Здравствуйте! Сегодня у нас четвертая лекция из небольшого шестичасового курса об информационных войнах. И эту четвертую лекцию я хотел бы посвятить средствам массовой информации, их роли в информационных войнах и тому, как СМИ воздействует на общество и как осуществляется манипуляция общественным мнением с помощью средств массовой информации.

Начать нужно с истории средств массовой информации, когда СМИ вообще появились в обществе. Это были какие-то средневековые СМИ, и в основном это уже новое время, Эпоха Просвещения. Они стали кардинальным образом на общество воздействовать и такой знаменитый канадский исследователь средств массовой информации Маршал МакЛюэн даже заговорил о том, что мы переселились как бы в новую галактику. Он назвал это Галактикой Гутенберга. Радикально он различает мир, в котором есть средства массовой информации, и мир в котором их нет. МакЛюэн связывал рождение нового мира прежде всего с печатью, то есть когда возникает стандартное печатное слово, то возникает и стандартное восприятие, и вообще стандартизируется сознание человека. В отличие от рукописного слова, которое достаточно индивидуально, в душу человека как бы проникает стандарт. Дальше, в связи с тем, что средства массовой информации множатся, то есть возникают всевозможные газеты, журналы, а потом уже радио, телевидение, то это все оказывает огромное влияние на психику человека, на человеческий слух, который раньше не был приспособлен к тому, чтобы что-то слышать и не видеть источник в постоянном режиме. За чудо почли бы древние люди, когда я вижу каких-то своих друзей или события, происходящие на другой стороне земного шара. Это действительно чудеса, и к этим чудесам современное сознание стало приспосабливаться, оно очень изменило восприятие. Маршал МакЛюэн говорил, что средства массовой информации превращают мир в большую деревню. Была у него такая метафора. Если раньше все новости распространялись очень медленно, иногда уже мог какой-то царь умереть, уже мог быть кто-то другой на престоле, а подданные в каких-то отдаленных концах страны могли этого и не знать. Это подобно свету далеких звезд, то есть звезда уже не светит, а свет все еще идет к нам. Теперь ситуация в корне изменилась. Все мгновенно становится известным. Самое главное, что далекое становится близким, а близкое становится далеким. Скажем, мы все прекрасно знаем Путина, Медведева чуть ли не как соседей своих, потому что они каждый день находятся у нас дома, присутствую постоянно в нашем сознании, точно так же как другие мировые лидеры, звезды, совершенно вроде бы далекие персонажи от нашей жизни. И в то же самое время мы можем не знать имена и фамилии, и тем более образ жизни наших соседей по лестничной площадке, в доме, в котором мы рядом живем. Получается, что мир как бы вывернут наизнанку. Близкое стало далеким, далекое – близким. Эти феномены все исследовали, они очень интересны, как например скорость распространения информации влияет. Также Маршал МакЛюэн исследовал СМИ на предмет воздействия на воображение. Он, например, делил СМИ на холодные и горячие. К горячим средствам он относил радио, тем что дает звук, заставляет сознание достраивать некий воображаемый образ, таким образом активизирует его. Активное сознание постоянно находящееся в активной фазе генерирует определенную энергию. И в этой связи МакЛюэн говорил, что Гитлер не пришел бы к власти, если бы не было радио. Точно также популярность Рузвельта во многом была благодаря радио. Популярность Сталина во многом была благодаря радио.

А вот телевидение он относил к холодным средствам массовой информации, оно заставляет сознание засыпать, никакой визуальный образ не достраивается. Наоборот визуальный образ уже дан человеку вместе с аудиальным образом. И человеку не нужно ничего фантазировать, если все дано. В этом смысле телевидение, говорил он, идеальный инструмент для действующей власти, поскольку не пробуждает никаких лишних энергий или эмоций.

Но все эти теории воздействия СМИ на восприятие и психику человека не есть тема сегодняшней лекции. Наша задача смотреть на то, что СМИ делают с обществом и как они используются в политике, и в информационных войнах, прежде всего.

Как только СМИ появились, сразу же возникли и две теории, которые давали разные ответы на вопрос «что такое СМИ в обществе?».

Первая теория, назовем ее наивной теорией, или наивно-демократической теорией, утверждает, что средства массовой информации это всего лишь некое средство массовой информации, собственно говоря. То есть способ, средство информировать большие массы народа о чем-то случившемся, о том, что где-то там что-то произошло, а мы об этом рассказываем. По принципу что вижу, то пою. Люди, соответственно, имеют возможность критически к этому отнестись, как-то оценить это все. Нравится – они смотрят или слушают, читают. Не нравится – они могут это не смотреть. А журналисты это простые медиаторы, простые посредники, которые просто где-то длинными ушами услышали что-то и большим длинным языком это разболтали. То есть они всего лишь посредники никак не влияющие на информацию. Вот что говорит наивная такая теория.

Другая теория, прямо противоположная, которая возникла практически сразу. Мы можем вспомнить Наполеона, который говорил, что одна газета, страшнее, чем полк солдат. Другая теория утверждает, что средства массовой информации это способ влияния на массовое сознание. Что СМИ никогда не бывают свободны сами по себе. Они зависят от владельцев, от рекламодателей, от аудитории в данный момент и так далее. Журналисты отбирают тщательным образом события, отбирают оценки, которые они дают тем или иным событиям, и показывают их не в полном виде, а каким-то образом выборочно. И вот этот выборочный показ, отфильтрованный, он уже влияет на людей, и люди соответственно воспринимают все так, как им рассказывают и показывают СМИ. То есть поклонники этой теории как раз и говорят, что дайте мне одну газету или телеканал, то я сделаю вам любую страну. Хоть демократическую, хоть коммунистическую. То есть люди идут за средством массовой информации как стадо баранов.

Вот две теории. Кстати Ленин, великий вождь советского государства, был поклонником второй теории. У него есть такая статья, которую все люди советские еще учили, «О партийности литературы», где он как раз рассказывал, что, в общем, всегда заказывает музыку тот, кто платит. А платит тот, у кого средство массовой информации находится на содержании.

