«Случайная» победа при Маренго
Сам Наполеон говорил: «Сражение при Маренго показало, что на самом деле случай вносит истинный порядок в ход событий».
Краткая предыстория сражения при Маренго такова. После катастрофы в Египте, где Наполеон просто-напросто бросил на произвол судьбы остатки своей армии, ему необходима была быстрая, полновесная и триумфальная победа. И этот победоносный удар должна была нанести армия под личным командованием Первого консула.
Напомним, что Наполеон стал Первым консулом в результате государственного переворота 18–19 брюмера (9 —10 ноября 1799 года), и для реабилитации за неудачу в Египте им был выбран итальянский театр военных действий.
Готовясь к войне и желая усыпить бдительность австрийцев, Наполеон пошел на ряд хитростей. Официально было объявлено, что у восточных границ Франции собирается армия под командованием генерала Моро. Эта армия была предназначена для вторжения в Германию и последующего марш-броска на Вену. Одновременно, в тайне от всех, недалеко от границы со Швейцарией стала формироваться другая армия, получившая название «резервной». В Дижоне был собран многочисленный штаб и примерно 7000–8000 солдат, в основном новобранцев и ветеранов. Очень быстро, как и надеялся Наполеон, эта армия «детей и калек» привлекла внимание австрийских шпионов, и в венских газетах было объявлено, что секрет Наполеона раскрыт.
Однако истинного плана Наполеона не знал никто. В полной секретности к юго-восточным границам Франции двигались войска. Армия не собиралась в одном месте, как это практиковалось обычно, иначе ее существование было бы мгновенно раскрыто, а состояла из самостоятельных разрозненных частей, которые в одно время должны были собраться в назначенном месте. 6 мая 1800 года Наполеон покинул Париж, 8 мая прибыл в Женеву, а 14 мая был отдан приказ выступать.
Общий план кампании был весьма рискован: предполагалось преодолеть Сен-Готардский горный перевал, спуститься в Ломбардию и ударить в тыл австрийской армии, которой командовал австрийский генерал Мелас, отрезав ей пути к отступлению. Преодолев в нечеловеческих условиях Альпы, армия Наполеона вторглась в Ломбардию. 24 мая авангард армии под командованием генерала Ланна разбил австрийский заслон у Ивреа, и 2 июня французы вступили в Милан.
И здесь, пытаясь перекрыть возможные пути отступления австрийцев, Наполеон совершил серьезную ошибку: по сути, он «изменил своему принципу и разбросал не менее двадцати трех тысяч человек во все стороны, частью для того, чтобы отрезать австрийцам возможность уйти на север, восток или юг, частью же для различных целей, так что у него под рукой осталось всего лишь тридцать четыре тысячи человек. Самоуверенность Первого консула до известной степени оправдывалась промахами неприятеля, но чуть не обошлась ему очень дорого».
К вечеру 13 июня французы заняли деревню Маренго, при этом дивизия генерала Буде была послана на юг по дороге к Нови, дивизия Лапуапа была отправлена на север к Валенце, а дивизия Луазона – оставлена в тылу в Пьяченце.
Ошибка Наполеона заключалась в том, что он считал совершенно невероятным, что австрийцы осмелятся сами атаковать его. Но они осмелились, и это «застало французское командование врасплох».
Поле предстоявшего сражения представляло собой следующее. Город Алессандрия находится на изгибе реки Танаро недалеко от места впадения в нее реки Бормида. На небольшом расстоянии и перед рекой Бормидой находится речушка, называемая Фонтаноне и протекающая в глубокой впадине: эта речушка сначала следует почти параллельно большой реке, потом отходит от нее, потом снова приближается и, наконец, берет прежнее направление, впадая в нечто, похоже на болото, в районе, где река Танаро впадает в полноводную По. Фонтаноне протекает через деревню Маренго, находящуюся в том месте, где она делает повторный изгиб. Территория между Бормидой, Фонтаноне и Маренго и представляла собой поле сражения.
14 июня генерал Виктор с двумя дивизиями и кавалерией Келлерманна оборонял участок перед деревней Маренго и ее саму: ферма Стортильяна, расположенная между Бормидой и Фонтаноне, была основным опорным пунктом этой линии. Генерал Ланн с дивизиями Моннье и Ватрена и кавалерией Шампо составлял правое крыло французской армии. Одна бригада дивизии Моннье под командованием генерала Карра Сен-Сира должна была занимать и удерживать деревню Кастель-Чериоло, образуя крайний правый фланг: ее должна была поддерживать кавалерия генерала Шампо. Кавалерийская бригада генерала Риво, стоявшая в Сало, казалось бы, была забыта и в течение всего утра не получала никаких приказов.
