Случайные проститутки

Не все проститутки – нравственно помешанные субъекты; иначе говоря, не у всех у них разврат является пороком врожденным. Многие из них становятся проститутками только лишь благодаря случайно сложившимся обстоятельствам.

1. Антропологические данные. Мы уже раньше показали, что значительная часть, почти 43 %. проституток, не имеет никаких или весьма мало дегенеративных признаков и что в 53 % их не наблюдается никаких отклонений в менструациях в смысле слишком раннего или позднего появления их. Далее, нами было также выяснено, что 45 % проституток не страдает бесплодием, 16 % их обладает нормальными рефлексами и 39 % – нормальною чувствительностью к болевым раздражениям.

2. Психологические данные. Случайные проститутки значительно более отличаются от нормальных женщин, чем случайные преступницы. Между тем как эти последние, особенно воровки, стоят ближе к нормальным женщинам, чем к врожденным преступницам, случайные проститутки, напротив, более приближаются к врожденным проституткам, чем к типу нормальных женщин. Поэтому у них всегда можно доказать, хотя и не в такой интенсивной степени, наличность различных порочных наклонностей и других ненормальных психологических особенностей.

П. Тарновская сообщает об одной девушке, которая случайно сделалась проституткой, благодаря тому обстоятельству, что она очутилась одна в чужом, незнакомом ей городе. Приехав туда и не найдя на станции тех друзей, которые должны были ее встретить, она была в большом горе, не зная, куда деться. К ней подошла какая-то пожилая дама и, узнав, в чем дело, предложила ей тут же выгодное место горничной в одном очень богатом доме. Молодая девушка с радостью согласилась и пошла за старухой, которая привела ее в дом терпимости. Прожив в нем три месяца, молодая девушка забеременела. За это время она познакомилась с одним господином, который полюбил ее, выкупил из публичного дома и поместил в деревне, обставив ее и ребенка даже роскошью. Однако она недолго прожила в этой обстановке. В один прекрасный день она возвратилась в дом терпимости и снова сделалась проституткой. Время от времени она наезжала в деревню, чтобы повидать своего горячо любимого ребенка.

Аналогичный случай наблюдала Гранд. В нем дело идет о девушке, которую родной отец толкнул на путь разврата. Это была не только неиспорченная, но даже благородная натура с возвышенными порывами. При этом характер у нее был странный и в высшей степени капризный: то она бывала весела и до крайности шаловлива, то, напротив, мрачна до отчаяния и из одного настроения переходила в другое внезапно, в одно мгновение. Ей стал противен образ жизни проститутки, который она вела, и, чтобы заглушить свои угрызения совести, она начала кутить и устраивать оргии. «Я не создана, – говорила она, – для подобной жизни; когда я подумаю только, до чего я дошла, меня берет ужас, и я пою, танцую, кучу, лишь бы забыться, иначе я наложу на себя руки». Один раз она действительно пыталась покончить с собой и сделала это так же внезапно, под влиянием минуты, как это обыкновенно делают женщины, страдающие истерией и эпилепсией. Чуть ли не каждый день она решала бросить прежнюю жизнь и начать новую, но… напрасно: «Я бы очень желала этого, но теперь… это невозможно». Минуту спустя после этого скорбного признания, сделанного г-же Гранд со слезами на глазах, она, как ни в чем не бывало, уже бегала и резвилась среди прочих своих товарок по заключению.

