Кардинал де Ришелье
К сожалению, образ Армана-Жана дю Плесси, герцога де Ришелье сейчас известен в основном по роману Александра Дюма «Три мушкетера» и по снятым по этому роману фильмам. На самом же деле Ришелье «был величайшим человеком своего времени, но его облик, пройдя через ловкие руки Дюма, исказился до неузнаваемости, и нам предстала порочная личность с довольно гнусной и подлой физиономией».
Каким же был настоящий Арман-Жан дю Плесси-Ришелье?
Он родился 9 сентября 1585 года и происходил из обедневшей дворянской семьи. Его отец, Франсуа дю Плесси-Ришелье, был очень достойным человеком. Он служил главным прево при короле Генрихе III, а его жена, Сюзанна де Ла Порт, происходила из семьи адвоката Парижского парламента.
Прево (prévôt, от латинского слова «præpositus» – начальник) – в феодальной Франции так назывался королевский чиновник или ставленник феодала, обладавший на вверенной ему территории судебной, фискальной и военной властью (с XV века прево выполнял лишь судебные функции).
О благородном происхождении будущего кардинала говорит и тот факт, что его крестными отцами стали два маршала Франции, а крестной матерью – его бабка Франсуаза де Ришелье, урожденная де Рошешуар.
Когда Арману-Жану было всего пять лет, его отец умер, оставив жену одну с пятью детьми на руках (Арман-Жан был младшим из них), полуразрушенным поместьем и немалыми долгами. Тяжелые годы детства сказались на характере будущего владыки Франции, и всю последующую жизнь он стремился восстановить утраченную честь семьи, иметь много денег и окружить себя роскошью, которой был лишен в детстве.
Закончив Наваррский колледж в Париже, в апреле 1607 года он принял сан епископа Люсонского. Произошло это при следующих обстоятельствах. За год до этого брат Армана-Жана, бывший епископом Люсонским, ушел в монастырь. Для сохранения семье контроля над епархией Арман-Жан должен был получить духовное звание, но он был слишком молод, чтобы принять сан, и ему требовалось благословение римского папы Павла V. Отправившись в Рим, он поначалу скрыл от папы свой слишком юный возраст, а после церемонии покаялся. На это папа ответил, что справедливо, если молодой человек, обнаруживший мудрость, превосходящую его возраст, будет повышен досрочно.
Церковная карьера в то время была очень престижной и ценилась выше светской. Став в двадцать два года настоятелем монастыря в Люсоне, Арман-Жан на месте некогда процветавшего аббатства нашел лишь руины – печальную память о бесконечных Религиозных войнах. Но молодой епископ не пал духом. Вскоре он стал доктором богословия и депутатом Генеральных штатов от духовенства Пуату. Более того, сан епископа давал возможность появиться при королевском дворе, и Арман-Жан не замедлил воспользоваться этим.
Очень скоро он совершенно очаровал всех своим умом, эрудицией и красноречием. В конце концов и король обратил на него внимание, благодаря его ловкости и хитроумию, проявленным им при налаживании компромиссов между соперничавшими придворными группировками и красноречивой защите церковных привилегий от посягательств светских властей.
После женитьбы Людовика XIII на четырнадцатилетней Анне, дочери короля Испании Филиппа III, епископ Люсонский был назначен духовником молодой королевы и вошел в узкий круг личных советников королевы-регентши Марии Медичи, которая фактически правила Францией, хотя в 1614 году ее сын уже достиг совершеннолетия.
Дальше – больше. В ноябре 1616 года епископ Арман-Жан дю Плесси-Ришелье был назначен на пост государственного секретаря по военным делам и внешней политике, потом вошел в Королевский совет, а потом незаметно стал фактическим главой французского правительства. Этот новый пост требовал от него активного участия в делах, к которым до того он не имел никакого отношения.
Первый год во власти у будущего кардинала де Ришелье совпал с началом войны между Испанией, которой тогда правила династия Габсбургов, и Венецией, с которой Франция состояла в военном союзе. Эта война вызвала во Франции новый виток религиозных распрей.