Австрийцы синхронно атаковали Маренго и все пространство между деревней и Бормидой, а также ферму Стортильяна, но сделали они это медленно и вяло. «При этом, – как утверждал участник сражения, будущий маршал Мармон, – один-единственный сильный удар мог решить вопрос и обеспечить удачный исход сражения».
Генерал Виктор долго сопротивлялся и в течение нескольких часов отбивал все атаки. Затем вступил в действие Ланн, когда австрийцы попытались обойти его правый фланг. Кастель-Чериоло была с боем взята. Ланн был вынужден ввести в дело резервы: ему удалось вновь захватить деревню, но затем он вновь уступил ее.
Речушка Фонтаноне перед фронтом армии Наполеона представляла собой большое препятствие для разворачивания австрийских войск, которые ничего заранее не подготовили для того, чтобы облегчить проход, и долго находились зажатыми в это узкое пространство, из которого они никак не могли выбраться. В конце концов, им это удалось. Они захватили ферму Стортильяна, обошли левый фланг французов, и находившаяся здесь часть французской армии была приведена в большой беспорядок.
Французские войска, имея реальную угрозу с обоих флангов, начали оставлять Маренго и отступать, правда, медленно и в полном порядке. Было взято направление на Сан-Джулиано, причем движение осуществлялось параллельно большой дороге. Кровопролитное сражение сократило численность практически всех батальонов на четверть, и почти все французские орудия были повреждены: их осталось только пять, способных отстреливаться при отступлении.
Наполеон послал адъютантов за Дезэ и Лапуапом. Его послание к Дезэ было похоже на мольбу: «Ради Бога, приходи скорее, если можешь!» К счастью, войска Дезэ, задержанные разлившейся рекой, не успели отойти слишком далеко, и адъютант Наполеона настиг их в час дня. До Лапуапа же удалось добраться лишь к вечеру, и тот физически не мог принять участия в сражении.
В это время Наполеон ввел в бой резервы. Это ненадолго укрепило корпус Ланна и центр французской позиции. Однако, убедившись, что все резервы французов уже израсходованы, австрийцы усилили натиск. Тогда в бой были брошены гренадеры Консульской гвардии, то есть последнее, что оставалось у Наполеона. Гренадеры как «гранитный редут» встали под атаки австрийской пехоты и конницы, но решить участь сражения уже не могли.
В три часа дня, после отчаянного сопротивления, французские войска стали отступать под прикрытием корпуса Ланна и Консульской гвардии. Это героическое отступление запомнилось австрийцам. За три часа Ланн, отступая, прошел четыре километра. Неоднократно он останавливался и под картечным огнем бросал своих солдат в штыки. Двадцать четыре австрийских орудия палили почти в упор. Ядра пробивали в плотных каре целые коридоры, куда стремительно бросались австрийские кавалеристы и гренадеры, но французские гвардейцы еще теснее сжимали свои ряды и отражали атаки.
72-я полубригада дивизии Моннье отличилась во время этого отступления: приняв боевое построение, атакованная большим отрядом кавалерии и полностью окруженная, она не проявила ни малейшего страха: два первых ряда стреляли вперед, а третий ряд, совершив полуоборот, стрелял назад.
Однако мужество и героизм французов не могли спасти положение. Они были накануне полного поражения, и поле боя оставалось за австрийцами. Счастливый Мелас послал в Вену курьера с известием о своей грандиозной победе. Сам Мелас был легко ранен и уехал на отдых в Алессандрию, поручив преследование французов своему начальнику штаба генералу Цаху. Цах, построив войска в походную колонну, пошел следом за отступавшими по всему фронту войсками Наполеона.
Луи-Франсуа Лежён. Битва при Маренго.
1801. Версаль
Было около четырех часов. Фактически Наполеона ждало бы полное фиаско, если бы генерал Дезэ с дивизией Буде в последний момент не подоспел ему на выручку. Это дало французскому историку Жану Тюлару основание сделать следующее утверждение:
«Поражение обернулось победой. Ею французы были обязаны вовремя подоспевшему Дезэ, вскоре сраженному пулей, а не полководческому гению Бонапарта. Здесь следует отметить, что многочисленные трактовки, которые Наполеон давал этой битве, начиная со сводки, отправленной из Итальянской армии, и кончая надиктованными на острове Святой Елены мемуарами, представляли собою весьма произвольную интерпретацию этого сражения, в котором роль Дезэ оказалась преуменьшенной, а заслуги Первого консула – преувеличенными».
Генерал Дезэ происходил из старинного дворянского рода, и его настоящее имя было Луи-Шарль-Антуан дез Экс де Вейгу (свою аристократическую фамилию он поменял на простонародную фамилию Дезэ лишь в 1791 году). Дивизионным генералом он стал в 1793 году в возрасте двадцати пяти лет.