У Максима дю Кампа мы находим описание одной проститутки, представлявшей собою редкое сочетание порока и добродетели. Уже в 14 лет она была арестована за приставание на улицах к мужчинам и объяснила в полиции, что ей ничего более не оставалось, как сделаться проституткой, потому что никакой работы она не знает, а родная мать выгнала ее из дому. Впоследствии она имела дочь, которую нежно любила, но ребенок умер у нее на руках в одну холодную ночь почти от голода. Отчаяние ее не знало границ… Вторично арестованная полицией, она обратилась к тюремному инспектору с трогательным письмом, в котором, между прочим, писала: «Примите во внимание, что мать моя посылала меня в дом подкидышей, а малютка моя умерла вследствие лишений у меня на руках. Я обращаюсь к вашей сострадательности…» Выпущенная на свободу, она познакомилась с честным мастеровым, который вскоре женился на ней, полюбив ее за ее доброе сердце. Но она недолго жила с ним: при первой же нужде, какую пришлось ей испытать, она бросила его и вернулась к прежней жизни, к которой слишком привыкла. Она была опять арестована и сдана на руки мужу, который явился за ней в полицию. Идя с ним домой, она вырвалась от него и скрылась в бесчисленных закоулках обширного полицейского двора. Эта женщина представляет собою пример, где порочность взяла верх над хорошими качествами души; при ее любви к детям из нее вышла бы честная и счастливая мать.

Лекур сообщает другой случай такого же противоречивого совмещения в одном и том же лице добрых и дурных качеств души, именно отвращения к собственному образу жизни и неспособности в то же время переменить его. Девушка, о которой здесь идет речь, была подвержена пьянству и нередко бывала за это арестуема. Однажды она написала письмо инспектору, в котором было сказано, между прочим, следующее: «Я так сильно страдаю… горе мое делает меня почти сумасшедшей. Уверяю вас, что я не имею в виду никаких злых намерений против правительства; с меня довольно и того, что я занята мыслью о том, как бы уничтожить самое себя…»

Гранд наблюдала в больнице при Сен-Лазарской тюрьме девушку, которая, задумав исправиться и бросить постыдное ремесло проститутки, бежала из Парижа в провинцию и прошла пешком около ста миль. Она поступила на должность в одном небольшом городе в гостиницу, но какой-то проезжий узнал ее и рассказал хозяину о ее прошлом. Молодая девушка потеряла место и, очутившись снова на улице, опять бросилась в разврат и стала гораздо худшей проституткой, чем была прежде.

«Одна молодая девушка, – сообщает опять Лекур, – которую мать ее отказалась содержать и у которой от фабричной работы развилась гипертрофия сердца, очутилась в безвыходном положении. Не будучи в состоянии работать благодаря своей болезни, она явилась в полицию с просьбой, чтобы ее зарегистрировали в списки проституток. „Работать, – говорила она, – я по болезни не могу и не нуждаюсь ни в чьем совете, ни в благотворительной помощи; я прошу только одного: записать меня в списки проституток“. В ее гордом отказе от чужой помощи и в твердости принятого ею решения кроется известный недостаток чувства стыдливости и некоторая ненормальность ее, но тяготение ко злу в ней не так сильно выражено, чтобы она решилась на него без особенной надобности».

Категория публичных женщин, официально называется парижской полицией «insoumises», состоит главным образом из случайных проституток. Гранд описывает их в следующих словах: «Они образуют свой отдельный мир среди этого рода погибших женщин и из 100 подобных несчастных можно было бы, наверное, спасти 80, если бы только на это были средства. В большинстве случаев они еще очень молоды и не успели еще огрубеть и закоснеть в пороках. Нищета, беспризорность, тщеславие или детское легкомыслие – вот что чаще всего приводит их в Сен-Лазарскую тюрьму. Многие из них возвращаются к своим родным, которые разыскивают их; другие стараются при помощи тамошних сестер милосердия поступить в какое-нибудь благотворительное убежище, но немало и таких, которые возвращаются к проституции и остаются уже на всю жизнь проститутками».

