Глава седьмая
Династия Бурбонов
Генрих IV Великий
Смерть Генриха III привела к восшествию на престол гугенота Генриха IV.
Этот человек стал основателем французской королевской династии Бурбонов. Он был сыном Антуана де Бурбона, герцога Вандомского и короля Наварры, и Жанны д’Альбре.
Генрих и сам был королем Наварры с 1572 года. Права Генриха IV на трон были подтверждены Генрихом III, который, будучи смертельно ранен, приказал своим сторонникам присягать наваррскому монарху, однако стать королем Франции Генрих Наваррский смог только после длительной борьбы.
Молодость Генриха была в высшей степени бурной и тревожной. Он стал вождем партии гугенотов и провел много лет в непрерывных войнах. Маленькая Наварра не дала ему практически ничего, кроме титула короля. Он был настоящим уроженцем французского юга: гордый, непреклонный, в сражениях храбрый до безрассудства.
Сначала положение Генриха IV казалось почти безнадежным: в его руках была только примерно шестая часть Франции, но при этом не вся остальная территория была на стороне Католической Лиги. Очень многие провинции и могущественные аристократы соблюдали нейтралитет, стараясь уберечь свою территорию от разорения, которое несла с собой война, и ожидая, что будет дальше. Разумеется, Генрих мог рассчитывать на гугенотов, но они составляли, скорее всего, не больше 10 % населения страны.
Пьер Дюмонье. Генрих IV, король Наварры.
1568. Национальная библиотека Франции, Париж
Но в 1590 году Генриху удалось собрать достаточно большую армию, и он повел ее на восток. Возле Иври, примерно в 50 км от Парижа, он вступил в бой с войсками Лиги. Католических повстанцев было 15 000 человек против 11 000 людей короля, но это его не устрашило. Его сторонники обезумели от ярости, увидев испанских солдат, стоявших в строю под знаменем мятежников (это были вспомогательные войска). «Друзья, держите строй! – приказал король, а потом добавил: – Если вы потеряете из виду свои знамена, белое перо, которое вы видите на моем шлеме, всегда укажет вам путь к чести и славе». Начался кровопролитный бой, и кавалерия Генриха прорвала неприятельские ряды. Солдаты Лиги бросились бежать. Дорога на Париж была открыта, и Генрих подошел к его стенам.
Но взять город не удалось, и тогда, в 1591 году, Генрих осадил Руан. И опять неудачно. В результате будущее короля стало выглядеть очень мрачным. Он побеждал в открытых сражениях, но не мог захватить крупные города. Его армия состояла из наемников и добровольцев-гугенотов, которых очень трудно было удержать вместе. Однако в это время его враги перессорились, и это оказалось весьма кстати.
Генрих никогда не жил в строгом согласии с гугенотской моралью. И вот для нейтрализации своих соперников, 25 июля 1593 года, он принял католицизм. А уже 22 марта 1594 года он вступил в Париж (кстати, по этому поводу Генриху IV приписывается высказывание «Париж стоит мессы»). В 1595 году римский папа даровал Генриху отпущение, сняв с него отлучение от церкви и провозглашение еретиком. А потом, для прекращения религиозных войн, Генрих IV 13 апреля 1598 года подписал Нантский эдикт, даровавший свободу вероисповедания протестантам. Согласно этому эдикту, гугенотам разрешалось проводить религиозные службы в определенных городах; им было разрешено контролировать и укрепить восемь городов (включая Ла-Рошель и Монтобан); их наделили равными гражданскими правами наравне с католиками.
На этом Религиозные войны закончились, и Генрих IV смог заняться лечением ран, которые они нанесли Франции.
Генрих IV и его первый министр и личный друг Максимильен де Бетюн, герцог де Сюлли прославили себя тем, что они сумели провести в мирное время подлинные и широкомасштабные реформы. Вероятно, лучшим их делом стало то, что они добились от королевских чиновников честности и ввели в королевской администрации новые эффективные методы управления страной. При этом де Сюлли энергично следовал указаниям короля и тратил казну не на содержание двора, а на постройку дорог и каналов. А в первую очередь – на внедрение более совершенных методов ведения сельского хозяйства.
