10. Хорошие люди, или новое человечество

Да, то, что Он сказал, Он говорил всерьез. Те, кто отдаст себя в Его руки, станут такими же совершенными, как Он Сам, – совершенными в любви, мудрости, радости, красоте и бессмертии. Эта перемена не завершится в нашей земной жизни, потому что смерть – важная часть лечения. Как глубоко затронет оно каждого христианина при его земной жизни, знать никому не дано.

Я думаю, сейчас самая пора рассмотреть то, о чем часто спрашивают: если христианство право, то почему христиане – в массе своей – не лучше, чем нехристиане? Вопрос этот, с одной стороны, совершенно правомочен, с другой – неоправдан. Обоснованность его вот в чем. Если обращение в христианство никак не проявляется в поведении человека – если он остается таким же высокомерным, или завистливым, или тщеславным, каким был прежде, – то мы должны, я думаю, усомниться в искренности его обращения. Всякий раз, когда обращенный полагает, что чего-то достиг, он именно так может проверить себя. Прекрасные чувства, большая проницательность, возросший интерес к религии не значат ничего, если поведение наше не меняется в лучшую сторону, как ничего не значит то, что больной чувствует себя лучше, если температура по-прежнему повышается. В этом смысле мир совершенно прав, когда судит христианство по результатам. Христос говорил нам, чтобы именно так мы и судили. Дерево познается по плодам. «Чтобы узнать, хорош ли пудинг, надо его съесть». Когда мы, христиане, ведем себя недостойно или когда из наших попыток вести себя так, как надо, ничего не получается, мы внушаем людям недоверие к христианству. На плакатах военного времени мы читаем: «Легкомысленная болтовня может привести нас к гибели». Переиначив эти слова, скажу, что легкомысленный образ жизни может привести к злоречивым толкам. И мы сами даем повод для толков, ставя под сомнение истинность христианства.

Но, с другой стороны, окружающий нас мир бывает довольно нелогичным в своих требованиях к христианству. Порой людям недостаточно, чтобы жизнь человека, ставшего христианином, изменилась к лучшему. Они пытаются, прежде чем сами придут к вере, четко разделить весь мир на два лагеря – христиан и нехристиан; при этом они ожидают, что все люди из первого лагеря в любой данный момент должны быть безусловно лучше, чем люди из второго. Это неосновательно, и по нескольким причинам.

1. Во-первых, в реальной жизни все гораздо сложнее. Мир не состоит из стопроцентных христиан и стопроцентных нехристиан. Существуют люди (их немало), которые медленно выбывают из христиан, но все еще называют себя этим именем, причем некоторые из них – священнослужители. Другие постепенно становятся христианами, хотя еще так себя не называют. Есть люди, которые пока не принимают учение Христа во всей полноте, но в такой степени поддались обаянию Его Личности, что уже принадлежат Ему в гораздо более глубоком смысле, чем сами сознают. Известны и люди, которые, исповедуя другие религии, под скрытым воздействием Бога сосредоточили внимание на тех разделах, которые согласуются с христианством. Например, буддист доброй воли, побуждаемый таким воздействием, может все больше внимания уделять буддийскому учению о милосердии, оставляя в стороне другое (хотя он все еще говорит, что исповедует именно буддизм). В таком положении находились и многие добродетельные язычники задолго до рождения Христа. А сколько в мире людей, у которых в голове неразбериха и чьи убеждения сотканы из обрывков несовместимых верований! Значит, бессмысленно судить о христианах и нехристианах в целом. Можно сравнивать кошек и собак или даже мужчин и женщин, потому что здесь каждому ясно, кто есть кто. К тому же животные не превращаются (ни внезапно, ни постепенно) из собаки, скажем, в кошку. Когда мы сравниваем христиан с нехристианами, то обычно думаем не о реальных людях, которых знаем, а о неких смутных идеях, почерпнутых нами из книг и газет. Если же вы хотите сопоставить плохого христианина с хорошим атеистом, то пусть это будут два конкретных человека, которых вы действительно видели. До тех пор, пока мы не докопаемся до сути, мы будем только время терять.