Тарновская при описании русских проституток выделяет особый класс их, достигающий почти 14 % общего числа, под названием «insouciantes». У представительниц этой категории редко наблюдается какая-либо невропатическая наследственность, кроме алкоголизма отца, и сравнительно у них очень мало дегенеративных признаков. По словам ее, они отличаются обыкновенно болтливостью, впечатлительностью и непоследовательностью своих мыслей и поступков: то они плачут, то смеются над каким-нибудь пустяком, и переход от слез к смеху и наоборот у них необыкновенно легок и скор. Они невзыскательны, рассказывают первому встречному самые интимные и компрометирующие подробности из своей жизни и тотчас же обо всем забывают, едва успев окончить свой рассказ. Главная черта их характера – это довольное, вечно веселое расположение духа. Их легко уговорить взяться за какую-нибудь работу, но они очень быстро теряют к ней охоту. Можно сказать, что они живут только для настоящей минуты, – будущее для них как бы совсем не существует. Они каются в своих поступках, искренно сожалеют о них, но при всем том не могут заставить себя поступать иначе. Характерно то, что они не в состоянии пожертвовать ни малейшим удовольствием настоящей минуты для какой-нибудь выгоды в будущем, – словом, они представляют собою смесь специфических особенностей характера женщины и ребенка, но в увеличенном и, так сказать, карикатурном виде.

Итак, почти у всякой случайной проститутки мы находим легкомысленность, ветреность, непостоянство и нерасчетливость врожденной проститутки, то есть такое же вырождение личности, но в меньшей степени. Равным образом и чувство стыдливости у них притуплено сравнительно с нормальными женщинами, хотя оно и никогда не отсутствует совершенно. Случайные проститутки отличаются от врожденных главным образом тем, что они не любят, подобно им, зла для зла и не предаются пороку из одной лишь любви к нему: для того чтобы пасть, им нужна случайность, больший или меньший соблазн, смотря по степени их ненормальной конституции. Нравственное чувство хотя и ослаблено у них, но далеко не в столь значительной степени, как у врожденных проституток. Их образ жизни внушает им отвращение, но их стремления редко настолько энергичны, чтобы им удалось переменить его. Без этих несчастных случаев, являющихся ближайшими причинами их падения, они были бы обыкновенными, легкомысленными, необдуманными женщинами, каких много во всех слоях общества, особенно в высших, – женщинами, которые, несмотря на свою любовь к детям и к окружающим, легко завязывают разного рода интриги, особенно любовные. Правда, потом они искренно раскаиваются в них, но при первом же удобном случае повторяют то же самое. Одним словом, это были бы поверхностные натуры с притупленным умственным развитием и ослабленным нравственным чувством, но далеко не столь испорченные и вредные для общества, как те нравственно помешанные женщины, у которых есть какое-то особое тяготение и извращенный вкус ко всему дурному и порочному.

Подобный взгляд на случайных проституток подтверждается наблюдениями, которые Гранд сделала над парижскими незарегистрированными проститутками (filles insoumises). «Не все случайные проститутки Парижа, – говорит она, – попадают в Сен-Лазар. К числу таковых принадлежат многие женщины, оскверняющие под видом честных жен свой дом прелюбодеянием; девицы, обманывающие бдительность своих матерей, равно как и элегантные дамы, так или иначе продающие за деньги свои ласки».

3. Материнство и материнская любовь. В то время как врожденные проститутки не становятся матерями ни в психическом, ни в физическом смысле этого слова, среди случайных проституток немало таких, которые очень нежно любят своих детей. Карлье пишет, что среди них материнство пользуется большим почетом. «Нередко, – говорит он, – можно наблюдать у них порывы искренней радости при первых симптомах, указывающих на начало беременности, которой они не ожидали, но в которой убеждаются с восторгом. Они тогда делают все возможное, чтобы ничто не угрожало их беременности, а многие даже оставляют свой прежний образ жизни, несмотря на то что попадают, благодаря этому, в очень тяжелые материальные условия. Разрешившись от бремени, они становятся самыми нежными матерями, и заботливость их доходит до того, что они не позволяют себе в присутствии своих детей ничего непристойного, даже в том случае, когда дети эти находятся еще в пеленках».

