Джек налил кипяток в кружки, заварил пакетики.

– Горячий… – сощурился над кружкой Фролов. – Ладно, пусть остывает. Я пока в сарайчик схожу. Кстати, как Таня, нормально устроилась?

– Не жалуется, – безразлично ответил Джек. – Честно говоря, я с ними почти не вижусь. Прихожу с пляжа, их уже нет, на ночных гульках прохлаждаются. Ухожу утром, их еще нет. Блин, Японец точно как мартовский кот, которого три года держали в клетке. Короче, последний раз мы с ним виделись в тот день, когда ты ушел.

– Может, он уже помер где-то, – выходя в прихожую, чуть рассердился Саша. – Я же не шутил, когда тебя старшим оставил. Хоть бы позвонил…

– А что с ним случится? – пожал Джек плечами и включил компьютер.

– Да уж… Вот с кем действительно ничего случиться не может, – не скрывая сарказма, скривился Фролов.

Он прекрасно понимал, что, кроме Обманщика, в городе таких винтовок больше нет и быть не может. Убийство именно Алекса тоже не оставляло сомнений в причастности Японца. Опять-таки устройство позиции на трубе в точности совпадало с полученными Японцем уроками. Сомнений не было – стрелял именно он, но все равно трудно было представить, что же могло заставить мирного московского студента на отдыхе взяться за оружие. Сам ведь уговаривал не стрелять америкосов! Сам… Но что-то сильно его переклинило.

Джек говорил, что не видел Таню два дня… Может, с ней что-то случилось? Н-да…

Фролов распахнул дверь сарая – в душном сумраке валялись разбросанные дрова, дверца вмурованного в стену сейфа раскрыта. Ладно, с этим все было ясно с самого начала.

Кто бы мог подумать, что хлюпик Японец сам объявит войну американцам! Жизнь иногда выкидывает такие фортели, что нарочно не придумаешь.

Хотя, скорее всего, Японец просто не соображал, что делает. Да… Что-то случилось с Таней, возьмем это как рабочую версию. Он грохнул Алекса, которого считал виновным во всех несчастьях. Кривой, косой, но мотив. Тогда при чем тут еще двое совершенно незнакомых америкосов? Ну не идиотизм ли?

Естественно, одно убийство юсовцы бы еще стерпели – не впервой. Но три подряд… Это уж слишком. Это похоже на объявление войны. Точнее, на спланированные и организованные партизанские действия. К этому америкосы не привыкли никак. Н-да… Эдак с перепугу они могут и противодиверсионную службу на кораблях выставить.

Саша вышел из сарая и уселся на лавочку. Город еще не знал о том, что все в нем скоро изменится – солнце спокойно поднималось, последние облака рассасывались, а дома стояли как ни в чем не бывало. Трудился вокзал. В порту била рында. Все как обычно.

И словно в ответ на мысли Фролова раздался знакомый хищный клекот – со стороны моря показался разведывательный вертолет с американского десантного корабля. Это уже не шутки! Бороздить воздушное пространство страны – это не калоши у пирса поставить…

Хотя удивляться нечему – Японец дал юсовцам очень удобный предлог для вторжения. И из-за меньшего начинались бомбежки! А тут целых три американских гражданина убиты из спецназовского оружия. Прекрасный повод! Тем более, что американцы находятся здесь с разрешения президента Украины, а значит, никто оккупантами их назвать не может.

Ну и наделал Японец дел! Хрен теперь разгребешь…

Вертолет сделал широкий хозяйский круг над городом, полетел в сторону Тылового.

Стрекот спортивного велосипеда донесся со стороны лесопарка, грузно и звучно запрыгало по ступенькам надутое колесо.

Фух… Если без ментов, то повезло. Хотя менты велик тащить бы не стали.

Не раздумывая, Саша перескочил через скамейку и, пригнувшись, метнулся к дому. Джек даже побледнел, когда Фролов влетел в комнату и схватил со стола сверток.

