Глава 3
В июне – длинные дни. Похоже, сегодняшний обещал быть особенно долгим.
Без пяти девятнадцать, оставив тележку в небольшой комнате, примыкавшей к главному туннелю, мы начали взбираться по отвесной металлической лесенке. На вид – весьма ненадежной. Еще более ненадежной она показалась, когда мы залезли метров на десять. Тут и одному – рискованно, а нас – трое.
С каждой новой ступенькой я припоминала крепчайшие выражения из народного лексикона. Так подниматься было чуть легче.
Не выдержала и глянула вниз. Ой! Высота уже немаленькая. А лестница всё не кончается. Иван резво карабкается надо мной и совсем не обращает внимания на такие мелочи, как вибрирующие под ногами тонкие перекладины. Или это тоже входит в «минимальный риск»?
Ниже – Семён, крепкий и бойкий парень. Один из тех, что пришли нам на выручку в слепневском подвале. Если первым ржавая перекладина лопнет под Иваном, мы посыплемся вниз все трое – будто перезрелые груши...
Думаю, за те годы, что не работает метро, максимум пара смельчаков успела пройти этим путем. Иначе скоррозировавшая сталь давно бы рассыпалась в труху. Удивительно, что она не рассыпалась даже сама по себе, без внешнего воздействия. Сколько лет этому «антиквариату»? Наверное, ещё при Брежневе устанавливали...
Когда вместо тонкой перекладины я ощутила под ногами бетонный пол – невольно вырвался вздох облегчения.
– Отсюда нас не ждут, – раздался в наушнике ободряющий голос Ивана. И правда. Какой ещё псих рискнёт подниматься по трухлявой лесенке с чуть ли не самого углубленного отрезка метро?
Семён последним выбрался из люка и чихнул.
– Тише, – предупредила я. – А то лестница развалится...
– Надеюсь, больше не придётся её использовать, – успокоил майор.
А Семён уже доставал моток веревки и кой-какое альпинистское снаряжение. Вместе с Иваном они занялись подготовкой нашего безопасного отхода.
Оставшись на «стрёме», я разглядывала комнату. Не иначе бомбоубежище под каким-то домом. И значит, до поверхности еще метров семь-восемь.
Воздух – даже более спёртый, чем в метро. Запахов поменьше, а дышится труднее. Судя по ровному слою пыли на полу и на диванах вдоль стен – здесь очень давно не было ни души. Наверное, ещё со времён натовских бомбежек. Неужели мы действительно первые?
Я осторожно тронула спинку дивана и тут же брезгливо встряхнула рукой – отложения пыли в целый сантиметр. Невольно почувствуешь себя археологом в гробнице фараона. Только мумии здесь и не хватало...
Впрочем, шагнув в соседнюю комнату, я убедилась – как раз насчёт этого полный комплект. В самом углу, между диваном и креслом, скорчилось нечто высохшее, почернелое... Зато дорогой костюм хорошо сохранился. Рядом валялось несколько пустых бутылок. И одна полная.
Семён, который вошёл следом, подобрал её, вытер от пыли и радостно заметил:
– «Наполеон»! Неужели настоящий?
– Наверное. Раз он его так берёг, – сказал Иван. – Не обижай мужика, поставь на место.
– Да, может, я с ним на брудершафт... – мрачно пошутил Семён. Но бутылку всё же поставил.
Мертвецы, конечно, самые безопасные существа. Но я бы предпочла как можно скорее убраться отсюда.
Мои напарники тоже не собирались мешкать.
В дальнем конце помещения ждала стальная дверь с массивным запирающим «штурвалом». Или он как-то по-другому называется, не знаю. Во всяком случае, когда я попыталась повернуть эту круглую штуковину, – ничего у меня не вышло.
Следующая попытка принадлежала Ивану. Тоже без особого успеха. Лишь когда подключился Семен с монтировкой, «штурвал» начал проворачиваться. Едва заметно, несмотря на то, что оба здоровых мужика пыхтели от натуги. Спустя минут пять они присели отдохнуть прямо на пыльный диван.
– Малость не рассчитали, – хмуро заметил Иван, переводя дух.
– Нет, расчёт верный, – не согласился Семен, сдвигая «ночные глаза» и утирая пот рукавом. – Теперь-то мы точно знаем, что три года здесь никто не ходил.
– Пока неясно, сможет ли здесь вообще кто пройти, – облизал губы Иван и кивнул на покойника. – Разве что кроме него. Он-то хозяин.
Восстановив силы, они скова занялись дверью. И опять результат был более чем скромный.
– Как будто специально заклинили с той стороны, – вздохнул Семён.
– Может, и специально, – буркнул Иван и в сердцах пнул дверь ногой. Посмотрел на часы и выругался вполголоса. Я его понимала. Весь план грозил пойти насмарку.
Иван сорвал с себя «ночники», шапочку-маску и расстегнул куртку. Потом слепо стал шарить в темноте. По-моему, он искал бутылку «Наполеона».
– Осторожнее! – предупредила я. Только было уже поздно. Майор с размаху налетел на подлокотник кресла и неуклюже повалился, в аккурат на... Раздался отвратительный хруст.
