Наполеон вернулся!
Свидетельствует генерал А.И.Михайловский-Данилевский: «Два дня прошли в догадках о том, где Наполеон выйдет на берег; одни полагали, что он отправится в Америку, другие – что он пристанет в Неаполе; но большая часть, основываясь на неудовольствиях, произведенных слабым правлением Бурбонов, думали, что он высадит войска свои во Франции».
Так и произошло: 1 марта 1815 года Наполеон высадился на юге Франции, в бухте Жуан, что недалеко от города Канны.
Карл Генрих Раль. Высадка Наполеона в бухте Жуан.
XIX век
После моей высадки в Каннах парижские газеты запестрели заголовками: «Мятеж Бонапарта»; через пять дней: «Генерал Бонапарт вступил в Гренобль»; одиннадцать дней спустя: «Наполеон вступил в Лион»; двадцать дней спустя: «Император прибыл в Тюильри»; вот и ищите после этого в газетах общественное мнение!
Наполеон I,император французов
5 марта монархи, находившиеся в Вене, обнародовали манифест, в котором Наполеон был объявлен вне закона, а 13 марта представители России, Австрии, Пруссии и Англии обязались «до тех пор не слагать оружия, пока не лишат его возможности возмущать на будущее время спокойствие Европы».
Узнав о неожиданном возвращении императора, бывшие маршалы Наполеона повели себя по-разному. Кто-то без рассуждений бросился к нему на помощь, кто-то затаился, ожидая, куда все это выведет. А, например, маршал Лефевр открыто выступил с заявлением о том, что это возвращение гибельно для страны. При этом он якобы даже сказал:
– Он не успокоится, пока нас не перебьют всех до последнего!
Маршал Мюрат, король Неаполитанский, женатый на сестре Наполеона Каролине, узнав о том, что император бежал с острова Эльба и высадился во Франции, тут же написал ему пламенное письмо, а потом, не дождавшись никаких инструкций, уже 18 марта объявил войну Австрии.
Совсем иначе повел себя другой знаменитый наполеоновский маршал Ней. Он спокойно жил в своем загородном имении и прибыл в Париж с намерением уладить кое-какие личные дела. О высадке Наполеона он вообще ничего не знал.
Первым, кого он встретил, оказался его нотариус Анри Батарди. Как обычно, Ней поприветствовал его и спросил:
– Что нового?
– Чрезвычайные новости, господин маршал! – возбужденно закричал Батарди.
– Что за новости? – удивился Ней.
– Он высадился и двигается к Парижу!
– Кто высадился?
– Император! Он идет на Париж! Это – гражданская война!
– Скверное дело, – озабоченно сказал Ней. – Он должен быть остановлен.
Час спустя он уже был у тогдашнего военного министра маршала Сульта, чтобы получить от него инструкции. Сульт приказал ему срочно отправляться в Безансон, чтобы оказать сопротивление мятежникам, но «Храбрейший из храбрых» потребовал личной аудиенции у короля. И он ее добился!
Людовик XVIII сказал маршалу:
– Мы больше всего желаем, чтобы Франция не была ввергнута в гражданскую войну. Просим вас, используйте всю вашу популярность среди солдат для предотвращения кровопролития.
– Вы правы, сир, – щелкнул каблуками Ней. – Я немедленно выезжаю в Безансон и надеюсь, что очень скоро доставлю Наполеона сюда в железной клетке.
Когда рыжеволосый маршал ушел, король лишь пожал плечами:
– Какая железная клетка? Мы не просили его об этом… Многие историки задаются вопросом, был ли искренен в тот момент маршал Ней? Без сомнения, был. В частности, в первых числах марта он сказал генералу Бурмону:
– Если мы встретимся с ним, он будет уничтожен.
К несчастью для самого Нея, подобное боевое настроение владело им недолго. Прибыв к месту назначения в Безансоне, он тотчас же справился о положении дел в Гренобле и Лионе. Гренобль к тому времени уже открыл свои ворота Наполеону. Отметим, что в Безансоне у Нея войск практически не было, и он тут же написал об этом графу д’Артуа (будущему королю Карлу Х), находившемуся в Лионе.
А потом Наполеон вошел в Лион, и Ней предложил графу д’Артуа встретиться в Роане, чтобы совместно действовать «на благо короля». Его страшно нервировала нерешительность сторонников Бурбонов. Наполеон же уже успел собрать 14-тысячную армию, а сам он мог противопоставить ему не более 6000 солдат. Да и в их преданности королю приходилось сомневаться. Ней просил срочно прислать ему артиллерию, но она все не подходила. Зато отовсюду приходили известия о переходе войск на сторону вернувшегося императора.
Ней писал маршалу Сюше: «Мы накануне грандиозной революции. Только искоренив зло в зародыше, мы можем еще надеяться избежать ее». В этом же письме он сетовал на медлительность властей и говорил, что свой успех Наполеон обеспечил быстротой своих действий: «Весь мир оглушен этой быстротой, и к несчастью некоторые категории людей помогали ему во многих местностях, по которым он проходил. Дoлжно опасаться заражения среди солдат; поведение офицеров хорошее, гражданские власти выказывают самоотверженность королю. Я надеюсь, мой дорогой маршал, что мы скоро увидим завершение этой безумной затеи».