Одна проститутка, близко знакомая со знаменитой М.В., совратительницей в разврат несовершеннолетних, никогда не позволяла ей посещать свою дочь: материнский инстинкт подсказывал ей об опасности для последней подобных посещений. Другая проститутка употребляла часть своих ежемесячных заработков на то, чтобы воспитывать свою дочь в одном из иногородних пансионов, и говорила, что она лишила бы себя жизни, если бы дочь ее узнала, какого рода жизнь она ведет. Многие из этих несчастных женщин утешают себя надеждой, что дети их, особенно дочери, будут вести честный образ жизни. Кроме материнской любви у них легко подметить и любовь к родным и окружающим, и Карлье наблюдал многочисленные примеры, где женщины становились проститутками с единственною целью иметь средства для содержания своих престарелых родителей или для того, чтобы дать воспитание своим сестрам, братьям и оставшимся без отца детям. Точно так же и Парен-Дюшале нашел, что из 5183 проституток 37 вступили на путь разврата с целью поддержать своих престарелых родителей, 23 – с целью воспитать многочисленную семью, а 29 – для того, чтобы вывести в люди сестер, братьев или племянников. В общем, стало быть, подобные мотивы проституции наблюдались в 1,7 % случаев.

Таким образом, и эти факты подкрепляют сделанное нами раньше замечание о том, что у случайных проституток в их физической организации и в области нравственного чувства наблюдается меньше аномалий, чем у врожденных. Последние, лишенные всякого материнского чувства, становятся обыкновенно матерями против воли своей, и то только тогда, когда они исчерпают все средства прервать свою беременность и вызвать у себя выкидыш.

4. Чувство чести и угрызения совести. Факт, что случайные проститутки не столь уродливы в нравственном отношении и не столь цинично бесстыдны, как врожденные, сам по себе указывает уже на то, что женщины эти начали торговать своим телом только лишь благодаря особому стечению обстоятельств, которым не могла противостоять их более или менее шаткая добродетель. По этому поводу Парен-Дюшале замечает: «Даже между самыми бесстыдными и отчаянными проститутками находится немало таких, которые стараются скрыть во что бы то ни стало свое позорное ремесло. С этой целью они одеваются по возможности скромно и на улицах держатся в высшей степени прилично. Больше всего они боятся встречи с людьми, которые знали их еще честными женщинами. Я видел однажды одну проститутку, которая серьезно заболела после такой встречи…» Несчастные эти не могут не понимать унижения и позора, которыми они себя покрывают. Они презирают свое ремесло, постоянно оплакивают свое падение и вечно строят планы и даже делают попытки переменить свой образ жизни, но – увы! – напрасно. Мы встречаемся здесь с угрызениями совести, характерными для случайных преступников, возмущающихся окружающей их грязью, к которой они еще не успели привыкнуть и которую они от всей души ненавидят, в то время как врожденные преступники, напротив, рисуются и хвастают ею. Парен-Дюшале рассказывает, как сильно были изумлены некоторые проститутки, когда одна кормилица, арестованная и посаженная вместе с ними в тюрьму, обращалась с ними ласково и просто, несмотря на то что сама была честной женой и матерью. «Но она обращается с нами так, как будто бы мы были порядочные женщины», – удивлялись они. Подобные же наблюдения сделал и Карлье. «В компании своих товарок, – говорит он, – и в обществе своих сутенеров подобные проститутки стараются перещеголять друг друга в цинизме и бесстыдстве. Но, будучи одни, многие из них держатся робко. Когда они охотятся за мужчинами, то стараются обратить на себя внимание блеском или роскошью своего наряда и относятся совершенно равнодушно к тому, что о них говорят, но если им приходится случайно встретиться с людьми, которые знали их честными и неиспорченными, они краснеют и стараются спрятаться от них. Вблизи своих домов они держатся по возможности приличнее и настолько чувствительны к знакам презрения со стороны своих соседей, что только из-за этого меняют очень часто свои квартиры. Все эти неясные и слабые угрызения совести проститутки стараются заглушить в себе при помощи алкоголя, табака и шумных кутежей. К последним питают пристрастие все они, но мотивы, побуждающие их к этому, различны, смотря по той категории, к которой каждая из них принадлежит».