– Твою мать! – в сердцах выпалил Иван. Он, конечно, понял, на что приземлился. Торопливо стал подниматься и вдруг замер:
– Кажется, что-то нащупал...
– Наверное, большую берцовую кость, – хихикнул Семен.
– Какой-то рычаг.
Я склонилась ближе. И вправду за креслом из стены торчало нечто вроде рукоятки.
– Попробуем? – спросил Иван.
– Надеюсь, это не сирена, – заметила я.
Он нажал рычаг. Ничего не произошло. Что само по себе тоже было неплохим результатом.
Я подошла, взялась за круглую рукоятку запора. И в следующую секунду без особого труда провернула её. А ещё немного спустя тяжёлая дверь подалась внутрь.
– Какая девушка! – восторженно выпалил Семен. – Спортсменка и комсомолка! А мы-то, доходяги, парились...
– Заткнись, – негромко посоветовал Иван. Он уже был на ногах, в «ночниках» и в шапочке. Пальцы майора лежали на рукоятке «барса». Аккуратно отстранив меня с прохода, он двинулся первым.
Ничего угрожающего по ту сторону дверей не было. Обыкновенная крутая лестница. На ступеньках тоже слой пыли. И ни одного следа.
Поднимались мы минуты три. Похоже, бомбоубежище было сработано на совесть. Не иначе, как под бывшим элитным домом.
Наверху оказалась крохотная комнатка. Два на три метра – не больше. И главное – ни малейшего намёка на двери. Сплошные глухие стены. А с одной стороны – неоштукатуренный кирпич. Явно именно здесь раньше был проход.
Семён неодобрительно окинул взглядом тесную комнатушку, пощупал кирпичную кладку и заметил:
– Вот так и начинают болеть клаустрофобией.
– Не болтай, – буркнул Иван. – Давай инструмент.
Парень торопливо извлёк из рюкзачка электродрель.
Иван взялся за дело. Дрель в его руках работала почти бесшумно. Он высверлил на стыках между кирпичами несколько маленьких отверстий – они образовывали что-то вроде прямоугольника в рост человека. Иван ловко заложил в отверстия совсем игрушечные на вид пластиковые цилиндрики.
Глянул на меня и улыбнулся:
– Как там твое шестое чувство, Таня? Ещё ничего не подсказывает?
Я знала, что, несмотря на шутливый тон, спрашивает он всерьёз, и покачала головой. Я и вправду не ощущала чего-то необычного. Только легкое волнение.
– А теперь вниз!
Мы скатились по лестнице. Иван ждал, глядя на часы.
Ровно полвосьмого в компьютерный центр «Матрикс» должны войти трое наших. И ровно пять минут спустя должна вырубиться вся внутренняя система слежения.
– Пора!
Он откинул колпачок на крохотном дистанционном пульте и нажал кнопку.
Я невольно присела, ожидая взрыва. Вместо этого – громкий хлопок. И почти мгновенно всё пространство наполнилось едкой пылью. К счастью, на глазах у меня – «ночники». А вот надвинуть респиратор замешкалась. И пока я кашляла и чихала, оба мужика уже мчались вверх по лестнице.
Когда спустя пару секунд я догнала их, мне почудилось – у нас ничего не вышло. Стена – почти целехонькая. Но уже в следующее мгновение Иван с разбегу налетел на кирпичную кладку и... прошел насквозь! Следом – Семен. Последней, с «барсом» наперевес, промчалась через дыру я.
Ни хрена не вижу!
Пыль запорошила окуляры.
– Не двигаться! – раздался рядом голос майора. Хлопнул выстрел. Судя но звуку – в потолок, для острастки.
Я торопливо сорвала с себя «ночники», Здесь должен быть склад. А мы куда угодили?
Иван негромко выругался:
– Сюрприз, мать вашу...
Длинное помещение с яркими плакатами последних игровых «блокбастеров». Компьютерные терминалы вдоль стен. И пара скорее удивленных, чем перепуганных лиц в дальнем углу. Все остальные, в вирт-шлемах, не проявили ни малейшего интереса, продолжая дергаться и шевелить в воздухе руками в перчатках. Там, в «виртуале», у них слишком крутые разборки, чтоб отвлекаться по мелочам.
Только бледный паренек с покрасневшими глазами, выбравшись из-под кирпичей и обломков своего терминала, радостно заорал:
– Класс!!! Это двадцатый уровень, да?! Я всё-таки дошёл!
– Действительно, дошёл, – хмыкнул Семён, подфутболивая слетевший с бедняги шлем – «Neo-Magic» китайской сборки.
Пара личностей, удивленно глазевшая на нас полминуты назад, торопливо напялила точно такие же шлемы. Может, они приняли нас за «глюки» в программе? А может, происходившее по ту сторону экранов для них куда важнее. Важнее даже их собственных жизней.
– Нелегальный игровой зал, – хмуро констатировал Иван. – Виртуальщина с психотропной дурью.
Это лет десять назад «геймерами» называли типов, страдавших избыточным весом по причине пристрастия к пиву и малоподвижному образу жизни. Нынешние – как на подбор: тощие, с болезненным блеском в глазах. И на пиво им наплевать. Впрочем, как и на всё остальное по эту сторону экранов.