– Что случилось? – запинаясь спросил парень.

– Потом объясню… – Саша вытащил из газеты пистолет и снял с предохранителя.

– Ого… – присвистнул Джек. – Думаешь за тобой?

– Всякое может случиться. Тебе, кстати, положено было бы испугаться.

– Счас… – презрительно скривился Джек. – Меня тут не существует. Я виртуальное образование в коре твоего головного мозга. В зрительной зоне. Понял? Так что если это менты, то я тебе с удовольствием помогу их угробить, сяду на поезд и через сутки сойду на Курском. Ни одна собака не знает, что я был в Крыму. У меня есть пять свидетелей, что я с середины мая по конец лета отдыхал с Японцем и Хиппером на Волге.

Он ухмыльнулся еще шире, мягко, как кот, соскользнул с табурета и вдруг вытянул из-под кровати отполированный частым употреблением черенок от лопаты.

– Тренируешься? – подняв пистолет вверх стволом, поинтересовался Фролов.

– Типа да. Меч – это такое оружие, которое забывать нельзя. По ночам помахиваю палочкой, когда Японец дрыхнет.

Джек перехватил палку двумя руками, как самурай, и прижался спиной к стене возле двери в прихожую. Саша прикинул – если что, можно выбить табуреткой окно и спокойно уйти через двор к вокзалу. Менты, если не СОБР, замучаются прыгать через заборы. Он показал глазами на окно. Джек понимающе кивнул.

Скрипнула калитка, велосипед цокотнул цепью уже во дворе.

– Кажется, никого… – раздался голос Японца.

– Надо скорее положить винтовку на место, – поторопила Таня.

Других голосов не было, но это еще не говорит ни о чем.

Саша тоже прижался к стене в углу у окна. Очень удобная позиция. Любой, кто сунется, – труп. Пока не кончатся патроны. И если не начнут швыряться гранатами, а то собровцы по этим делам молодцы.

Велосипед аккуратно уложили на землю, скрипнула дверь сарая.

– Винтовку сперли… – одними губами обозначил Джек, покрутив у виска пальцем.

– Лишь бы не было ментов на хвосте, – очень тихо ответил Фролов. – Пока ты купался в море, наш герой с героиней по ночам гасили юсовцев.

– Сдурел?! – вытаращился на Сашу Джек. – Японец кого-то гасил? Бей меня ногами – не поверю.

– Я бы сам не поверил, если бы не был на позиции, откуда он стрелял.

– Офигеть…

Слышался стук укладываемых в штабель поленьев – Японец с Таней прятали винтовку. В нынешней ситуации трудно было придумать занятие глупее.

– Кажется, нет ментов. – Саша снова поставил пистолет на предохранитель. – Иначе бы уже вломились.

Джек усмехнулся и сунул черенок от лопаты под кровать.

Дверь в домик Японец открыть не успел – Фролов опередил его на пару секунд.

– Не ожидал? – Саша постарался сделать вид построже.

Женька замер. Таня стояла у него за спиной, тоже не двигалась. В жарком воздухе двора густо гудели пчелы.

Через пару секунд немой сцены Фролов понял причину всеобщего оцепенения и отдал пистолет Джеку.

– На стол положи…

Японец понемногу приходил в себя, Таня молчала, опустив взгляд.

– Ну? – Саша попробовал ускорить процесс выхода из ступора. – Рассказывать будете или помолчим, как партизаны перед расстрелом? Заходите в дом, я вас очень внимательно слушаю.

Пили чай. Саша слушал действительно с неподдельным вниманием, Японец вдохновенно рассказывал, а Таня в нужные моменты показывала кровоподтеки и ссадины. Джек реагировал гораздо эмоциональнее: раскачивался на табуретке, крутил пальцем у виска и вставлял веские, не очень литературные замечания. Несмотря на Танино присутствие, Фролов ему не мешал.

