Лошадь для Курчатова

Кобылку для «Бороды» подобрали смирную, покладистую. Такую, чтобы на ней было легко познавать азы верховой езды.

Курчатову лошадь понравилась, и он решил тут же покататься на ней. Видно, рассказы Ефима Павловича Славского о его молодости, о службе в Первой Конной армии все-таки задели Игоря Васильевича, и он сам решил познать то, чем так гордится его друг и соратник.

Однако «конная эпопея» Курчатова продолжалась всего лишь двадцать минут. Раздался телефонный звонок из Москвы, и Берия приказал немедленно спешиться и больше к лошадям не подходить.

Ослушаться своего начальника Курчатов не посмел… Он даже не обиделся на Берию, потому что понимал: тот заботится о нем, хотя и весьма своеобразным способом.

А чуткий Славский довольно долго не упоминал о лошадях, боясь как-то задеть Игоря Васильевича. Но однажды тот не выдержал: «Можешь вспоминать о своем боевом прошлом, теперь уж точно в нашем деле ты останешься единственным конником…»

Впрочем, «заботу» Берии вскоре пришлось испытать и самому Славскому. Тот категорически запретил ему охоту.

Славский и Александров любили побродить по тайге, посидеть в засаде на одном из озер – благо места на Южном Урале были нетронутые, а потому дичи было очень много.

Но приказ есть приказ, и несколько лет Славский неукоснительно выполнял волю Берии. Однако после испытаний первой атомной бомбы он все-таки решил нарушить запрет и отправился на охоту – шла северная птица. Берия смолчал. Тогда Славский решил пострелять тетеревов – снега было мало, и птицы высаживались по березам, где становились прекрасными мишенями. Берия при очередной встрече не преминул заметить, что охотой не следует особо увлекаться… Ефим Павлович понял, что запрет снят. После испытаний первой бомбы Берия стал добрее к тем, кого сам и награждал Звездами Героев.

Сколько у нас бомб?

На этот вопрос всегда было трудно отвечать.

В те времена, когда ядерное оружие только создавалось, счет шел на единицы.

Сколько именно?

Опять-таки об этом знали несколько человек…

В конце 70-х речь шла уже о тысячах «изделий». Но опять-таки точное число было известно избранным.

Однажды я не удержался и спросил об этом у Ефима Павловича Славского, министра среднего машиностроения.

– Уж вам-то это известно точно, – подсластил я пилюлю вопроса.

Он нахмурился. У нас шла откровенная беседа о судьбе отрасли, а потому оборвать разговор он разом не мог.

– Это очень секретные данные, – вдруг спокойно ответил он, – даже я не знаю всех деталей. Когда требуется докладывать о нашем производстве, то конкретные данные я пишу от руки, а потом эту записку отправляю фельдсвязью лично генеральному секретарю. Так что он знает все о нашем ведомстве и о том, сколько «изделий» мы производим… Кому еще генеральный сообщает, мне неведомо… Ты удовлетворен ответом?

Мы оба рассмеялись. Как и положено журналисту, я задал тот вопрос, который был интересен моим читателям. Как и положено министру самого секретного ведомства в стране, он ответил на вопрос так, чтобы секретность полностью сохранилась…

Я вспомнил об этом случае, когда в документах Атомного проекта СССР нашел постановление СМ СССР «О развитии атомной промышленности на 1950–1954 гг.». Оно было принято 29 октября 1949 года, то есть через два месяца после испытаний первой советской атомной бомбы. Меня поразили цифры, которые там приводились. На мой взгляд, они четко показывают, почему Советский Союз не мог быть инициатором «холодной войны», которая начиналась на нашей планете в те дни.

Как известно, в противостоянии США и СССР главным аргументом было ядерное оружие. Именно оно и средства его доставки лежали в основе «холодной войны». Начинали мы ее, судя по документам, почти безоружными. В то время, когда в США ядерный арсенал насчитывал уже сотни атомных бомб, в постановлении № 5060–1943 от 29 октября 1949 года записано:

«1. Принять предложение Специального комитета при Совете министров СССР об утверждении на 1949–1954 гг. плана изготовления готовых изделий из плутония в количестве 153 изделий (кроме 1 изделия, израсходованного для проверки конструкции), в том числе:

в 1949 г. – 2 ед.

в 1950 г. – 7…

в 1954 г. – 54…»

И была приписка:

«Установить, что готовые изделия должны быть изготовлены по образцу изделия испытанной в 1949 г. конструкции…»

В документе подробно расписано, сколько и на каких предприятиях предстоит получить плутония, какие мощности новых атомных предприятий предстоит развернуть на Урале и в Сибири. Эти данные до сих пор несут гриф секретности. Наверное, пройдет еще не одно десятилетие, прежде чем они станут достоянием общественности.

Почему же планы о выпуске атомных бомб уже можно сообщать?

А дело в том, что это постановление так и не было реализовано по многим причинам. Прежде всего, не имело смысл повторять конструкцию первой испытанной бомбы, аналогичной американской. Уже появилась собственная оригинальная конструкция бомбы, и вскоре она прошла успешные испытания. Ей требовалось меньше плутония, а эффективность возросла многократно.

И, во-вторых, погоня за американцами не могла привести к ядерному равновесию, если не искать принципиально новые пути. Вскоре И. В. Курчатов и его соратники это поняли. Если создать сверхбомбу, то можно сразу стать на один уровень с американцами. В этом был залог успеха в «холодной войне». Этот расчет полностью оправдался.

Американцы имели весьма смутное представление о том, что происходит в Советском Союзе. Ведомство Берии могло гордиться не только тем, что его сотрудники добыли информацию о создании ядерного оружия в США, но и тем, насколько плотную завесу секретности они создали у нас. Военная разведка, в частности, докладывала:

«…американцы не имеют сведений о точном местоположении советских предприятий („атомградов“) по производству атомного оружия, но предполагают, что один из них находится недалеко от озера Байкал. Считается, что если бы было известно местонахождение атомных предприятий, то американцы без особого риска смогли бы сфотографировать указанные места с помощью своих стратосферных самолетов. Однако полагают, что район, который следовало бы обследовать с целью выяснения местонахождения атомных предприятий СССР, очень велик и труднодоступен, так как большей частью покрыт лесом. Существует мнение, что Советский Союз лучше осведомлен об аналогичных предприятиях США».

Теперь разведывательные самолеты США все чаще будут появляться вблизи границ СССР. А потом высотные У-2 будут летать над территорией страны, и сбить их долгое время будет невозможно. Американцы определят, где именно находятся некоторые атомные предприятия СССР, но это будут отрывочные, неточные сведения. Пополнить их попробует У-2 в мае 1960 года. Самолет пройдет над атомградами Урала, но снимки не попадут в США, так как самолет будет сбит нашей новой зенитной ракетой. Теперь уже безнаказанно летать над территорией СССР будет невозможно, и атомная разведка переместится на космические орбиты.

Однако полное представление об атомном комплексе СССР американцы получат только в разгар перестройки, когда М. С. Горбачев распахнет перед ними доступ на самые секретные объекты страны. И с той поры специалисты США знают точное количество наших ядерных боеголовок, ну а для нас эти данные по-прежнему секретны…