3. Столовая

В столовой поначалу все складывалось много лучше. Комната была не новая и поэтому не такая элегантная. На новый лад устроили только канавки санитарного назначения в полу, в остальном же столовая оставалась неизменной с тех пор, как была выдолблена эта пещера, то есть еще со Времен Порабощения. Обитатели столовой знали, что не элегантность помещения делает собрание приятным, но характеры собравшихся здесь. По принципу притягивания подобного к подобному, все неприятные участники собрались в гостиной, а все приятные – в столовой.

Эйнар и Селендра вылупились в одной кладке, вместе росли в отцовском доме, утешали друг друга после смерти матери, вместе стойко пережили отъезд старшей сестры и братьев, хотя и не без облегчения. Они обе уже достигли брачного возраста, однако, поскольку сокровище их отца заметно уменьшилось после удачного замужества их старшей сестры и обустройства двух их братьев, они довольствовались тем, чтобы ждать и ухаживать за домом своего отца, пока сокровища не пополнятся. Так что в этой большой столовой они чувствовали себя комфортно. Они уже привыкли к жалобам, что в комнате не предусмотрели удобных альковов и все должны рассаживаться почти как в чистом поле, но это было их собственное поле, и они привыкли к такой рассадке, и, если бы альковы вдруг появились, они бы скучали по ней.

Обе сестры были рады возвращению брата Эйвана в их компанию. С тех пор как он уехал в Ириет, они встречались лишь мимолетно – на день или два, поскольку работа в Департаменте Планирования и Благоустройства Ириета занимала Эйвана полностью. Какое-то время Эйван развлекал их историями о своей жизни в столице, так ярко описывая свои достижения и так небрежно упоминая опасности, которых избежал, что у каждой из них начало складываться тайное убеждение, что они, имея когти, и сами могли бы пробить себе дорогу в жизни.

– Но ты же теперь вернешься домой, правда же? – спросила Эйнар, отирая слезы смеха с серебряных глаз.

– Домой? Ты имеешь в виду сюда? И не подумаю. Не могу представить, как это пришло тебе в голову. – Внезапно Эйван увидел, что старая служанка Эймер перестала полировать хвост Эйнар и обе его сестры уставились на него. – Вы что, правда думали, что я собирался это сделать?

– Ну да, – ответила Селендра, быстро глянув на сестру и служанку и поняв, что те не в состоянии вымолвить ни слова. – Мы думали, что после смерти отца ты вернешься домой и станешь носителем титула. Тебе достанется это поместье…

– Я вижу, вы все продумали, – сказал Эйван, поднимаясь на лапы. – Девочки мои дорогие, а вы приняли во внимание, что, кроме того, что он был семидесяти футов в длину и имел огненное дыхание, отец прожил почти пятьсот лет? Я прожил – только-только сотню, едва достиг двадцати футов, и пламенем еще не дышу, да и вряд ли это скоро случится. Я делаю достаточно успешную карьеру для того, кто начал так поздно, как я, и с тех пор не минуло и десяти лет, и мне не перепадает драконьего мяса чаще, чем раз в год. К тому же моя карьера сюда за мной не приедет. Если я приму титул, все титулованные и сиятельные соседи немедленно начнут откусывать куски нашей территории, а потом и от нас самих, и это так же неизбежно, как восход солнца. Никакими силами я не смогу их остановить, я могу сделать не больше, чем вы двое.

Две драконицы взглянули друг на друга в смятении, а Эймер издала тихий крик отчаяния.

– Что же тогда станет с… с поместьем? – спросила Селендра, не отваживаясь напрямую заговорить о них самих.

– Почему бы вам не спросить об этом Пенна или отца, – сказал Эйван, неловко переминаясь. – Не я же становлюсь старшим в семье. Никто со мной о таких вещах не советуется. Рискну предположить, что поместье заберет Даверак, пока один из детей не вырастет достаточно, чтобы управиться с ним. Я думаю, это было одним из условий его женитьбы на Беренде, в случае, если отец умрет до того, как я достаточно окрепну. Вам что, про это никто не говорил?

– Ты, может, и не старший, но ты – взрослый дракон. А мы – просто никчемные самки, – сказала Селендра, сверкая фиолетовыми глазами. – И да, никто нам ничего не говорит. Без сомнения, мы предназначены на ужин для вас всех, и я была бы признательна, если бы у меня было время подготовиться к этому.

– Как именно? – спросил Эйван, не в силах побороть веселое любопытство.

– Улетев куда глаза глядят, – с вызовом ответила Селендра.

– Да я просто дразнил тебя, – сказал ее брат. – Вам обеим обеспечено будущее. Никто из вас не станет ужином. Пенн писал мне, что согласно завещанию нашего отца золото будет поделено между вами и мною, кроме символического количества для двух других потомков. Поместье отойдет детям Беренды. Одна из вас отправится жить с Берендой, а другая – с Пенном.

Эймер и Эйнар снова легонько вскрикнули, а Сел обняла сестру крыльями и лапами.

– Можно подумать, будто я предложил слопать вас на месте, – сказал Эйван. – Вы самые неблагодарные из сестер, какие когда-либо были у дракона.

– А ты разве не можешь нас взять? – спросила Селендра. – Мы никогда не видели Ириет, но мы бы могли прекрасно ухаживать за твоим домом, как мы ухаживали за отцовским.

Эйван не смог скрыть дрожи, пробежавшей по его крыльям.

– У меня недостаточно места для вас, – сказал он вполне искренне, думая о своем городском убежище. – А Ириет – неподходящее место для девушек, если только их не сопровождают или их имена хорошо известны. Я бы не смог защитить вас в столице – не больше, чем здесь. Рано или поздно вы бы стали чьим-нибудь ужином, если не хуже. С Пенном и Берендой вы будете в безопасности.

– В безопасности, но в разлуке, – сказала Эйнар таким тоном, что брату стало ясно, что для нее это настоящая трагедия. – Ты же знаешь, что Селендра такая порывистая, а я такая вдумчивая, что если нас разделить, то неизвестно, что она сделает, и ясно, что я никогда не сделаю ничего.

– И Беренда меня не любит, – сказала Селендра.

– Ну, что ж, Сел, тогда ты поезжай к Пенну, – сказал Эйван таким ровным тоном, на какой только был способен.

– Мы совсем не знаем жену Пенна, – сказала Селендра.

– Да, но у них уже двое отпрысков, так что она будет рада любой помощи с ними. Ты ведь в гораздо лучшем положении, чем могла быть любая другая девушка.

– Как это? – спросила Селендра.

Эйван знал об этом настолько больше, чем хотел бы, чтобы сестры когда-либо узнали, что просто медленно покачал головой и предостерегающе покрутил глазами.

– Мне кажется, что, если бы мы были вместе, я бы вынесла что угодно, – сказала Эйнар, и голос ее сорвался в рыдание посредине фразы.

– Ты довольно скоро выйдешь замуж, – сказал Эйван. – Мне кажется, что Даверак что-то говорил о тебе и о ком-то из его друзей.

Эйнар слегка просияла при мысли о Лондавере, друге ее зятя, но не перестала цепляться за сестру.

И теперь, когда в обеих пещерах воцарилось молчание, Пенн провозгласил из нижней пещеры, что Бон Агорнин отправился в последний путь в темноту.