Большой проблемой Генриха было то, что он не имел законного наследника. Его фаворитка Габриэль д’Эстре была недостаточно знатна, чтобы претендовать на корону. Ее внезапная смерть в 1599 году открыла королю широкие перспективы для заключения выгодного брака. Он тут же за немалые отступные добился аннулирования своего официального брака с бездетной Маргаритой де Валуа, более известной как «Королева Марго» (она была дочерью короля Генриха II и Екатерины Медичи). А в апреле 1600 года король в обмен на огромную сумму в 600 000 экю от дома Медичи согласился через своего представителя во Флоренции подписать брачный договор с Марией Медичи, младшей дочерью богатейшего человека Европы – великого герцога Тосканского Франческо Медичи. До этого он Марию никогда не видел. Но это не помешало Генриху сыграть 17 декабря 1600 года с флорентийкой свадьбу, а рождение в следующем году дофина, будущего Людовика XIII, сильно укрепило положение короля.
А в 1610 году случилось несчастье. 14 мая Генрих IV поехал в карете навестить своего старого друга де Сюлли, который тогда был болен. Сопровождали короля герцог д’Эпернон и герцог де Монбазон. День был жаркий, и оконные занавески кареты были подняты. Не успела карета выехать со двора, как на первой же узкой парижской улице ей неожиданно преградили путь какие-то телеги. Когда карета вынуждена была остановиться, к ней подбежал какой-то рослый рыжий детина. Он быстро вскочил на подножку, просунул голову в окно и всадил в грудь Генриха кинжал.
Сидевшие в карете придворные в первую минуту даже ничего не поняли. Король, за секунду до этого читавший какое-то письмо, лишь тихо сказал: «Кажется, я ранен…»
Гаспар Бутатс. Убийство короля Генриха IV.
XVII век. Национальная портретная галерея, Лондон
Только когда из горла короля хлынула кровь, все поняли, что произошло. После этого все спутники короля бросились за не успевшим еще скрыться убийцей. Окровавленный кинжал у него кое-как вырвали, но он голыми руками неимоверной силы стал отбиваться, да так ловко, что его никак не могли повалить на землю. Лишь с помощью подоспевшего здоровяка Франсуа де Бассомпьера и двух гвардейцев убийцу сумели одолеть и отконвоировать в близлежащий дворец на допрос.
Герцог де Монбазон остался в карете один с умирающим королем. Он покрыл его своим плащом, задернул занавески кареты и во избежание беспорядков крикнул на всю улицу: «Король всего лишь ранен!»
Генрих в самом деле не умер сразу. Он еще раз пришел в себя, когда его выносили из кареты. Случилось это под лестницей, ведущей к покоям королевы Марии Медичи. Его тотчас попытались оживить вином. Господин де Серизи, лейтенант его гвардейцев, поддерживал ему голову, причем король несколько раз поднимал и опускал веки.
Тело Генриха отнесли в его кабинет и положили на диван. Комната вскоре оказалась переполненной; многим лишь бегло удавалось взглянуть на окровавленную рубаху, восковой лоб, сомкнутые глаза и широко раскрывшийся рот. Людям сказали, что король жив, и, так как никто здесь иначе и помыслить не смел, это бездыханное тело еще некоторое время оставалось королем.
Наконец, тишина в переполненной комнате стала нестерпимой, и кто-то прикрыл королю рот орденским крестом. Это было признание того, что он уже не дышит.
«Короля больше нет с нами», – тихо сказал кто-то.
На допросе убийцу короля так и не смогли заставить заговорить. Все, что удалось, – это узнать его имя: Франсуа Равальяк…
Простые французы, узнав о смерти короля, были просто ошеломлены. Торговцы позакрывали свои лавки, многие люди откровенно плакали прямо на улицах.
Потом полтора месяца гроб с забальзамированным трупом Генриха IV был выставлен в Лувре для прощания. Этого избежать не могли, ибо огромные народные толпы нахлынули в Париж из провинций.
