16
Ханна Бауэр

Я ухватилась за краешек стула и уставилась на Кристофера.

- Ты серьезно? Да как ты мог? Как ты мог принять такое важное решение в одиночку?

Глаза у него ошеломленно расширились.

- Я не... Я только...

- Выкладывай. О чем ты думал, когда сказал Пайпер, что мы хотим оставить Джейни? - Я резко встала; стул отлетел в стену.

- Говори потише, - зашипел он. - Она услышит.

Я открывала и закрывала рот, слишком взбешенная, чтобы рассуждать разумно.

- Как ты мог предположить, что знаешь наверняка, что я думаю о таком?

Я смотрела, как к нему приходит осознание. Он прошептал:

- Так ты не хочешь оставить ее?

Казалось, он сейчас расплачется, а плачет Кристофер редко. За все наши годы вместе я видела такое раз пять.

Меня охватил стыд, комок эмоций застрял в горле и мешал говорить.

- Я просто... То есть, понимаю, звучит глупо, из нас выйдут отличные родители для нее, но только... мне хотелось младенца.

Я не могла поднять на него глаз и уставилась на воображаемую точку на плитке на полу.

Пока мы боролись с бесплодием, мы договорились, что прекратим попытки в сорок и смиримся с нашей бездетной судьбой, потому что никому из нас не хотелось растить детей, будучи стариками. Мы хотели легко бегать за мячом и в салочки, пока физическая форма это позволяет, и нам хотелось успеть увидеть, как вырастут наши внуки. В прошлом году мы отметили мой сорок первый день рождения и увеличили срок до сорока трех. На то, чтобы поднять Джейни на ноги: уйдут годы. В какой-то момент план даст сбой.

Он выждал несколько минут и заговорил:

- Я понимаю, что ты хотела младенца, я тоже всегда считал, что это лучше. Но сейчас нам надо тщательно все обдумать, прежде чем отказываться. Мы годами мечтали о младенце. Эта идея поглотила нас. А что сейчас? - Он пальцами приподнял мою голову, чтобы я смотрела ему в глаза. -Будто у вселенной был особый план все это время, и теперь ее бросило прямо нам в руки. Тебе так не кажется?

- Кажется.

Каждая частичка меня мечтала ей помочь, дать ей идеальный дом, смыть боль, но удочерить ее означало отказаться от мечты. Мне придется распрощаться с надеждой когда-либо взять на руки младенца. Я и так уже не надеялась сама выносить и родить ребенка. Смогу ли я отказаться от еще одной частицы своего сердца?

Я не знала. Мне хотелось почувствовать, как крошечный кулачок сжимается вокруг моего пальца, почувствовать запах новорожденного. Я мечтала укачивать ребенка у груди, кормить, радоваться каждому новому достижению.

- А что с ее отцом? - хватаюсь за соломинку.

- В свидетельстве о рождении отец не вписан.

- Это я и сама знаю. Я не об этом. Где-то ведь ее отец должен быть, а мы о нем ничего не знаем. Что, если это был он? Что, если он вернется?

- Ее отец не вернется. Он может даже не знать, что у него есть дочь.

- Ты не можешь знать этого наверняка. Вдруг спустя годы он решит, что она ему нужна, и отправится на поиски? Я согласилась взять Джейни сейчас только потому, что это временно, я не разрешаю себе привязываться к ней навсегда. А если бы я считала, что мы будем ее родителями всегда? Все было бы по-другому. Совсем по-другому. - У меня задрожал голос.

Он поправил мне выбившуюся прядь волос. На лице проступила озабоченность.

- Я понимаю, чего ты боишься. Все понимаю. Сегодня был длинный день. Очень насыщенный. Давай переждем ночь и не будем пока принимать никаких решений. - Он погладил меня по щеке тыльной стороной ладони. - Просто подумай. Я не давлю на тебя. Что бы ты ни решила, все будет хорошо.

Следующие несколько дней он старался быть очень терпеливым. Оставлял меня одну, не пытался снова поднимать тему. Но я знала, что это гложет его. Он так же сильно хотел стать папой Джейни, как я мечтала о младенце, и он был прав: мы можем стать для нее идеальными родителями. С этим я поспорить не могла. Ей еще долго нужен будет медицинский уход, и лучше нас с этим никто не справится. Социальные службы не найдут лучшей семьи.

