20
Кристофер Бауэр
Кабинет доктора Чэндлер больше напоминал комнату в детском саду, чем кабинет врача. Джейни играла с помощником доктора Чэндлер, так что мы с Ханной смогли поговорить с ней наедине. Повсюду игры и игрушки. По комнате разбросаны подушки и пуфы. Целая стена увешана детскими рисунками. Я чувствовал себя великаном и не знал, куда присесть, потому что обычной мебели там не было. Ханну комната удивляла не меньше. Мы повздорили в машине на пути обратно. По напряжению в ее тоне я мог сказать, что она до сих пор злится.
Я понимал, как ее это должно раздражать, но Джейни обращалась с ней так не специально, хотя Ханна и была убеждена в обратном. Ей только шесть лет. Она слишком мала, чтобы манипулировать. К тому же Ханна - взрослая. Она должна справляться.
Доктор Чэндлер вошла в комнату.
- Извините, что не встретила вас. Я была в другом офисе, а пробки кошмарные.
Она оказалась старше, чем я ожидал, высокая и стройная, с короткими седыми кудряшками, обрамлявшими лицо. Легкие морщинки разбегались из уголков глаз и рта. Лицо обвисло от возраста и испещрено пятнами от солнца: она принадлежала тому поколению людей, кто еще мазал кожу детским маслом, не боясь солнечных лучей. Вокруг шеи небрежно повязан шарф с цветочным принтом. Ее красный кардиган, брюки со стрелками и туфли на толстой подошве напомнили мне бабушку. Она изящно и легко опустилась на пол и похлопала по коврику рядом с собой.
- Садитесь. Давайте познакомимся, - сказала она.
Мы сели перед ней по-турецки. Ханне, похоже, было удобно, мне же неуютно. Слишком напоминало занятие йогой, которую я ненавидел. Несколько лет назад Ханна увлекалась йогой и один раз затащила меня на занятие. Я с трудом продержался до конца и больше не приходил. Это не для меня.
- Я доктор Чэндлер, но, если вам так удобнее, можете называть меня Анной, - она сложила руки на коленях и переводила взгляд между нами. -Расскажите вкратце, почему вы пришли.
Мы с Ханной переглянулись, никто не хотел говорить первым.
- Мы недавно стали опекунами шестилетней девочки, сейчас идет процесс удочерения, и наш социальный работник посоветовала обратиться к вам, -сказал я.
Доктор Чэндлер хлопнула в ладоши.
- Это замечательно! Поздравляю! Кто ваш социальный работник?
- Пайпер Гольдштейн, - сказала Ханна.
Она знающе улыбнулась.
-Да, Пайпер, она хорошая. Вы, должно быть, очень счастливы.
Ханна улыбнулась в ответ.
- Так и есть. Пайпер замечательная.
- Вы участвуете в программе усыновления из-за границы или ребенок местный? - спросила доктор Чэндлер.
- Местная, - сказала Ханна.
- Вы слышали о девочке, которую обнаружили на парковке несколько месяцев назад? Которую связывали в гардеробной? - спросил я.
Доктор Чэндлер кивнула.
- Да, я читала об этом случае. Вы ее удочеряете?
- Да, - сказали мы хором с новым смешком.
- Должно быть, у вас тогда очень много забот. Каково это? - ее глаза светились любопытством.
Я осторожно подбирал слова: потому что не хотел еще сильнее расстроить Ханну.
- В больнице ей поставили синдром жестокого обращения, так что иногда бывает очень сложно, но все становится лучше.
Ханна фыркнула.
Доктор Чэндлер повернулась к ней.
- Я так понимаю, вы не совсем согласны?
- Я согласна, что все лучше, чем когда она только к нам попала, но не оттого, что ей лучше, а мы научились с ней управляться, - сказала она.
- Не могли бы вы рассказать поподробнее? - спросила доктор Чэндлер.
- Укладывание спать с самого начала давалось трудно. Мы мало спали, потому что она то вылезала из постели, то орала у себя в комнате. Кристоферу пришлось спать рядом с ней на полу, чтобы она оставалась в кровати, иначе она не засыпала. Так что теоретически проблема решена, но на самом деле она не умеет засыпать одна. Я хотела бы ее этому научить. Это полезный навык, а я скучаю по возможности спать вместе с мужем. Вы понимаете?
Доктор Чэндлер кивнула, и Ханна продолжила:
- Есть и другие сложности. Например, она до сих пор ест несъедобные предметы. В начале недели я поймала ее, когда она запихивала в рот волосы, выдранные из головы куклы. Мы такого совершенно не ожидали, поэтому у нас уже была пара происшествий, после одного из которых нам пришлось съездить в больницу. После этого мы все в доме заперли. Все до сих пор под замком, и мы не оставляем ее одну, потому что не знаем, что еще она потащит в рот. Поначалу меня все устраивало, тогда главное было, чтобы Джейни почувствовала себя в безопасности с нами, но этого мы, кажется, уже добились, так что пора идти дальше, а значит, решать сами проблемы.