– Психи вы конченые. Оба, – в завершение истории высказал мнение Джек. – Одна ненормальная поперлась к черту в зубы, то есть на день рождения к любимой маменьке. Ладно, это еще простительно, о маме можно думать только хорошее, но пытаться восстановить справедливость… Это в делах с юсовцами явный перебор.

Таня надула губы, но молчала.

– И не дуйся, – поддержал Джека Фролов. – При таком раскладе тебе надо было не в милицию идти, а прямиком к нам. Придумали бы что-нибудь посерьезнее твоих кулачков. В героев не играют, девочка, ими становятся, когда приходит срок. А став, получают по полной программе. Мы эту миссию пасем не первый день и, уж поверь, нашли бы, как им хвост прищемить. Но тебе захотелось самостоятельно восстановить справедливость. Понятно. Я понимаю, что это все оказалось гораздо хуже, чем ты думала, но ничего сверхъестественного не произошло. Просто герои – это не те, кто лихо сражаются со злом, а те, кто огребает от этого зла по полной программе. Огребают, остаются в живых и находят силы ответить. Никак иначе. Так что ты только половину пути прошла, веришь?

– Ничего я такого не хотела… – еще больше расстроилась девушка. – Я просто думала, что американцы испугаются… Милиция, суд… А они, оказывается, вообще ничего не боятся.

– Умнеешь, – одобрительно кивнул Саша. – Если бы они хоть кого-то боялись, то так нагло не работали бы. И не бомбили бы Югославию, и не высадились бы в Чечне. Они постоянно пробуют рамки дозволенного. И с каждым шагом, не получив по рукам, влезают все глубже. Украина им вообще по рукам не дает, вот они тут и жиреют. Плацдарм готовят, а Крым для этого самое удобное место. Конечная цель, понятно, Россия, но сейчас они так далеко не метят. Если бы здесь получили по рукам, то хватило бы надолго. Вот только надавать некому. – Фролов иронично окинул взглядом Японца с головы до ног. – Хотя нет… Один герой все же нашелся. Неуловимый мститель. Павка Корчагин. Надавал по рукам, а заодно и по рылу, иноземным захватчикам. Ты хоть понимаешь, Жень, что ты не в кино? Что ты действительно взял настоящее оружие и реально лишил людей жизни?

– А это люди? – огрызнулся Японец.

– Это другой вопрос! – Саша наконец выпустил наружу всю злость, клокотавшую внутри. – Люди или звери – это вопрос философский, а я скажу тебе вот что… Они враги.

– Так что, с врагами надо целоваться? – скривился Женька.

– Нет. Но действовать надо так, чтоб от этого своим было как можно меньше вреда. В любом случае надо было сначала сказать мне. Хотя бы из того соображения, что ты собрался спереть у меня винтовку.

– Ты бы ее запер.

– Ну… Запер бы. Но если ты думаешь, что у меня меньше причин ненавидеть юсовцев, чем у тебя, то ты сильно ошибаешься. Сильно.

Фролов немного остыл, но в воспитательных целях не следовало показывать подопечному своего реального отношения к произошедшим событиям.

– Ладно… – Саша с показным гневом сощурил глаза. – Ты, видимо, не совсем четко представляешь последствия ваших ночных подвигов… Так я тебе поясню. Для расширения кругозора. Веришь?

Он позволил себе немного расслабиться, но от этого его речь мягче не стала.

– Перво-наперво ты подставил меня. Видимо, я заслужил того, чтоб у меня брали парафиновый тест, держали в камере и обвиняли в убийстве.

– Ты сидел в камере? – испугался Японец.

Такого оборота дел он действительно не ожидал.

– Представь себе. Ты думаешь, к кому ведут ниточки убийства, совершенного из КСК «Рысь»? Но это ладно… Я бывал в условиях куда худших, чем камера районного отдела. Беда в другом… Скажи, если Алекс так обошелся с Таней, если ты не смог этого пережить и решил встать на тропу войны, то зачем же вы замочили еще двоих юсовцев?