Как это обычно бывает в подобных случаях, столь стремительное возвышение провинциального епископа не понравилось некоторым влиятельным особам. В апреле 1617 года Арман-Жан дю Плесси-Ришелье был смещен с поста первого министра, и ему пришлось спешно покинуть столицу. Сначала он вернулся в Люсон, но затем был сослан в Авиньон, где течение двух лет боролся с меланхолией, занимаясь сочинительством и богословием.
Именно здесь в совершенном уединении он написал два труда: «Защита основных положений католической веры» и «Наставления для христиан».
В 1620 году Людовик XIII помирился со своей матерью, с которой он воевал больше года, и вновь приблизил епископа к трону. При этом некоторые историки считают, что своим возвышением Ришелье был обязан лишь королеве-матери. Дело в том, что, находясь в изгнании, он вел активную переписку с враждовавшими Марией Медичи и Людовиком XIII. По сути, «используя свою репутацию дипломата и советника, он вмешался в ссору матери и сына, надеясь уладить дело полюбовно. Он <…> провел переговоры и положил конец короткому конфликту Анжерским договором (10 августа 1620 года)».
Однако не такой была вдовствующая королева, чтобы сразу все забыть. Как и положено любой особе женского пола, тем более столь высокопоставленной, она долго сопротивлялась, прежде чем согласиться на предложенное ей примирение. Одновременно с этим она потребовала от сына назначить умного и деятельного епископа Люсонского кардиналом. Так 5 сентября 1622 года амбициозный Ришелье получил долгожданную кардинальскую шляпу. В это время ему было тридцать семь лет.
Во Франции же дело обстояло так: если кого-то назначили кардиналом, то и в Королевский совет, тогдашнее французское правительство, его непременно надо было включить. В ответ на это кардинал изложил королю свою программу, определив приоритетные направления внутренней и внешней политики.
В августе 1624 года (опять же по настоянию королевы-матери) Арман-Жан дю Плесси-Ришелье стал первым министром короля, и на этом посту ему будет суждено пробыть восемнадцать лет. Несмотря на хрупкое здоровье, новый первый министр достиг своего положения благодаря сочетанию таких качеств, как терпение, хитроумие и бескомпромиссная воля к власти. Эти качества Ришелье никогда не переставал применять для собственного продвижения: в 1631 году он стал герцогом, все это время продолжая увеличивать личное состояние.
Но это не было для него самоцелью. В своей политике кардинал де Ришелье преследовал следующие главные цели: укрепление государства, его централизацию, обеспечение главенства светской власти над церковью и центра над провинциями, ликвидация могущества знати и противодействие испано-австрийской гегемонии в Европе. А еще он очень хотел покончить, наконец, с неугомонными гугенотами.
С каждым годом Людовик XIII все больше и больше привязывался к кардиналу. Кончилось все тем, что одни историки считают «двоевластием», другие – «успешным сосуществованием».
Луи де Рувруа де Сен-Симон, великий поклонник Людовика XIII, сделавшего его отца герцогом, пишет: «Любое из великих деяний, которые свершались тогда, происходило только после того, как было обсуждено королем с Ришелье в самой глубокой тайне».
А Вольтер, отмечая всемогущество кардинала, делает заключение: «Ему не хватало только короны».
Королевское же семейство оставалось враждебным к Ришелье. Анна Австрийская терпеть не могла ироничного министра, который лишил ее какого-либо влияния на государственные дела. С другой стороны, «если красота Анны Австрийской и волновала его, его отношения с ней чаще всего заключались в том, чтобы умаслить ее, в попытках шпионить за ней, в постоянном стремлении отвлечь ее от тоски по испанскому прошлому и сделать большей француженкой. То есть в основном это была политика».
Даже королева-мать почувствовала, что прежний ее помощник стоит у нее на пути, и вскоре стала самым серьезным его противником.