Я горько оплакивала потерю своих безликих младенцев. В одиночку, Кристофер этого не понимал. В этом нет его вины. Ни один мужчина не поймет, как важно женщине держать на руках младенца. Я не любила плакать на людях, поэтому моим убежищем стал душ. Я часами рыдала там после выкидышей, также стало и теперь. Я позволила рыданиям раздирать мое тело под плеск воды по голой коже, такой горячей, что на теле оставались красные пятна, и я вся покрылась сыпью.

Следующим вечером я сама заговорила с Кристофером: я видела, что с каждым днем он становится все более нетерпеливым, хотя и не поднимает тему сам. Я и сама все время думала об удочерении Джейни. Это первое, что приходило мне в голову, когда я просыпалась, и последнее, о чем я думала перед сном.

Я дождалась, пока Джейни увлечется мультфильмом, так чтобы мы смогли поговорить на кухне и она не заметила нашего отсутствия. Она ненавидела оставаться одна, особенно ночью. Я уселась на барный стул, Кристофер на другой: мы оба знали, что у нас очень немного времени, пока Джейни не надоест телевизор. Она жила с нами уже две недели и еще ни разу не досмотрела мультик до конца.

- Я готова поговорить об удочерении Джейни, - сказала я, не тратя лишнего времени. Его лицо просияло. Ему не терпелось что-то сказать, но он сдержался, дав мне высказаться первой. - Одно дело приютить Джейни на время, совсем другое - стать ее родителями. Вся наша жизнь перевернется, я не уверена, что ты сам задумывался, какие сложности у нее могут возникнуть. Мы многое уже повидали, и это только цветочки. - Я сделала глубокий вдох, тщательно подбирая слова. - Иногда мне кажется, что твои чувства к Джейни затуманивают твой разум, и я хочу быть уверена, что ты принимаешь взвешенное решение.

Он вскочил, как только я закончила.

- Конечно, у нее будут сложности, но ведь именно поэтому ей у нас будет идеально. У нас есть время и возможность помочь ей так, как другие, возможно, не смогут. Любой новой семье придется много узнать о ее состоянии здоровья, я же занимался ею с первого дня в больнице и следил за каждым шагом. Мы сможем проследить, чтобы все предписания соблюдались, ничего не забыть. Для службы по защите детей процесс передачи пройдет гладко. К тому же она получит наше безраздельное внимание, на что не может рассчитывать в патронатной семье, где много других детей.

- А что с ее эмоциональным развитием? Мы понятия не имеем, как синдром жестокого обращения влияет на ребенка в будущем. Пайпер говорила, это один из самых тяжелых случаев, какие она видела.

- Я не ожидаю, что она будет совсем как другие дети, впрочем, как и ты. Нам потребуется время, но подумай об этом, Ханна: она еще маленькая, у нее впереди много времени, чтобы залечить раны. Сначала будет очень много работы, но однажды, быть может, придет день, когда она сможет быть нормальной.

Я подняла брови.

- Ты правда веришь, что она сможет стать нормальной?

Кристофер взял мои руки в свои.

- Верю. Посмотри, как она изменилась за такой короткий промежуток времени всего только от капли любви и внимания. Представь себе, что может с ней произойти в доме с двумя родителями, любящими ее и готовыми во всем ее поддержать. Мы можем взять отпуск по уходу за ребенком, как планировали, если у нас появится малыш, и посвятить ей все внимание, помочь ей приспособиться и привыкнуть.

В этом был смысл, и все это звучало очень поэтично и красиво. Меня это тоже тронуло. Но сердце еще ныло.

- Не знаю, Кристофер. Чем это отличается от прошлых разговоров по поводу усыновления?

В последний год мы большую часть вечеров проводили бок о бок на диване за ноутбуками, пролистывая сотни фотографий детей и читая их истории. Я и не знала, что существует столько детей, которых можно усыновить. Кто-то много лет провел в интернате, братьев и сестер всегда просили не разделять. У других детей были тяжелые физические отклонения, кого-то бросили. У столь разных историй было только одно общее: все эти дети искали свою семью, их истории трогали за душу.

Ребенок из интерната всегда означал кучу проблем, и мы не хотели иметь с этим дело. Многие из них уже были зависимы от наркотиков или хотя бы пробовали их, их не водили вовремя к врачам, у них могли быть тяжелые отклонения в развитии. Мы не стремились стать спасителями. Мы просто хотели быть родителями.