Эти теории не выдержали проверку ни логикой, ни временем, ни опытом историческим. На протяжении XX века были различные случаи, которые показывали, что даже при полном контроле над средством массовой информации определенным обществом все равно возникала оппозиция, что большое количество людей очень легко критически оценивает, например, те или иные сюжеты, которые проходят в средствах массовой информации. То есть далеко не все сразу на поводке идут за СМИ. Тогда начали исследовать: а как влияет, на кого влияет? Появились различные теории. Одна из самых известных теорий, это теория Лазарсфельдса, американского автора, который свою теорию назвал “two step communication”, то есть «двухшаговая коммуникация». Он говорил, что СМИ, прежде всего, влияют на лидеров общественного мнения, а они в свою очередь уже заражают остальных людей. Вообще многие эксперименты показывали, что люди ищут в средствах массовой информации подтверждение уже заранее сформированного мнения. И очень трудно их с помощью средств массовой информации переубедить. В общем, различные теории бытовали где-то до 70-х годов, пока не появилась теория, которая, пожалуй, сумела найти компромисс между наивно демократической теорией, между тоталитарной теорией, которая утверждает, что средства массовой информации могут все. Теория, которая была не просто компромиссом, а неким прорывом в понимании роли средства массовой информации. Два американских автора, МакКомбз и Шоу, авторы вот этой теории. Теория называется – теория повестки дня. В 70-е годы она была сформулирована как теория, а на практике прошла проверку в знаменитых американских выборах Картера и Рейгана. Картер был тогда действующим президентом в 80-м году, а Рейган был в Америке претендентом на президентское кресло, и различные опросы американских служб не могли предугадать, кто станет президентом. Было так называемое динамическое равновесие. Одни рейтинги предсказывали победу Картера, другие рейтинги предсказывали победу Рейгана. И это в общем-то неприятно для социологии, поскольку она придумала инструмент предсказания выборов. И вот получилось так, что когда прошли выборы и Рейган победил Картера на 10 %, 51 на 41, то это стало скандалом для американской науки социологической. Для американцев социология это также как для бразильцев футбол. То есть, это их инструмент, это любимая национальная забава, всевозможные рейтинги. И как получилось, что они не смогли предсказать такой большой разрыв? Стали исследовать все это внимательно. И вот тут теория повестки дня, которая была сформулирована как гипотеза, она и пригодилась. Обнаружилось что за несколько дней до выборов, как раз в последние дни, средства массовой информации основное внимание уделили внешней политике. А точнее кризису с заложниками в Иране, который тогда в это время был. И параллельно когда спрашивали людей о том, почему они сделали тот или иной выбор, как они голосовали между Картером и Рейганом, обнаружилось, что критерием выбора для американцев стала внешнеполитическая программа кандидата. Вообще это удивительно для американцев, потому что если кто-то в Америке был, или про Америку читал, то знает что Америка это такая страна, которая достаточна такая приземленная. Она привыкла думать о своем кошельке, о своих налогах, о том, что непосредственно касается каждого американца, а внешний мир американцев не очень интересует. Они считают, что Америка это центр земли, центр вселенной, и то, что происходит в непонятном Старом свете, что называется, это не интересно. Американские новости могут показывать какого-то бейсболиста 15 минут, который забил решающий мяч в каком-нибудь матче, и всего три секунды рассказать, что там русские запустили в космос ракету, или китайский лидер встретился с каким-нибудь иранским лидером, и так далее. Это все совершенно внешние вещи. И тут как бы внешняя политика, это удивительно, стала критерием выбора. Да, Рейган, претендент на кресло, он ставил внешнюю политику своим основным козырем. Он действительно выступал против Советского Союза, говорил о том, что это империя зла. А Картер повел себя так, как должен был повести себя нормальный американец. Он говорил про налоги, про сельское хозяйство, про социальные программы, и рассчитывал что это близко американца, и он поэтому победит. И вот репортажи СМИ о внешней политике сделали свое дело. Они превратили тему внешней политики в критерий выбора президента. И при этом нужно сказать, что Рейган не упоминался в СМИ чаще Картера. Наоборот, Картер, как действующий президент, упоминался больше. И таким образом теория повестки дня подтвердилась.

