Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Удивительно, но даже профессионалы часто путают стыд и вину, затрудняясь дать этим прилипчивым чувствам точное определение. Займемся наведением ясности в этом вопросе.
Путаница происходит не случайно, ведь стыд и вина ходят рука об руку. Основная разница между ними в том, что стыд испытывают за «плохого» себя, вину — за свои «плохие» поступки. Стыд затрагивает нашу самость, вина — наши проявления в жизни.
Стыд — чувство «с характером»: прекрасно приживается во всех сферах жизни, особенно нравится ему сфера сексуальности и профессиональной реализации. Стыд любит присутствие как можно большего количества людей. Когда же человек находится в одиночестве, стыд, как правило, засыпает. Постепенно стыд всасывает своего хозяина целиком. Его яркие проявления мгновенно парализуют свободную волю человека и настолько невыносимы, что тот готов как можно скорее избавиться от стыда, маскируясь гневом, депрессией, презрением или отвращением. Можно легко узнать снедаемого стыдом человека по его защитным проявлениям: высокомерию, мании величия, перфекционизму или завершению дел до конца.
Стыд поселяется в человеке еще в детстве с момента осознания себя отдельной, самостоятельной личностью, нуждающейся в родительской любви и принятии. Набор прилагательных — вот тайные шифровки, которые невнимательные родители и воспитатели безответственно шлют малышу: неуклюжий, невоспитанный, неловкий, некрасивый, жирный, дистрофик, болезненный, капризный, жадный, невнимательный, ленивый, злой, тупица, заторможенный, шумный, противный, урод… Критикуя саму сущность ребенка, они не подозревают, с какой жадностью он впитывает это знание о себе, нисколько не сомневаясь в сказанном. В нежном возрасте для ребенка устами взрослых глаголет истина в последней инстанции. И ребенок в итоге заучивает урок наизусть. Самое страшное для ребенка — потерять источник любви. Глубоко уверовав в подобное родительское отношение к себе, он идентифицируется со сложившимся образом, испытывает постоянный страх, что его не любят и могут бросить. Чтобы предотвратить катастрофу, подрастающий человечек готов на любые компромиссы. Так он привыкает к мысли, что с ним что-то не в порядке.
* * *
«С самого рождения я никому не была нужна. Недавно я звонила своему биологическому отцу (со слов тети, именно он — мой отец, правду уже не узнать, так как мамы нет в живых). Он не ответил. Любви мамы я тоже не знаю. Бабушка всю жизнь мне говорила о том, что я никому не нужна. Только тетя меня как-то поддерживала, но и там не все было гладко. Она приучила меня не высовываться. Когда в школе задавали сложную задачку по математике, которую я не могла решить самостоятельно, я шла к ней за помощью. Как правило, все заканчивалось руганью — я не могла толком объяснить, чего не понимаю, она заводилась, повышала голос, и я в страхе убегала, плача и думая о своей никчемности и ненужности. Потом успокаивалась и приходила снова, уроки-то ведь делать надо. Но никто меня не жалел, не прижимал к груди и не успокаивал. Думаю, что тетю саму не приучили к проявлению любви. Мы с ней были сами по себе. Так я стала правильной, ответственной, якобы все знающей либо молчащей, чтобы не ошибиться и не опозориться при всех. Очень стыдно, когда надо мной смеются, легче не высовываться».
* * *
Провалиться сквозь землю, сгореть со стыда, спрятаться, чтобы никто не видел, исчезнуть… Стыд парализует, кровь приливает к лицу, колени слабеют, невозможно сделать шаг, несмотря на отчаянное желание убежать. Некоторые психотерапевты называют атаку стыда — шоком. Вызвать это жгучее чувство, которое шлейфом тянет за собой воспоминания о ряде предыдущих постыдных событий, может самая банальная мелочь. И вот оно снова здесь — гнетущее чувство собственной неуместности, непригодности и неадекватности ситуации.
Безошибочным показателем заражения стыдом является отсутствие контакта со своими истинными потребностями. Подмена своих потребностей чужими ведет к ощущению ущербности и зависимости от одобрения извне.
Самоуничижение становится распространенным следствием сгорания от стыда. Сталкиваясь с трудностями реализации планов и с очередным отвержением, стыдящийся злится на себя. Гнев становится компенсаторным «оружием» стыда, разрушая изнутри и помогая «исчезнуть». Кроме того, гнев — более понятная реакция, ее проще распознать, с ней легче разобраться, чем со стыдом, и нет потребности проваливаться сквозь землю при ее возникновении.
