Все тайны «Энормоза»
Где границы «Огромного»?
Разведчики уже с октября 1941 года «путешествовали» по великой атомной стране, которая создавалась физиками Европы и Америки. Они добывали уникальную информацию для советских ученых, и месяц от месяца ее становилось все больше. Максимум материалов поступил в СССР в 1944 году, и это, безусловно, стало самым великим достижением нашей разведки.
«Энормоз» – кодовое название работы разведки по атомной бомбе. Оно было присвоено 1-м Управлением НКВД СССР еще в 1941 года и существует до сих пор, потому что многие документы пока не рассекречены и нет надежды, что это случится в ближайшие годы. Но уже то, что стало известным, не может не поражать… Впрочем, судите сами: к примеру, 5 ноября 1944 года наши ученые были детально проинформированы о состоянии научных работ по проблеме «Энормоз» в разных странах.
В США:
«США являются наиболее важным центром работ по „Энормозу“, как по масштабам работ, так и по достигнутым результатам. Работы продолжают развиваться весьма успешно.
Результаты исследовательских работ, проводимых в ведущих университетах страны, быстро реализуются на практике: одновременно с работами в лабораториях ведутся проектные работы, строятся полупроизводственные установки и осуществляется заводское строительство в больших масштабов…
По имеющимся данным, 1-я экспериментальная бомба должна быть готова осенью 1944 г…»
В Англии:
«Основная часть работ англичан по „Энормозу“ ведется в Канаде, куда они были перенесены из соображений большей безопасности от вражеских налетов с воздуха и в целях сближения с американцами…»
В Канаде:
«Работы ведутся в Монреале, в системе Канадского национального совета по исследованиям. Научный коллектив, состоящий из переведенных из Англии и местных работников, значительно возрос и составляет 250 человек. Основными объектами работы является строительство 2 атомных установок системы „уран – графит“…»
Во Франции:
«Известный французский физик Жолио-Кюри, занимающийся изысканиями в области „Энормоз“, добился якобы существенных результатов.
Хотя англичане, а также, возможно, и американцы, уже сделали некоторые попытки к сближению с Жолио, последний, по-видимому, останется во Франции и вряд ли будет сотрудничать с кем-либо без официального согласия своего правительства. Таким образом, возникает еще один центр работ по „Энормозу“».
В Германии:
«Точных данных о состоянии разработки проблемы „Энормоз“ в этой стране у нас не имеется. Имеющиеся сведения противоречивы. По одним из них, немцы добились значительных результатов, по другим – Германия при ее экономическом и военном положении не может вести сколько-нибудь серьезных научных работ в области „Энормоз“».
Таким образом, благодаря разведке советское правительство и ученые довольно хорошо представляли положение дел по созданию ядерного оружия во всех странах. Достоверность информации подтверждалась разными источниками – в то время с разведкой физики сотрудничали охотно: они прекрасно понимали роль СССР в Мировой войне, и именно с нашей страной были связаны надежды на победу над фашизмом.
И совсем не случайно в документах 1-го Управления НКГБ СССР значатся такие слова:
«За период ведения агентурной разработки, т. е. с конца 1941 г. до настоящего времени, достигнуты довольно значительные результаты. За это время была создана агентура, систематически снабжавшая нас ценной информацией, позволившей следить за развертыванием научных работ по странам, а также ценными техническими материалами по существу проблемы…»
В историю ХХ века работа советской разведки по Атомному проекту войдет как одна из самых результативных.
«Доверьтесь Харитону и Соболеву!»
Именно так можно сформулировать ту просьбу, с которой обратился Курчатов к руководству НКГБ СССР.
По сложившейся традиции, с материалами, поступающими от разведчиков, Игорь Васильевич знакомился сам, а затем «распределял» необходимую информацию по тем или иным сотрудникам Лаборатории № 2. Естественно, они не знали, откуда и как Курчатов узнавал о котлах, о методах разделения изотопов урана, о конструкции атомной бомбы, о плутонии.
Информации от разведчиков приходило все больше, и теперь уже Курчатов сам не мог справиться с переводами материалов. К тому же он опасался упустить важные детали, поступавшие по конструкции бомбы или по ее расчету.
Записка И.В.Курчатова Л.П.Берии о неудовлетворительном состоянии работ по проблеме урана в СССР. 29 сентября 1944 года
План мероприятий 1-го Управления НКГБ СССР «по агентурно-оперативной разработке «Энормоз»». 5 ноября 1944 года
Советские атомные разведчики – Герои Российской Федерации
Владимир Борисович Барковский (1913–2003) – в конце 1940 года был направлен на работу в Великобританию сотрудником лондонской резидентуры по линии научно-технической разведки (под прикрытием должности атташе посольства). Завербовал в Лондоне ряд ценных источников, в том числе и среди английских ученых, непосредственно занимавшихся разработкой атомного оружия.
В. Б. Барковский на занятиях по военной подготовке. 1936 г.
С женой Верой Степановной и дочерьми. Красногорск, 50-е гг.