А формулируется она так. Средства массовой информации не в состоянии навязать обществу, публике ее реакцию «нравится – не нравится». «Да» или «нет» всегда человек говорит сам. Но вопрос, по которому он будет говорить «да» или «нет», как раз и навязывается средствами массовой информации. Средства массовой информации навязывают проблему. Не решение проблемы, не оценки, а именно проблему, которая будет считаться для данного человека, для данного общества самой важной. И вот здесь конечно открывается большой простор для манипуляций. И если мы вспомним наши выборы, такие решающие выборы 95 года, где были Ельцин и Зюганов, тоже получилось так. Американские консультанты за короткий период, они были приглашены в штаб, сумели объяснить разницу между повесткой дня, которая была сформирована на тот момент в 95 году и победной повесткой дня. Напомним, что в то время шла война в Чечне. Причем чаша весов склонилась уже в сторону России. Но это все равно было главной проблемой, которая волновала наше общество. И многие члены российского штаба, ельцинского штаба, думали, что показывая успехи войны в Чечне все больше и больше, они тем самым поднимают рейтинг Ельцина. Тем не менее, война сама по себе, и то, что Ельцин ее начал в свое время, было очень мощным негативным фактором. И если бы выборы превратились в референдум за войну в Чечне или против войны в Чечне, то победил бы Зюганов. И поэтому эту тему ни в коем случае нельзя было оставлять в повестке дня. Было предложено реставрировать старую тему, которая уже была в конце 80-х – начале 90-х, референдум советской власти «Вы за возвращение в Советский Союз или вы против»? Вы идете в некое будущее, в котором Советского Союза нет. И тогда начались плакаты «Купи еды в последний раз», очереди советские, Сталин плохой и так далее. Все это нагнеталось всеми силами и люди постепенно на этом и сосредоточились. Зюганов воплощал собой прошлое, а Ельцин некое такое будущее. И вот при таком выборе, за будущее или за прошлое, у Ельцина появился шанс, и он его реализовал. Вот таким образом, только с помощью темы и основной проблемы можно совершить манипуляции. Я прекрасно помню то время, весной это, по-моему, было 95 года, Киселев тогда был, знаменитый ведущий, на НТВ, буквально три секунды посвятил такому событию, войны в Чечне: «Сегодня наши войска взяли Бамут». И все. Несколько месяцев назад это было бы на неделю рассказов, потому что это крупнейшая важная точка. Взятием Бамута в свое время генерал Ермолов заканчивал Кавказскую войну. И тут тема, даже успехи, были вытеснены с повестки дня. Этот момент очень важно понять, что отрицательные и положительные сюжеты одинаково разогревают ту или иную повестку дня. Вот, чтобы было еще более понятно, возьмем простой пример, все, наверное, видели, ток-шоу Соловьева «К барьеру». И вот с одной стороны, скажем, один политик, с другой – другой политик, находятся. Один политик говорит, что, я, например, за смертную казнь по наркотикам, за распространение. А другой говорит, что он вообще за легализацию наркотиков. Мы видим две совершенно крайние позиции. И человек, зритель, может выбрать между этими двумя позициями. А может еще что-то свое сформулировать, посерединке. Присоединиться к любому мнению или даже сделать что-то свое. Соловьев как автор шоу может сказать: «Ребята, посмотрите какой я свободный независимый журналист. Я дал и этому высказаться, и этому. Две самых противоположных крайностей. Если бы я был старый тоталитарный журналист, который из Советского Союза или еще откуда-то, то я бы привел вам кого-то одного и навязывал, и навязывал точку зрения. А я, видите, привел двоих и ничего вам не навязываю». Получается что свободные СМИ, нет никакой манипуляции. На самом деле манипуляция есть. Манипуляция состоит в том, что данная программа посвящена теме наркотиков, а, например, не демонетизации льгот или не теме алкоголизма. Никакой другой теме. А выносит в повестку дня именно этот вопрос. На этом строятся масса всяких манипуляций, и не только в России. Соловьева я привел просто в пример, которого вы просто все видели. А точно также на Западе средства массовой информации выдают себя за свободные СМИ. Я бы всем порекомендовал, найдите, кто интересуется, книгу Миронова, называется «Раздувай и властвуй». Миронов это не тот, который у нас возглавляет «Справедливую Россию», а бывший спичрайтер Ельцина и Путина. Он написал эту книгу. Книгу он написал на примере французских средств массовой информации и на примере американских средств массовой информации, где очень четко показал, как ведущие американские и французские газеты в президентских выборах очень четко поддерживают определенного претендента. У них есть четкая позиция, что они поддерживают данного претендента, и работают против другого. Нет там никакой независимости, или каких-то колебаний. Ведь коллектив прекрасно знает, на кого он работает. Но при этом все делается настолько тонко, при этом в газетах появляется и один кандидат, и другой кандидат, и третий, и все имеет видимость полной свободы прессы. Как это осуществляется? Да вот именно с помощью использования теории повестки дня. С помощью того, что под кого-то формируются выгодные ему темы, или не выгодные ему темы. Будоражится та или иная проблема, либо она не будоражится, а наоборот засоряется и замуровывается. Вот простой пример. У нас часто на выборах несчастных бедных журналистов заставляют наши партийные или чиновничьи деятели, или кандидаты, публиковать свои программы, и считают, что это у них сработает. В книге есть такой потрясающий пример, определенная газета опубликовала программу кандидата. Что скажет наш любой человек? Раз она опубликовала его программу, значит, скорее всего, она его и поддерживает. А на самом деле, она его как раз не поддерживает, она работает против него. Казалось бы, почему? Давайте просто подумаем. Вот кто-нибудь из нас хоть раз в жизни читал вообще программу огромную, целый кирпич, напечатанную в какой-то газете? Никогда мы это не прочитаем. Вот также эта газета, она специально создала видимость, что она опубликовала чью-то программу и на этом, так сказать, отметилась. Что вот видите, к нам вопросов нет, мы кандидата данного заметили. А вот по отношению к кандидату, которого она поддерживает, она уже ведет себя совершенно по-другому. Заранее, за несколько месяцев до выборов, специально разогреваются те или иные темы, которые будут центральными в программе данного кандидата. Темы разогреваются, становятся важными для публики, а потом кандидат приходит и отвечает на те вопросы, которые уже людей волнуют. И получается, что один получает формальный кирпич, бюрократический, а другой отвечает на вопросы, волнующие избирателей. За кого, спрашивается, газета? И вот таких приемов и приемчиков в книге Миронова достаточно много, и можно их почитать. Очень много примеров того как в выборах или в различных информационных кампаниях, люди, не понимая теорию повестки дня, изначально находясь в выигрышном положении, проигрывают. И наоборот, люди, которые понимают теорию повестки дня, находясь в проигрышном положении, может быть, или неблагоприятном, потом выигрывали.

Главное, что нужно понять, это, что для оппонента губительнее всего молчание по поводу его тем. Не критика, а именно молчание. Простой пример связанный с выборами, которые были в Украине, выборы президентские, когда Ющенко с Януковичем боролись. Все средства массовой информации были на стороне Януковича. Один только Пятый канал был у Ющенко, один против нескольких главных телеканалов. Как умудрился Янукович, владея всеми СМИ, проиграть выборы? А очень просто. Каждую инициативу, которую подавал Ющенко, эти средства массовой информации, януковичевские, критиковали. Выступает Ющенко что нужно поднять пенсии. А януковичевские СМИ кричат: «Ха-ха-ха, Ющенко популист, пенсии обещает поднять. А где он денег возьмет?» И так далее. Как воспринимает все это бабушка? Она слово популист не знает, а что он пенсии собрался поднять, она услышала. Кроме того, все время Ющенко назывался оппозицией. А поскольку власть была не очень любима в Украине, то все понимали, кто является главной оппозицией. Не множество разных каких-то оппозиционеров, а вот главный лидер оппозиции Ющенко. Сами из него делали некую центральную фигуру. И на выборах такие вещи, такие ошибки происходят сплошь и рядом. Что нужно было делать, если владеешь теорией повестки дня? Вообще не показывать данного персонажа, ни с критической, ни с позитивной стороны, так чтобы он не присутствовал в повестке дня. Или показывать много других персонажей. Потому что одним из важных таких моментов в теории повестки дня, что событие уничтожается не его отрицанием, а событие уничтожается его удвоением, утроением, удесятирением, то есть, когда оно теряет свою некую эксклюзивность. Когда событие какое-либо затеняется другим событием, которое находится рядом, более ярким. То есть, неким информационным мусором, условно говоря. Вот этот информационный мусор, если бы он сбивал каждый раз тему нашего соперника, он бы не вывел его тему в повестку дня. Критический сюжет наоборот добавлял ему популярность.