2. Предположим, мы докопались до сути и говорим уже не о воображаемых христианах и нехристианах, а о двух конкретных людях, живущих по соседству. Даже в этом случае надо судить очень внимательно. Если христианство истинно, из этого должно вытекать, что: а) любой христианин лучше, чем был бы тот же самый человек, если бы оставался нехристианином; б) любой человек, становящийся христианином, лучше, чем он был до этого. Позвольте мне привести сравнение. Если реклама зубной пасты «Белозубая улыбка» не обманывает нас, то из этого следует: а) у каждого, кто пользуется ею, зубы лучше, чем они были бы, если бы он ею не пользовался; б) если кто-то начнет ею пользоваться, зубы у него станут лучше. Но то, что от употребления этой пасты мои плохие зубы (которые я унаследовал от обоих родителей) не станут такими же прекрасными, как у здорового молодого негра, который вообще никогда не употреблял никакой пасты, еще не доказывает, что реклама говорит неправду. Возможно, христианка мисс Бэйтс злее на язык, чем неверующий Дик Феркин. Само по себе это еще не доказывает, что христианство – недейственно. Вопрос надо ставить иначе: а каким был бы Дик, стань он верующим? У мисс Бэйтс и Дика, из-за наследственности и воспитания, полученного в раннем детстве, разный темперамент и характер. Христианство обещает взять под контроль оба эти темперамента и характера, если только ему позволят. Правомочен лишь такой вопрос: улучшит ли это мисс Бэйтс и Дика? Каждому ясно, что в случае Дика под контроль поступил бы характер куда более доступный благоприятному воздействию, чем в случае мисс Бэйтс. Но дело не только в этом. Чтобы судить о том, хорошо ли управляют фабрикой, надо принимать в расчет и качество продукции, и техническое оснащение. Возможно, техническое оснащение фабрики А таково, что она лишь чудом вообще что-то производит. Напротив, у фабрики В первоклассное оснащение, и придется признать, что высокое качество ее продукции все-таки гораздо ниже, чем могло бы быть. Несомненно, хороший руководитель при первой возможности установит на фабрике А новое оборудование, однако это произойдет не сразу. До тех пор низкий уровень того, что она выпускает, не может свидетельствовать о неумелости руководства.

3. А теперь углубимся дальше. Руководитель собирается поставить новое оборудование, и еще прежде, чем Христос закончит работать над мисс Бэйтс, она станет воистину прекрасным человеком. Но если мы на этом остановимся, то все будет выглядеть так, словно единственная цель Христа – подтянуть мисс Бэйтс до того уровня, на котором Дик был с самого начала. У вас могло сложиться впечатление, будто с Диком вообще нет никаких проблем и в христианстве нуждаются только люди с дурным характером, а приятные, милые люди вполне могут обойтись и без него, словно приятность – это все, чего требует Бог. Это было бы роковой ошибкой. Правда – в том, что, с точки зрения Бога, Дик Феркин нуждается в спасении ничуть не меньше, чем мисс Бэйтс. В каком-то смысле (через минуту я объясню, в каком именно) сомнительно, чтобы приятность характера вообще имела какое-нибудь отношение к этому.

Мы не можем ожидать, чтобы Бог смотрел на спокойный характер и дружелюбие Дика теми же глазами, какими смотрим на них мы. Ведь эти качества в значительной степени порождены естественными причинами (благоприятная наследственность), то есть в конечном счете обусловлены Самим Богом. Но, с другой стороны, они связаны с темпераментом, а значит – едва ли устойчивы и могут исчезнуть, коль скоро у Дика нарушится пищеварение. Приятность характера – это, в сущности, Божий дар Дику, а не дар Дика Богу. Точно так же Бог попустил, чтобы в силу естественных причин, действующих в мире, от глубокой древности испорченном грехом, разум у мисс Бэйтс оказался ограниченным, а нервы – взвинченными, от чего и зависит главным образом ее несносность. Он намеревается в свое время выправить этот недостаток. Но для Бога не это самое главное и трудное. Не об этом Он беспокоится. Того, за чем Он следит, чего ожидает и ради чего работает, нелегко добиться даже Ему, Богу, потому что в силу установленного Им принципа свободной воли Он не может достичь этого силой. Он ждет и наблюдает за появлением «этого» и в мисс Бэйтс, и в Дике Феркине; только от их доброй воли это зависит. От каждого из них зависит, сделать этот шаг или отказаться от него, обратиться к Богу – или нет, достигнув, таким образом, той единственной цели, ради которой они и созданы. Их свободная воля вибрирует, как стрелка компаса. Эта стрелка наделена правом выбора. Она может повернуться точно к северу, но не обязана. Повернется ли стрелка, установится ли, укажет ли на Бога?

Он может ей в этом помочь, но не может ее заставить. Он не может протянуть руку и повернуть ее – тогда она лишилась бы предоставленной ей от начала свободы воли. Установится ли стрелка по направлению к северу? От этого зависит все остальное. Предадут ли мисс Бэйтс и Дик свою человеческую природу в руки Божьи? Только в этом суть. А что один из этих характеров – приятен, а другой – несносен, вопрос второстепенный. С этим у Бога проблем не будет.