Лекур, Карлье, Парен-Дюшале и Толстой подметили, что многие случайные проститутки напиваются пьяными исключительно с целью потопить свое горе в вине и забыться. Мы уже раньше упоминали о цитируемой Гранд девушке, которая, по ее словам, кутила и пьянствовала с целью заглушить в себе мысли о самоубийстве. У случайных проституток страсть к вину и к оргиям является, как и потеря стыдливости, пороком приобретенным, между тем как у врожденных проституток их бесстыдство и наслаждение пороком суть врожденные черты характера. Случайные проститутки часто даже терпеть не могут крепких напитков, но прибегают к ним для того, чтобы, как сказано, забыться, или же в силу подражания дурным примерам окружающих.

5. Чувство стыдливости никогда не отсутствует совершенно у случайных проституток, но постоянно проявляется у них при всяком случае. Оно у них притупляется благодаря образу жизни, который они ведут, или же привычке, которая вырабатывается, например, у женщин, служащих натурщицами для художников. Один из учеников Ингера сообщил нам следующий интересный случай. Одна молодая натурщица совершенно спокойно позировала голая перед 50 учениками школы, но, заметив вдруг, что ее с соседней крыши наблюдает через окно какой-то кровельщик, она испуганно вскрикнула и стыдливо начала быстро одеваться.

Карлье рассказывает, что многие проститутки стараются при врачебно-полицейских осмотрах попасть к одному и тому же врачу, для чего являются постоянно в известное время, когда принимает именно этот врач. При внезапных ночных осмотрах публичных домов проститутки, застигнутые в постели с мужчинами, стыдливо закрываются одеялом, между тем как, будучи одни, они нисколько не стесняются своей наготы в присутствии посторонних мужчин. Один сифилидолог рассказывал нам, что его госпитальные пациентки делали инстинктивные движения прикрыться всякий раз, когда он входил к ним при визитации в своем обыкновенном костюме, а не в рабочем сюртуке, в котором они привыкли его постоянно видеть.

6. Случайные причины проституции: а) потеря невинности. Многие девушки нравственно падают и становятся проститутками, соблазненные обещанием жениться на них или же лишенные невинности каким-нибудь иным образом, например, путем изнасилования. Пока они еще девственны, их удерживает от рокового шага страх пред неизвестным, но раз они уже лишены невинности, у них является сознание, что все потеряно, что утерянной чести никаким способом вернуть нельзя, и они невольно стараются извлечь как можно больше выгод из своего несчастного положения. Таким образом, решающим моментом является здесь не тяготение к разврату, а простой случай.

Марро отмечает следующие причины падения многих женщин, сделавшихся случайными проститутками. Одна из них была изнасилована своим хозяином, заведшим ее в трактир, другая – одним господином, к которому она обратилась с просьбой дать ей какое-нибудь место. В других случаях первый шаг к падению был сделан самими девушками, давшими увлечь себя своим любовникам и убежавшими с ними из родительского дома. Покинутые затем ими, они не могли найти другого исхода из своего положения, как сделаться проститутками. Одна из подобных жертв рассказывала про себя следующее: «Дома за мной очень строго следили. Однажды вечером к нам зашел мой жених, чтобы отправиться со мной в театр. Но вместо театра он привел меня в совершенно другое место. Пригласительные билеты на мою свадьбу были тогда уже готовы, но в дело вмешались посторонние – и все пошло прахом». Другая девушка, очень любившая балы, отправилась на один такой бал против воли матери своей, и, когда она вернулась домой, последняя выгнала ее вон на улицу. Тут случайно встретил ее жених, который увел ее с собою, – и в результате явилось ее падение. Третья девушка жила у своего дяди, который неоднократно делал попытки изнасиловать ее. Однажды, спасаясь от него, она убежала к одному знакомому, которому и отдалась. Наконец, в девяти остальных случаях девушки явились жертвами своих женихов, обещавших жениться на них и затем обманувших их.

