- Что происходит, Ханна? - спросила она.
- Ничего. Все в порядке, - сказала я, как раз когда Кристофер открыл нам дверь. Он все так же носил Коула в слинге.
- Привет, тетя Элисон, - помахала Джейни у него из-за спины.
Злость прожигала меня насквозь при каждом взгляде на нее. Это она во всем виновата. Она ни слова не сказала об укусе. Даже не извинилась. Не спрашивала, как я себя чувствую.
- Иди сюда, я тебя обниму, моя сладость, - позвала Элисон, и Джейни бросилась ей в объятия. - Хочешь поехать ко мне домой?
- Да! Да! - аж запрыгала Джейни.
Элисон взглянула на меня.
- Давай она правда переночует у нас? Тогда Кристофер сможет сосредоточиться на тебе и Коуле. Одной заботой меньше.
- Я не против, - сказала я.
Кристофер был не так уверен.
- Не знаю. Она никогда не ночевала вне дома.
- Все будет хорошо, не волнуйся, - сказала Элисон. - Ей это полезно.
- Ну, не знаю...
- Кристофер, отпусти ее, - сказала я, заходя в дом. Мне надо было лечь.
Я не была готова к возвращению Джейни. Все становилось только хуже: а не лучше. Обе груди наполнились комками. Я пыталась массировать их, чтобы разогнать молоко, как велел врач, но вода ножами резала по опухшей коже. Сильнейшие обезболивающие не справлялись. Я ничего не могла делать. Я лежала в постели, рядом стояло ведерко. Отвратительно было не иметь возможности покормить Коула. От каждого его крика у меня прибывало молоко. Я не могла подойти к нему, и это раз за разом разрывало мне сердце.
Джейни пробыла у Элисон четыре дня, и даже если бы я хотела, я не могла заставлять ее держать Джейни дольше, это было несправедливо, у нее и так много дел. Она выглядела измотанной, когда привезла к нам Джейни. Джейни бросила свои вещи на пол и без единого слова направилась в свою комнату.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Элисон. Она взбила мне подушки. С отъезда Джейни я переместилась на диван. В спальне у нас не было телевизора, а мне надо было отвлечься.
- Лучше, чем утром, - сказала я. До десяти утра меня вырвало трижды, кофе не задерживался в желудке, так что ко всему прочему у меня раскалывалась голова. - Спасибо, что позаботились о ней. Надеюсь, она не доставила слишком много хлопот.
Она плюхнулась на диван рядом со мной, поднимая ноги на кофейный столик, совсем как Кристофер.
- Если честно, это было непросто. Не обидишься, если я кое-что скажу?
Я кивнула. Хуже уже не будет.
- Ты все время говорила, как трудно с Джейни, а я этого никогда не видела. При мне она была такой милой и чудесно себя вела. Я иногда думала, что ты преувеличиваешь. - Она взглянула на меня, прежде чем продолжить, чтобы убедиться, что я не обиделась и не стану защищаться.
Я махнула рукой:
- Все нормально. Не волнуйся.
Она испытала облегчение, что я не рассердилась.
- С ней действительно может быть тяжело.
Я рассмеялась.
- Да ну? И что же она делала?
- Сначала она заставила повсюду носить ее на руках, и это быстро перестало быть весело. Я не могла заставить ее пользоваться туалетом, она все делала в трусы, - она поморщила нос. - Даже мальчишкам она надоела, потому что разговаривала и вела себя как маленькая. А ты знаешь, как они ее обожали. Но самое странное, что она вставала посреди ночи, приходила к нам в спальню и смотрела на нас. Она всегда так делает?
- Раньше делала, сейчас уже давно такого не было.
- Наверное, процесс адаптации, - она сжала мое колено. - Тебе что-нибудь принести? Мне надо забрать мальчиков с футбола.
- Нет, все хорошо. Спасибо, что позаботилась о ней.
Она кивнула и отвернулась. Я заметила, что она не сказала «без проблем» или «обращайся», как обычно.
- Пока, Джейни! Скоро увидимся! - крикнула она. Секунду подождала ответа, пожала плечами в ответ на тишину. - Напиши мне потом, ладно?
Джейни вошла в гостиную, как только захлопнулась входная дверь.
- Тебе понравилось у тети Элисон? - спросила я.
Она выставила губу.
- Мне не нравится Элисон.
- Что? С каких пор? Ты же всегда любила тетю?
Она покачала головой.
- Нет. Она очень злая. - Она огляделась: - Где папа?
- Он на работе.
- Ты со мной поиграешь?
- Почему бы тебе не поиграть с Синичкой? Она наверняка скучала, - я отвернулась. Ее присутствие раздражало меня.
- Ты никогда со мной не играешь. Ты тоже злая. Совсем как Элисон, - она показала мне язык и, громко топая, ушла к себе в комнату.
Ее возвращение домой, казалось, высасывало весь воздух. Сердце у меня колотилось. Я взяла Коула с его качелек, надеясь, что биение его сердца успокоит, но и он не смог справиться с охватившей меня паникой. Мне нужен воздух. Я задыхалась. Я проковыляла к двери, по телу расползался огонь. Мне было жарко, я вся покрылась потом.
Я распахнула дверь и вышла на крыльцо. Холодный воздух приятно ударил в лицо. Я вдыхала его, пытаясь собраться.
Она просто девочка. Нечего бояться.