По крайней мере, они не станут путаться у нас под ногами.
Мы двинулись к дверям в дальнем конце комнаты. Восторженный бледный паренёк попробовал увязаться следом. Пришлось усадить его на стул возле пролома в стене. Стараясь придать голосу гипнотическую твёрдость, я заглянула в его расширенные зрачки и сунула в руки «мышку» с оборванным проводом:
– У тебя особая миссия, приятель. Когда появятся монстры – дашь сигнал.
– Как?
– «Кликнешь» два раза. Только погромче.
К счастью, ожидавшие нас двери были куда слабее тех, что пришлось преодолевать внизу. Я думала, что Иван опять использует взрывчатку. Вместо этого он достал из кармана карточку и сунул в прорезь электронного замка.
С легким щелчком замок открылся.
– Они даже не поменяли коды, – весело прищурился майор. Его расчёт на внезапность таки имел под собой основания.
Иван первым шагнул в коридор. Дальше все усложнилось. Невысокий парень в полосатой футболке быстро оценил обстановку и рванул пистолет из кобуры.
Почему-то майор не стал стрелять и крикнул:
– Брось оружие!
Охранник замешкался, и что-то мелькнуло в его глазах. Но раньше, чем я успела понять, отреагировал Семен.
Бесшумная очередь прочертила узор на полосатой ткани: красное среди бело-голубого. Незнакомец медленно сполз по стене. Умер он ещё стоя. Семен был хорошим стрелком.
Иван склонился над телом и глухо пробормотал:
– Дурачок... Я же говорил, брось...
Как будто тот мог его услышать.
Дверь в ближайшую комнату приоткрыта. Я заглянула внутрь. Недопитые чашки кофе на столе, продавленный диван, холодильник и компьютерный терминал в углу. Комната отдыха персонала. Вероятно, когда минуты три назад вырубилась система слежения, их подняли по тревоге. И убитый Семеном охранник как раз и должен был проверить игровой зал.
Пока я рассматривала комнату, грохнуло несколько полновесных выстрелов и одновременно – хлопки «барсов". Прикрываясь стальной дверью, выглянула в коридор. На полу добавилось еще два трупа. И никаких признаков моих напарников. Я метнулась вперёд, к открытой двери сисадмина.
Да, они уже внутри.
Побледневший лысоватый мужик с сережкой в левом ухе лежал на полу, заложив руки за голову, и опасливо косился в сторону пульта. Семён вовсю орудовал над клавиатурой. Блокировал двери и опускал на окнах металлические жалюзи.
Теперь персонал и посетители в мышеловке. Даже не в одной, а во множестве мышеловок, разделённых стальными перегородками. Конечно, можно добраться до питающих кабелей, перерубить их и попытаться открыть двери механически. Но всё это требует времени. Как раз достаточно, чтобы мы успели сделать то, что хотели.
План Ивана точно рассчитан и пока шёл без особых помех.
Вот только слишком уж мрачным казался взгляд майора.
– Кто он был? – спросила я.
Иван понял и хмуро отозвался:
– Хороший парень. Я не знал, что он здесь. А если бы и знал, всё равно не смог бы предупредить.
Я вздохнула. Те двое в коридоре тоже могли быть отличными ребятами. Только они не пропустили бы нас.
Вполне возможно, нам придётся убить еще немало нормальных людей, прежде чем мы доберёмся до того, кто это заварил, кто прикрывается от нас чужими жизнями... Мы должны до него добраться. Вывернуть его наизнанку, выдавить до капли всё, что ему известно.
А ещё я хочу, чтобы он ощутил боль. Хотя бы часть той боли, что причинил. Чтобы сверкающая паутина в чёрном небе визжала и корчилась в судорогах. Пусть это и не вернет ни одной жизни...
Семен вставил в приёмный лоток диск с антивирусом, разблокирующим систему слежения. По мере того как вспыхивали экраны, всё новые прямоугольнички комнат на схеме компьютерного центра зажигались зелёным цветом.
Торговый зал с растерянными физиономиями посетителей, нет-бар, сборочная мастерская, комната с «виртанутыми» игроманами... Как раз этим плевать – заперты они или пет.
Только два маленьких кусочка на схеме остались чёрными. Там не было камер слежения. В одном из этих прямоугольничков затаилась наша цель.
– В подвале, – сказал Иван.
Семен остался контролировать ситуацию с пульта сисадмина. Я и майор двинулись через коридор к лестнице.
Странно, я ничего не чувствую... А ведь уже должна. Отросток сверкающей паутины где-то рядом. Совсем близко подошли. Но вместо тревоги – давящая, чугунная пустота.
– Мы у двери номер три, – передал Иван. – Выключай свет и открывай.
– Понял, – раздался в наушниках голос Семена. – Внимание!
Лампы в подвале гаснут. Щёлкает замок. Иван быстро приоткрывает дверь и швыряет внутрь «светлячок» – гранату-вспышку. Каждый, кто был в комнате и не успел отвернуться – на пару минут должен ослепнуть.
Ударом ноги майор распахнул дверь:
– Не двигаться!
Фраза оказалась излишней. Внутри – ни души. Какие-то ящики вдоль стены. Полуразобранные системные блоки на полках и на столе.