Можно вообще победить, или получить эффект известности только на одних отрицательных примерах. Приведу случай, который со мной был. Когда я переехал в 1999 году жить в Москву, и шел по Пушкинской площади, на меня налетел старый дед, который сунул мне брошюру и сказал, что он работает каким-то доктором, профессором архивоведения, и он специально написал брошюру против лжеученых лжеисториков Носовского и Фоменко. Я говорю: «Кто такие эти Носовский и Фоменко? Я даже их не знаю, не слышал». То есть, впервые я услышал о Носовском и Фоменко исключительно с критической точки зрения, и мне даже дали про них брошюры. Я посмотрел, прочитал, смотрю вроде, что-то аргументировано критикует. После этого я еще тысячу раз слышал про этих людей. Видел какие-то фильмы, которые про них были. Видел публикации. Практически все они были отрицательными. Все говорили, что это лжеисторики, лжеученые и не нужно их читать. Но, в итоге, в году уже в 2005, мне нужно было ехать в командировку во Владимир, на автовокзале случайно я увидел книгу Носовского и Фоменко, а у меня в это время нечего было читать. Я подумал, о, куплю, посмотрю, что это за клоуны, что за фрукты такие. И все равно ее купил! Почему это происходит? Потому что чем больше происходит публикаций за какой-то феномен, против какого-то феномена, даже если не будет «за», а только «против», возникает некая такая аура вокруг какого-то феномена, то человек начинает думать «я сам решу, я сам хочу принять решение, я сам хочу на это посмотреть и оценить. И уже сказать, что я так-то и так-то считаю». Вот этот эффект «сам решу» в итоге и возникает. Да, люди покупают в итоге книжку, читают ее, плюются, говорят, что да, тут все неправильно. Иисус Христос и Чингисхан это один и тот же человек, это ерунда какая-то. Потом это пишут в том же интернете, в блогах, говорят кому-то. Люди думают: «Интересно, что это за такие фрукты?», и потом идут и покупают эту книгу. То есть, только на одной отрицательной рекламе можно продавать свой товар. А когда есть столкновение мнений, то тем более, тут народ просто валом идет. Выходит фильм, например, «Код Да Винчи». Выступает церковная сторона, которая говорит, что очень много богословских ошибок в фильме, что это кощунственный фильм и так далее. Тут же выступает другая сторона, которые говорят что классный фильм, что церковники ничего не понимают, что они вечно догматики. И начинается страшная полемика. И вот сидим мы, и нам хочется поучаствовать в этой бурной дискуссии, а мы фильма не видели. И вот, если ты хочешь быть в теме – пойди и посмотри фильм. Придется идти фильм смотреть или книжку читать и уже на равных участвовать в дискуссии, потому что никому не хочется быть за бортом, каждый думает «я сам решу». И вот именно такое столкновение, оно выводит вещь в повестку дня. Поэтому очень часто в средствах массовой информации, в какой-то рекламе, или в информационных войнах, сюжеты, или публикации, или какие-то вещи строятся так, чтобы намеренно спровоцировать на критику. Специально допускаются какие-то ошибки, специально закладываются какие-то мины, которые можно будет потом какому-то читателю обнаружить и сказать: «Ааа! Я вот прочитал! У них там то-то правильно или не правильно. За ними что-то стоит, или какой-то секрет есть». Вот эти специальные намеренные подставы, которые очень часто используются. Приведу пример из выборной кампании. Когда мы для одной партии в регионе, для региональной партии, придумали такую штуку. У них была программа, чтобы возвратилась смертная казнь. В регионе была большая преступность. И вот, за смертную казнь против преступности. У нас же мораторий действует. И в качестве акции была придумана, так называема, «машина смерти». То есть, ездила грузовая машина, на ней стояла клетка, там сидел артист переодетый в преступника. Такое шоу. Он ездил по различным городам и районам. А из машины был такой динамик, который рассказывал статистику преступлений, сколько маньяков у нас казни дожидается, сколько они народу убили, и сколько на их содержание денег уходит из бюджета. И что нужно вернуть смертную казнь, что преступность растет в результате отмены смертной казни. Была такая статистика, а машина должна была привлечь внимание. Машина ездила, все хорошо работало. А как средства массовой информации это показали? Они знают, что это акция определенной партии. Они говорят: «А ну-ка, деньги нам платите, и тогда мы вас покажем». Денег им платить никто не собирался, и поэтому эту машину никто и не показывал. И тогда придумали тему, что машина попала в аварию. Где-то там ехала, с ней кто-то там столкнулся, и что-то там с ней случилось. И тут же выдали это в информационное агентство. Это было воспринято как курьез. Рекламная кампания такой-то партии захлебнулась из-за того, что там авария. И пришлось, собственно, журналистам, для того чтобы посмеяться над акцией, рассказать и про партию, и про акцию и про все остальное. А люди уже соответственно услышали, машина была показана, и многие просто посмотрели, смешки пропустили мимо ушей, а про то, что есть некая партия, которая требует возвращения смертной казни, они услышали и сказали, что, да, так и нужно. И потом уже шли голосовать. Точно так же как те люди, которые нашли 200 богословских ошибок в «Коде Да Винчи», написали 200 статей на эту тему, они по сути дела спровоцировали только поднятие этой темы в повестку дня.

Как выглядит в средствах массовой информации такая пищевая цепочка, как информация вообще гуляет? Начинается все с информационного агентства и интернета, потому что это наиболее быстрое средство массовой информации, попадает все в него и первые новости появляются там. Далее по мобильности идет радио, которое может быстро снять новости с ленты информационного агентства, снять информацию и протранслировать в эфир. Вечером новостные телеканалы идут, на следующий день уже газеты рассказывают о событии, и уже через неделю, через месяц журналы идут. Наиболее подробные, наиболее громоздкие. То есть вот так выглядит цепочка.