Мы видим, стало быть, что у женщин этого рода не честь хранит их девственность, а наоборот – последняя охраняет честь их и что, не будь того или другого несчастного стечения обстоятельств, они остались бы, наверное, честными и нравственными. Марро совершенно прав, говоря, что потеря девственности имеет для женщины огромное психологическое значение. Все ее существование нарушено, раз завеса, скрывавшая от нее неизвестное, так грубо порвана. В таком случае многие девушки с не очень стойким нравственным чувством, видя себя совершенно скомпрометированными в глазах общества, решаются откинуть и последний остаток стыдливости и бросаются в объятия порока.

б) Обман и изнасилование. Многие случайные проститутки являются жертвами торговли живым товаром, существующей, к стыду нашей цивилизации, еще во многих местах. Обыкновенно их увозит какой-нибудь мнимый агент далеко от родины под видом доставления им хороших мест, причем они попадают большею часть в дома терпимости. Там пускаются в ход все средства, чтобы побороть их сопротивление: роскошные туалеты, обещания, угрозы, наконец, опьяняющие и одуряющие напитки. К сожалению, редкие из этих жертв оказываются настолько энергичными, как одна девушка, которая, по словам Гранд, с ножом в руках требовала, чтобы ее выпустили, и грозила убить всякого, кто осмелится приблизиться к ней; большинство же из них, видя невозможность спастись из своей темницы, в конце концов примиряются со своим новым положением и постепенно привыкают к разврату. Мария Л., 14 лет, служила в булочной. Она была завлечена и продана в дом терпимости каким-то субъектом, обещавшим доставить ей очень выгодное место. Хозяин этого заведения в свою очередь продал ее в другой публичный дом, и, таким образом, одна, без знакомых и родных, она была жертвой своих эксплуататоров в течение полутора лет, переходя из одного дома терпимости в другой. Когда она находилась в Женеве, слух о ней достиг одного местного филантропа, который заинтересовался судьбой ее и разыскал ее в одном из тамошних притонов разврата. Молодая девушка бросилась пред ним на колени, умоляя спасти ее и освободить из этого дома. Но это особенно счастливый, исключительный случай: обыкновенно ожидаемый спаситель не является, крепкие напитки, к которым жертва прибегает с целью утешиться и забыться, скоро притупляют ее нравственное чувство – и случайная проститутка постепенно превращается в привычную продажную женщину.

П. Тарновская сообщает несколько случаев невольной, принудительной проституции, где молодых девушек обманом завлекали в притоны разврата, лишали их там невинности и потом насильно заставляли отдаваться мужчинам. Некоторые из этих несчастных женщин заболевали и умирали от горя. Подобными случаями и объясняется, вероятно, сравнительно значительная смертность проституток в молодом возрасте – смертность, на которую указывают и другие врачи, как, например, Парен-Дюшале.

Известная часть женщин становится, стало быть, случайными проститутками, попадая в дома терпимости, куда, как сказано, доставляют их агенты по торговле живым товаром. К сожалению, наши уголовные законы слишком слабы еще, чтобы успешно бороться с подобным злом. Об этом очень убедительно свидетельствуют ужасные документы, которые можно найти у Джилло, Фьюи и отчасти у Таксила.

в) Нищета и дурные примеры. К числу случайных причин проституции принадлежат, далее, нищета, влияние дурных примеров со стороны окружающих и, наконец, совращение в разврат родителями своих собственных детей. Таксил доказал, что в Париже масса матерей знакомят своих еще совсем юных дочерей со всеми тонкостями разврата и затем посылают их на улицы продавать себя под видом торговли цветами (filles de fleurs). Только этим и возможно объяснить тот факт, что в некоторых больших городах, как, например, в Неаполе, приезжий не может шагу сделать на улице без того, чтобы его со всех сторон не осаждали предложения молодых женщин, несовершеннолетних девочек и даже мальчиков. По словам бр. Гонкур, в XVIII столетии простой народ в Париже был так развращен богатой и испорченной аристократией, что воспитание дочерей сводилось во многих семьях исключительно к подготовке их к проституции. Сигеле в своем труде La coppia criminale специально рассматривает огромное влияние дурных примеров семьи на развитие проституции. Гранд сообщает следующий факт: «В тюрьме Сен-Лазар находилась в заключении одна 14-летняя девушка, очень красивая, но и очень испорченная. В раннем детстве, благодаря дурным примерам своих родителей, она познакомилась со всевозможными пороками и осталась, несмотря на свой природный ум, совершенно неразвитой, не получив никакого ни религиозного, ни нравственного воспитания. В тюрьме она понравилась всем своим кротким характером, и тамошние сестры приняли в ней большое участие: они научили ее читать и писать, внушили ей охоту к труду, объяснили ей всю порочность ее прежнего поведения и преподали ей много наставлений для будущей жизни».