Не поймите меня, пожалуйста, превратно. Бог рассматривает плохую, несносную человеческую природу как зло, как беду. Конечно, хороший характер в Его глазах – благо, как благо – хороший хлеб, или солнечный свет, или чистая вода. Но все это такое благо, которое Он дает, а мы принимаем. Он дал Дику крепкие нервы и хорошее пищеварение, и добро не оскудело в том источнике, откуда оно произошло. Ему, насколько нам известно, ничего не стоит творить благо. Но ради того, чтобы взбунтовавшаяся человеческая воля могла обратиться на праведный путь, Он умер на кресте. Поскольку эта воля свободна, она может, действуя и в хороших, и в плохих людях, принять или отвергнуть Его. В последнем случае все приятные качества Дика, будучи лишь свойством его человеческой природы, обратятся в ничто, ибо сама эта природа исчезнет. Сочетание естественных причин произвело в Дике благоприятную психологическую структуру, как порождает оно приятные сочетания цветов на закатном небе. Но в силу особенностей, присущих природе, такое сочетание быстро распадается и исчезает. Дику предлагалась возможность превратить (или, скорее, позволить, чтобы Бог превратил) мимолетное сочетание в бессмертную красоту вечного духа; но он эту возможность упустил.

Возникает парадокс: до тех пор, пока Дик не обратится к Богу, он будет думать, что его приятный характер – его собственность во всех отношениях (и по происхождению, и по принадлежности). Но пока он так думает, прекрасные качества ему не принадлежат. Только когда он поймет, что они – не его заслуга, а дар Божий, и вновь предложит их Богу, только тогда качества эти станут его собственностью. Только то мы и можем сохранить, что добровольно отдадим Богу. А то, что попытаемся удержать для себя, непременно потеряем.

Мы не должны поэтому удивляться, встречая среди христиан людей, все еще несносных. Если подумать, можно понять, почему от неприятных людей можно ожидать, что они скорее обратятся к Христу, чем приятные. Вы помните, как возмущались современники Христа тем, что, по их мнению, Он привлекал к Себе самых ужасных, самых презираемых людей? То же самое вызывает возмущение и недоумение у наших современников. Так будет и завтра, и всегда. Вы догадываетесь, почему? Вспомните слова Христа: «Трудно богатому войти в Царство Небесное». А еще Он говорил: «Блаженны нищие духом». Очевидно, что речь Он вел о двух видах богатства и нищеты – материальном и духовном. Опасность для людей материально богатых – в том, что они довольствуются счастьем, которое дают им деньги, и не понимают, как нужен им Бог. Если все кажется таким доступным, если вы можете получить все, чего пожелаете, простым росчерком пера на чеке, то вам легче позабыть о том, что каждую минуту вы – в полной зависимости от Бога. Не меньшую опасность несет и природная одаренность. Если вы получили от Бога крепкие нервы, незаурядный ум, отличное здоровье, если вы хорошо воспитаны и считаетесь «душой общества», то как вам не быть довольным своим характером и обстоятельствами? «К чему впутывать во все это Бога?» – спросите вы себя. Хорошие манеры и поведение даются вам без особого труда. Вы не из тех несчастных, которые отягощены разными комплексами: вас не мучат тяготы пола, вы не страдаете ни чрезмерной тягой к выпивке, ни повышенной раздражительностью или дурным характером. Все вокруг называют вас «славным малым», и вы сами (наедине с собой) соглашаетесь с их мнением. Вы, вполне вероятно, верите, что все ваши хорошие качества – это ваша личная заслуга, и не видите никакой необходимости стать еще лучше, но лучше по-новому, в более высоком смысле слова. Очень часто люди, наделенные от природы добродетелями, не могут понять, как им нужен Христос, до тех пор, пока в один прекрасный день не окажется, что добродетели их – тщетны, и разочарование постигнет их, а самодовольство – рассеется. Иными словами, трудно тем, кто богат, и в этом смысле слова, войти в Царство Небесное.

Все иначе с людьми неприятными, маленькими, приниженными, боязливыми, испорченными, слабосильными, одинокими или необузданными, страстными, неуравновешенными. Предприняв малейшую попытку стать хорошими, они незамедлительно почувствуют, что им не обойтись без помощи. Для них – либо Христос, либо ничего. У них только один выбор – или взять свой крест и следовать за Ним, или жить в постоянном отчаянии. Они – заблудшие овцы; Он приходил специально для того, чтобы отыскать их. Они-то и есть в самом настоящем, в самом страшном смысле этого слова «нищие». Именно их Он благословил. Это они – то «ужасное сборище», с которым Он общается. И, конечно, фарисеи все еще говорят, как говорили в самом начале: «Если бы христианское учение опиралось на истину, эти люди не были бы христианами».