* * *
«В моем случае стыд связан с заиканием, которое у меня с детства. Перед тем как произнести вслух некоторые слова, я проговариваю их про себя, чтобы убедиться, что смогу произнести их, не споткнувшись. Если не уверен, что выговорю, то подбираю синоним. Нет худа без добра — это обогащает мой словарный запас. В детстве я порой хотел провалиться сквозь землю, когда в компании сверстников вдруг заикался и не мог что-то выговорить. Порой они ржали над этим, и это было для меня убийственно».
* * *
«Чувство стыда — важная тема! Оно сопровождает меня по жизни, ходит за мной, как тень, и оставляет отпечаток на всех моих поступках. Все, что я делаю, направлено на то, чтобы не испытывать чувство стыда. Даже мое стремление развиваться как личность содержит желание убежать от стыда за свою неудавшуюся жизнь. Работа должна быть такой, чтобы за нее не было стыдно. Отношения должны быть такими, чтобы не было стыдно рассказать о них и показать близким, особенно родителям. Все мои стремления чему-то научиться связаны с тем, чтобы мне не было за себя стыдно. Все мои достижения — это результат огромной “жизненной цели”: влезть в определенные рамки, в тот образ, который мне “нарисовали” и объявили “должным”. Выбиваясь из этого образа, я испытываю непреодолимый стыд. Мне бывает стыдно за других людей, даже мне не знакомых. Я с трудом смотрю комедийные фильмы, в которых люди попадают в глупые и нелепые ситуации или ведут себя так, что мне становится за них стыдно. Это уже ни в какие ворота не лезет!»
* * *
Это трудное чувство дано нам для обучения. Польза от стыда все же есть. С его помощью необходимо научиться осознавать свои насущные потребности, мысли, чувства, желания. Стыд помогает сформировать адекватное «Я» и является проводником к уникальности. Вместо старания уничтожить стыд необходимо научиться использовать его в конструктивных целях, как сигнал к изменению.
Если полноценно проживать стыд и оказывать себе поддержку, то вместо стремления соответствовать ожиданиям окружающих можно признавать и ценить собственные чувства и желания и действовать исходя из них, строить свою жизнь согласно своим собственным ценностям, а не навязанным с детства.
Упражнение для распознавания стыда
Всему ища вину вовне,
Я злился так, что лез из кожи,
А что вина всегда во мне,
Я догадался много позже.
Вина — знакомое с детства чувство, вряд ли вызывающее ностальгию. Вина не является базовой эмоцией и не имеет основы в биологических процессах тела. Связано понятие вины с воспитанием, культурными стереотипами, ценностями и нормами морали.
Переживание вины настолько существенно и сопровождается таким тягостным ощущением собственной неполноценности, что со временем превращается в способ восприятия мира. Хроническая, привычная вина физически преображает тело: понурые плечи, вогнутая грудь, желание сжаться, занять как можно меньше места. Вряд ли у такого типажа будет расслабленная походка, широкий шаг, яркая жестикуляция и проявленная мощь в голосе. Самый откровенный признак виновности — неспособность смотреть в глаза собеседнику.
Вина делится на ситуационную, невротическую и экзистенциальную. С ситуационной виной все просто: совершил поступок не по совести или не сделал того, что должен был, и в результате этого возникает чувство вины. Оно как маяк-ориентир, служащий для того, чтобы сделать выводы и исправить ситуацию. Благодаря этому механизму личность зреет, развивается и движется к более полноценной самореализации.
С виной невротической все обстоит сложнее. Давайте заглянем в этот ящик Пандоры. Впечатлительный возраст для воспитания в себе перманентной вины — от 3 до 6 лет. В этот период ребенок начинает осознавать, что наделен социальными ролями и обязанностями. Ради стабильной любви близких он учится сдерживать свои эгоистические, агрессивные и сексуальные порывы. Незрелые родители быстро обнаруживают у детей этот регулятор поведения и используют его в своих «педагогических» целях. Эрик Эриксон назвал этот период детского развития «творческая инициатива, или вина». Чувство вины возникает у детей как реакция на крушение привычного с рождения ощущения своего всемогущества.
Младенцы необычайно эффективны в умении вращать мир вокруг себя и своих потребностей. Если бы не этот психологический механизм, маленький ребенок, по-другому не умеющий выражать себя, вряд ли бы выжил.
