Предисловие автора

Новая публикация профессором Эдвардсом ряда моих статей, посвященных теологическим проблемам, вызывает у меня чувство признательности, в особенности с учетом его замечательных предварительных замечаний. Я особенно рад представившейся возможности подтвердить свои взгляды по тем вопросам, которым были посвящены эти статьи.

В последние годы появились слухи о том, что я смягчил свою прежнюю позицию относительно религиозной ортодоксии. Эти слухи совершенно безосновательны. Я по-прежнему считаю неверными и вредными все ведущие религии мира – буддизм, индуизм, христианство, ислам и коммунизм. С точки зрения логики очевидно, что поскольку они расходятся во мнениях, то верной может быть лишь одна из них. За очень немногими исключениями, та религия, которую признает человек, – это религия того общества, в котором он живет, из чего ясно, что именно влияние среды приводит его к признанию данной религии. Схоласты действительно изобрели то, что было провозглашено логическими доказательствами, подтверждающими существование Бога, и эти доказательства или им подобные действительно были признаны многими выдающимися философами. Однако устаревшая логика аристотелевского толка, на которую опираются эти традиционные доказательства, ныне отвергается практически всеми специалистами по логике, кроме тех, которые принадлежат к католической вере. Вот одно из таких доказательств, которое не является чисто логическим – я имею в виду разумный замысел. Это доказательство было сведено на нет еще Дарвином; в любом случае оно становится логически приемлемым лишь ценой отказа от Божьего всемогущества. Но если оставить в стороне логику, то мне кажутся немного странными этические оценки тех, кто думает, что всемогущий, всеведущий и великодушный Господь, миллионы лет готовивший почву для людей, пребывая где-то в безжизненной туманности, посчитал бы для Себя достаточной наградой появление Гитлера, Сталина и водородной бомбы.

Вопрос истинности религии принципиально отличается от вопроса о ее полезности. Я твердо убежден, что религии приносят вред, и твердо верю, что все они ложны.

Вред, который приносят религии, можно разделить на две категории. Первая из них зависит от того типа веры, который считается необходимым, вторая – от конкретных догматов, в которые верят. Что касается типа убеждений: считается добродетелью «иметь веру» – то есть иметь убеждения, которые невозможно поколебать противоположными свидетельствами. Либо, если противоположное свидетельство может внушить сомнения, его следует запретить. На этом основании в России молодежи не дозволяется слушать аргументы в пользу капитализма, а в Америке в пользу коммунизма. Это позволяет в обоих случаях сохранять веру невредимой и готовой к смертоносной войне. Убеждение в том, что важно верить в то или это, даже если независимое исследование не поддерживает такую веру, присуще почти всем религиям и вдохновляет все системы государственного образования. Вследствие этого молодые умы отстают в развитии и наполняются фанатической враждебностью как против других фанатиков, так и – с еще большей враждебностью – против тех, кто отвергает любой фанатизм. Привычка основывать убеждения на доказательствах и придавать им лишь ту степень достоверности, которую эти доказательства гарантируют, может, если станет всеобщей, разрешить большую часть проблем, от которых страдает человечество. Но сейчас в большинстве стран образование ставит своей целью предотвращение развития подобной привычки, а те, кто отказывается преподавать веру в некую систему необоснованных догм, считаются неподходящими учителями для молодежи.

Вышеуказанные беды не зависят от конкретного вероисповедания и характерны для всех догматических вероисповеданий. Но в большинстве религий имеются еще определенные этические нормы, которые приносят явный вред. Осуждение католиками контроля над рождаемостью, восторжествуй оно, сделало бы невозможным преодоление бедности и искоренение войн. Почитание индуистами коровы как священного животного и осуждение повторного замужества вдов обрекают людей на ненужные мучения. Вера коммунистов в диктатуру меньшинства Истинно Верующих принесла богатый урожай злоупотреблений и мерзостей.

Нам иногда говорят, что лишь фанатизм может обеспечить эффективность деятельности социальной группы. Думаю, история учит совсем другому. В любом случае лишь те, кто раболепно поклоняется успеху, могут считать, что эффективность достойна восхищения независимо от результатов. С моей точки зрения, лучше приносить малую пользу, чем причинять большой вред. Мир, который я хотел бы видеть, должен освободиться от вируса групповых антагонизмов и прийти к пониманию того, что всеобщее счастье должно возникнуть в результате сотрудничества, а не в ходе раздоров. Я бы хотел видеть мир, в котором образование ставит своей целью достижение интеллектуальной свободы, а не заключение умов молодежи в жесткую броню догм, призванных всю жизнь защищать их от уколов объективных доказательств. Мир нуждается в открытых сердцах и открытых умах, чего не обрести посредством жестких систем, старых или новых.

Бертран Рассел

1. Почему я не христианин

Эта лекция была прочитана 6 марта 1927 г. в здании муниципалитета Баттерси по инициативе Южно-Лондонского отделения Национального светского общества.

Как уже сообщил ваш председатель, тема моего сегодняшнего выступления – «Почему я не христианин». Пожалуй, прежде всего надо попробовать разобраться в значении слова «христианин». Ведь в наши дни великое множество людей пользуется этим словом в самом широком смысле. Некоторые имеют в виду под христианином всего лишь человека, старающегося вести добропорядочный образ жизни. Пожалуй, в такой трактовке христиане нашлись бы во всех сектах и религиях, но такой подход мне представляется неправильным хотя бы потому, что он подразумевает, будто люди, которые не являются христианами – все буддисты, конфуцианцы, магометане и так далее, – не пытаются вести добропорядочный образ жизни. Я не считаю христианином любого человека, старающегося в соответствии со своими убеждениями жить честно. Думаю, что, прежде чем получить право называть себя христианином, вы должны разделять некоторые конкретные верования. Правда, сейчас слово «христианин» утратило то полнокровное значение, какое оно имело во времена святых Августина и Фомы Аквинского. В те дни, если человек говорил, что он христианин, всем было ясно, что именно он хочет этим сказать. Тогдашний христианин принимал единую совокупность догматов, сформулированных с большой точностью, и верил в каждую крупицу этих догматов со всей силой своих убеждений.