Должность: официальная фаворитка

Княгиня Пфальцская, невестка короля, говорила, что «Людовик XIV был галантен, однако зачастую галантность его перерастала в сущее распутство. Он любил всех без разбору: благородных дам, крестьянок, дочерей садовника, горничных – для женщины главное было прикинуться, будто она влюблена в него».

Благодаря придворным сплетникам историкам стало известно имя дамы, лишившей будущего короля невинности. Ею стала Катрин-Генриетта Белльер, баронесса де Бовэ. Она была вовсе не знатна (ее супруг поставлял ко двору ткани) и значилась камеристкой Анны Австрийской. Красивой она тоже не была, и хотя портретов ее не сохранилось, из ее прозвища – Кривая Като – можно заключить, что на глазу у нее было по меньшей мере бельмо. Один из парижских дворцов украшают довольно непривлекательные «жабообразные» маски-барельефы; сплетники вот уже несколько столетий твердят, что это портреты Кривой Като.

Несмотря на это, бойкая особа имела кучу любовников. Считается, что сама королева отправила ее соблазнить принца, так как не без оснований опасалась, что дворцовые развратники приохотят его к содомскому греху. Выполнив свою важную миссию, сорокадвухлетняя камеристка отошла в тень. По слухам, Анна отблагодарила ее за верную службу, подарив две тысячи ливров. Впрочем, это не спасло Като от долгов, и после смерти супруга мадам Белльер вынуждена была оставить придворную жизнь.

Вслед за ней в постели короля перебывали почти все прислужницы Анны Австрийской. Стареющая королева была вынуждена даже приказать запирать двери в их спальню, беспокоясь за нравственность сына.

Пережив период юношеской гиперсексуальности, юный Людовик остановил свое внимание на одной из «мазаринеток» – племянниц кардинала Мазарини. Его следующей пассией стала Олимпия Манчини. В юности Олимпия не считалась красавицей, на ее худом и бледном лице жили лишь огромные темные глаза. Впоследствии, родив несколько детей, она пополнела и это пошло ей на пользу: формы округлились, цвет лица стал лучше. Несмотря на молодость, девушка уже успела впутаться в заговор Фронды и побывать в ссылке, которая, впрочем, оказалась непродолжительной.

По возвращении молодой особы в Лувр Анна Австрийская сама приняла ее под свою защиту, а вскоре Людовик принялся за ней ухаживать. Он дарил ей драгоценности баснословной стоимости, организовал в ее честь пышные праздники, где даже сам выступал в балете. Олимпия строила честолюбивые планы, явно рассчитывая стать королевой Франции, что было сильно не по душе Анне Австрийской.

Их связь длилась три года, а затем девицу вдруг поспешно выдали замуж за Евгения-Мориса Савойского, графа Суассона. Причины спешки стали ясны через полгода, когда у Олимпии родился сын Луи-Томас, внешне очень похожий на Людовика.

Олимпия не считала замужество причиной для разрыва. Она ревновала Людовика к своей сестре Марии, ставшей его следующей фавориткой, к кузине короля Генриэтте Английской, к Луизе де Лавальер… Предметом ее неприязни стала даже супруга короля Мария-Тереза, которой он в первый год брака был сильно увлечен.

В дальнейшем Олимпия показала себя заядлой интриганкой. Она то подсовывала королю любовниц, то, наоборот, пыталась расстроить его романы в надежде вновь самой оказаться в его постели. Однажды, когда ее планы в очередной раз сорвались, с досады она открыла глаза Марии-Терезе на измену мужа, указав ей на Лавальер. Королева была очень расстроена и, будучи не в силах изменить поведение мужа, просто удалила от себя Олимпию. Об интриганке все забыли вплоть до 1679 года, когда было раскрыто нашумевшее «дело отравителей». Выяснилось, что Олимпия тоже покупала яд, желая избавиться от Лавальер. Возможно, она имела отношение к отравлению Генриетты Английской, умершей при невыясненных обстоятельствах. Кто-то слышал, что Олимпия даже грозила, что подсыплет яд в пищу самому Людовику, если он к ней не вернется, – но страстная итальянка не исполнила свой план. Подозревали, что вместо этого она спровадила на тот свет своего супруга. Олимпия отрицала все обвинения, но в январе 1680 года ей было предложено покинуть не только Версаль, но и Францию.