Так что лучше переживать — крах своего всемогущества или вину? Из всех возможных зол малыш выбирает последнее. При благоприятных условиях и отсутствии постоянного возбуждения чувства вины со стороны родителей, ребенок успешно преодолевает эту неудовлетворенность собой и дает волю инициативе и творчеству.
В случае же, когда родители сами страдают от чувства вины и самоуничижения, ощущение своей неполноценности структурирует личность и получает право влиять на все сферы жизни, становясь почвой для невроза.
Вина по сути — невыраженный гнев и разочарование, развернутое против себя. Как так получается, что мы непроизвольно обвиняем себя в ситуациях, когда ни в чем не виноваты? Центральным в этом нагромождении чувств является невыраженный гнев. А невыраженный гнев, в свою очередь, — не что иное, как ярость в виде подавленной беспомощности, по утверждению профессора Лесли Уаймана из Кливлендского института гештальт-терапии. Вина прикрывает беспомощность, потому что вину в обществе переживать можно — это привычно и даже социально одобряемо. А вот беспомощность, бессилие и импотенция неприемлемы и порицаются в социуме.
* * *
На одном из женских тренингов молодая женщина призналась, что исподтишка обманывает своего работодателя, который проявил к ней невероятное доверие и посвятил во все процессы управления фирмой. Он и не подозревал, что она — «засланный казачок». Со временем она стала более лояльной к тому, кого подставляет. Психологические хитросплетения привели ее даже к запретной влюбленности в этого руководителя. Ситуация отягощается тем, что она живет с мужем, который очень ее любит и, конечно, не подозревает о происходящем. И даже стоически выдерживает безудержные взрывы ярости в его адрес со стороны жены. После очередного «спускания пара» женщина переживает приступ уничтожающей вины, стыд и ощущает себя загнанной в угол и беспомощной.
* * *
В мясорубке вины перемалывается все подряд: любое запретное в обществе чувство или эмоция, удовольствие, наслаждение, сексуальные желания, враждебность, мечты… Ребенка вынуждают чувствовать вину за свое «неуместное» стремление к удовольствию, чтобы сделать из него производительного работника; заставляют чувствовать вину из-за своей сексуальности, чтобы подавить «животную натуру»; ему запрещают выражать гнев, провоцируя вину с целью сделать покорным и безропотным «хорошим гражданином».
Вы наверняка обнаружите у себя признаки невротической вины, если: ориентированы на достижения и не способны переживать жизнь как удовольствие; у вас бывают «приступы» развлечений и кутежей, обжорства и употребления «допингов»… Подоплека этих процессов, как правило, — вытесненные вина и стыд.
Поскольку чувство вины является формой самоосуждения, то оно может быть преодолено через принятие. Отрицать чувство или эмоцию — значит отвергать часть самого себя. А при отвержении себя снова возникает чувство вины.
* * *
«Признать себя трусом непросто для мужчины, особенно для воспитанного в патриархальных принципах: “Мужики не плачут”, “Трусы — люди второго сорта и не имеют права признаваться в своих слабостях”. Я сам вспоминаю ситуации, когда родители были явно не в порядке, но никогда не признавались в этом. Я создаю себе чудовищные условия жизни, окружаю себя прилипалами и неудачниками лишь для того, чтобы, не дай бог, не столкнуться с успехом, чтобы можно было оправдать провал. Чтобы этот порог перешагнуть, мне нужно признать наличие слабостей в прошлом, а на это не хватает смелости. В школе за многие годы я ни разу не подрался из-за того, что меня называли тряпкой, даже не помню за что. Был рослый и здоровый, но рохля. Если дрался, то проигрывал, и было мучительно жить с ощущением поражения. Не припоминаю ни одной победы в детстве.
Однажды я пролежал полночи под одеялом и не шевельнулся, когда моего друга избивали — зверски, толпой. Я просто боялся и придумывал себе объяснения, а другим потом рассказывал, что крепко спал и ничего не слышал».
* * *
Экзистенциальная вина — вид философского познания, углубление в вопросы о смысле своего существования. Какого бы уровня развития ни был человек, тема осмысленного пребывания во вселенной не обходит его стороной.
Ирвин Ялом в «Экзистенциальной психотерапии» писал о вине как о «зове изнутри, который должен стать проводником к личностной реализации».
Мартин Бубер в «Проблеме человека» утверждал, что «истинная вина — вина из-за жизнеотрицания и ограничения».