Отметим, что правительство, конечно же, пыталось предпринять какие-то шаги, чтобы остановить «узурпатора», однако кроме призывов и массы противоречащих друг другу распоряжений у него ничего не получалось.
13 марта Ней получил известие, что авангард Наполеона занял Макон. Ней был взбешен и уже готов был послать все к…
А в ночь с 13-го на 14-е марта к нему прибыли люди от Наполеона с предложением присоединиться к императору, чтобы не разжигать пожар гражданской войны.
В коротком письме от Наполеона говорилось: «Я не сомневаюсь в том, что при получении известий о моем прибытии в Лион вы уже заставили свои войска перейти под трехцветный флаг. Выполняйте приказы Бертрана и присоединяйтесь ко мне в Шалоне. Я приму вас так же, как принял на следующий день после битвы под Москвой».
Кроме того, посланники Наполеона сообщили маршалу, что король уже бежал из Парижа. После этого Ней почувствовал себя в полной растерянности. Он уже не знал, чему и кому верить, и перед ним остро встал вопрос: остаться верным присяге королю или отречься от короля и примкнуть к Наполеону?
В конце концов, Ней все же принял решение. Это было, пожалуй, самое главное решение в его жизни…
Когда Людовику XVIII доложили об измене маршала Нея, он с негодованием воскликнул:
– Презренный! У него, стало быть, нет больше чести! А вот Наполеон, без единого выстрела вошедший 20 марта 1815 года в Париж, не выразил особой благосклонности Нею за то, что тот привел свои войска к нему. Он говорил:
– Общественное мнение было возбуждено против маршала Нея. Его поведение никем не одобрялось.
При встрече Ней долго извинялся перед Наполеоном за свое поведение.
– Не нужно извинений, – перебил его император, – я никогда не сомневался в ваших истинных чувствах!
Но на самом деле он в них сомневался. Теперь начал сомневаться. Тем не менее, когда армия Наполеона двинулась из Парижа на северо-восток, он вызвал «Храбрейшего из храбрых» к себе, поручив ему командование 1-м и 2-м армейскими корпусами.
Маршал Лефевр, когда Наполеон вступил в Париж, прибыл во дворец Тюильри, чтобы поздравить императора с победой. Впрочем, на этом все и закончилось.
Весь последующий период «Ста дней» герцог Данцигский занимал «особую позицию», предоставив событиям право идти своим чередом.
Маршал Даву, который так и не принял реставрацию Бурбонов, которых он рассматривал как чужаков, навязанных Франции европейскими державами, был человеком основательным и никогда не бросался в водовороты заговоров и авантюр. Через несколько часов после торжественного въезда Наполеона в Париж он тоже прибыл туда. Он явился к Наполеону, как всегда спокойный и бесстрашный, и тот горячо обнял этого холодного, никогда ни с кем не дружившего, но при этом совершенно неподкупного человека.
Их встреча произошла 20 марта 1815 года в Тюильри. В этот день они впервые увидели друг друга с того момента, когда Наполеон бросил остатки своей армии при отступлении из России.
Наполеон заявил:
– Нам предстоит сделать очень многое, и я как никогда нуждаюсь в сильном помощнике.
Так Даву стал военным министром. На этом посту князь Экмюльский проявил присущие ему выдающиеся организаторские способности. При этом к нему тут же стали приезжать из провинций разные люди с обращениями, чтобы он уговорил Наполеона ввести в стране террор, направленный против тех, кто поспешил предать императора. Однако Даву, который всегда был против расправы и суда по законам толпы, отказался это сделать.
Удивительно, но «Железный маршал» так и не сумел убедить Наполеона предоставить ему хоть какую-то должность в действующей армии. Император ограничился тем, что сказал:
– Я не могу оставить Париж никому другому.
На это Даву возразил:
– Сир, если вы станете победителем, Париж – и так ваш. Если же вы будете побеждены, то ни я, ни кто-либо другой не смогут ничего сделать для вашей пользы.
Но Наполеон жестко стоял на своем, и это, как потом выяснилось, была его большая ошибка. В самом деле, если бы он предоставил Даву место начальника штаба, неутомимая работоспособность того и умение управлять войсками оказались бы весьма кстати. И все могло бы сложиться совершенно по-другому. Но Судьба все устроила иначе: император оказался глух к просьбам, пожалуй, самого надежного и самого эффективного из своих маршалов.
Итак, Наполеон вошел в Париж, а 25 марта Россия, Австрия, Пруссия и Великобритания подписали соглашение о совместных боевых действиях для защиты решений Венского конгресса. Позднее к соглашению присоединились Бавария, Вюртемберг, Португалия, Ганновер, Сардиния и еще ряд государств.
Талейран в своих «Мемуарах» рассказывает: «Когда дела были таким образом закончены и король, а следовательно, и Франция были приняты в союз, заключенный против Наполеона и его приверженцев, я покинул Вену, в которой ничто меня более не удерживало, и отправился в Гент».
Почему в Гент? Да потому, что туда предусмотрительно бежал из Парижа король Людовик XVIII.
Далее события стали разворачиваться с калейдоскопической быстротой. И вскоре произошло сражение при Ватерлоо.
