СВЯТОСЛАВ ЛОГИНОВ
ЧЕРНАЯ ДЫРА
— По нашей парадной, — подытожил Кай, — получается светлых окон тридцать восемь и темных двадцать восемь.
— А голубых всего четыре, — огорченно произнесла Гретель. — Получается, что люди так мало телик смотрят?
— Некоторые смотрят при свете, вот их и не заметно. А вон наши окна — одно темное, одно светлое и одно голубое. Темное — наша комната, потому что нас дома нет. Светлое — кухня, там мама ужин готовит, а голубое — мамина спальня; телевизор включен, а никого нет.
—. Зато вот эти два окна, — сказала Гретель, указав на два соседних прямоугольника, — не темные, а черные. Там злой дядька сидит.
— Ага, — согласился Кай. — У него телевизора нет, и газа на кухне нет, зато посреди комнаты есть черная дыра, в которую все валится.
— Кай, а ты с дядькой здороваешься, когда на лестнице встречаешь?
— Мама велела здороваться.
— А он что?
— Идет мимо, будто меня на свете нет.
— И у меня так же. Очень скверный дядька.
— Слушай, а может, мы тихо здороваемся? Может, он не слышит? Давай в следующий раз громко-прегромко «здрасте» скажем?
— Давай. Интересно, что он тогда делать станет?
В кармане Кая громко-прегромко запел мобильник.
— Вы где запропали? — раздался мамин голос. — На улице тьма египетская, а они гуляют. Живо домой.
— Мы еще минуточку! — привычно взмолился Кай. — Мы еще окна не досчитали.
— Я вам покажу — окна. Ночь на дворе. Чтобы через три минуты дома были.
С мамой не поспоришь. Кай со вздохом поднялся со скамейки, следом поднялась и Гретель.
— Я слышала, — сказала она, — что раньше мамы по мобильнику не звонили, а высовывались в окно и кричали: «Дети, ужинать!»
— Раньше много чего было, — согласился Кай. Помолчал немного и спросил: — Как думаешь, подарят мне на Новый год коньки или опять какую-нибудь ерунду?
— Не знаю. Коньки дорогие. И пряничный домик, что в кондитерской на витрине, тоже ужасно дорогой. Интересно, кому он достался в прошлом году?
— Пряников мама сама напечет. Еще вкуснее магазинных.
— Магазинный красивее. Я бы его сразу есть не стала, а сначала бы любовалась и куклам показывала.
— Эх ты, кукловодка! Пряничный домик — ерунда! Съел — и нету. А вот настоящие бегаши…
Под привычный разговор дети дошли до парадной. Лифт вызывать не стали — на третий этаж можно и пешком. Но, поднявшись на пару пролетов, остановились. Сверху спускался толстый дядька с пренеприятнейшим выражением надутого лица.
Кай и Гретель взялись за руки и громко проскандировали:
— Добрый вечер!
С тем же успехом можно было здороваться с носорогом. Дядька или не услышал, или не захотел услышать голосов. Он продолжал топать прямо на детей, так что они едва отскочили с его пути. Даже глазом не покосив на Кая и Гретель, дядька прошел мимо.
— Может, он глухой? — предположил Кай, когда внизу хлопнула входная дверь.
— И слепой тоже? — возразила Гретель. — Не-тушки, это просто злой колдун, а зовут его Омбудсмен. Те, кого он заколдует, падают в черную дыру и вылезти не могут.
— Хоть бы он сам туда свалился, — сказал Кай.
Домашняя дверь на третьем этаже была приоткрыта: мама знала, что Кай и Гретель не станут упрямиться и быстро придут домой. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, дети оглянулись. Никого на площадке не было. Соседская дверь, вся как есть железная, недовольно кривила замочную скважину и поблескивала глазком, словно подглядывала, что рядом происходит.
Утром настало тридцать первое декабря — день особенный, потому что последний в году. Хлопот в это время куча, и все приятные. Но у Кая и Гретель день выдался свободным. Все в доме прибрано, елка куплена и наряжена, не хватает только подарков, но подарки появятся лишь после двенадцати часов, да и нарядное платьице и костюм нужно будет надеть только вечером. Получилось так, что Кай и Гретель пошли гулять, чтобы не мешать маме, которая второй день не вылезала из кухни, словно там у духовки образовалась черная дыра и мама в ней увязла. Хотя никакой дыры не было, ведь она все в себя тянет, даже запахи, а из кухни пахло праздничным обедом.
Гулять можно во дворе, одним выходить на проспект мама не разрешала, но если немножко, не отходя от дома, то это ведь не считается… А там, на углу, была замечательная вещь — елочный базар. Елки, большие и маленькие, стояли и лежали вповалку, и от каждой пахло Новым годом. Командовал всем этим великолепием дядечка, похожий на аравийского джинна.