– Закрывай, – сказал Иван.
– Понял.
Возле двери номер шесть все повторилось. За одним исключением. Когда Иван бросил внутрь «светлячок» – в ответ послышались ругательства.
– Сидеть! Руки на стол! – рявкнул майор, распахивая железную дверь.
Трое за столом слепо щурились и даже не пытались сопротивляться.
– Здравствуй, Митяй! – расплылся Иван в зловещей улыбке. Конопатый верзила в джинсовой куртке испуганно моргнул невидящими глазами. Остальные, две женщины, выглядели спокойнее. Старшей было лет сорок, другая – чуть моложе меня.
– Значит, помаленьку балуемся крутыми игрушками, – хмыкнул Иван. – Цифровую дурь из-под полы толкаем...
– Я все объясню, – выдавил Митяй.
– Конечно. И про лабораторию тоже.
– Ты не...
– Встать, гнида! – рявкнул майор. Верзила медленно начал подниматься...
Почему я ничего не чувствую? Только тупую, сдавливающую виски, тяжесть... Я знаю, они где-то рядом. Но надо мной словно стена, плотный непроницаемый купол... Я пытаюсь пробить его и не могу...
Митяй быстро лезет под куртку. Губы дрожат, а невидящие глаза расширены от ужаса.
Иван кричит что-то угрожающее. Он держит верзилу на прицеле. Но Митяй будто не слышит и с гримасой отчаяния рвёт из кобуры блеснувший никелем «вальтер».
В это мгновение купол надо мной лопается, и я скорее не замечаю, а чувствую, как вспыхивает короткий огонек удовлетворения в невидящих глазах женщин.
– Нет, Иван, нет! – выкрикиваю я. – Это не он!
Но слова слишком медленно проталкиваются сквозь упругий, неподатливый воздух. Смертельными пчелами пули уже летят к Митяю.
Они движутся так неторопливо. Я могла бы оттолкнуть верзилу и вырвать у него «вальтер». Но на руках и на ногах у меня будто по пудовой гире. Я всё вижу, я знаю и ничего не могу сделать...
Нет, кое-что могу. Палец, словно помимо моей воли, уже вдавил спусковой крючок. «Барс» подрагивает, выпуская один, второй медлительный «шмель»... Летите, «пчелки», летите... Туда, навстречу двум спокойным, будто мраморные статуи, неподвижным фигурам. Я знаю, вы не успеете пробить черепа и добраться до чудесных маленьких процессоров – последнего слова биотехнологии. Но, может, вы хотя бы погасите этот радостный огонек в их проклятых слепых зрачках!
Левой рукой я хватаю Ивана за бронежилет и осторожно, словно стеклянную игрушку, поднимаю над полом. Такой тяжелый, черт... А я такая неповоротливая. Пудовые гири тянут к земле, и боль в висках становится совсем нестерпимой... Только бы не потерять сознание...
Первая пуля вонзилась в плечо Митяя. Вторая – вот-вот пробьет грудь. Для женщин он уже бесполезен. Обе вскакивают, с легкостью уклоняясь от моих посланцев. В руках у каждой – небольшой, но вполне смертоносный «керамик». Я знаю, стрелять будут по ногам – они должны остановить нас и взять живыми...
Спасительная дверь – близкая и недосягаемая. «Керамики» выплевывают медленных маленьких убийц... Нет, не В ту же секунду дверь на лестницу закрывается за нами. Здесь есть камера слежения, и Семен может «вести» нас с пульта админа.
Черт, ну почему мне так плохо?.. Я беспомощнее ребенка. Тогда, с Дьюком, все было иначе...
Оки хорошо подготовились. И мы сами шагнули в заботливо расставленную ловушку...
Подъём оказался тяжёлым.
– Семен! – негромко позвал майор, когда мы наконец оказались в верхнем коридоре. Три трупа всё так же лежали поперёк прохода. Большие темные пятна на коричневом ковровом покрытии медленно начинали подсыхать. Дверь «контрол-рума» была приоткрыта.
– Семён, – повторил майор. – Где ты застрял?
Тишина. Такая тишина, от которой люди со слабыми нервами начинают палить в стены, в потолок, в воздух... Куда угодно. Лишь бы не слышать, как бешено колотится собственное сердце.
Дверь в комнату сисадмина медленно стала открываться. Иван положил палец на спусковой крючок и осторожно прислонил меня к стеке. Но сразу расслабился.
На пороге стоял тот самый «виртакутый» бедняга, которого я усадила сторожить «монстров». И как он сюда добрался?
– Полный рулез! – сказал бледный паренек.
– Ты что там делаешь, сопляк? – хмуро спросил Иван, чуть опуская автомат. Парнишка не ответил. Лишь радостно улыбнулся. Мгновение спустя его рука скользнула из-за косяка. В руке был «вайпер».
Длинная, почти бесшумная очередь отбросила майора назад. Уже падая, Иван успел нажать спуск «барса». Часть пуль вышибла искры из стальной двери, но некоторые достигли цели.
Паренек рухнул на пол, выронив захлебнувшийся «вайпер».