Отсюда понятно, что информационное агентство может очень серьезно влиять, и вообще интернет, на повестку дня. Вот говорят, интернет, пользуется им всего лишь треть или четверть, или даже пятая часть жителей России. Поэтому это не очень важное СМИ. Вот телевизор то ли дело! На самом деле, в интернете сидят именно те, кто потом будет транслировать новости и по телевизору, и по радио и по газетам. То есть, в интернете сидят все журналисты. И если в интернете сложилась картина искаженная, искажающая реальность, то они эту искаженную картину будут транслировать и дальше. Поэтому очень важно захватить интернетпространство. Кстати, в той же Украине, еще при первом майдане, Ющенко это четко понимал, и интернет-пространство было полностью за него. Поэтому искаженная картина формировалась и у януковичевских журналистов. И они не понимали, что нужно показывать, что не нужно показывать, на какие аргументы надо отвечать, на какие не надо. И также у членов штабов и других людей. Так вот, информационное агентство уже имеет возможность тасовать так или иначе повестку дня. Например, для того, чтобы тему повестки дня расширить, ее, во-первых, ставят на первое место. Во-вторых, ей уделяют больше времени по сюжету. Если это в новостях идет, то не одну минуту, а пять минут. В-третьих, к ней пристегивают известных личностей и людей. Например, там какой-то известный политик, президент или премьер-министр, депутат, министр, прокомментировал что-то связанное с этим событием. Это уже повышает ценность события. Можно какие-то еще досъемки, синхроны подснять к этому всему, добавить. То есть, событие как бы пролонгировать. Если хочешь, чтобы событие пробыло дольше, убери все другие события, которые в этот день произошли, и оставь это центральным. Если хочешь, чтобы событие играло дольше, на следующий день посвяти ему еще очередной сюжет. Третий день, четвертый день. То есть делай такую длинную историю, чтобы она играла без конца. Но в новых красках и новых подробностях. И наоборот, если ты хочешь, чтобы событие было забыто, то удели ему мало времени, сделай на фоне него другие события, информационный мусор какой-то подключи. Не делай продолжение на следующий день. Все, было и прошло. Или замусориваем какими-то следующими событиями. Если ты хочешь продлевать события, то здесь, я уже говорил, важное понятие, спин, то есть поворот темы. Ты не можешь показывать каждый день одно и то же, нужно каждый раз придавать теме поворот. Новых каких-то людей подключать в эту тему, новые последствия этого события. Или наоборот закулисную истории этого события показать. И так далее, и так далее. То есть каждый раз в костер внимания должно добавляться новое полено.

Что еще важно в повестке, чтобы мы понимали. Не всегда информационные агентства являются теми, кто формирует повестку дня. Очень часто для малых средств массовой информации повестку дня формируют главные и крупные средства массовой информации. Ну, например, если «Аргументы и факты», «Ведомости» или «Коммерсант» или РИА «Новости», и так далее, наши первые величины в газетном мире, или в интернет-мире, или Первый канал, канал «Россия», показывают какое-то событие, то оно автоматически будет в повестке дня, потому что его увидели или услышали миллионы людей. Для маленького средства массовой информации это сигнал, что если ты хочешь быть интересным, продавать в своем маленьком районе, в своем маленьком городке свою газету, то ты должен писать о том, что волнует всех. Представляете, все говорят, например, о терроризме, а ты берешь и рассказываешь про то, как нужно огурцы сажать. И получается, что ты немножко не в теме, не попадаешь. Ты вынужден, может тебе это даже не интересно, тоже говорить о терроризме, чтобы поддерживать эту общую штуку. Тем самым, работая на себя, опять же поддерживаешь общую повестку дня. То есть, здесь получается рефлексивный замкнутый круг. Если кто-то ведет Живой Журнал, то тоже может заметить… Вот с точки зрения интересности материала я могу размещать что-то, и оно вызывает какой-то отклик, сколько-то комментариев, десять, двадцать, пятьдесят, сто. При этом иногда материал может быть совершенно неинтересным, но если он является актуальным, в данный момент люди обсуждают примерно то же самое, то он вызывает бурю комментариев. Если материал интересный, но он расходится с повесткой дня, все обсуждают чемпионат мира по футболу, а я сейчас написал что-то про историю, что-то про инновации и так далее, то это вызовет ноль эмоций. Но когда все будут обсуждать Сколково или еще что-то такое, если я напишу про чемпионат мира по футболу, то же будет ноль эмоций. Когда ты пишешь о чем-то актуальном, что в данный день обсуждается, оно рикошетом придает актуальности тому, что ты пишешь. Получается, что журналисты следят друг за другом, следят за китами, следят за информационными агентствами и вот таким образом формируется повестка дня.