Дезэ обогнал быстро шедшую на помощь погибающей армии дивизию Буде и явился к Первому консулу. Он нашел состояние дел ужасным и высказал об этом свое мнение. Не слезая с лошадей, генералы провели импровизированный военный совет. После этого Дезэ вынул часы и хладнокровно сказал:
– Первое сражение проиграно. Но еще есть время начать второе.
Затем он повернулся к начальнику артиллерии генералу Мармону и приказал:
– Надо обрушить на противника мощный огонь артиллерии, а уже затем предпринимать атаку; без этого она обречена на провал. Нам необходим хороший артиллерийский огонь.
Мармон смог составить батарею лишь из восемнадцати орудий. Как и предполагал Дезэ, сильный и внезапный артиллерийский огонь сначала вызвал замешательство в рядах уверенных в своей победе австрийцев, а затем и остановил их.
В это время подошедшая дивизия Буде построилась в атакующую побатальонную колонну. Примерно через двадцать минут непрерывного артиллерийского огня французы двинулись в наступление. Три тысячи австрийских гренадер во главе с генералом Цахом были уничтожены или взяты в плен. Две тысячи австрийских кавалеристов, стоявших на расстоянии полувыстрела пушки, наблюдали за этим беспорядком, но не оказали своим никакого содействия. Как впоследствии вспоминал Мармон, «они могли бы легко все поправить, и их бездействие покрыло позором их командира».
К несчастью, в первые же минуты этой атаки отважный генерал Дезэ был сражен пулей, попавшей ему точно в грудь. Маршал Мармон, хорошо знавший Дезэ, характеризовал его следующим образом:
«Он был храбрее всех, причем отличался той непритязательной храбростью, которая не стремилась быть отмеченной. Прежде всего, он был человеком совести, человеком долга, строгим к себе и справедливым к другим, очень деликатным в отношении денег, но экономным до скупости, уважаемым всеми, кто его окружал. Его смерть стала большой потерей для Франции. Из-за того, что он был действительно скромным и без амбиций, он превратился в руках Бонапарта в полезный инструмент, которым тот всегда безбоязненно пользовался, и, вполне возможно, своей мудростью, своим высоким положением оказал на него очень полезное влияние; но его вырвали из наших рядов в самом расцвете лет: ему было тридцать два года, когда смерть его забрала».
Жан Брок. Смерть генерала Дезэ.
1806. Версаль
«Он превратился в руках Бонапарта в полезный инструмент». Запомним эти слова Мармона.
Итак, решительная атака Дезэ заставила австрийцев дрогнуть. Генерал Ланн контратаковал их центр, смял и опрокинул его. В рядах австрийцев началась паника. К пяти часам вечера вся неприятельская армия побежала назад к реке Бормида. Проигранная первоначально битва превратилась в сокрушительную победу.
В битве при Маренго австрийцы потеряли 6000 человек убитыми, около 8000 человек пленными, 15 знамен и 40 пушек. Их воля к сопротивлению была сломлена. На следующий день Мелас послал в штаб Наполеона парламентеров с просьбой о перемирии, и это оказалось весьма кстати, так как победители были слишком измучены, чтобы преследовать своих разбитых противников.
9 февраля 1801 года с Австрией был заключен Люневильский мир, по которому к Франции отошли Пьемонт, Ломбардия и вся Италия до реки Минчо. Как неизбежное следствие победы при Маренго 25 марта 1802 года между Францией и Англией был заключен Амьенский мир. Десятилетие войн революции было закончено.
Предоставим далее слово маршалу Мармону, который в своих «Мемуарах» писал:
«Вот точные подробности кризиса в сражении при Маренго. Все это происходило у меня на глазах и непосредственно вокруг меня. Об этом уже было много дискуссий, но дела обстояли именно таким образом, как я рассказал. Келлерманн находился под началом генерала Дезэ; ему были даны инструкции следовать за движением войск и атаковать, как только у противника возникнет заминка и представится удачная возможность. Талантливый человек, он понял всю важность обстоятельств и атаковал, когда беспорядок начался у нас, а не у противника, и он осуществил свою атаку с несравненной храбростью. Абсурдно и несправедливо оспаривать успех, достигнутый им в этих памятных обстоятельствах, равно как и роль, им сыгранную. Эти три тысячи пленных в самом конце дня окончательно решили вопрос: сражение было выиграно. Противник начал отступление к Бормиде; а так как бригада Сен-Сира, активно поддерживаемая гвардией, сначала оставила деревню Кастель-Чериоло, а затем вновь ее захватила, то противник, опасаясь потерять важные пункты на пути своего отступления, ускорил свое движение.