Ролло Мэй в «Экзистенциальной психологии» делил экзистенциальную вину на три вида: «вина как результат потери возможностей, отсутствия единства с близкими и утраты связи с Абсолютом».
Читатель может проверить, насколько его удовлетворяет положение дел в вышеописанных сферах. Это неплохой тест-размышление на тему своего существования. Даже если мы свободны от ситуационной и невротической вины, экзистенциальная вина дана нам в дар. Именно этот зов и есть наш ориентир для полнокровной осмысленной жизни.
Вина передается из поколения в поколение и является самой популярной игрой среди людей. Будучи влюбленными в нее, взрослые обучают своих детей этой методике и манипулируют с ее помощью. Там, где вина, сложены крылья. Чувство вины — одно из наиболее разрушающих и антитворческих состояний.
Оглянитесь вокруг, полистайте семейный альбом, пробегитесь по воспоминаниям о родственниках. Вы непременно обнаружите выраженное желание умереть некоторых членов семьи. Оно обнаруживает себя в болезнях, психических отклонениях, суициде, алкоголизме, наркомании… Запечатанное, как джинн в бутылке, системное чувство вины поражает всех членов семьи, но берет на себя выражение этого чувства тот, кто является самым слабым звеном. Напомним, что все эти процессы происходят совершенно неосознанно. Чем меньше у человека способности осознавать себя отдельно от остальных, тем быстрее и эффективнее вина перемалывает его и пожирает. Вот несколько иллюстраций.
* * *
60-летний мужчина на одном из тренингов прорабатывал острую вину, с которой жил больше 20 лет: его дочь-младенец погибла по его халатности. После этого происшествия в их семье появилась еще одна девочка, которую родили вместо умершей, как попытку исправить ситуацию. Супруги, однако, так и не смогли пережить трагедию, и семья через некоторое время распалась. Выросшая дочь-заместитель всю жизнь переживает вину по поводу того, что не смогла «склеить брак родителей». Физиология ее тела исключает возможность иметь детей.
* * *
Во время терапевтического процесса воссоздания образа родителей из глины молодой парень, так ничего и не вылепив, сидел и заливался слезами. Позже он рассказал, почему ему трудно выполнять это упражнение: оба его родителя — инвалиды. Он всю жизнь наблюдал, как их тела постепенно отказывались функционировать. Когда он родился, они уже были недееспособны. Он постоянно переживал стыд, беспомощность и вину за то, что сам был здоров. С этим отношением к себе он встретил женщину, они родили ребенка. Но вскоре его «попросили» из этой семьи и запретили видеть дочь. В своем «тоннеле реальности» он согласился с этой ситуацией, так как искренне считал себя неполноценным и виновным. Нетрудно догадаться, что теперь дочь считает себя ущербной, раз «отец не хочет ее знать».
* * *
Бесчисленные примеры из нашей практики, касающиеся случаев наркомании и алкоголизма, иллюстрируют цепь вины между поколениями. Самый слабый становится «выражателем» этого состояния, а все остальные переживают отчаяние, стыд и вину за то, что не могут ему помочь. В таком состоянии они выстраивают отношения с остальными. С этой повинностью растут и их дети, а вина и стыд увековечиваются.
Вместо того чтобы испытывать беспомощность и стыд в ситуациях, когда мы слабы и ничего не можем изменить, мы «предпочитаем» чувство вины, которое является иллюзорной надеждой, что все еще можно исправить.
Путь избавления от системной вины — вернуть чувство его истинному носителю. На практике существуют такие эффективные методы, как семейные расстановки, психодрама, драма-терапия и арт-терапевтические упражнения. Можно начать и с самостоятельной работы. Каждый раз, когда вы столкнетесь со знакомыми симптомами самоуничижения, спросите себя: «Чье это чувство на самом деле? Кто по-настоящему виновен и не готов это признать?» Мысленно переадресуйте ему эти переживания. С тех пор, как вы встали на путь осознанности, вы автоматически отказываетесь от роли козла отпущения, а остальное — лишь практика!
Ответственность часто путают с виной, хотя эти состояния в корне различны. Вина — разрушающее чувство, и лежит оно камнем не только на сердце, но и на груди, спине, голове, печени, почках, на половых органах. Один из методов восстановления сексуальной энергии у мужчин и генерирования сексуального желания у женщин — избавления от чувства вины.
