В чем суперсила кино?

Кино включает в себя практически все возможные средства выразительности. В кино участвует цвет, свет, ритм, игра с пространством благодаря глубине кадра, композиция! Это значит, что кино – ближе других искусств к реальности. А значит, мы максимально включены в процесс взаимодействия с ним.

С рождения мы имеем сеть зеркальных нейронов. Зеркальные нейроны – это особые клетки коры больших полушарий мозга. Открыты итальянским нейрофизиологом Джакомо Риццолатти в 1990-х годах. Зеркальные нейроны позволяют нам «примерить» на себя поведение другого человека и понять его. Они делают возможным почувствовать то, что выражает эмоция другого, и являются основой эмпатии, нашего умения чувствовать других людей. Благодаря зеркальным нейронам дети учатся взаимодействовать с миром через подражание.

Они работают не только во время непосредственного выполнения какого-то действия, но и тогда, когда мы видим (думаем), как то же самое делают другие.

Наш мозг так устроен: когда мы видим человека, которому больно, у нас в мозгу частично активируются те же участки, которые активируются, когда мы сами предвкушаем боль! Слово нейрофизиологу Крису Фирту: «Когда мы видим, как кому-то в руку втыкают иголку, мы вздрагиваем, и в активности нашего мозга происходят изменения, похожие на те, которые возникли бы, если бы иголку воткнули в нашу собственную руку». Еще раз: наш мозг схоже реагирует на нашу и на чужую боль. И речь не об особенных таких людях. Речь о всех тех счастливых обладателях передней части поясной извилины, коими являемся мы с вами.

Сегодня все больше научных исследований уверенно говорит нам о том, что кино – это серьезный инструмент в психологической работе. Например, в одном из исследований фильмотерапию применяли как вспомогательное средство в лечении расстройств пищевого поведения. Результаты подтвердили, что психологическая работа с помощью кино помогала пациенткам исследовать свои чувства, способствовала самораскрытию и самовыражению. Также исследования говорят о положительной динамике при использовании фильмотерапии в работе с зависимыми от алкоголя и в снижении чувства тревоги у молодых людей.

Поэтому кино – это больше, чем развлечение, это серьезный труд нашей души, работа мозга и тех самых зеркальных нейронов, которые дают нам возможность сопереживать героям, проживать киноситуации как части нашей биографии и вытаскивать оттуда наш личный опыт. Вот почему, обсуждая фильмы в нашем киноклубе или на консультациях, клиенты так эмоционально и включенно говорят о своем опыте взаимодействия с героями, о том, как в их душе отразились их поступки, мысли, чувства. И в этот момент случается та самая «магия кино» – вроде бы мы обсуждаем фильм, но в то же время обсуждаем себя в нем, свою личную историю.

Киноцитата, пара строк из саундтрека к фильму – все это может быть мощным пусковым механизмом для исцеления души. Для меня по сей день – это удивительное явление, насколько такие мелкие штрихи оказываются целительными. Для семейных пар, например, фильм иногда оказывался единственной возможностью обсудить болезненную тему. Ведь о героях говорить чуть легче, чем о себе. Не случайно мы снова и снова возвращаемся к своим переживаниям от фильмов. Для кого-то они служат инсайтом, другие – находят в них возможность передохнуть и побыть наедине с собой.

Кино: аттракцион или искусство?

Как вам кажется, какие еще виды искусства включает в себя кино?

Это и театр, и живопись, и музыка, и литература… Но есть еще одно искусство, о котором редко вспоминают, но связь его с кино невероятно крепка. И это… ЦИРК! Вообще, изначально кино было… аттракционом! Люди к нему относились как к забавному техническому изобретению.

Впервые о связи цирка и кино еще в начале XX века заговорил Сергей Эйзенштейн и ввел понятие «монтаж аттракционов» – режиссерский метод психологического воздействия на зрителя при помощи склейки кадров в определенной последовательности.

А потом понятие «кино аттракционов» переосмыслил Том Ганнинг в статье «Кино аттракционов: ранние фильмы, их зритель и авангард» (1986). Ганнинг уверен, что изначально кинематограф оказался привлекательным для аудитории, именно благодаря зрелищности, трюкам, а не содержанию.

В начале века кинопоказ длился минут пятнадцать, а экран часто ставили в цирке или… зоопарке! И да, авторского кино не было как такового. А популярные сюжеты переснимались множество раз людьми, имен которых мы уже и не узнаем. Ведь художественная ценность их творений отсутствовала.

Давайте посмотрим один из ранних, но дошедших до нас фильмов: «Исчезновение дамы в театре Робер-Удена» (1896) – французский короткометражный художественный немой фильм Жоржа Мельеса.

Мельес в роли фокусника делает несколько «магических» пассов над дамой, сидящей в кресле. Дама исчезает. А потом… появляется! Вряд ли современный зритель сейчас ощутит тот же wow-эффект, но зрители того времени были в полном восторге! Диковинная магия! Весь фокус был в монтаже. Для нас это понятие привычно настолько, что многие публичные личности, например Владимир Познер, соблюдают обязательное условие: непрерывная работа камеры и отсутствие какого бы то ни было монтажа. И конечно, фокусник Мельес останавливал съемку после «магического акта», а дама уходила. Потом камера включалась, поза фокусника не менялась, и никто не замечал остановки камеры. Как говорится: «У волшебника Сулеймана все по-честному, без обмана». У зрителей той поры вообще не было идеи фильма как произведения искусства, не было ожидания особого смысла, было лишь желание удивиться, испытать эмоции. Мельес был первым, кто подарил зрителям магию кино.

А сейчас будет неожиданный поворот событий. Вспомните какой-нибудь современный блокбастер. Может, творение Болливуда, а может, «Такси-3».

Что мы видим? Невероятные трюки, волшебство монтажа, взрывы и бессмертных героев. Кино, как аттракцион, возвращается. Кинотеатры активно пытаются внедрять новые технологии, например 5D. А создатели фильмов придумывают все новые спецэффекты в попытке подарить эмоции, увлечь не смыслом, а новыми трюками.

И вот вопрос: когда кино стало искусством? И любой ли фильм им является?

Отвечая на него, мы можем разделить фильмы на две общие группы:

1) кино как искусство;

2) кино как аттракцион.

Не случайно знаменитая франшиза «Пираты Карибского моря» появилась именно… благодаря аттракциону в Диснейленде! Посетители путешествовали в подземных пещерах с говорящим черепом и ожившими скелетами пиратов. Кстати, аттракцион «Пираты» был последним аттракционом, созданным при участии самого Уолта Диснея. Сценаристы Тед Эллиот и Терри Россио считали, что зрителям будет интересно увидеть непредсказуемое пиратское кино, в котором сверхъестественные события дадут дополнительную степень сюжетной свободы… Тогда диснеевские боссы соавторам отказали. «Экранизировать аттракцион?! Вы с ума сошли!» – заявили они сценаристам. Но прошли годы, и в начале 2000-х студия решила, что по мотивам аттракциона (точнее, на основе его общей концепции и визуальных идей) действительно стоит снять кино. Не для того, чтобы заработать много денег, а для того, чтобы закрепить в кино бренд «Пираты Карибского моря» и не дать никому другому им воспользоваться.

Еще Ницше задумался о том, что в нашей культуре есть два разных начала: аполлоническое и дионисийское.

Аполлон, в древнегреческой мифологии, – лучезарный сын Зевса и его возлюбленной титаниды Лето, олицетворяющий Солнце. Покровитель искусств, предводитель и покровитель муз.

Дионис (Вакх) – его антипод. Весьма земной бог плодородия, веселья, покровитель земледелия и виноделия. Сын того же верховного Зевса и богини подземного мира Персефоны. Кстати, общий отец указывает на единство и близость двух начал, на две стороны единой монеты, как темной и светлой части человеческой души.

Аполлоническое начало мы видим в наполненных смыслом, выверенных, тонких кинолентах. Блокбастеры же ближе к вакхической пляске: невероятные спецэффекты, сцены погони и развевающиеся плащи супергероев.

Значит ли это, что одно искусство важнее другого? Если глубокое кино питает нашу душу, дает возможность обратиться внутрь себя, порой замедлиться, то дионисийское позволяет выплеснуть энергию, испытать гамму мощных чувств. А значит, сбросить напряжение. Только стоит помнить, что нередко вакхическое буйство заканчивается похмельем. Кстати, уже проведено немало исследований о том, что компьютерные игры не стимулируют насилие (исключая воздействие на людей с патологиями нервной системы). А по некоторым версиям, даже снижают уровень преступности. Ведь агрессия выплескивается в вымышленный мир при помощи симуляции (то есть игр).

Как мы знаем, не существует чистого искусства, лишенного малейшей примеси. Поэтому любая культура – это синтез этих двух начал, где одно обязательно перевешивает. Так же как и любой фильм или книга. Рассудок или инстинкт? Аполлон – это разумное начало. Дионис – инстинктивное. А что выбираете вы?

Значит ли это, что если кино нас удивляет спецэффектами, то оно априори «несмысловое», пустое?

НЕТ. Есть прекраснейшие примеры совмещения блокбастера и киноискусства. Ведь хорошее авторское кино – это совсем не значит скучное кино! Например, «Матрица» или тот же «Аватар». Но каждый зритель берет из фильма то, на что хватает его знаний, видения мира, культуры понимания. Для кого-то «Аватар» – «О, какие спецэффекты!», а для кого-то философская притча.

Если есть возможность обучаться ярко, с удовольствием, это здорово. Поэтому так важно узнавать разное кино, для зрителей разного уровня подготовки. Я и сама впервые увидела фильм Дэвида Линча подростком и посмотрела его… на перемотке. А вкусила и окончательно влюбилась ближе к тридцати. Поэтому естественно начинать с ярких картин, но чем больше мы начинаем разбираться в киноискусстве, узнавать информацию о создании кино, задумываться о том, как это кино влияет именно на нас, тем больше мы наслаждаемся не только цирковыми фильмами, но и тем кино, которое ласкает наш взгляд или обладает тончайшим сюжетом.