Не желая, чтобы его орудия попали к нам в руки, противник еще более ускорил движение, а я, обладая теперь большей по численности артиллерией и измотанный за весь день вражеским огнем, нашел удовлетворение, обрушив огонь всех моих восемнадцати орудий на единственную батарею, оставшуюся у них в арьергарде. С наступлением ночи и после того, как мы миновали Бормиду, сражение закончилось.
Сражение при Маренго доказало, что на самом деле случай вносит большей частию истинный порядок в ход событий.
Наполеон I,император французов
Вот таким было сражение при Маренго. Войска проявили храбрость и стойкость, генералы – умение и благоразумие, а австрийцы – медлительность и апатичность; но все, что говорили и писали об отступлении, о Кастель-Чериоло, удерживаемом во время всего сражения, чтобы оттуда ударить по тылам противника – есть чистой воды ложь и вымысел, придуманные значительно позже. Мы отступали в том же направлении, откуда пришли, следуя направлению большой дороги и в полном порядке. Действительно, хороша бы была обессиленная армия, насчитывавшая к четырем часам дня едва ли пятнадцать тысяч человек и начавшая отступление, продолжительность которого никто не мог спрогнозировать; хороша бы была, повторю еще раз, если бы оставила в таком пункте, как деревня Кастель-Чериоло, две тысячи человек, которые оказались бы отделенными от армии на три тысячи туазов! Эти две тысячи человек были бы тут же взяты в плен. Подобная диспозиция была бы результатом полного слабоумия, и никому в армии такое не могло даже прийти в голову».
Далее Мармон делает вывод:
«Австрийская армия имела при Маренго сорок пять тысяч человек, а численность французской армии не превышала и двадцати восьми тысяч человек. По современным представлениям, это сражение было одним из самых небольших по количеству участников, но в то же время оно было одним из наиважнейших с точки зрения результатов».
Маренго, несомненно, стало важнейшим поворотным пунктом в карьере Наполеона. Он вернулся в Париж как герой.
По сути, если бы 14 июня 1800 года австрийцы победили (а они уже считали себя таковыми до того момента, когда Дезэ решил исход дня), вполне возможно, что так называемое Консульство оказалось бы лишь коротким эпизодом.
Аналитик военных кампаний Наполеона Дэвид Чандлер констатирует:
«Бонапарту очень повезло с его подчиненными – с Дезэ, Мармоном и молодым Келлерманном, особенно в этот день; именно они и выиграли неожиданную победу к концу дня».
Но вся слава победителя при Маренго досталась Наполеону, и это была победа не столько полководца, сколько государственного деятеля. Она дала ему бесспорное владычество над Францией.
Стремясь к неограниченной власти, Наполеон начал создавать свою легенду, а для этого все методы были хороши. Суть выбранного Наполеоном метода можно выразить так: «Надлежало предотвратить возможность всякого неправильного истолкования. С помощью реляций, а также официальных статей в газетах распространялись в народе сведения, приписывающие всю заслугу блестящей стратегической комбинации тому, кому она принадлежала по праву, а именно самому главе государства».
В своих «Мемуарах» маршал Мармон развивает эту мысль, показывая на примере сражения при Маренго, как Наполеон заботился о поддержании своей репутации великого полководца:
«Рассказ об этом сражении, опубликованный в официальном бюллетене, был более или менее верным. Военный департамент получил приказ развить это повествование и добавить к нему некоторые эпизоды. Пять лет спустя император затребовал эту работу; он остался недоволен, многое вычеркнул и продиктовал другой текст, в котором едва ли половина была правдивой, а затем предписал подготовить рассказ для Мемориала на основе этих данных. Наконец, три года спустя император решил снова пересмотреть работу: она вновь ему не понравилась, и ее постигла судьба предыдущей; наконец, он выдал окончательный вариант, в котором уже ложным было все».
В окончательном варианте, естественно, вся заслуга великой победы принадлежала уже одному лишь Наполеону. Таковым это сражение и вошло в историю.
Кстати сказать, сражение при Маренго было не первым, где Наполеон приписал себе военные заслуги своих подчиненных (не было оно в этом отношении и последним). Незадолго до Маренго имело место сражение при Монтебелло, где генерал Ланн с восьмитысячным отрядом наголову разбил восемнадцатитысячный корпус австрийского генерала Отта. Впоследствии, когда Наполеон уже был императором, Ланн получил за это титул герцога Монтебелло, но «в то время основные лавры победы были приписаны первому консулу, что было крайне несправедливо. Бонапарт переправился на южный берег По только во второй половине дня и лично не принимал никакого участия в сражении. Тем не менее, подвиг Ланна оказал огромную службу Бонапарту».
