Убийство Зигфрида

После публикации книги «Метаморфозы и символы либидо» (1912), в которой пересматривалось психоаналитическое представление о сексуальной энергии, между Юнгом и основателем психоанализа стало нарастать напряжение. И хотя в августе 1913 года Фрейд доверил ему отстаивать идеи психоанализа в полемике с П. Жане на проходившем в Лондоне Международном медицинском конгрессе, тем не менее вскоре между ними произошел окончательный разрыв, в результате которого в октябре того же года Юнг сложил с себя полномочия президента Международной психоаналитической ассоциации, а затем и редактора «Ежегодника психоаналитических исследований».

Последующие за разрывом с Фрейдом пять-шесть лет были столь болезненными для щвейцарского психиатра, что ему пришлось отказаться от активной общественной деятельности, порвать связи с Цюрихским университетом, где он читал лекции в должности приват-доцента, и погрузиться в свой внутренний мир сновидений и фантазий с целью разбирательства со своим бессознательным.

Подобно гомеровскому Одиссею, совершившему путешествие в обиталище Мертвых, Юнг отправился в плавание по глубинам своего бессознательного или, по его выражению, совершил путешествие в собственную «Некию» (эпизод «Некии» из «Одиссеи» Гомера).

В тот период внутренних колебаний, отчаяния и поиска выхода из кризиса он предавался воспоминаниям детства, пытался разобраться с потоком различного рода видений, начал рисовать и работать с камнем, заниматься йогой.

Юнг настолько глубоко переживал разрыв с основателем психоанализа, что поначалу вообще не мог объяснить себе то, что происходило с ним. Показательным в этом отношении является его попытка понять сновидение, приснившееся ему меньше месяца спустя после того письма Фрейду, в котором он заявил, что считает невозможным дальнейшее сотрудничество с основателем психоанализа.

Юнгу приснилось, что он находится в горах с чернокожим юношей, одетым в звериные шкуры, и вооруженный лежит с ним в засаде. Слышен трубный звук древнего германского героя Зигфрида, которого они должны убить. В первых лучах восходящего солнца появляется Зигфрид. Он мчится на колеснице, из костей мертвых, вниз по крутому склону. Находящиеся в засаде стреляют, и Зигфрид падает. С отвращением и раскаянием (разрушено нечто величественное и прекрасное) сновидец в страхе бежит, так как боится, что убийство обнаружится. Начинается ливень, сновидец понимает, что следы его преступления будут смыты. Таким образом ему удается спастись, жизнь продолжается, и остается лишь непереносимое чувство вины.

После своего пробуждения Юнг стал раздумывать над тем, что означает его сновидение. Однако он ничего не может понять и пытается заснуть вновь. Неожиданно какой-то голос говорит ему, что он должен объяснить данное сновидение немедленно.

«Волнение мое росло, наконец, наступил ужасный момент, когда голос произнес: “Если ты не поймешь сна, тебе придется застрелиться!” В ящике моего ночного столика лежал заряженный револьвер, и мне стало страшно. Я вновь начал перебирать в уме все события моего сна, и вдруг смысл его дошел до меня».

В конечном счете он дает такую интерпретацию, в результате которой успокаивается и снова засыпает.

Согласно этой интерпретации Зигфрид – воплощение Германии, стремящейся навязать миру свою волю, свой героический идеал. Подобный идеал присущ и Юнгу, но достижение его невозможно, а героическая установка более недопустима. Значит, Зигфрид должен быть убит.

Преступление заставляет сильно страдать Юнга потому, что он идентифицировал себя с героем и фактически убил не Зигфрида, а самого себя. Он пожертвовал идеалом, сознательно отказался от героической идеализации, так как было что-то выше его собственной воли, его Я. Толкнувший Юнга на преступление чернокожий дикарь – его собственная примитивная, архаическая тень, а смывающий следы преступления ливень – снятие напряжения между сознанием и бессознательным.

Пытаясь понять смысл своего сновидения, Юнг дал приемлемую для самого себя интерпретацию, своеобразным образом оправдывающую его преступление (убийство Зигфрида) и по-своему объясняющую его страдания как некую жертвенность.

Внутренний разлад с самим собой, сшибка между преступлением и жертвенностью, а также между реализованными желаниями и мучительными страданиями заслонили более простой и очевидный смысл сновидения, состоящий в том, что он порвал отношения с Зигмундом Фрейдом (убил Зигфрида), но это символическое убийство отца, являющееся одновременно и величайшим преступлением, и обретением свободы, нуждается как в искуплении вины, так и в оправдании преступного деяния.

Искупление вины оборачивается внутренними терзаниями, расшатыванием нервной системы, что имело место у Юнга после разрыва с Фрейдом. Оправдание преступного деяния – обнаружением того, что за символическое убийство основоположника психоанализа несет ответственность не Я Юнга, а его архаическая Тень.

Интерпретация данного сновидения Юнгом является наглядным свидетельством того, как и каким образом происходило у него разбирательство со своим собственным бессознательным, в конечном счете приведшее к возникновению аналитической психологии.

Разрыв с основателем психоанализа привел к такому внутреннему разладу, который поднял на поверхность детские переживания, вызвал всплеск эмоций, заполонил сознание многообразными сновидениями и фантазиями.

Потоки крови и вселенский холод

Осенью 1913 года во время путешествия в одиночестве Юнга посетило ужаснувшее его видение. Чудовищный поток охватил различные страны. Простиравшийся от Северного моря до подножия Альп, он стал приближаться к Швейцарии. Разразилась ужасная катастрофа, в результате которой желтые волны, вскоре превратившиеся в море крови, несли с собой обломки различных предметов и многочисленные трупы.

Две недели спустя аналогичное видение повторилось, причем оно стало еще более страшным, вбирающим в себя нескончаемые потоки крови.

Весной и летом 1914 года Юнгу трижды снилось одно и то же сновидение. Речь шла о том, что в середине лета Земля оказалась неожиданно в тисках арктического холода: реки и озера покрылись льдом; растительность и все живое, включая людей, погибли.

«Я все время ждал чего-то, что должно было произойти: я знал, что такого рода сны и видения посланы судьбой. Мое тогдашнее состояние, преследовавшие меня страхи заставляли меня думать, что есть нечто фатальное в том, что я должен говорить сейчас о значении бессознательного».

Не понимая, что означают его сновидения и видения, Юнг соотнес их с личными переживаниями, касающимися попыток разобраться с собственным бессознательным. Однако, когда первого августа 1914 года началась мировая война, он попытался разобраться в том, насколько его собственное состояние было связано с коллективным духом.

Считая, что прежде всего следует понять самого себя, он начал разбираться с тем непрерывным потоком фантазий, который обрушился на него в тот период. Живя в постоянном напряжении, Юнг сомневался в том, сможет ли он физически вынести то, что в свое время надорвало Ницше.

«Но во мне сидел некий демон, с самого начала внушавший, что я должен добраться до смысла своих фантазий. У меня возникло ощущение, что некая высшая воля направляла меня в этом разрушительном потоке бессознательного, что она меня поддерживала и в конечном счете дала мне силы справиться».