Ответственность — понятие из сферы свободы. Она не имеет ничего общего с виной. Ответственность — это состояние, которое создается из ничего и без всяких причин, с целью стать хозяином своей жизни. Это способность держать ответ за свою жизнь, за свое тело и здоровье, за свои мысли и чувства, за поступки.
К сожалению, мы с самого детства учим язык обвинений и оправданий: порицания, сравнения, упреки, укоры… Вина становится идеальным рычагом контроля и кнутом, подстегивающим к действиям, что не соответствует состоянию ответственности. Родители и воспитатели прибегают к этому кнуту, так как не способны избавиться от собственного чувства вины.
Давайте рассмотрим, как чувство вины подменяет свободную волю и ответственность.
Винить маленького ребенка неумно. Он не может быть виновным в том, в чем его обвиняют взрослые, так как не способен отвечать за свои действия, пока его не научили этому.
* * *
Родители поручили 4-летней девочке следить за коляской с маленьким братиком. Девочка гуляет во дворе, в конце которого — пруд. Она отвлекается, коляска катится, младенец выпадает прямо в воду и, слава богу, отделывается легким испугом. Родители жестоко наказывают старшую сестру за халатность и та всю жизнь, вплоть до своего 40-летия, уверена, что полностью виновата в произошедшем. Ей даже не приходит на ум, что родители неправомочно переложили свою ответственность на малышку, укоряя ее за это происшествие всю жизнь. Она настолько свыклась со своей виновностью, все детство и юность подтверждаемую родителями, что свои неудачные попытки забеременеть тоже рассматривает через призму собственной неполноценности.
* * *
Со стороны совершенно очевидно, что ребенок не может взвешивать свои усилия, управлять моторикой, чувствами и побуждениями и, конечно же, не способен пока отслеживать причинно-следственные связи и понимать последствия своих действий. Взрослые люди, не понимающие психологических особенностей ребенка, сначала приписывают ему способности, которых у него нет, а потом винят его за якобы преднамеренное вредительство.
Хуже этого только ультиматум: «Если ты не признаешь свою вину, я не буду с тобой разговаривать». И ребенок вынужден признавать несуществующую вину под угрозой невыносимого для себя бойкота или под страхом физического наказания. В результате он признает эти правила игры как единственно верные и свыкается с несправедливо навязанной ему виновностью.
Такой расклад навсегда вносит путаницу в сознание: чего от меня хотят — быть виновным или исправить ошибку? Хоть изначально предполагается, что нужно сначала признать вину, а потом исправлять содеянное, ребенок справедливо заключает: достаточно продемонстрировать вину, ничего не исправляя. Поэтому он вымаливает у родителей прощение как актер погорелого театра и уверяет, что «больше так не будет», подменяя ответственность демонстрацией чувства вины.
* * *
Молодая участница продвинутого курса исследовала свое укорененное чувство несправедливости, связанное с мужчинами. Она рассказала, что ее отец имел обыкновение, вальяжно разлегшись на диване, заставлять ее признавать себя виноватой даже в случаях, когда она чувствовала свою правоту. Он отвергал и бойкотировал ее до тех пор, пока она не приходила к нему с извинениями, кипя от гнева и возмущения. Выработав привычку соглашаться с авторитарной мужской позицией, она живет с непримиримым презрением к мужчинам и одновременно зависит от их снисходительного одобрения. Ее взаимоотношения с мужчинами строятся и распадаются по схожему сценарию.
* * *
Английское слово responsibility (ответственность) происходит от слов response — ответ и ability — способность. То есть быть ответственным — значит быть способным держать ответ. Принять ответственность — значит связать себя с последствиями своих действий и уметь исправлять их.
Порицания «как тебе не совестно», «ты поступил безответственно» лишь вызывают вину и не требуют усилий для исправления последствий содеянного. Задача родителей и воспитателей — формировать ответственность на своем примере, что означает терпеливое и сочувственное объяснение ребенку неизбежных последствий его поступков для него самого и окружающих. Такое разъяснение должно вызвать сопереживание от причиненной боли и несправедливости вместо привычного чувства вины. Ребенку должно стать понятно, что его поведение может оттолкнуть от него людей, если он продолжит вести себя таким образом. Так формируется волеизъявление, зрелость, ответственность.
Конечно, все добрые намерения родителей и воспитателей пропадут втуне, если они не будут демонстрировать их на практике. Ведь дети верят не словам, а поступкам. И правильно делают.
Войти с помощью соц. сетей: