Откуда-то со стороны деревни раздался полный ужаса крик. И вскоре на площади оказались пенсионеры, сверкая обнаженным оружием. Видимо, девочка погрузила их в магический сон. Чтобы не мешались.

На вопли пенсионеров из сеновала выскочил эльфийский принц в одних панталонах и Ита, кутаясь в какую то тряпку. В руках эльфа было две короткие шпаги, с локоть длиной каждая.

— Я кушать хочу! Сделайте мне кашу! — заявила девочка всем прибывшим.

— Это хто? — староста с любопытством уставился на эльфа, как и другие пенсионеры. Хотя нет, пенсионеры разглядывали Иту, которая тряпкой прикрывала лишь свою фронтальную проекцию.

К слову, взгляд Жени тоже задержался на девушке. Дольше, чем того требовало обычное внимание.

Видимо, что на это ответить, Кот в кои-то веки не придумал.

— Раб! — Женя ткнула пальцем в эльфа. Давая пояснения старосте, который так и не спрятал клинок. — Ублажает, защищает, умирает по воле!

Староста поглядел на огру, потом на полуголого эльфа, на лбу которого вздулись вены, потом снова на огру. В его глазах мелькнуло сочувствие. Перерастающее в жалость. Эльф поклонился Малгуше.

— Будет исполнено, госпожа!

На этих словах вены на его лбу начали сдуваться. Эльф направился к горке праха, что осталась от ящера и стал рыться в седельных сумках. Куда исчезли клинки, Женя так и не заметила.

— Это настоящий эльфийский принц! — раскрасневшаяся Ита принялась тут же вываливать на всех присутствующих информацию. — Он пришел в деревню и бросил вызов крошке Рю, в борьбе за ее сердце, лишь сильнейший достоин ее любви, но проиграл в схватке, и отдал себя в рабство, чтобы искупить свою случайную дерзость, а крошка Рю милостиво приняла его великодушный жест, Малгуша поставила эльфу рабскую печать, Малгуша у нас станет настоящей и выдающейся женщиной, когда вырастет, — она умеет завоевывать мужчин, но так как для крошки Рю принц слишком слабый, она мне его отдала! А, и теперь он за всеми нами ухаживает, как истинный джентльмен!

Тем временем истинный джентльмен вытащил из седельных сумок котелок, и, установив его на треногу, залил водой. Под сам котелок он сунул извлеченную из сумки пластинку и под котелком вспыхнул огонь зеленого цвета. Вода в котелке закипела.

— Дедушка Стоум, а дедушка Стоум, а у тебя внучка есть?

Староста икнул и уставился на ребенка. То, что происходило с боевым пенсионером, сложно описать в двух словах. Старик был уверен, что он давно живет взаймы, как минимум, со вчерашнего дня. Его боевые товарищи, такие же обреченные, в количестве девяти штук, все еще не могли прийти в себя. Старики очень хорошо понимали, кто такой эльфийский принц. Вчера обреченные ликовали, когда огра рвала на части авангард оркского нашествия. В другое время они бы пустились в пляс, узнав, что эльфийский мастер Троп попал в наложники к болотной огре. Эти мужчины выживали под таранным ударом оркской лавины, их товарищи заживо гнили от эльфийского яда. Осевшие в вольной деревне старики благодарили каждый день мирной жизни, но ненависть к иным расам была для них частью культуры. А ксеноцид — формой народной забавы. Они подошли к концу своего жизненного пути и были рады, что их смерти уже не напрасны и они стали свидетелями, как их враги убивают их врагов. Чума, выбравшая носителем девочку, была еще одним ужасом, который любой бы человек с радостью уничтожил. Но не иначе как милостью смеющегося бога, в переплетении судеб их врагов, жизни ветеранов второго стального легиона так до сих пор и не оборвались. И через фатализм обреченности стали пробиваться простые эмоции. И потому бравые пенсионеры увлеченно разглядывали Иту. А староста общался с проклятым дитя.

— Есть, как не быть. Семь штук! — гордо ответил староста. Мысль о том, что они скорее всего уже пересекли границу людских земель, грела его старое сердце.

— А я могу с ними поиграть? Чудище интересное, но слишком чудище и разговаривать толком не умеет, у Иты одни принцы в голове, эльф скучный.

— Так они переехали с родителями в город. Но дома много их игрушек осталось. Хочешь покажу? Я им целый деревянный дом сделал! Как настоящий, только маленький! А еще у меня дома осталась крынка молока и пряники, перекусим, пока дядя эльф тебе кашу варит.

— Дедушка Стоум, а дедушка Стоум, а можно я тоже буду твоей внучкой?

Ребенок есть ребенок, даже если он носит в себе все скорби мирские. К тому же, за свою долгую жизнь Стоум встречал много разных людей. Был среди них и жрец смеющегося бога. Много вечеров он провел с легионерами, рассказывая про покровителя шутов, безумцев и сказителей. Пока отряд имперских дознавателей не спалил жреца на костре.

То, что происходило со стариком, иначе как благоволением безумного бога нельзя было назвать. Как там вещал тот жрец? Если тебе назначили роль, играй ее, сорви овации, и смеющийся господин будет щедр на дары. Электронные шестеренки крутанулись, создавая очередную в бесконечном списке игровых ситуаций историю. И в тот самый миг, когда Стоум показывал умытой Малгуше игрушечных коровок, все его внучки, пришедшие с родными на регистрацию в городскую магистратуру, продемонстрировали способности к магии. Все в разных стихиях. Смеющийся господин щедр.

Но это уже совсем другая история.

День клонился к вечеру. Потемневшее небо на западе заволокло черными тучами. На востоке тоже висело облако, но уже пыли. Там шла армия орков, таща три здоровенных помоста, на которых восседали шаманы племени. Тем временем Женя общалась с Котом в попытках понять, что же ей делать дальше. Сидящую в позе лотоса огру, задумчиво уставившуюся в пустоту, не донимала даже Ита, увлеченная своим принцем. Перед огрой лежала обглоданная свиная нога.