– Класс! – пробормотал он, глядя на дырку пониже ключицы. Из дырки толчками выходила кровь. Кажется, была задета артерия.
Иван поднялся. Он даже не был ранен. Вся очередь угодила в бронежилет. Майор подошел к пареньку.
– Так нечестно! – обиженно выговорил тот. – У тебя броня. Мы должны... должны переиграть... – голос парнишки слабел.
Иван ногой отбросил «вайпер» и распахнул дверь. Перед разбитыми экранами в изрешеченном кресле застыл мёртвый Семён. Лысоватый хозяин кресла, так и не успевший подняться, лежал в красной луже рядом.
– Гаденыш, – обернулся майор.
– Надо было сохраняться... Теперь... перезагрузка... – безразлично выдавил паренёк и затих, навсегда уставившись перед собой покрасневшими от «Нео-Мэйджика» глазами.
Лицо майора дёрнулось, словно его мучила зубная боль.
– Иван, открой двери в торговый зал, – тихонько попросила я.
– Чего? – удивился он.
Я не ответила. Отвернулась и расплылась в широкой улыбке:
– Привет, ребята!
Нашла силы слегка помахать рукой.
«Ребята» в количестве не меньше десяти топтались у выхода из «гэйм-рум». В основном не слишком здорового вида юноши и девушки от пятнадцати до двадцати лет. Нет, они совсем не робели. Они таращились на меня даже с интересом. Без вирт-шлемов вся компания выглядела почти мило. Если бы не «вайперы» у них в руках. Они держали пистолеты-автоматы с той же непринужденностью, с какой раньше, наверно, пользовались «джойстиками».
– Ни хрена здесь не работает, – прошептал майор – Этот... сопляк вдребезги разнёс пульт.
Понятно. После того как Семен открыл дверь в игровой зал, для них пульт уже не нужен. Ловушка захлопнулась.
«Виртанутые» радостно скалились, глядя на трупы, и вполголоса что-то обсуждали. Кажется, хвалили поразительно достоверную компьютерную графику.
Пока они не стреляют. Но назад, к пролому в стене, нам не пробиться. Кроме этих десяти, в «гэйм-рум» ещё человек восемь. И наверняка – тоже не с пустыми руками.
Две милые женщины заранее озаботились...
Снизу, со стороны лестницы, донёсся скрежет. Сантиметровая сталь будто подавала знак, что больше не выдержит.
Чувствуя озноб, я глянула на Ивана. Он тоже понял. Оставались считанные минуты, когда что-то ещё зависело от нас. А потом мы превратимся в кукол, бессмысленных и покорных. Как Митяй. Или эта толпа бледных, несчастных подростков с автоматами.
Шатаясь, я медленно начала отступать ближе ко входу в «контрол-рум». Никто из «виртанутых» не отреагировал на мое движение. Иван присел наготове в дверном проёме. Его ещё не заметили. Как только я упаду на пол рядом с «вайпером» мертвеца, майор попытается уложить всех этих невинных головорезов. А я помогу. Если сумею.
Если нет – живыми нас не получат.
Сердце бьется так часто. Трепыхается, словно перепуганный воробей в клетке. А я такая медленная... И рукоятка «вайпера» – далеко.
Падаю на пол. Очень неуклюже... Стиснув зубы, тянусь к автомату.
Глухой удар за спиной. Бьет по ушам, будто чудовищную бочку уронили. Я не оборачиваюсь, я слишком занята – непослушными пальцами пытаюсь нажать спусковой крючок. В эту секунду полновесный грохот автоматных очередей раскалывает воздух. Ни «барсы», ни «вайперы» на такое не способны. Только старые добрые АКМы.
Пули свистят над головой, но, похоже, в меня никто не метит. Слишком заняты друг другом. Вжимаясь в пол, осторожно оборачиваюсь.
Железная дверь в дальнем конце коридора, та, что ведёт в торговый зал, вырвана вместе с замком и перекошенно свисает на единственной уцелевшей петле. Будто выбита ногой великана. Это сколько же им взрывчатки понадобилось?
Охранники «Матрикса» в броне и шлемах видят на полу мертвых товарищей и яростно пробиваются внутрь. Довольно опрометчиво с их стороны. Троих «виртанутых» они сразу укладывают наповал, но остальные, даже раненые, не отступают.
Секунд десять в коридоре над моей головой бушует настоящая свинцовая метель. Потом все стихает. Негромко стонут раненые. В воздухе – густой запах крови и пороха.
Благоразумно ожидавший этой минуты Иван выскакивает из «контрол-рума". За шиворот поднимает меня с пола и тащит к выходу в торговый зал. Несколько страшно долгих секунд я жду, что кто-то, спереди или сзади, остановит нас прицельной очередью.
Обошлось. Наверное, уже некому было стрелять.
Мы перепрыгиваем через груду тел охранников и выскакиваем в просторный, ярко освещённый зал. Лишь тогда из коридора вслед начинают разноголосно стрекотать «вайперы». Мы бежим, петляя и пригибаясь.
Перекошенные лица посетителей и продавцов таращатся на нас из-за витрин и стеллажей. Истерические женские вопли. В довершение всего – несколько уцелевших охранников «Матрикса» встречают нас огнём. Правда, АКМы сразу смолкают – трое наших ребят, затесавшиеся в толпе, вооружены лишь «керамиками», но действуют слаженно.