Об отношениях Ришелье и Марии Медичи стоит, пожалуй, рассказать особо. Сам кардинал писал: «Я – ее ставленник. Это она возвысила меня, открыла путь к власти, даровала мне аббатства и бенефиции, благодаря которым из бедности я шагнул в богатство. Она убеждена, что всем я обязан ей, что она вправе требовать от меня абсолютного повиновения, и что у меня не может быть иной воли, кроме ее собственной. Она не в состоянии понять, что с того самого дня, когда она поставила меня у штурвала корабля, я стал ответствен только перед Господом Богом и королем. <…> Душой и умом она тяготеет исключительно к католической политике. Для нее безразлично, что Франция была бы унижена. Она не может примириться с тем, что, сражаясь с протестантизмом внутри страны, я в то же время поддерживаю союз с ним за ее пределами. <…> У нее претензии женщины и матери: я помешал ей передать Монсеньору [Гастону Орлеанскому], который, увы, возможно, унаследует трон, право на управление Бургундией и Шампанью. Я не могу допустить, чтобы охрана наших границ попала в столь слабые руки. Она считает меня врагом ее дочерей на том основании, что одну из них я выдал замуж за протестантского государя [Карла I Английского], а с мужьями двух других – королем Испании и герцогом Савойским – нахожусь в состоянии войны. Все разделяет нас, и это навсегда. Будущее зависит только от воли короля».
В двух последних фразах заключен главный смысл происходившего. С одной, впрочем, оговоркой: всю свою жизнь кардинал будет заботиться о том, чтобы его собственная воля выглядела, как та самая королевская воля, «от которой зависит будущее».
При этом число врагов кардинала росло с каждым днем. Ришелье отвечал на все бросаемые ему вызовы мастерски, то есть он жестоко их подавлял.
Анри-Поль Мотт. Кардинал де Ришелье при осаде Ла-Рошели. 1881
Да и во всех других своих начинаниях кардинал всегда добивался полного успеха. В 1628 году, в частности, у гугенотов была отнята крепость Ла-Рошель, много десятилетий считавшаяся оплотом их могущества. Таким образом, был навсегда положен конец сепаратистским устремлениям протестантского меньшинства и его мечтам о создании собственной, независимой от короля республики.
Свидетель этих событий Франсуа де Ларошфуко пишет: «Все, кто не покорялись его желаниям, навлекали на себя его ненависть, а чтобы возвысить своих ставленников и сгубить врагов, любые средства были для него хороши».
И действительно, в борьбе со своими врагами кардинал не брезговал ничем: доносы, шпионство, грубые подлоги, неслыханное прежде коварство – все шло в ход. Множество блестящих представителей французской аристократии кончили в те годы жизнь на эшафоте, и все их мольбы перед королем о помиловании остались без ответа. В числе погибших можно назвать маршала Жана-Батиста д’Орнано (умер в тюрьме в 1626 году), Александра де Бурбона, шевалье де Вандома (умер в тюрьме в 1629 году), маршала Луи де Марийяка (обезглавлен в 1632 году), его брата, Мишеля де Марийяка, советника парламента (умер в тюрьме в 1632 году) и многих других.
Это дало повод все тому же Франсуа де Ларошфуко сделать вывод: «Столько пролитой крови и столько исковерканных судеб сделали правление кардинала Ришелье ненавистным для всех».
Биограф Ришелье Франсуа Блюш категорически не согласен с такой трактовкой и объясняет подобное отношение к кардиналу следующим образом: «Воспоминание о государственных узниках тянет за собой вопрос о взаимном влиянии и ответственности короля и кардинала, кардинала и короля. Были ведь и королевские узники, осужденные (и ожидавшие помилования) или сосланные, но в глазах современников все они были жертвами ужасного Ришелье».
Холодный, расчетливый, весьма часто суровый до жестокости, подчинявший чувство рассудку, кардинал Ришелье крепко держал в своих руках бразды правления, с замечательной дальновидностью замечал грозившую ему опасность и предупреждал ее при самом появлении.
За время нахождения у власти он провел ряд административных реформ, активно боролся с привилегиями знати, к которой сам же и принадлежал, реорганизовал почтовую службу. Он активизировал строительство флота, что усилило военные позиции Франции на море и способствовало развитию колониальной экспансии.
Он держал в своих руках двор и французскую столицу. Он покончил с полномасштабной гражданской войной. Он содействовал развитию культуры, по его инициативе прошла реконструкция Сорбонны и был написал первый королевский эдикт о создании Французской академии.
В своих «Мемуарах» Франсуа де Ларошфуко пишет о кардинале де Ришелье: «У него был широкий и проницательный ум, нрав – крутой и трудный; он был щедр и смел в своих замыслах».