Возникает вопрос, а откуда эти информационные агентства и киты берут повестку дня? Откуда они решают, что должно стать новостью, а что не должно стать новостью? Есть такая байка, миф такой, о том, что сидит всемогущая Администрация Президента, или Кремль, или лично Путин, и диктуют журналистам как нужно им писать и что им нужно делать. На самом деле это полная ерунда, потому что, чтобы следить за всеми журналистами, нужен точно такой же огромный аппарат, над каждым ставить чиновника, чтобы следить за его работой. А над каждым чиновником еще чиновников, чтобы их контролировали, а над теми еще, и так до бесконечности. На самом деле журналисты, что называется, контролируют сами себя, у них есть просто в голове определенный профессиональный стандарт отбора новостей. Что должно стать новостью, что должно войти в повестку дня, а что не должно войти в повестку дня. Вот это есть у каждого журналиста в голове, проинсталлировано туда, как Windows в компьютер проинсталлирован, так и здесь профессиональный стандарт. В этом собственно и заключается журналистский профессионализм, понимать, что является новостью, что интересно публике, что неинтересно, и уметь это интересно подать. Стандарты профессиональные могут очень сильно различаться. Скажем в СССР, в советской журналистике были определенные четкие стандарты, которые говорили о том, что первой новостью всегда должно идти какое-то крупное всемирно-историческое событие, связанное с СССР на международной арене. Вот запустили мы космический корабль, или встретился Леонид Ильич Брежнев с китайским руководителем, или с монгольским товарищем Цеденбалом или еще с кем-то. И вот это есть главная вещь. Потом идут какие-то внутриполитические дела, потом показывают передовиков производства, какая-то важная проблема, уборочная страда какая-то, или новая тонна металла, или пущен какой-то завод или цех где-то. И уже на закусочку в конце идут какие-то проблемы, которые у нас есть. Вот в таком то городе снег не убирают, нерадивые начальники и так далее. При этом проблема не обязательно могла быть возникшей только вчера. Проблема могла быть застаревшая, сюжет могли снять еще, что называется, прошлой зимой. Он провалялся и его показывают. Собственно, новостями были первые две новости, не больше. Всевозможные техногенные катастрофы не показывали. Какой смысл показывать, что у нас что-то может взорваться или самолет может у нас упасть. Не показывали природные бедствия. Хотя с природными бедствиями особый такой пример, когда к ним были готовы, вся страна начинала что-то восстанавливать, после землетрясения, например, в Армении. Вот все показывали. Какой массовый энтузиазм, как разные республики приходят на помощь друг другу. То есть, имеет такое воспитательное значение, это землетрясение. Вот был определенный стандарт. И был свой профессионализм у журналистов. Нужно было журналистам иногда показывать и рассказывать о таких вещах, которые, в общем-то, были обычными, злободневными. Вот хлеб убирают, вот металл какой-то куют, вот учительница какая-то детей учит. А вот сделать это интересным для публики – собственно в этом и было журналистское мастерство. Приходит письмо в редакцию к какому-нибудь журналисту, и там написано что, например, учительница получает маленькую зарплату. И вот он едет туда к ней, это называется командировка по тревожному письму. Приезжает, общается с этой учительницей, смотрит там, как она живет, какие у нее дети, какие у нее куры, какие коровы и так далее. Смотрит и думает, как же можно из этого всего сделать хоть какую-то фитюльку, чтоб какую-то интригу и так далее. И вот там выясняется, что папа у нее погиб на войне, она была беспризорницей или еще что то такое. А вот там какие-то злые люди ей оказывается не объяснили, что можно повысить себе какой-нибудь преподавательский класс и тогда бы она больше получала, или еще что-то. И вот он уже создает какую-то интригу, какую-то статью, приезжает и делает какой-то исторический очерк или проблемный материал, из казалось бы совершенно обычного эпизода. И в этом считалось мастерство.

Поэтому старые советские журналисты на нынешних журналистов смотрят с нескрываемым презрением и говорят: «Что это за люди такие, которые облегчают себе работу. Вот где-то что-то взорвалось, кровища кругом, трупы, головы оторванные и они это показывают. Извините, это любой дурак может показать. А вы вот бабушку покажите, чтобы все смотрели, и было это приколом. Почему вы, собственно, свою работу не делаете, пренебрегаете? Просто ищете, что и так торчит, что и так является таким ярким».

И наоборот, нынешний журналист смотрит на советских с презрением, и говорит: «Вы новостями не занимаетесь. Где-то еще не успело голову оторвать, а мы уже на месте. Мы даже раньше, чем успело голову оторвать. И мы умеем делать быстро, мобильно, перекачивать все это в интернет, тут же все это выдавать, комментировать. А вы сидели по два-три месяца корпели над каким-то очерком про учительницу. По два, по три месяца сидели, еще с водочкой. Один несчастный какой-нибудь очерк в неделю в газету. Совсем не профессионалы». Вот такой конфликт у поколений журналистов существует.