Для женщины со слаборазвитой стыдливостью, находящейся притом в нужде, проституция является слишком удобным средством выхода из затруднительного положения для того, чтобы она не воспользовалась им. Конечно, Фачер совершенно прав, говоря, что честная женщина предпочтет скорей умереть, чем сделаться проституткой, но точно с таким же правом можно сказать, что слабая женщина, впавшая благодаря нищете в разврат, осталась бы честной, если бы обстоятельства ее жизни сложились для нее иначе и она могла бы жить, ни в чем не нуждаясь. Именно к этой категории проституток и принадлежат те женщины, которые, не находя в разврате и кутежах никакой прелести, методически занимаются тем не менее своим позорным ремеслом проституток так же, как другим каким-нибудь занятием, ведя даже подробнейшую запись своих доходов. Очевидно, чувство стыдливости у них ослаблено, ибо без этого они не смотрели бы на проституцию как на обыкновенное занятие. Но так как эта потеря стыдливости не сопровождается у них другими признаками нравственного помешательства, то ее следует рассматривать не как выражение врожденной дегенерации, а как явление приобретенное. Лекур сообщает, что одна проститутка подала прошение в полицию, прося вычеркнуть ее из списков, причем мотивировала свою просьбу следующим объяснением: «Мой муж ремесленник. Перед свадьбой мы решили с ним собрать известную сумму денег для того, чтобы иметь чем устроиться. С этой целью я стала с его согласия проституткой, а он начал больше работать. Теперь мы поженились и хотим устроиться. Будьте уверены, что я не буду больше себя продавать». Другая при регистрации рассказала, что жених позволил ей заняться проституцией, и добавила: «Когда мы соберем немного денег, то поженимся». Карлье описывает особый тип проституток, сильно трудящихся физически, работниц, торгующих притом еще собою, чтобы иметь лишний заработок. «Эти женщины, – говорит он, – ведут во всем остальном примерный образ жизни, так что их соседки и товарки по работам и не подозревают даже, что они живут по желтым билетам. Боясь, чтобы не узнали их тайны, они избегают дома всего, что так или иначе может их скомпрометировать, и соблюдают самым аккуратным образом все полицейские предписания. Вечером, окончив свои работы, они отправляются в отдаленные от их квартиры части города, продают себя там и возвращаются домой к 11 часам ночи, точно с вечерних занятий». Причиной проституции во всех этих случаях является нищета или жадность, – и подобные женщины, имей они миллионы, не стали бы, конечно, торговать собой, но жили бы все-таки нищими, для того чтобы собрать еще больше денег. Сюда же относятся цитируемые Карлье случаи, в которых педантическая точность проституток, записывающих аккуратнейшим образом каждый заработанный ими развратом рубль, так резко противоречит их обыкновенной беспечности и беспорядочности. Одна подобная продажная женщина, например, для записывания своих доходов завела настоящую конторскую книгу, где, между прочим, имелась следующая графа: «Доход от мужчин за текущий год».

Итак, во всех перечисленных примерах мы встречаемся не с болезненным влечением асоциальному образу жизни, а со спокойно обдуманным выбором наиболее доходного занятия. У подобных женщин стыдливость во всяком случае притуплена даже тогда, когда они, благодаря счастливо сложившимся для них обстоятельствам, остаются честными матерями и женами.