- У вас создается ощущение, что вы спрятали проблемы, не в силах их решить?
- Вот именно, - сказала Ханна с видом облегчения. - И еще кое-что. Когда она расстраивается, она может вести себя очень жестоко и агрессивно. Она может пинаться, бить, плеваться. Иногда она встает ночью и просто нависает над нами...
Я перебил:
- Она ходит во сне.
Ханна покачала головой.
- Вы не согласны? - спросила доктор Чэндлер Ханну.
- Да. Мне кажется, она тогда не спит, - сказала Ханна.
- Что она делает, когда вы ее замечаете? - спросила доктор Чэндлер.
- Как-то она ударила Кристофера по голове игрушечным поездом. Я не знаю, что она делает с ним сейчас, на меня она смотрит с таким видом, будто что-то задумала. Я чувствую исходящую от нее ярость, - сказала Ханна.
- Ханна, ты преувеличиваешь, - сказал я.
- Вовсе нет. Так это выглядит - защищаясь, сказала Ханна. - И она любит манипулировать.
- Вы можете привести примеры? - попросила доктор Чэндлер.
- Легко. Поэтому мы и пришли. Три недели назад Кристофер вышел на работу, и с тех пор она со мной не разговаривает. Ни единого слова. - В ее глазах блеснула злость, но она быстро справилась с выражением лица. - Я ожидала, что она будет сопротивляться, когда он вернется на работу, так что я не удивилась. Несколько дней я спускала ей это, но вечно так продолжаться не может. Это вредно для нас обеих. Она со всеми, кроме меня, болтает, даже с чужими в магазине.
- С вами она говорит, Крис?
- Да, - я опустил голову, но стыдно мне не было. Не моя вина, что у Джейни со мной совсем иная связь, но Ханна все время пыталась взывать к моей совести.
- Расскажи, как она с тобой разговаривает Кристофер, - Ханна посмотрела на меня.
Я вздохнул.
- Если Ханна рядом, то она шепчет мне на ухо, чтобы Ханна не услышала.
- Все, что вы описываете, характерно для детей с синдромом жестокого обращения, - сказала доктор Чэндлер. - Может быть...
Я не удержался и снова перебил:
- Она описывает все так, словно Джейни жуткая девчонка, а это не так. Она очень милая. Если на площадке плачет маленький ребенок, она всегда подбежит и обнимет его. Она все время задает вопросы всем вокруг, потому что очень хочет всему научиться. Видели бы вы, как она общается с людьми. Это бы растопило ваше сердце. Я не хочу, чтобы у вас сложилось превратное впечатление.
- Только оттого, что с ней есть сложности, описанное вами не становится неправдой. Обе стороны могут быть правдой, хотя это и трудно уложить в голове. Она может быть одновременно милой, очаровательной девочкой и злобной манипуляторшей, - доктор Чэндлер сделала паузу, давая нам возможность осознать ее слова. - Став родителями, важно быстро осознать, что вы можете испытывать к ребенку множество противоречивых чувств. Это как американские горки, только в истории Джейни перепады высот гораздо сильнее обычного. Может, вы расскажете мне немного о прошлом Джейни? Мне хотелось бы побольше о ней узнать перед личной встречей.
Мы мало что знали, но рассказали что смогли. В основном мы описали ее состояние здоровья, поскольку об этом мы больше всего знали. Мы по очереди рассказывали, какого прогресса она добилась с того момента, как попала в больницу, и в каком состоянии она сейчас, стараясь не забыть перечислить, какие виды терапии она уже проходила. Доктор Чэндлер много времени уделила ее приступам ярости, просила нас описать, что вызывало припадки и как мы их останавливали.
Время летело, у нас оставалось десять минут. Мы записались на следующую неделю, хотя я не был уверен, что мы чего-то добились.
- Мне было очень приятно с вами познакомиться, и я с радостью лучше узнаю вашу семью, - сказала доктор Чэндлер, проводя нас до дверей.
Мы молча пошли к машине.
- Ты поведешь машину? - спросил я. Она ненавидела, как я водил машину. Говорила, я еду слишком резко и ее укачивает.
Ханна покачала головой.
По пути домой Ханна смотрела в окно, плотно сомкнув губы в глубокой задумчивости. Я знал, что мешать не стоит. Она придет сама, когда будет готова. Я только надеялся, что это произойдет скоро. Я ненавидел ссориться с ней. Это случалось нечасто, поэтому каждый раз выбивало меня из колеи. Я надеялся, что мы сможем вернуть себе чувство единства.
