14
Ханна Бауэр

Элисон помахала мне, и я начала протискиваться к ней через переполненную кофейню. Она подскочила, обняла меня, потом вернулась за столик и пододвинула мне латте.

- У тебя есть час, чтобы все мне рассказать. Приступай.

Джейни жила у нас уже пять дней, но я не общалась с Элисон после первой ночи. Мы немного переписывались, но этого было мало. Я не знала, с чего начать, и отхлебнула кофе.

- Сейчас я впервые отдыхаю с тех пор, как мы привезли ее домой.

Мы предполагали, что если максимально воспроизвести распорядок жизни в больнице, она будет вести себя так же, как и там, но мы ошибались. Она часами кричала и плакала. Большую часть дня мы ее успокаивали. Врачи и психологи предупреждали нас о припадках, но видеть их воочию - совсем другое дело.

- У нее каждый день случаются припадки, они могут длиться часами - и это не преувеличение. Успокоить ее в эти моменты невозможно. Меня до сих пор поражает, сколько ярости может быть в такой маленькой девочке. У нее аж пена изо рта выступает, а нам остается только сидеть рядом и удерживать ее, чтобы она не разбила себе голову. Ненавижу удерживать ее, но только так мы можем обеспечить ей безопасность.

- Что ее так сильно расстраивает?

Я пожала плечами.

- Мы не понимаем, что вызывает припадки. Иногда они возникают, если мы забираем еду или говорим «нет», но в большинстве случаев мы понятия не имеем, в чем причина.

Элисон погрустнела.

- Звучит жутко.

- Ей сейчас очень тяжело. Она очень легко перевозбуждается, и она все время начеку, так что подскакивает и затыкает уши всякий раз, как мимо проезжает машина. Вторник был худшим днем, тогда вывозят мусор. Мы почти весь день выманивали ее из-под кровати. И еще она решила, что не хочет больше носить одежду. Она срывает с себя вещи, словно они обжигают ей кожу. Первые два дня мы все время одевали ее заново, потому что она мгновенно все снимала, - усмехнулась я. - Теперь мы просто разрешаем бегать в одном подгузнике.

- Подгузнике?

- Я разве не говорила, что она не приучена к горшку? - Готова поклясться, что я об этом говорила. На нее надели подгузник в больнице, и она спокойно так ходила. Ей не мешал даже обкаканный подгузник. Если бы не запах, мы бы и не замечали, она никогда не жаловалась и не давала знать, что она сходила в туалет То же и с мочеиспусканием: она могла весь день сидеть в грязи.

Элисон покачала головой.

- Да. Она понятия не имеет, как пользоваться туалетом. Хотя бы не мешает менять ей подгузники. Ложится на пол и поднимает ножки, чтобы мы ее переодели. Она так многого не знает. Например, не знает, как держать столовые приборы. Разве не удивительно, что этому тоже надо учиться?

Элисон рассмеялась.

- Что?

- Будь у тебя дети, ты бы так не удивлялась. - Ее глаза сразу же расширились от ужаса. Она протянула руку через стол и взяла меня за обе руки. - Извини, Ханна. Я дура. Я случайно такое сказала. Я не...

Я перебила ее:

- Хватит. Все хорошо. Правда, все нормально, - я ободряюще улыбнулась. - Помнишь, ты говорила, что материнство - мир борющихся чувств? - Она кивнула. - Теперь я это понимаю. Раньше я только говорила так, но теперь я поняла это настолько, насколько возможно, только когда у тебя есть дети. Вчера, например, мы поругались за обедом, а потом пошли ее купать, и она принялась плескаться с игрушками, и мы сразу все позабыли.

Элисон откусила кусочек маффина, быстро прожевала, а потом сказала:

- Вам будет очень тяжело, когда она уедет

- Спасибо за поддержку, - улыбнулась я, кидая в нее салфеткой.

- Брось, вы и сами это знаете, - она покачала головой.

- Конечно, я привязалась к ней, я и не собиралась этого отрицать. Но мне это пошло на пользу. Во многих смыслах.

Она скептически посмотрела на меня, наклонив голову набок.

- И чем же?

- До знакомства с Джейни я уже думала сдаться в моих попытках стать матерью. Я не говорила тебе этого, но я об этом думала. Как я ни хотела ребенка, я не верила, что смогу еще раз испытать надежду и снова разочароваться. Джейни заставила меня понять, что я не хочу сдаваться. Никакое разочарование в мире не сравнится с чувствами матери. Она дала мне это попробовать, и теперь я не успокоюсь, пока не испытаю радость материнства сполна.