– Они меня тоже били, – всхлипнула Таня.

Вот тут Фролова уже зацепило не на шутку. Он мог стерпеть очень многое, мог снести плевок в лицо, личные оскорбления, но не мог никому простить трех вещей – издевательств над животными, унижения стариков и насилия над женщинами. Он никому не мог и не хотел прощать демонстрации силы перед теми, у кого такой силы нет.

– Так они тебя что, втроем? – Теперь злоба в его глазах была уже неподдельной.

– Я хотела порвать документы. Алекс повалил меня на пол и придавил к полу. Потом бил меня по печени. Марта в это время вызвала подмогу.

– Вдвоем они, конечно, с девушкой справиться не могли… – К Сашиному удивлению, даже Джек выбрал четкую сторону. – Гниды…

– Потом приехали еще двое… – продолжала Таня. – Втроем они отобрали у меня бумаги и вышвырнули из кинотеатра. Меня до сих пор тошнит и бок болит. Били сильно.

– На тебе это просто написано, – кивнул Фролов. – Синяк на скуле до сих пор не прошел. Так, понятно… Хотите резюме? Именно мое сугубо личное мнение?

Все промолчали, прислушались

– Пункт первый. Все всё сделали правильно. Без технических огрехов не обошлось, но в общем Женька поступил так, как должен был поступить мужчина – поквитался с теми, кто обидел женщину. Правда, поквитаться можно было без убийств, причем с гораздо более тяжкими для обидчиков последствиями, но действовал он на эмоциях, на это делаем скидку.

Саша сел на кровать, прислонился к стене.

– Пункт второй. В результате этих новейших приключений неуловимых мстителей мы все оказались вне закона. И пункт третий – американцы не оставят убийство троих своих граждан без ответа. Что они могут выкинуть, я даже не представляю, но, судя по урокам истории, они оккупируют город.

– Что?! – Такого поворота дела не ожидали ни Японец, ни Таня, ни Джек.

– А вы что думали? Вы дали им в руки беспроигрышную карту, а теперь удивляетесь? Они сейчас могут запросто объявить, что проводят миротворческую операцию по спасению работающих в городе граждан. И их поддержит все мировое сообщество. Это понятно?

Фролов сделал эффектную паузу и закончил:

– Короче, ребята, война Америки против России миновала стадию холодной, перешла в стадию информационной, а сегодня, скорее всего, перейдет в конечную и логически завершенную стадию военного противостояния. И поспособствовал этому не кто иной, как наш Евгений. Прими, Жень, мои поздравления.

Японец молчал.

– Вне закона? – с какой-то даже заинтересованностью спросил Джек. – Ну и что собирается делать наш доблестный командир?

– Устроить военный совет, – не моргнув глазом ответил Фролов.

– Круто! – В глазах Джека заиграли веселые искорки. – Это же битва титанов! Русские тормоза против американских лузеров! Всего один показ!

– Уймись… – Саша легко заражался весельем, но сейчас ситуация мало располагала к шуточкам. – Я понимаю, что тебя все это забавляет, но надо решить, как поступать дальше.

– Мочить козлов… – сквозь зубы прошипел Японец.

– Ты еще не намочился? – серьезно спросил Фролов, но тут же прыснул коротким смешком от двусмысленности фразы.

– Иди ты… – совсем расстроился Женька. – Тебя хрен поймешь! Вчера сам собирался гасить по кораблю из Обманщика, сегодня уже стал пацифистом.

– У тебя те же метаморфозы, только с обратным знаком, – отмахнулся Саша. – Помолчи. А то у меня сейчас нервы и так на взводе, веришь?

Японец умолк.