С тех пор она путешествовала по Европе, переезжая из страны в страну, гостила у своих многочисленных родственников, нигде не задерживаясь надолго.

После расставания с Олимпией король отправился под Дюнкерк к месту военных действий. Там молодой король серьезно заболел, и врачи опасались за его жизнь. Кругом все говорили о политике, о том, что будет с Францией, если, не дай бог, случится худшее… И лишь одна девушка плакала не о государе, а о человеке; это была Мария Манчини, младшая сестра Олимпии. Слезы делали ее большие темные глаза прекрасными. Надо признать, что глаза были единственной красивой чертой в лице Марии; девушка была худой и бледной, совсем не во вкусе людей XVII столетия.

Но слезы и искренняя привязанность сделали свое дело: Людовик влюбился. Образованная и умная, Мария положительно влияла на легкомысленного короля. Благодаря ей он познакомился с философией, древнегреческой и римской литературой.

Молодые люди были неразлучны, и в конце концов пошли слухи, что Мария может стать королевой Франции. Людовик действительно сделал ей предложение, известив об этом кардинала Мазарини.

– Я не вижу лучшего способа отблагодарить Вас за службу! – закончил он.

Но кардинал не посмел принять эту «благодарность», он немедленно поспешил к королеве и доложил ей о происходящем.

Анна Австрийская не могла допустить подобного. Несмотря на слезы и мольбы все еще влюбленного Людовика, девушку выслали в Ла-Рошель, а затем выдали замуж за князя Лоренцо Колонна. После ее замужества выяснилось, что роман Марии с королем был чисто платоническим: она осталась девственницей. Князь поначалу был этим сильно удивлен, а затем принялся всюду этим хвастаться.

Мария переехала в Рим, но ее отношения с мужем не сложились. Князь сильно пил, часто изменял жене и даже порой бил ее. После рождения третьего ребенка Мария покинула князя, опасаясь, что когда-нибудь он может ее убить. С тех пор она путешествовала по Европе в сопровождении своей сестры Гортензии и больше никогда с Людовиком не встречалась. Умерла Мария в Пизе в 1715 году.

После разрыва с Манчини в 1660 году Людовик женился. Его супругу, испанскую принцессу Марию-Терезию, принято выставлять скучной и малоинтересной особой. Здесь французские источники категорически не сходятся с испанскими. На родине Мария-Терезия считалась умной, волевой, красивой и даже несколько строптивой, ее живой нрав с трудом вписывался в чопорность мадридского двора. Многочисленные портреты кисти Диего Веласкеса подтверждают, что двадцатидвухлетняя испанская инфанта была прехорошенькой.

Ну а десятилетием позже принцесса Пфальцская писала, что королева была столь скудоумна, что верила всему, что ей говорили, и хорошему, и плохому. Видимо, что хорошо для строгой Испании, не всегда подходит для беззаботной Франции.

Помолвка юных королевских детей была делом политическим. Рассказывают, что Анна Австрийская, беспокоясь о семейном счастье молодых, спросила свою будущую невестку, нравится ли ей жених. Король Испании немедленно оборвал французскую королеву: «Сейчас не время и не место говорить об этом!» Да и правда: какое значения для королевской свадьбы имеет взаимная симпатия молодоженов?! Анна выкрутилась: мило улыбнувшись, изменила вопрос: «Нравится ли Вам эта дверь, моя милая?» Мария-Терезия смущаясь, пролепетала, что дверь ей кажется очень красивой и привлекательной. Хотя их брак был одним из условий Пиренейского мира и средством закончить длительную войну, инфанта искренне желала его, идеализируя Людовика и французский двор.

Мария-Терезия и Людовик приходились друг другу кузенами, возможно, это близкое родство и стало причиной того, что их дети рождались слабенькими, и лишь один из них дожил до зрелого возраста. Увы, супружеское счастье длилось всего лишь год, затем супруг принялся изменять ей, вновь заведя фавориток. Однако, уважая свою супругу и испытывая к ней теплые чувства, он долгое время стремился скрывать свои интрижки. Мария-Терезия любила его, и когда Олимпия Манчини нарочно, со зла рассказала ей о Луизе де Лавальер, королева так расстроилась, что даже слегла.