- Но тех детей мы никогда не встречали. Может быть, иначе мы все воспринимали бы по-другому.

- Может быть, - сказала я, все еще не до конца убежденная. Чем ближе я была к тому, чтобы согласиться, тем дальше уплывала моя мечта о младенце. - Ты задумывался о том, какой опасности мы подвергаем себя, если станем ее родителями? Мы даже не знаем, что с ней произошло. Не слишком ли велик риск, что кто-то придет за ней? Ты хочешь все время оглядываться за спину? Ты точно к этому готов?

Он кивнул.

- Конечно, я об этом думал, и да, я готов рискнуть.

- Даже если это поставит и меня в опасность? - вырвалось у меня. Я была в отчаянии.

Он обиженно промолчал. Я быстро добавила:

- Извини. Не надо было этого говорить.

- Я никогда осознанно не подставлю тебя под удар, - сказал он, подавляя злость, чтобы не ругаться. - Если бы я действительно думал, что кто-то может прийти за Джейни или навредить тебе, я бы не предлагал такого, но я уверен, что этого не произойдет. Я всегда верил, что полиция найдет преступника и накажет его. И до сих пор в это верю. Они его просто еще не нашли. Вот и все.

- Все может оказаться не так просто, - вздохнула я. Джейни засмеялась в гостиной, и мое сердце наполнилось теплотой, как и всегда, когда она смеялась или радовалась. Нельзя отрицать, она много для меня значила. -Мне надо еще немного подумать.

Он спрыгнул со стула и встал прямо передо мной.

- Ханна, в том-то и дело. У нас нет времени. Уже оговорено, что еще одна семья придет во вторник, и у них есть в запасе еще одна на следующую неделю, если с этой опять не сложится. Вдруг это наш шанс обрести чудесную семью и мы его упустим?

- Можешь дать мне еще хоть несколько дней? - попросила я.

Он кивнул, пытаясь заглянуть мне в лицо и понять, дошли ли его доводы. Я старалась сохранить нейтральное выражение лица и быть спокойной.

- Пойду приму душ, - сказала я.

Я направилась в ванную, прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, и включила душ. Я больше не могла сдерживать слезы, они потекли по щекам, а комната постепенно наполнялась паром. Я вошла в кабину, закрыла за собой стеклянную дверцу. Никогда я еще не видела ребенка, которому больше, чем Джейни, был нужен дом. Ни один ребенок ни с одного сайта, которые просматривали мы с Кристофером, не нуждался в любви больше, чем Джейни. Я знала, что мне нужно делать, что я хотела сделать, - но боль отказа от мечты от этого не становилась легче.

Я попросила Кристофера вывести Джейни на прогулку, пока я не напишу, что можно возвращаться. Он странно на меня посмотрел, но ушел без лишних вопросов. Я заметалась по дому, стараясь максимально быстро все обустроить. Я украсила гостиную воздушными шариками, над камином растянула плакат «Поздравляем с рождением девочки!». Я заказала нашего любимого цыпленка с кунжутом и поставила на стол в столовой. В центре стола я поместила букет свежих маргариток в нашей лучшей вазе. Все было идеально.

Я написала Кристоферу:

Можете возвращаться.

Увидев их на дорожке, ведущей к дому, я распахнула дверь. Кристофер нес Джейни на плечах.

- Всем привет! Я соскучилась, - сказала я.

- Мы так уже десять кварталов идем, - сказал Кристофер. Он делал вид, что ему надоело нести Джейни, но глаза у него улыбались.

Я взяла Кристофера за руку и ввела в гостиную. Он осмотрел комнату, вглядываясь в детали. Секунду спустя заметил слова на плакате. Глаза у него расширились.

- Ты серьезно? - спросил он. Он опустил Джейни на пол. Та с любопытством оглядывалась на шарики и плакат, пытаясь разгадать буквы.

- Да, - кивнула я.

Он обнял меня, поднял в воздух и закрутил, визжа от радости.

- Правда? Это потрясающе! Мы станем родителями!

Я улыбалась, он танцевал со мной по гостиной. Такой реакции я ожидала от него, если покажу тест на беременность с двумя полосками. Может, разница не так уж и велика?

Он взял мое лицо в руки и медленно поцеловал.

- Я не верю, что мы это делаем.

Я вжалась в его объятия.

- Я тоже.