Откуда взялись новые профессиональные стандарты у журналистов? Кто их научил? Вроде бы советских журналистов советские вузы учили. А вот на самом деле, в 90-е годы практически все журналисты нашей необъятной Родины прошли через семинары различных организаций. Одной из самых ярких, была организация «Интерньюз». Были еще и такие, как «Фонд свободной прессы», еще какие-то были организации, которые специально обучали журналистов стандартам их новой профессиональной деятельности. Приезжали различные звезды из Америки, из Англии, отставные, как правило, журналисты, которые как мастера рассказывали как нужно, собственно говоря, жить и работать. И вот они и внушили практически всем нашим журналистам, а я мало знаю тех, кто не прошел через эти семинары из того поколения, новый профессиональный стандарт. Именно они инсталлировали им в голову то, как нужно отбирать новости, что нужно делать. Что происходило на этих семинарах? Вот, например, один был такой известный телеведущий, вел в Екатеринбурге семинар, я помню этот эпизод, с которого он начал. Он задал загадку такую телевизионщикам. Представьте себе, что где-то в Швеции существует телеканал, который узнал о крупных злоупотреблениях военных, министром обороны или еще кем-то, и министр обороны тоже узнал о том, что телеканал знает. И звонит главному редактору этого телеканала, и говорит, что это все связано с национальной безопасностью, что нельзя вам показывать этот сюжет. Потому что это же область военная, смотрите не делайте этого. И он задает загадку: «Ну, товарищи журналисты, скажите, покажут или не покажут они сюжет про министра обороны?» И вот журналисты начинают спорить. «Покажут, они же там свободные СМИ», – говорят одни. Другие говорят: «Наверное, не покажут. Все-таки оборона и так далее». Чувствуют, что здесь есть какая-то подковырка, и если просто сказать, что покажут, это, наверное, не совсем будет правильно. В общем, спорят все. И вот он торжествующе говорит: «Не правы ни те, ни другие». Первым сюжетом будет то, что министр обороны позвонил на телеканал и пытался воздействовать на мнение журналиста. Вот видите, какая у них свободная пресса. У них никто не смеет вот так вот звонить. А если позвонят, это будет главным событием. А вот про злоупотребления в министерстве обороны это будет только второй сюжет. Из этого мораль какая вытекает? – говорит он. Первой новостью всегда и всюду должно быть то, что кто-то где-то ущемил права журналистов. Мы банда, – говорит он, – мы четвертая власть. Мы господа в этом мире. Если нам какой-то чиновник мешает, мы должны корочку ему прямо в нос сунуть, пинком открывать, заходить, снимать все что угодно и так далее. И не дай Бог нам кто-то будет препятствовать в нашей деятельности. Мы проникаем всюду, мы везде вхожи, мы вездеходы, мы самые главные в этом мире. Мы должны гордиться, что мы журналисты». И вот идет такого рода накачка, которая сразу же застолбляет, инсталлирует такую вещь, что журналист, это та самая четвертая власть, что это неприкасаемый, что он главнее всех политиков, чиновников, кого угодно. Дальше людям рассказывают. Ваша профессия журналистов, тех самых которые держатся всюду друг за друга и всех побеждают, делать новости. Мы делаем новости. Основная ваша задача делать новости. Вот здесь я бы хотел сразу обратить внимание, уже и в первом, и во втором случае, осуществляется манипуляция, а люди этого не замечают. А почему решили, что миссия журналиста быть господином всего и вся, везде ходить, и мы банда? А почему, например, не начать обучение с того что у журналиста есть миссия, что он наоборот служит обществу? Что он не командует всеми, не везде проходит, а что он озвучивает проблемы какие-то, что он способствует их решению? Или он какую-то информацию доносит. Ну, одним словом, он слуга общества, и он должен исходя из каких-то моральных норм или из чего-то, вот это вот служение исходить. Совершенно понятно, что другой подход, нежели тот, что мы самые главные, мы везде пройдем, и не смейте нас задерживать. Второе, когда человек говорит, что мы новости делаем. Что профессия журналиста это делать новости. «Новости – наша профессия!». Помните, на НТВ был лозунг, который везде висел. Был у них основным. Или на Русской службе новостей: «Мы делаем новости». Отчего взяли, что профессия журналиста именно новости? Новости это такая интересная штука, это то, чего не было, оно случилось и дальше его может опять не быть. То есть это нечто не повседневное. То, что из ряда вон выходит, что называется. А повседневная жизнь, таким образом, вся оказывается за скобками журналистики. То есть, грубо говоря, у нас есть застаревшая проблема, например, пьянство на Руси последние полвека. От пьянства у нас умирают сотни тысяч людей. Только от одного бодяжного алкоголя умирает 40–50 тысяч человек в год, просто от отравлений фальсифицированным алкоголем. Это больше чем в Чечне погибло за две войны, это больше чем в Афганистане, это больше чем в Южной Осетии в войне. Но сколько вы видели репортажей про Чечню, про Южную Осетию, про все на свете, но вы не видели, я думаю, и сотой доли тех репортажей, которые посвящены суррогатному алкоголю. Да что-то показывали, в каких-то передачах мелькал, но как проблема, он не ощущается. А между прочим, 40–50 тысяч человек это население районного города, это больше чем в Южной Осетии вообще живет. И каждый год у нас такой город исчезает. Мы вот Южную Осетию отвоевали. А вот каждый год у нас исчезает по одному такому городу только по одной этой причине. А еще по другим причинам города исчезают на территории страны. И эта проблема не будет интересовать никаких журналистов, потому что она обычная. Что толку какого-то колдыря показывать. Ну напился он там, умер… Хотя на самом деле, если вдуматься, предупредить о том, что бывает фальсифицированная водка, чтобы люди ее не пили, что это опасно для здоровья – это вполне полезная вещь для общества. И в принципе журналист может принести ощутимую пользу. А то, что показывают, скажем, разбитый самолет, ну какая тут польза? Ну, упал самолет где-то в Перми. Зачем показывать его много дней? Родственники и так все знают, от МЧС. Для всех остальных это просто обычное любопытство, праздное, когда люди любят посмотреть на кровь и на трупы. Просто, что называется зеваки, которые смотрят на чужую трагедию. Что воспитываем аэрофобию в людях, чтобы люди боялись летать? Да нет, нам этого тоже не нужно. А вот просто из принципа показывают, потому что это любопытное некое событие, техногенная катастрофа. И вот одни вещи попадают в повестку дня, другие не попадают. А просто потому, что упавший самолет это новость. Потому что он вчера не падал, а сегодня упал, и завтра не упадет. А алкоголь это не новость. И людям, собственно, объясняют, есть такое крылатое выражение среди журналистов, почерпнутое в 90-е годы среди этих профессиональных стандартов. «Новость это не когда собака укусила человека. Новость это когда человек укусил собаку». И в целом дается установка на такую экстремальность. Ну, подумаешь, собака укусила человека, каждый день их кусает, это нас не интересует. А вот когда человек укусил собаку, это интересно, это и маньяк какой-то, это и морозы под сорок градусов, это крушения корабля, это какое-нибудь землетрясение. Вот это все новости, это как раз мы и должны показывать. Таким образом, изначально дается установка на некий своего рода информационный мусор. То есть показывать те вещи, которые по большому счету не являются настоящими проблемами общества. Давать вот такой странный срез, не углубляясь в какие-то таки вещи.

Другая важная установка. Что является новостью? Новость это то, что кто-то хотел бы скрыть. Такая тоже есть установка. Кто этот кто-то, который хотел бы скрыть? Ну, как правило, власть. То есть, они у нас обычно виноваты во всем. Таким образом, журналистов изначально нацеливают на войну с властью. Ищите у чиновников, что они хотят спрятать. Когда у журналистов инсталлированы вот эти профессиональные стандарты и они пришли с ними работать, они именно так и отбирают новость, они ищут что-то интересное и прочее. И когда эта бедная несчастная власть начинает им время от времени звонить… постоянно она звонить не может, я это уже говорил, у власти есть свои какие-то дела… и говорить, что вы тут понимаете, покажите какую-нибудь проблемную вещь, или зачем вы показали вот эту вот ерунду, она же вроде как не очень важная, журналисты говорят: «Ага! Вот она, тоталитарная, на нас давит, она нам оказывает сопротивление! А мы свободные!» и прочее. Какие же вы свободные, ребята? Вам только что всю голову, так сказать, разобрали на части, собрали заново, и заново весь механизм вставили. У вас там просто работает он как механизм, вам не нужно, чтобы из американского Вашингтонского обкома звонили и давали указания. У вас уже само все работает так, как они под это заточили. А вот когда вам пытаются этот механизм немножко поправить, что называется, исходя из интересов той страны, в которой вы в данный момент живете, вы начинаете сопротивляться и говорить, что это несвобода и так далее. Что на нас тут влияют, нас тут пытаются сбить с толку, на нас оказывают давление тоталитарные всевозможные власти. На самом деле нужно четко отдавать себе отчет, что есть одни профессиональные стандарты, есть другие профессиональные стандарты. Были советские, стандарты 90-х годов, и можно выработать совершенно другие профессиональные стандарты, которым настоящий журналист должен соответствовать.