В следующем, 1661 году сильно удивив двор, женился и младший брат короля Филипп герцог Орлеанский. Удивление было вызвано тем, что этот принц до сих пор вовсе не интересовался женщинами и даже, как язвили придворные, не видел ни одной из них обнаженной. Он предпочитал общество мужчин, сам любил переодеваться в платье и, подобно Генриху III, носил длинные серьги. Герцог не делал секрета из своих пристрастий, он был членом содомского общества, и об устраиваемых им оргиях по Парижу ходили самые непристойные слухи.

За него выдали шестнадцатилетнюю Генриетту, дочь казненного короля Англии Карла I. Эта девушка вовсе не была невинной овечкой; несмотря на молодость, она уже многое повидала. Генриетта родилась, когда в Англии вовсю полыхала гражданская война. Сразу после рождения дочери ее мать-королева бежала во Францию вместе с любовником – лордом Джермином, бросив новорожденную на попечение няни, леди Докит, графини Мортон, которая фактически спасла жизнь маленькой принцессы: она выбиралась из Англии, переодевшись крестьянкой и выдавая малютку за своего ребенка. Благодарности от королевы эта героическая женщина не получила, во Франции та приняла ее довольно прохладно и скоро уволила.

Воспитывалась Генриетта в католическом монастыре Шайо. Те дни, что она проводила с матерью, были лишены радости: изгнанная английская королева сильно нуждалась, и девочка часто была вынуждена целыми днями оставаться в постели, так как в ее комнатах царил жуткий холод и не было дров, чтобы растопить камин. Любовник королевы сэр Джермин начал пить и отличался страшной грубостью. Однажды Генриетта стала свидетелем того, как он дал пощечину ее матери, та в ответ двинула его ногой в пах и между ними завязалась драка.

Однако, несмотря на трудное детство, Генриетта выросла умной и образованной, хоть и некрасивой девушкой: в ранней юности она была столь худа, что кузен Людовик дразнил ее ожившим скелетом. Но вскоре после замужества произошло чудо: тощая девица расцвела, пополнела и стала писаной красавицей. Теперь король уже не мог презрительно пройти мимо. Их связь никогда не выставлялась напоказ, но все при дворе считали их любовниками. Чтобы успокоить придворных сплетников, Людовик позволял себе интрижки с другими женщинами: именно с этой целью Генриетта познакомила короля со своей фрейлиной Лавальер, не ожидая, что скромница и хромоножка надолго займет ее место. Впоследствии она не раз интриговала против своей ставленницы.

Считаясь супругой мсье Филиппа Орлеанского, Генриетта родила четверых детей, из которых выжили трое. Кто на самом деле был их отцом, сказать трудно.

В 1670 году она участвовала в переговорах с Англией и способствовала подписанию важного для обеих стран Дуврского договора. Через две недели после своего триумфального возвращения из Лондона Мадам почувствовала несильные боли в боку. На них не обратили внимания: из-за тугих корсетов подобные недомогания были часты. Но боли усилились, и двадцатишестилетняя принцесса умерла. Причины ее смерти до сих пор точно не установлены.

Луиза Франсуаза де Ла Бом-Ле-Блан, герцогиня де Лавальер стала фрейлиной Генриетты Английской в семнадцать лет. Ее описывали как скромную и милую девушку с томными голубыми глазами. Она не была красавицей и к тому же прихрамывала, но все считали ее очаровательной. Двадцатитрехлетний Людовик влюбился в молодую женщину не на шутку. Уступила она далеко не сразу: Луиза была очень набожна и боялась греха. Даже считаясь официальной фавориткой, она частенько убегала от царственного любовника в монастырь, чтобы предаться покаянию. Луиза никогда не просила ничего у Людовика XIV, но от его подарков не отказывалась. Она получала крупные суммы от Кольбера и быстро тратила их на драгоценности.

Людовика она искренне любила, и Сен-Симон даже назвал ее «святой», сказав: «Благословен был бы король, если бы он имел только таких любовниц, как мадам де Лавальер». Их связь длилась девять лет, Луиза родила королю четверых детей, из которых выжили двое. Этих маленьких бастардов каждый раз забирали у матери и передавали приемным родителям.