И все-таки мы по-прежнему в ловушке. Разве что она стала больших размеров. Стальные жалюзи на окнах опущены, входные двери заперты.
– Где взрывчатка?! – орёт Иван, хватая за грудки раненого охранника. Из горла у того булькает и на подбородок стекает красная пена.
– Оставь его, – говорю я. В горячке майор совсем не заметил у витрины открытый ящик.
Трое наших огнем из захваченных автоматов сдерживают «виртанутых». Иван бежит с ящиком в дальний конец зала и начинает крепить на жалюзи мягкие, похожие на пластилин бруски.
Я прячусь за стеллажом из бронестекла. Чувствую себя уже лучше, но толку от меня всё равно немного. Поэтому я делаю то, что по силам. Успокаиваю граждан. Чтобы сидели тихо и не мешали:
– Не волнуйтесь, всё под контролем. Спецоперация Интерпола...
– Сетевых хулиганов ловите? – въедливо лыбится длинноволосый субъект в коричневой бандане. Поперек черной футболки – белая надпись «Софт с лицензией – деньги на ветер».
Надо же, идейный попался. Из тех, чья идейность ограничивается болтовней на кухне или в анонимных сетевых конференциях...
Что бы ему соврать? Вот ещё, голову ломать...
– Пресекаем самогоноварение в особо крупных размерах. Понял, мальчик?
«Мальчику» уже за тридцать, но под моим взглядом он сразу сникает и становится тише воды ниже травы.
Если б я и себя могла так же легко успокоить. В голове будто часы тикают. Сколько секунд у нас осталось?..
Одно хорошо. Больные руки начинают понемногу слушаться. Щупаю предплечье. Как раз там по касательной прошлась пуля...
Даже не верится! Рака затянулась! На рукаве дырка, а на коже – ни следа.
Иван отгоняет людей подальше от готового к взрыву окна. «Идейный мальчик» с проворством таракана забирается в узкую щель между столом менеджера и стеной. И как он, бедняга, сумел туда втиснуться?
Дистанционный взрыватель в руках майора. Что-то у него не выходит... Ну же, ну! Сейчас все решится!
Словно почуяв это, «виртанутые» бросаются в атаку. И происходит невозможное. Они прорываются сквозь огонь трех «Калашниковых». Вздрагивают от прямых попаданий, какие-то красные куски вылетают из тел, но они не останавливаются. И с радостными воплями косят очередями всё вокруг.
Пули звенят по металлу, стучат по бронестеклу, словно стая рассерженных шершней, носятся в воздухе. И жалят, жалят насмерть вжимающихся в пол людей. Крики, стоны... Какой-то обезумевший мужчина бросается через зал, но тут же падает.
Одна из пуль бьет в стереопроектор на потолке, и там что-то срабатывает. Розовые прозрачные птицы бесконечной стаей летят через весь зал, кружатся, словно последняя галлюцинация, над ранеными и убитыми.
Два «Калашникова» уже молчат. То ли патронов нет, то ли наших ребят подстрелили. Я ползу к ним на выручку. По-прежнему слаба, как привидение, но нажимать курок я могу. Чужой «вайпер» в моих руках оживает, выплевывая короткую очередь, и сразу затихает. Магазин почти пустой...
Гэймеры не обращают внимания на раны. Идут в полный рост. Сквозь витрину я хорошо их вижу. А они меня – пока нет. Бронестекло с их стороны – непрозрачное.
Но почему их так много? Двенадцать! А должно остаться меньше восьми. Я присматриваюсь. И не верю. Впереди, ковыляя на полуперебитой ноге, вышагивает... тот самый парнишка, который убил Семёна. И который сам умер на наших глазах! Сейчас он уже не бледный, а землисто-серый. Как и положено мертвецу. Кровь давно вытекла через пробитую артерию...
Стрекочут «вайперы», последний наш АКМ замолкает. Парнишка ловко перекидывает искалеченную ногу через стальной прилавок и целится в оцепеневших от ужаса посетителей. Синеватые губы улыбаются, а блеклый, пустой взгляд шарит вокруг, будто ощупывая зал:
– Танюша! Выходи! Иначе мы на фиг порешим всех твоих монстров.
В подтверждение он стреляет, и кто-то за прилавком хрипит в агонии. Отчаянный женский крик.
– Хватит! – ору я и начинаю подниматься. Что там у Ивана, неужто взрыватели не сработали?
– Отлично, Таня, отлично! – радуется «виртанутый». – Руки вверх – только медленно! И иди к нам.
В руке у меня ГШ-19, последний довод в моём арсенале. Но серо-синеватый парнишка пока его не заметил. Сейчас я видна только по плечи.
– Ты ведь уже умер...
– Хорошо иметь жизнь в запасе, – скалится покойник. Остальные гэймеры держат меня на «мушке».
В эту секунду моя рука оказывается на уровне окошка в витрине. Пистолетом я распахиваю его и одновременно жму спусковой крючок. Успеваю сделать только два выстрела. Сзади кто-то рвет меня за куртку и валит на пол. Плоский желтоватый брусок перелетает через витрину и почти сразу грохот бьёт по барабанным перепонкам. Рвануло и спереди, и сзади, со стороны заминированных жалюзи.