Советские атомные разведчики – Герои Российской Федерации
Леонид Романович Квасников (2 июня 1905 года – 15 октября 1993, Москва, Россия) – начальник отделения научно-технической разведки, один из инициаторов начала работы внешней разведки по атомной тематике. С 1947 года по 1966 год руководил научно-техническим направлением советской внешней разведки
С делегацией советских учёных на конференции в Лондоне (1947 год) Л.Р. Квасников (второй справа), академик А.Н. Несмеянов (второй слева)
Почтовая марка с портретом Л. Р. Квасникова
Советские атомные разведчики – Герои Российской Федерации
Александр Семёнович Феклисов (1914–2007) – в феврале 1941 года прибыл в США для работы в нью-йоркской резидентуре. За 6 лет работы добыл и передал на Родину большое количество секретной информации, преимущественно военного характера. От Юлиуса Розенберга получил рабочие чертежи атомной бомбы, сброшенной американским самолётом 9 августа 1945 года на Нагасаки.
В 1947–1950 годах работал в Лондоне заместителем резидента по технической разведке. При этом Феклисов, в частности, поддерживал оперативный контакт с Клаусом Фуксом, от которого была получена важная информация по атомной тематике, в том числе по устройству водородной бомбы
Александр Феклисов с женой Зинаидой и дочерью Наталией в Лондоне. 1947 год.
А. С. Феклисов (третий слева) среди разработчиков атомной бомбы. 1999 год
Советские атомные разведчики – Герои Российской Федерации
Анатолий Антонович Яцков (1913–1993) – в 1941 году был направлен в резидентуру в Нью-Йорке в качестве оперативного работника. Проводил ответственные операции по добыванию особо секретной и важной информации по «Энормозу» («ENORMOZ», он же «Манхэттенский проект»). Благодаря целенаправленной работе Яцкова А. А., внешняя разведка через имевшуюся у него на связи агентуру получила сведения, расчёты и чертежи по т. н. «Манхэттенскому проекту». Эти сведения позволили советским учёным получить весьма полезные данные о строительстве заводов по получению оружейного урана и плутония, а также по производству непосредственно атомной бомбы.
Анатолий Яцков (крайний справа) во время работы в Нью-Йорке
Генеральный конструктор атомной бомбы академик Ю. Б. Харитон (в центре) после посещения Кабинета истории внешней разведки, где его гидами были В. Б. Барковский (слева) и А. А. Яцков.
Советские атомные разведчики – Герои Российской Федерации
Леонтина Тереза Коэн (Петке; оперативный псевдоним – Хелен Крогер; 1913–1992). В ходе Второй мировой войны использовалась в качестве агента-связника резидентуры внешней разведки в Нью-Йорке. В соответствии с указаниями из Москвы, она за три месяца добыла в Канаде образцы урана. В августе 1945 года переезжает в город Альбукерке, расположенный неподалеку от секретной атомной лаборатории США в Лос-Аламосе, в котором проводит встречу с информатором советской внешней разведки в Лос-Аламосе и передает в Москву ряд ценных материалов по Манхэттенскому проекту.
Моррис Генрихович Коэн (оперативный псевдоним – Питер Крогер; 1910—1995) – советский разведчик американского происхождения. В 1949–1950 годах вместе с женой Леонтиной Терезой Коэн обеспечивала передачу в Москву важных документальных материалов о создании атомной бомбы в США.
Морис и Леонтина Коэны.
Сотрудник Управления нелегальной разведки Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ П. Г. Громушкин, Моррис и Леонтина Коэн и секретарь парткома КГБ СССР Г. Е. Агеев (слева направо)
Почтовые марки с портретами супругов Коэн.
30 апреля 1945 года он обращается к начальнику 1-го Управления НКГБ СССР Г. Б. Овакимяну с просьбой допустить к переводу разведматериалов Ю. Б. Харитона и С. Л. Соболева.
Записки И. В. Курчатова очень точно передают характер работ того времени. В частности, он пишет:
«…прошу вашего разрешения допустить к работе по его переводу проф. Ю. Б. Харитона (от 2-й половины стр. 2 до конца, за исключением стр. 22).
Проф. Ю. Б. Харитон занимается в Лаборатории конструкцией урановой бомбы и является одним из крупнейших ученых нашей страны по взрывным явлениям.
До настоящего времени он не был ознакомлен с материалами, даже в русском тексте, и только я устно сообщил ему о вероятностях самопроизвольного деления урана-235 и урана-238 и об общих основаниях implosion-метода».
В своей записке Игорь Васильевич выделил ту часть, где говорится о том, что Харитон еще ни разу не читал материалы, добытые разведкой.
В другой записке он ставит акценты иначе:
«Прошу вашего разрешения допустить к работе по переводу материалов по математическим вопросам разделительной установки академика Сергея Львовича Соболева.
До настоящего времени академик С. Л. Соболев знакомился с русским текстом материалов по этим вопросам, а перевод их производился либо вашими работниками, либо проф. И. К. Кикоиным.
Моя просьба о допуске к работам по материалам по переводу акад. С. Л. Соболева вызвана большим объемом материалов и большой загрузкой проф. И. К. Кикоина».
В архивах Атомного проекта СССР не сохранилось ничего о том, как прореагировали руководители НКГБ СССР на просьбу Курчатова. А Харитон и Соболев никогда сами не рассказывали об этом эпизоде в своей жизни. Вероятнее всего, к документам разведки их так и не подпустили – они получали только русские тексты. В НКГБ опасались, что подлинники могут помочь в раскрытии источника информации. Чем меньше людей знают о его существовании, тем надежней работа разведки. Этот принцип соблюдался неукоснительно. И поэтому даже сегодня, полвека спустя, завеса секретности опущена над многими страницами Атомного проекта.