Саша выдержал короткую паузу и отвердевшим голосом произнес:

– Ладно, хватит хохмить. С этой минуты покидать Лагерную разрешается только Джеку. Он у нас, оказывается, не человек, а виртуальное образование. Нигде еще не засветился, да к тому же сейчас ходит на катамаране по Волге и загорает на острове возле Уходово.

– Я тоже, между прочим, – вставил Японец. – Родители в Крым бы меня ни в жисть не отпустили, вот и пришлось наплести, что мы втроем с Хиппером и Джеком пошли на катамаране в Уходово.

– Это со всех сторон хорошо, – одобрительно кивнул Саша. – Но если тебя вдруг возьмут за задницу, то на крышке от выварки есть твои пальцы. Доказать причастность к убийству будет легче, чем Джеку сдать экзамен по юниксу.

Саша встал, прошел на кухню и долил горячей воды в кружку. Зачем-то понюхал, бросил туда заварной пакетик.

– Да, самое главное! – сказал он, размешивая сахар в не очень горячей воде. – Без моей команды не делать ничего. Ничего, вы меня поняли?

Все трое молча кивнули.

– Но если юсовцы отчебучат что-то из ряда вон выходящее, если они действительно решатся на оккупацию, то… Блин… Будем оказывать сопротивление.

– Партизанский отряд имени Неуловимых Мстителей? – усмехнулся Джек.

– Тебе бы только поржать… – покачал головой Саша. – Ладно. Сейчас надо сделать вот что. У меня дома лежит одна оч-чень важная вещица. В кладовке рюкзачок такой старый. Уверен, что менты от меня подобной наглости не ждут и дом пасти еще не отправились. Сейчас наверняка проводят розыскные мероприятия по горячим следам – вокзалы, стоянки такси, катера. Туда с вашими московскими паспортами соваться не стоит. Джеки, знаешь короткую дорогу ко мне через парк?

– Вспомню.

– Хорошо. Подойдешь к дому со стороны подъезда и глянешь на мой балкон. Если старое полотенце висит, как висело, можешь позвонить Маринке и попросить выкинуть мусор, лежащий в кладовке. Понял? Сразу беги к контейнеру у станции «Скорой помощи», она выкинет туда. Заберешь мешок и пойдешь обратно длинной дорогой через балку, где гаражи.

– Ясно.

– Давай дуй. – Саша отхлебнул из кружки и со вздохом сел на диван. – Все равно бы когда-нибудь началось. Но при нынешних раскладах, я думаю, лучше раньше, чем позже. Такую болячку, как юсовцы, запускать нельзя.

– Поубивают нас всех… – хмуро буркнул Японец, когда Джек исчез во дворе. – А еще быстрее пересадят. Бли-и-ин… Куда я ввязался… Ну и урод же ты, Саша, вот что я тебе скажу. На какого хрена впутал меня в эту дрянь?

– Я впутал? – искренне удивился Фролов. – Я?! Ты хоть подумал, что сказал? Это я тебе всунул винтовку и велел гасить народ?

– А зачем учил стрелять?

– Дурак ты, – как-то сразу успокоился Саша. – Я просто ничему больше не мог тебя научить. Но на самом деле не важно, чему учиться – хоть рукоделию, хоть стрельбе. Любая наука требует самодисциплины и веры в себя. Как раз того, чего тебе так не хватало.

– Ага… Теперь как раз хватило. – У Японца явно начиналась истерика, только присутствие Тани удерживало от откровенных слез. – Теперь нас всех переловят и посадят на кичу. Блин, сколько раз я говорил, что любой герой всегда проклянет собственное геройство!

– Так это не герой проклянет, а тварь дрожащая, вроде тебя в нынешнем состоянии, – презрительно скривился Саша. – Это все равно как зарекаться пить с похмелья.

– Да уж помолчал бы! – Японец так завелся, что встал со стула и нервно прошелся по комнате. – Что ты тут плел… Про исполнение желаний, про хозяев собственной жизни… Ну и что теперь делать? Сидеть, как барсуки в норе?