В сказанном мною – либо предостережение, либо ободрение для каждого из нас. Если вы славный человек, если добродетель дается вам легко – берегитесь! С того, кому много дано, много и спросится. Если вы принимаете за собственные достоинства то, что на самом деле – Божий дар, полученный вами от природы, если вы довольствуетесь своим приятным характером – вы все еще противитесь Богу, и когда-нибудь ваши природные дары послужат лишь более ужасному падению, более изощренному совращению, а дурной пример станет особенно разрушительным. Сам сатана был когда-то архангелом; его природные дары были настолько же выше ваших, насколько ваши – выше природных даров шимпанзе.

А вот если вы несчастное существо, искалеченное никуда не годным воспитанием в семье, где царила низкая зависть и не прекращались бессмысленные ссоры, если вы обременены, не по своей воле, каким-нибудь отвратительным половым извращением и день за днем терзаетесь комплексом неполноценности, набрасываясь и огрызаясь даже на лучших своих друзей, – не отчаивайтесь. Бог знает о вас все. Вы – один из тех нищих, которых Он благословил. Он знает, какой воистину жалкой машиной стараетесь вы управлять. Не сдавайтесь. Делайте все, что в ваших силах. В один прекрасный день Он выбросит эту машину на свалку и даст вам новую. И тогда вы, возможно, поразите всех нас – и самого себя, потому что вы прошли трудную школу вождения («Многие же будут первые последними, и последние первыми»).

Обладать приятным характером, быть цельной, высоконравственной личностью прекрасно. Мы должны использовать все доступные нам средства – медицину, образование, экономику, политику, – чтобы создать такой мир, где как можно больше людей были бы именно такими, как стараемся мы создать мир, где у каждого достаточно еды. Но при этом мы должны помнить: если бы нам даже удалось каждого человека сделать хорошим и добродетельным, мы бы не спасли все человеческие души. Мир, состоящий из приятных людей, довольствующихся своей приятностью и не имеющих ничего больше, другими словами, мир, отвернувшийся от Бога, будет так же отчаянно нуждаться в спасении, как и мир жалких, несчастных людей, – а спасти его, быть может, еще труднее. Простое, механическое улучшение – не искупление, хотя искупление постоянно делает людей лучше, даже здесь и сейчас, и усовершенствует их до такой степени, о которой мы не можем еще и мечтать. Бог стал человеком, чтобы обратить существа, созданные Им, в Своих детей; не просто для того, чтобы улучшить человеческую породу, но чтобы создать людей совершенно иного рода. Это не то же самое, что дрессировка лошади, которую учат прыгать все выше и выше, это – превращение ее в сказочного крылатого коня. Конечно, как только у лошади вырастут крылья, она сможет перелетать через такие заборы, через которые никогда бы не перепрыгнула, и обычной лошади ни в чем с ней будет не сравниться. Однако вначале, когда крылья только станут отрастать, все это, наверное, будет ей не под силу. Наросты в верхней части спины будут выглядеть нелепо и смешно, и никто не догадается, глядя на них, что из них вырастут крылья.

Однако мы, возможно, посвятили этому слишком уж много времени. Если вам нужен только довод против христианства (а я хорошо помню, как сам я жадно искал такие доводы, когда начал бояться, что христианство соответствует истине), то вы легко сможете найти какого-нибудь неумного и не очень приятного христианина и сказать: «Так вот он, ваш хваленый новый человек! Дайте-ка мне лучше старого!» Но если вы хотя бы раз почувствуете, что ключи к христианству не там, то в глубине сердца поймете, что все ваши возражения и аргументы – лишь попытка уйти от решения вопроса. Что вы можете знать о других человеческих душах? Об их искушениях, их возможностях, их борьбе? Лишь одну душу во всем Божьем мире знаете вы, и это та душа, чья судьба отдана в ваши руки. Если Бог существует, вы в некотором смысле – один на один с Ним. Вы не можете от Него избавиться, философствуя о достоинствах и недостатках своих соседей или вспоминая то, о чем вы читали в книгах. Что будут значить все эти пересуды и домыслы (да и сможете ли вы вообще их вспомнить?), когда развеется притупляющий туман анестезии, который мы называем «природой» или «реальным миром», и Присутствие, о Котором вы всегда знали, станет осязаемым, непосредственным, неустранимым?