Похороны состоялись в королевской усыпальнице Сен-Дени лишь 1 июля. В день похорон весь Париж высыпал на улицы. Толпа была так велика, что люди буквально убивали друг друга, желая пролезть вперед и взглянуть на траурный кортеж.
Франсуа Равальяк (правильное произношение – Франсуа Равайяк) родился в 1577 году. Он был он школьным учителем в Ангулеме, а примерно в 1609 году он вдруг решил, что он предназначен для великих дел. До этого совершенно незнакомый с богословием, он занялся им, много читал, изучал разные трактаты. А потом его стали посещать видения, и он заявил, что ему покровительствует Небо, и его миссия состоит в том, чтобы убедить короля обратить всех гугенотов в католицизм. Король Генрих IV, как уже говорилось, первоначально сам был гугенотом, но перешел в католицизм, чтобы получить французскую корону. И совершенно очевидно, что насильственное обращение гугенотов в «правильную» веру никак не входило в его планы. И тогда Равальяк решил убить короля. Для этого он украл нож у хозяина таверны и 14 мая 1610 года приблизился к королевской карете, выезжавшей из Лувра. Происходило это на улице де ля Ферронри.
Казнь Франсуа Равальяка. Гравюра. XVII век.
Национальная библиотека Франции, Париж
Равальяк был казнен 27 мая 1610 года на Гревской площади, на глазах у разъяренной толпы. Он не отрицал своей вины, но даже под пытками не назвал ни одного имени, утверждая, что никто не подстрекал его к покушению на жизнь короля, что все содеянное было им совершено по личному усмотрению, без чьего-либо наущения или приказания. Можно было даже подумать, что это был просто сумасшедший, действовавший один, без сообщников.
Судьи терялись в догадках. Их мысль пошла по привычному пути: не подстрекал ли Равальяка к злодеянию сам дьявол, известный враг рода человеческого?
На эшафоте Равальяка положили на спину и крепко прикрепили цепями все части его тела. Затем к его руке привязали орудие коварного преступления и жгли ее огнем, затем клещами рвали в разных местах тело и лили в раны расплавленный свинец, масло и серу. Потом руки и ноги Равальяка привязали к четырем сильным лошадям. Палачи подрезали осужденному сухожилия и кнутами заставили лошадей тянуть в разные стороны сначала небольшими рывками, а потом изо всех сил, пока эти части не оторвались.
Когда четвертование было закончено, люди всех званий бросились с ножами, шпагами, палками и стали бить, рубить и разрывать то, что еще недавно было Равальяком, на части. Потом эти окровавленные части таскали туда и сюда по улицам, и это не только не было запрещено, но даже было поощряемо.
Лишь когда народ полностью натешился в своем остервенении, все части тела убийцы короля были собраны и сожжены, а прах развеян по ветру.
Многие потом утверждали, что Франсуа Равальяк был просто человеком, банально лишенным рассудка. А вот историк Андре Кастело считает так: «Подозрение, конечно, в первую очередь падает на Марию Медичи, которой очень хотелось поскорее короноваться, чтобы стать регентшей при малолетнем сыне Людовике и сохранить для него трон».
По мнению историка Филиппа Эрланже, главным лицом в заговоре был герцог д’Эпернон, бывший фаворит Генриха III.
А вот уточнение этих двух версий: «В 1610 году судьи явно не имели особого желания докапываться до истины, а правительство Марии Медичи проявляло еще меньше склонности к проведению всестороннего расследования. Но уже тогда задавали вопрос: не приложили ли руку к устранению короля те, кому это было особенно выгодно? Через несколько лет выяснилось, что некая Жаклин д’Экоман, служившая у маркизы де Вернёй, фаворитки Генриха, <…> пыталась предупредить короля о готовившемся на него покушении. В его организации, помимо маркизы де Вернёй, по утверждению д’Экоман, участвовал также могущественный герцог д’Эпернон, мечтавший о первой роли в государстве».
Как бы то ни было, Генрих IV был во всех отношениях одним из самых достойных королей среди всех, кто правил Францией. Он мало заботился о своих законных супругах, но при этом «этот человек представлял собой блестящий пример того, что самого наилучшего может дать гуманистическая культура эпохи Возрождения».