Фролов спокойно допил чай, поставил кружку на стол. На вокзале яростно свистнул поезд, стекла отдались чуть заметным звоном.

– Дурак ты… – тихо повторил Саша. – Ну и хрен с тобой. Живи как знаешь. Хотя, видят боги, я тебе раз десять предлагал смотаться отсюда к маменьке в Москву. Не захотел.

Японец подошел к окну и хмуро уставился на залитый солнцем двор.

– А знаешь, почему не захотел? – Фролов и не думал сдавать позиции. – Потому что самому надоело быть амебой, которая ничего, ровным счетом ничего в этой жизни не сделала. Ты понял, что можно жить иначе, захотел так пожить. Как в книгах. Да? Это ведь как вино, я знаю. Первые успехи, первые победы. Вот ты и напился допьяна новым ощущением мира, а теперь у тебя жуткая похмелюга.

Японец молчал, Таня смотрела на него с жалостью.

– Ты знаешь, что прав. Ты знаешь, что в собственных мечтах поступил бы так же… – напористо продолжал Саша.

– Так то в мечтах! – на полуслове оборвал его Женька. – В мечтах можно все, что угодно… А в жизни все это…

– Больно? – так же резко вставил слово Фролов. – Больно, да? Так вот тем герой и отличается от размазни, что может отстаивать собственные моральные принципы, несмотря на вот эту самую боль. И знаешь, совсем нет разницы, зло ты творишь или добро. Веришь? Существуют и положительные герои, и отрицательные. Просто я по одну сторону, кто-то другой по другую. Каждый из нас выбрал знамя. И если мы столкнулись, значит, наши силы во многом равны, иначе он раздавил бы меня, даже не заметил бы. Или я его.

Саша почему-то подошел к столу, взял пистолет и, забросив его в черный непрозрачный пакет, валявшийся в углу, положил на диван рядом с собой.

– Ты победил, между прочим. – Он немного сбавил эмоциональный напор. – Не просто убил, а именно победил. Теперь юсовцы заведутся и всему миру покажут свои клыки, не прикрытые лучезарными улыбочками. Ты победил, не я. Но только дураки говорят о сладости побед… Лишь мелочные победы бывают сладкими, а настоящие, большие победы, вроде твоей, всегда оставляют в душе пустоту.

Японец не выдержал – на его глазах затрепетали первые слезы.

– Я даже скажу, почему победил ты, а не я… – В голосе Фролова послышались явственные нотки грусти. – Потому что тобой руководили любовь и жалость к этой вот девочке, а не ненависть, как мной. Ты так и не стал той частью Зла, которая необходима для торжества Добра. Ты просто остался Добром. Да, стал сильнее, ответственнее… Но я остался солдатом, а ты человеком. – Саша глубоко вздохнул и добавил: – Из таких, как я, получаются снайперы, а из таких, как ты… корректировщики.

Японец чуть сильнее ссутулил плечи:

– Не хочу я никем становиться. Хочу быть собой. А сам я пустое место… Вот и все. Жаль, что ты убрал пистолет… Мне бы как раз хватило одного патрона. Башку себе снести.

– Романтик… – Саша безнадежно махнул рукой, встал с дивана и прихватил пакет с пистолетом. – Вся твоя беда в том, что понавыдумывал ты себе всяких романтических красот и теперь мучаешься, оттого что с реальной жизнью они не имеют ничего общего. Тебе небось казалось, что после убийства будешь чувствовать себя гордым мстителем? Почувствовал? Добро пожаловать в реальную жизнь… рядовой.

– Иди ты… – еле слышно всхлипнул Женька.

– Ладно. Там у меня во. времянке кой-какая одежда осталась, пойду переоденусь, а то на бомжару похож. Для особо одаренных повторяю – с Лагерной ни шагу.