— Здравствуйте! — сказали Кай и Гретель, а потом Гретель попросила:
— Можно мы наберем несколько веточек? Нам во дворе играть.
— Ай, девочка, — сказал аравийский джинн, — завтра эти елки ничего не будут стоить, и я повезу их выбрасывать. Зачем тебе ветки? Бери целую елку.
Елочка была маленькая и ни капли не ободранная. Кай и Гретель принесли ее во двор и воткнули в сугроб. Потом Кай сказал:
— Ты пока елку покарауль, а я сбегаю домой, принесу дождика и серпантин, чтобы наряжать.
Кай убежал, и Гретель осталась одна, без старшего брата. Оно бы и ничего, но дверь парадной заскрипела, как бы через силу, и — топ-топ! — во дворе появился злой волшебник Омбудсмен. На этот раз он не просто потопал по своим колдовским делам, а посмотрел прямо на Гретель, внимательно и нехорошо. Глаза у Омбудсмена были никакие, как будто на лицо выползли две серые дыры.
Гретель так перепугалась, что даже поздороваться не смогла. Но Омбудсмен ничего не сказал и утопал в неизвестном направлении. А там и Кай появился с дождиком, мишурой, серпантином и звездой из золотой бумаги. Кай и Гретель смастерили звезду только сегодня, и она сразу пригодилась.
Когда начали наряжать елку, Кай сказал:
— У злого соседа дверь не заперта. Не совсем, конечно, распахнула, но приоткрыта, так что мимо не пройдешь. Наверное, сидит там и подкарауливает.
— Не… Он на улицу ушел, я видела. На меня так посмотрел, будто проглотить хотел и косточки выплюнуть.
Звезду привязали ниткой на самую верхушечку, серпантин, как и полагается, спиралью пустили по веткам, а дождик просто сверху вниз. Елка получилась не хуже той, что дома. Только игрушек и мандаринов не хватает. А когда вся работа закончилась, Кай предложил:
— Давай заглянем, какая у соседа черная дыра.
— В чужую квартиру, — рассудительно произнесла Гретель, — забираются только воры.
— Мы же не станем ничего трогать. Мы только одним глазком посмотрим — и назад. И вообще, мы не так просто зайдем, мы ему подарок принесем. У нас две елки, а у него — ни одной. Мы эту елочку ему подарим. Вот он приходит домой, а у него — новогодняя елка! После этого он уже не будет таким злым! — и Кай выдернул наряженную елочку из сугроба.
Дети пробежали через парадную и поднялись на третий этаж, где ждала открытая дверь Омбудсмена.
Злой волшебник Омбудсмен жил в однокомнатной квартире. На кухне у него не было кастрюль, а были колбы, реторты для перегонки и старый керогаз, на котором стоял закопченный прибор под названием бурбарбут. И еще было множество банок со всякой сушеной пакостью. Заходить на такую кухню не захотелось ни Каю, ни Гретель.
А в единственной комнате не было вообще ничего, только на полу, ровно посреди комнаты, темнело черное-пречерное пятно.
— Черная дыра! — прошептал Кай.
— А где же он спит? — спросила Гретель.
— Не знаю. Может, он вовсе не спит или на кухне под потолком? Уцепится за лампу и висит, как летучая мышь.
— Елку где поставим?
— В комнате, в углу. На кухне елок не бывает.
Они аккуратно обошли дыру и поставили елочку возле балконной двери. В комнате сразу стало веселее.
— Давай заглянем в дыру? — спросила Гретель.
— Только осторожно, а то провалишься, никто тебя оттуда не вытащит.
Дети взялись за руки и маленькими шажками приблизились к черной дыре.
— Ухты! — воскликнул Кай.
— Ой, мамочки! — пискнула Гретель.
— Настоящие, — выдохнул Кай, — Викинг Нагано Голд!
— А на крыше — цукаты и марципанчики! — простонала Гретель.
— Погоди, — остановил сестру Кай. — Ты что там видишь?
— Пряничный домик. Хорошенький, каких и не бывает.
— А у меня — коньки. Профессиональные. Ты знаешь, сколько они стоят? Сто пряничных домиков купить можно.
— Вот, значит, куда неполученные новогодние подарки деваются! Слушай, давай достанем наши подарки? Все равно они Омбудсмену не нужны.
— Стой! — возразил разумный брат. — Ты знаешь, где бывает бесплатный сыр?
— Знаю. У мамы в холодильнике.
— Тут не холодильник. Это черная дыра! Провалишься и будешь там торчать до второго пришествия.
— Чьего?
— Колдуна Омбудсмена. А что он с тобой сделает — сама догадайся. Пойдем лучше домой, пока он нас тут не застукал.