Еще очень важное понятие, которое я бы отметил, это понятие информационного повода. Тоже такая журналистская хитрость. Когда есть определенный бэкграунд, то есть некое содержание, которое нужно рассказать. Но для того, чтобы рассказать о чем то, нужно как раз сделать ту самую новость, то самое событие или поступок, чтобы можно было показать, и к чему можно было привязаться. В советской журналистике по ее стандартам никто этим не заморачивался. Есть проблема, выходили и говорили: «Вот, значит, в колхозе таком-то есть такая-то проблема и мы хотим ее показать и рассказать, и обращаемся к партии, чтобы она эту проблему решила». Все! Без всяких новостей и информационных поводов. Сейчас принято, из-за этого стандарта, что должна быть новость определенная. Сначала делается какое-то событие, которое как спичка зажигает бочку с порохом и взрывается некий бэкграунд, то есть журналист рассказывает о тех или иных событиях, которые к этому информационному поводу привязаны. Поэтому информационные кампании планируются, с привязкой к реперным точкам, это определенные информационные поводы.

Поэтому нужно конечно, зная все это, тут много еще можно рассказывать, смотреть внимательно, как осуществляется манипуляция, как меняется повестка дня, как те или иные темы входят в повестку дня, хотя они зачастую не являются критичными для людей. Вот некоторое время назад все были озабочены, так называемым, ментовским беспределом. Как началось это дело майора Евсюкова, который зашел в универсам, стал там всех стрелять, так с тех пор два года несчастные милиционеры были самые худшие люди. Ну хуже них вообще в природе нет. Когда случается какое-то преступление и нас с вами лично касается, мы не бежим к журналистам, которые пишут против милиционеров, мы бежим в милицию жаловаться. А, тем не менее, уже дошло до того, что уже какие-то партизанские отряды стали в Приморье появляться и стрелять милиционеров, и все им рукоплещут. Точно такие же боевики в Чечне стреляли милиционеров… А в Приморье это герои, партизаны, которые борются с ментовским беспределом. Может тогда уже про боевиков в Чечне написать, что они борются с ментовским беспределом, и тогда их тоже все сразу же будут любить, раз общество готово к таким вещам? На само деле, статистика говорит о том, что у нас в стране идет неуклонное снижение преступности. В 2006 году у нас было 3,7 миллиона преступлений, в 2007 – 3,5, в 2008 – 3,1, в 2009 – 2,5 миллиона. Итак, за три года количество совершенных преступлений уменьшилось на 1,2 миллиона. При этом какие бы приписки ни были, какие бы там отказы брать заявления или еще какие-то разные вещи, они, кстати, были и в 90-е годы, и не три года назад появились отказы милиции возбуждать уголовное по мелким всяким заявлениям. У меня самого был такой случай, когда чемоданчик совершенно маленький украли из поезда. Я пришел, а мне говорят: «Ну не надо писать заявление, мы все равно его не найдем. Зачем нам статистику портить». Это было всегда. Но когда на миллион двести тысяч количество совершенных преступлений уменьшается за три года, это все-таки работа, и правоохранительных органов, и профилактики, и многих других силовых структур. То есть, в принципе есть за что похвалить того же Рашида Нургалиева. Общая раскрываемость преступлений, только за 2009 год поднялась на 2 % и составила 56 %. То есть более половины преступлений у нас вообще-то раскрывается. Это не самая лучшая раскрываемость. В советские времена у нас была раскрываемость и по 70 %, и по 80 %. Иногда и 100 % раскрываемость преступлений была. Но это тоже лучше, чем раскрываемость предшествующих лет. То есть, люди в принципе нормально работают. Мы не будем говорить, что на одного Евсюкова, который кого-то расстреливал в универсаме, и на каких-то оборотней, которые у нас время от времени появляются, есть огромное количество милиционеров-героев, которые каждый день просто гибнут. И от бандитских пуль, и на том же самом Кавказе постоянно расстреливают их всевозможные боевики. Кто их показывает? Их никто не показывает. То есть люди работают, люди делаю свое дело, тем не менее, повестка дня формируется определенным образом, то есть это явный признак, очень четкий, заказной кампании. И сейчас даже любое независимое СМИ работает в этом направлении… Не то что независимое, а любое СМИ которое не участвует ни за какие деньги ни в чем. Вот районная обычная газета. Вот сидит главный редактор, представьте себе, и вот он думает, о чем бы ему написать в следующем номере. И он хочешь, не хочешь, понимая, что если ты хочешь быть публике интересным, когда везде говорят про милиционеров-оборотней, или еще про что-то, пиши про милицию. Иди в свой отдел, найти там какие-нибудь злоупотребления, напиши про них, и ты будешь в общей теме. И таким образом, как снежный ком, тема наворачивает сама себя. То есть, этому бедному несчастному редактору районной газеты никто не платит, никто ему не звонит и не говорит, что он участвует в кампании. Он совершенно искренне, исходя из журналистского своего долга, просто делает то, что находится в общей повестке дня и сам вытаскивает те темы, которые нужны. Вот так это все работает. Поэтому внимательнее нужно ко всем этим вещам относиться и очень четко отличать медийную повестку, информационную повестку, которая часто используется для информационной войны, которая нагнетает определенные настроения, определенные проблемы у нас, и то, что является настоящими проблемами в обществе. Зачастую это как черное и белое, совершенно разные вещи.

Вот все что я хотел сказать на сегодня. Подробнее обо всем этом вы можете прочитать в книге «Уши машут ослом. Сумма политтехнологий». Следующая лекция у нас будет посвящена организации событий и информационных кампаний.