Я трясу головой. Повезло. Витрина из бронестекла перекосилась, взялась сеткой трещин, но устояла. По ту сторону, сквозь клубы дыма и пыли – забрызганные кровью куски тел.
– Так-то надежнее, – цедит Иван. Я оборачиваюсь. Искореженные стальные полоски ощетинились, словно иглы громадного дикобраза. В жалюзи зияет дыра. Мышеловка приоткрылась.
Бежим к выбитому окну.
Несколько пуль свистят вслед. У самой дыры поворачиваю голову. Серый парнишка ползёт на руках. За ним вместо нижней части тела волочатся какие-то багровые ошметки. Он ловит мой взгляд и пытается перезарядить «вайпер». Но пальцы уже не слушаются. Паренёк кривит губы в беспомощной улыбке:
– Двадцатый уровень – самый трудный...
Розовые, причудливо искаженные птицы летят над ним, почти касаясь крыльями. Словно выпивают остатки жизни. Полупрозрачное виртуальное воронье...
ГШ-19 вздрагивает в моей руке. На сером лбу вспучивается дыра, и только тогда паренек затихает.
«Game over», мальчик...
Рядом с «Матриксом» есть большая автомобильная стоянка. Разумеется, охраняемая. Только обошлось без жертв. Охранников не оказалось на месте. Наверное, после взрыва они решили наблюдать за крутыми разборками с безопасной дистанции в машине напротив компьютерного центра, плохо, что кет и двоих наших – тех, что должны были ждать.
Раздумывать некогда. Иван пальнул в дверцу ближайшего «форда-максимуса», выбивая замок. Сигнализация «форда» и соседних машин отозвалась истошным завыванием, но это уже мелочь.
У «максимуса» – электронное зажигание. Майор с мясом выдрал пластмассовую приборную панель и в нужном месте подсоединил к процессору микросхемку. Универсальный декодер – полезная вещица, когда имеешь дело с навороченными западными «тачками».
Спустя пару секунд мы уже мчались, подпрыгивая на выбоинах московских улиц. Я не знала куда, но лишь бы подальше от «Матрикса».
Над городом медленно сгущались сумерки. Мы выехали на проспект Мира. Здесь, в уцелевшей части города, движение довольно интенсивное. Я всматривалась в экранчик заднего обзора. «Хвоста» нет.
Ещё через несколько кварталов Иван сбавил скорость, чтобы не привлекать внимания. Левой рукой стащил шапочку и вытер ею лоб.
Неужели нам удалось выскользнуть? Даже самой не верилось. А еще я подумала, что кто-то из тех троих, прикрывавших нас в торговом зале, вполне мог быть жив. А мы даже не пытались их спасти.
Посмотрела на Ивана. Сейчас его лицо казалось непроницаемой маской. Не знаю, что он чувствовал, но могу догадаться. Четыре жизни заплачено за наш визит к Митяю. Слишком дорогая цена за «разведку боем». Не считая убитых и раненых «гражданских».
– Таня, кажется я... – начал майор и вдруг затих. Резко свернул в боковой переулочек и ударил по тормозам – если б не ремни безопасности, меня, наверное, размазало бы по лобовому стеклу.
– Ты чего?! – выпалила, ослабляя вдавившиеся в тело ремни. «Хвост» он заметил, что ли?
Иван молчал, глядя куда-то перед собой. Будто на него столбняк напал.
– Что случилось? – непонимающе пробормотала я. Осторожно коснулась его плеча...
И получила локтем в бок.
В глазах потемнело, и на несколько секунд я превратилась в безответный кусок плоти, скорчившийся и хватающий ртом воздух.
Когда способность соображать вернулась, моя правая кисть была пристегнула наручниками к двери, левая – ремнём безопасности прикручена к креслу. ГШ исчез из кобуры.
– Иван... – выдавила я, с ужасом заглядывая в его пустые глаза.
Не поворачиваясь, он наотмашь ударил меня по лицу. Вроде и не очень сильно, но я сразу ощутила во рту соленый привкус.
– Помолчи, Таня.
Майор дал задний ход, мы опять выехали на проспект и двинулись в обратном направлении. Мы возвращались. Возвращались к «Матриксу».
– Дернешься – прострелю колено, – равнодушно сказал Иван.
Это была не угроза, а простая констатация. Его палец лежал на спусковом крючке ГШ.
– Не сдавайся, Иван! Пожалуйста, не сдавайся!..
– Заткнись.
Впереди – перекресток с Ново-Алексеевской. Майор затормозил. Решил повернуть. Возвращаться к «Матриксу» было поздно. Два полицейских «лунохода», прокладывая путь мигалками и сиренами, как раз выруливали в том направлении. Шуму мы наделали достаточно.
Теперь пора... Я ударила по педали газа.
И тут же взвыла от боли.
Колено!!!
Иван сдержал обещание. Но не смог избежать столкновения. Наш «форд» на полном ходу «въехал» в патрульную машину.