— Труба из шоколадок сделана, как из кирпичиков, — пожаловалась Гретель.
— Таких коньков ни у кого в городе нет. Значит, и в дыре их нет. И домика твоего — тоже.
Вздохнул Кай, всхлипнула Гретель, но, как всегда в трудную минуту, взялись за руки, увели друг дружку от соблазнительной дыры и побежали домой, где мама пекла кексы и лежали спрятанные до поры новогодние подарки, может быть, и не самые дорогие, но купленные с любовью.
А за час до Нового года — топ-топ! — на лестнице показался злой колдун Омбудсмен. Поглядел на раскрытую дверь, злорадно покачал головой и канул в квартире, закрыв дверь на замок, две задвижки и три защелки. Затем, не снимая калош, зашел в комнату и увидал елку.
— Это что такое?! — закричал Омбудсмен гадким голосом. — Немедленно прекратить!
Злой колдун опрокинул елку, принялся топтать ее ногами, затем попробовал сломать. Исколов руки и перемазавшись в смоле, капельку успокоился и сказал сам себе:
— Зато я теперь точно знаю, что противные дети забрались в мой дом и, значит, попались в ловушку.
И Омбудсмен начал готовиться к страшному новогоднему колдовству. А что делать? Новый год приходит для всех, в том числе и для злых волшебников.
Омбудсмен вынес елку на лестницу, затолкал в мусоропровод, подмел пол, проветрил комнату и напрыскал всюду вонючим одеколоном, чтобы запаха не осталось от выброшенной елки. Потом он принялся таскать из кухни банки со всякой дрянью, колдовские амулеты и еще что-то, о чем и рассказывать не хочется. А когда закончил приготовления, то подошел к черной дыре и сказал:
— Попались, воришки? Теперь сидите в дыре. Можете плакать, я разрешаю. Вас никто не услышит. А я сейчас позову ужасного демона Ювенала. Он очень любит кушать таких детишек, как вы. А когда он съест вас, то поможет мне добиться власти над миром!
Омбудсмен заглянул в черную дыру.
— Жаль я не вижу, как вы там плачете и просите пощады. Пощады не будет. Отвратительные дети, вы не здороваетесь со старшими и лазаете по чужим квартирам. За это вас надо скормить Ювеналу. Плачьте сколько угодно, я все равно не вижу ваших слез. Зато я вижу там императорскую корону и удостоверение президента всего на свете. Мне эти вещи очень пригодятся. С Новым годом, скверные дети, сейчас явится голодный Ювенал!
Омбудсмен начал читать заклинания. Черная дыра заколыхалась, раздулась, и с первым звоном курантов из нее вылез демон.
— Жрать хочу! — заревел он. — Где дети?!
— Там! — гавкнул Омбудсмен. — В дырке сидят!
— Там никого нет! — Ювенал запустил лапу в дыру и вытащил кусок черствого пряника и один сломанный роликовый конек. Именно эти подобранные на свалке вещи казались при взгляде в черную дыру чудесными новогодними подарками.
— Обманули! — закричал Омбудсмен. — Жалкие воришки не полезли воровать!
— Я сам найду этих детей! — завыл Ювенал. — Но сначала я сожру тебя!
— Меня нельзя есть! — завопил Омбудсмен. — Я же тебя вызвал!
— А мальчиков и девочек на обед не приготовил! За это я и сожру тебя!
Так бы, наверное, и вышло, но с первым ударом часов в пустой комнате появились три зеленых воина с копьями в руках. Копья были похожи на еловые иголки, да и сами воины были иголками, опавшими с принесенной елочки и не замеченными колдуном, когда он подметал пол.
Три копья вонзились в бока демона. Ювенал завыл, начал метаться, но не тут-то было. От еловых иголок спасения нет! В три секунды демона загнали обратно в дыру. Черная дыра раздулась и превратилась в старое помойное ведро, которое покатилось по полу, бряцая жестяными боками.
— Моя дыра! — заголосил волшебник Омбудсмен. — Вы ее поломали!
— Что с этим делать будем? — спросил один воин.
— Пусть его. Он уже ничего не может, а нам пора в лес, на елку.
С двенадцатым ударом часов зеленые воины исчезли.
Омбудсмен выполз из угла и схватил ведро. Ничего волшебного в нем не осталось, — обычное помойное ведро.
Во дворе грохотал и вспыхивал салют, играла музыка, звучали голоса. За стеной кричали «Ура!» Кай и Гретель.
Омбудсмен уселся на перевернутое ведро.
— Не надо отчаиваться, — сказал он. — Это не последний Новый год. Все неприятности в жизни временные. Сегодня их нет, а завтра — будут.
Омбудсмен поднял с пола грязный кусок пряника и начал мрачно жевать.