Ее слезливость и чрезмерная богобоязненность порой надоедали Людовику, и, чтобы развеяться, он обращался к другим женщинам. Одной из них была Гортензия Манчини – еще одна из «мазаринеток», другой – Катрин-Шарлотта де Грамон, дочь герцога Антуана де Грамона, маршала Франции. В 1660 году она вышла замуж за князя Монако Людовика, герцога Валентино, и родила ему троих детей.

В 1670-м, после очередных родов, Луиза де Лавальер тяжело заболела, и за это время внимание короля сумела привлечь умная и хитрая красавица Атенаис де Монтеспан.

Разрываясь между двумя женщинами, Людовик повел себя крайне жестоко: он поселил Луизу и Атенаис в смежных апартаментах с одной входной дверью и настаивал, чтобы они поддерживали друг с другом хорошие отношения.

Простушке Луизе было трудно противостоять язве Атенаис. Принцесса Пфальцская писала: «Мадам Монтеспан издевалась над мадемуазель Лавальер, обращалась с ней плохо и вынуждала короля поступать таким же образом. Он относился к ней жестоко и насмешливо, доходил до оскорблений. Когда король направлялся через комнату Лавальер к Монтеспан, то, побуждаемый последней, оставлял свою маленькую собачку – красивого спаниеля по имени Малис – герцогине со словами: «Держите, мадам, вот ваша компания! Этого вам достаточно».

Людовик заставил Луизу стать крестной матерью дочери Монтеспан. На следующий день после этого публичного унижения Луиза отправилась в монастырь кармелиток и на коленях умоляла настоятельницу принять ее. Конечно же, она получила отказ: в эту обитель принимали лишь девиц. Но отставная фаворитка проявила настойчивость: несколько дней подряд она уговаривала аббатису, и та в конце концов согласилась принять к себе кающуюся грешницу. Узнав о решении своей любовницы, Людовик даже прослезился, но удерживать ее не стал. Луиза, публично принеся извинения Марии-Терезии (чем вызвала новый скандал при дворе), ушла в монастырь. Там она провела 36 лет до самой смерти.

После расставания с Лавальер Людовик еще некоторое время колебался, прежде чем признать Монтеспан своей официальной фавориткой: уж слишком откровенной хищницей она была. В короткое время он имел несколько любовниц, связь с которыми была совсем непродолжительной.

Среди них была Бонна дю Понс, маркиза де Хедикур, впоследствии прозванная «Большой волчицей» из-за своего мужа – «Большого волка Франции». Роман их расстроился из-за слишком откровенных писем Бонны, попавших в чужие руки. Бонна получила отставку, вынуждена была покинуть Версаль и, чтобы утешиться, вышла замуж за маркиза Хедикура.

Называют также Габриэль де Рошешуар де Мортемар – старшую сестру Аненаис де Монтеспан, которая сумела прельстить короля, но не удержала его.

Еще одной претенденткой на пост «официальной фаворитки» считали Анну де Роган-Шабо, именовавшуюся также Фронтене или госпожой Субиз – по ее наследным владениям. В апреле 1663 года пятнадцатилетнюю Анну выдали за родственника ее матери Франсуа де Рогана, который был старше ее на восемнадцать лет. Спустя два года молодую красавицу представили ко двору, там она получила прозвище Бель Флорис. Рассказывают, что для поддержания красоты и стройности она придерживалась специальной диеты, состоящей из салата, белого куриного мяса, фруктов, молочных продуктов, воды и вина.

Впервые Луи увлекся ею на короткое время в 1669 году, примерно в это же время Анна родила своего второго ребенка – сына. Затем любовники расстались на несколько лет, чтобы снова пережить второй краткий роман пять лет спустя, когда Лавальер уже удалилась в монастырь. В 1675 году Анна родила еще одного сына, Армана Гастона Максимилиана. По общему мнению, он был рожден ею от короля и очень на него похож. Супруг Анны получил от короля немалые денежные подарки, и дело обошлось без скандала. По словам Сен-Симона, «г-н де Субиз не ревновал жену, считая, что не ревновать ее будет куда полезнее».

Если Луизу де Лавальер считали ангелом во плоти, то вторую знаменитую фаворитку «короля-солнце» – Атенаис Франсуазу де Монтеспан – можно вполне посчитать демоном, принявшим человеческое обличье. Чтобы понять, насколько черна была душа этой женщины, нужно на время оставить любовные дела «короля-солнце» и вернуться на несколько веков назад.