Если вспомнить популярный роман Дюма, то там кардинал де Ришелье выглядит чуть ли не врагом короля. Конечно, прославленный кардинал им не был и по большому счету сделал для блага Франции гораздо больше, чем многие из ее официально провозглашенных монархов. Налицо опять достаточно вольное обращение Дюма с историей.
Филипп де Шампэнь. Кардинал де Ришелье. 1633–1640.
Лондонская Национальная галерея, Лондон
Все его пороки были пороками, с легкостью заслоненными его великой судьбой, поскольку они являлись пороками, которые могут лишь служить орудием великих добродетелей.
Жан-Франсуа Поль де Гонди,кардинал де Рец
Но кардинал был не только героем французского масштаба, он оказал сильнейшее влияние на ход европейской истории.
Осенью 1642 в Бурбон-Ланси, года Ришелье посетил целебные воды ибо здоровье его, подточенное многолетним нервным напряжением, таяло на глазах. Даже будучи совсем больным, он до последнего вздоха по несколько часов в день диктовал приказы армиям, дипломатические инструкции, распоряжения губернаторам различных провинций. 28 ноября наступило резкое ухудшение. Врачи поставили еще один диагноз – гнойный плеврит. Кровопускание не дало результата, а лишь до предела ослабило больного. Кардинал начал терять сознание, но, придя в себя, еще пытался работать.
2 декабря умирающего навестил Людовик XIII. Они попрощались навсегда, а после этого Ришелье назвал своим единственным преемником Джулио Мазарини.
Людовик XIII пообещал выполнить все просьбы умирающего и покинул его, а Ришелье благочестиво скончался ранним утром 4 декабря 1642 года. Он был похоронен в церкви на территории Сорбонны, в память о поддержке, оказанной им этому университету.
Трудно любить Ришелье, так как он не был добрым и часто лицемерил; но невозможно не восхищаться им, ибо он желал величия Франции и даровал ей это величие.
Эрнест Лависс,французский историк
Кто бы что ни говорил, кардинал де Ришелье был выдающимся государственным деятелем. И его часто сравнивают с императором Наполеоном I. Но, на наш взгляд, Ришелье стоял гораздо выше Наполеона. Да, он тоже был деспот, но деспотизм Ришелье принял более благородные черты. Ему не удалось до конца подавить могущество надменной французской аристократии, но он существенно обрезал ее привилегии.
Однако главное заключается в другом: Ришелье никогда не позволял своим личным интересам и интересам своего сословия заслонить высшие интересы Отечества. Звучит высокопарно, но он был великим патриотом и великим реформатором. Он искренне говорил: «У меня никогда не было других врагов, кроме врагов государства». Он был одним из умнейших и образованнейших людей своего времени, а посему очень обидно, что у того же Дюма он изображен неким злобным интриганом, которого к тому же все постоянно дурачат.
Это, кстати, весьма характерный пример того, что в истории властвует не факт, а интерпретатор факта. Это еще один типичный пример того, что, чем талантливее интерпретатор, тем порой даже хуже.
Что бы ни писал Дюма, Ришелье оставил Францию в состоянии роста величия и процветания. Отдельные куски страны были собраны его гением в единое централизованное государство. Франция стала владычецей Эльзаса, Лотарингии, перевалов в Альпах и Руссильона. При нем французы утвердились в Гвиане и в Вест-Индии, вернули себе Канаду, завели колонии в Африке. Флот Франции стали уважать, а ее армиями начали, наконец, командовать способные генералы. Промышленность, торговля, искусства – все заметно прогрессировало.
А потом пришел к власти Людовик XIV, и он не просто унаследовал достижения Ришелье, он еще больше расширил это наследство.
Но это все будет позднее, ведь королем тот, кто теперь известен под именем Людовика XIV, стал четырехлетним мальчиком. И реально править во Франции после смерти Людовика XIII начала Анна Австрийская, провозглашенная регентшей. Мечты ее юности исполнились, и она теперь была совершенно свободна… Впрочем, рядом с ней уже находился Джулио Мазарини, тень кардинала де Ришелье, про которого последний частенько говорил, что если бы ему нужно было обмануть дьявола, он прибегнул бы именно к его талантам.