Удар! Я почти достала головой лобовое стекло. Ремень врезался в предплечье до кости, но потом ослаб. Рывком я освободила руку и схватилась за пистолет. Грохнуло ещё два выстрела, на этот раз в пол кабины. Отпустив руль, Иван заехал мне кулаком в висок...
Будто граната разорвалась – красные круги перед глазами...
Дальнейшее – как через туман.
Майор сумел сдвинуть «максимус» после столкновения и уходил от погони. Барабанили пули по заднему бронестеклу, меня швыряло туда-сюда при каждом резком вираже.
Не знаю, сколько это продолжалось.
Когда в глазах и в голове у меня прояснилось, я вдруг увидела справа непрочное дощатое ограждение. И, собрав остатки сил, отчаянно рванула руль. «Форд» снес ограждение, резко заваливаясь вбок. Всё завертелось, словно в бетономешалке – вверх, вниз, вверх, вниз... Несколько раз меня сильно ударило головой. Удивительно, как я вообще не свернула себе шею.
Но сознания не теряла. И едва дикая «карусель» замерла, потянулась к пистолету, выпавшему из руки майора. Только он успел быстрее.
Приставив оружие к моему виску, секунду смотрел на меня безумными глазами. А потом развернул ствол и выстрелил.
Себе в голову.
Я ударила по его руке. Слишком поздно. Пистолет упал на иол. Из раны выше виска хлынула кровь.
– Иван!
Он сидел неподвижно.
Губы у меня затряслись. Я подняла пистолет. Опять выронила и разрыдалась.
Они так надеялись, они верили в меня... А я никого не смогла спасти.
Откуда-то, очень издалека, донеслась полицейская сирена.
Нет, я не имею права раскисать.
Трясущимися пальцами я достала из кармана майора ключ и освободила свою правую руку от «браслетов». Потом нащупала «липучки» и расстегнула его бронежилет. Припала к груди Ивана, вслушиваясь... Сердце билось! Он ещё жив.
Попыталась открыть дверцу. Безрезультатно, должно быть, её заклинило. Тогда я несколько раз выстрелила по креплению лобового стекла и выбила его ногами.
Чтобы прийти в себя от боли, понадобилось не меньше пяти секунд. Штанина на раненой ноге – вся мокрая от крови. Но заниматься перевязкой некогда. Полицейские сирены приближались.
Стиснув зубы, я вытащила Ивана из кабины. Мы – на дне огромной бомбовой воронки. Уходя от погони, майор добрался до разрушенных кварталов.
Я с тоской глянула на крутые склоны. В этой чертовой воронке мы как на ладони. Отличные мишени даже для никудышних снайперов.
Стоп. В одном месте битый кирпич немного просел. Будто под ним в склоне – отверстие! Обдирая пальцы, я начала разгребать завал. Так и есть! Полузасыпанный проход. Я-то сумею влезть. А как протащить Ивана?.. Он куда массивнее.
Медленно хромая, поволокла майора к отверстию.
Нет, не получается.
Расширяя проход, выбросила наружу целую груду бетонных обломков. Теперь, согнувшись, можно перемещаться хотя бы на корточках. Снова подхватила Ивана за плечи.
Господи, какой тяжелый! И уже второй раз сегодня я таскаю его на себе. В конце концов это несправедливо... Я – лишь хрупкая девушка, я не должна, надрываясь, волочить туда-сюда здоровенных мужиков. Целая гора мышц пропадает зря, без всякой пользы... Он бы шутя мог поднять двоих таких, как я. А я... Что я могу? Я ведь не железная.
Не железная...
Кажется, бормотала это вслух. И сантиметр за сантиметром тянула Ивана за собой. В раненой ноге словно ворочался раскаленный прут...
Сирена взвыла ближе... Наверное, всего пара кварталов. Я едва не заплакала от бессилия. Но потом каким-то чудом сумела втащить майора внутрь.
Дальше – легче. Проход расширялся. Спустя еще несколько метров, добравшись до поворота, я отпустила Ивана и сама повалилась рядом. Тяжело перевела дух. Пускай попробуют сунуться. Даже если у полицаев хватит смелости, они об этом пожалеют. На светлом фоне по их силуэтам не промахнется даже ребёнок. И гранатой меня не достанут.
Завалить за собой отверстие?
Нет уже ни времени, ни сил...
Сдерживая дыхание, я вслушалась. Может, не заметят? Проскочат на полном ходу?
Сумерки густеют. След от протекторов на сухой земле не так бросается в глаза. А дыра в дощатом ограждении... Как раз это неудивительно. Удивительно, как само ограждение до сих пор уцелело.
Если бы я верила в Бога, я бы сейчас молилась.
Но давно уже я поняла: если и существует кто-то по ту сторону небесного свода – нет ему дела до наших проблем. Тому, кто отвечает за мироздание, некогда заниматься пустяками...
Прошуршали шины, брызнули камешки из-под колес, один даже долетел до дна воронки. И полицейские «луноходы» снова заголосили раненым зверьем, распугивая обитателей Развалин и удаляясь.
Я лежала, боясь шевельнуться, пока сирены стали неразличимыми. Потом прижалась к груди майора. Он дышит, он живой, он должен жить...
