АЛЕКСАНДР ГОЛИКОВ

КОГДА ХОЧЕТСЯ НОВОГО

Здесь не было солнца, вместо неба — светящаяся субстанция, а под ногами ровная, серая, безжизненная и бесконечная твердь. Состав атмосферы не имел значения, каждый в очереди дышал тем, чем привык дышать у себя на родной планете: кто аммиаком, кто азотом, кто фтором, кто прочей химией. Но неудобств, однако, народ не испытывал и атрибутикой жизнеобеспечения не пользовался, хотя каким образом подобная совместимость достигалась, никто и понятия не имел. Кроме землян, разумеется. Но те в очереди не стояли, ибо являлись хозяевами и творцами Приемника, а в какой-то степени и самой очереди, в которой как раз негуманоиды и преобладали.

Квадратные, шарообразные, конусовидные, треугольные и вовсе не пропорциональные: пушистые, лохматые, колючие и гладкие, как бильярдные шары; многоглазые, одноглазые и безглазые: многорукие, членистоногие, со щупальцами, с клешнями, панцирные и кожистые; зелененькие, розовые, белые, черные, в горошек и в крапинку; веселые, хмурые, грустные, радостные и не очень, но все без исключения ожидающие и оттого возбужденные — очередь эта в виде длиннющей, изломанной, шевелящейся и пестрой змеи протянулась, казалось, на мегакилометры.

У очереди имелось начало, и олицетворял его высокий портал (он же Приемник) в виде земной буквы «П». Языковых барьеров тут не существовало вовсе, ибо земляне сразу позаботились о едином лингвистическом социуме. Еще создали микроклимат для каждого индивидуума и поспособствовали доставке этих индивидуумов к месту назначения, то бишь в хвост очереди. Каким образом такое достигалось, какие средства и возможности для решения подобных задач использовались, гадали немногие: каждый знал, что земляне — величайшая и непостижимая раса, так чего ради лезть с глупыми расспросами? Еще по думалке схлопочешь за излишнюю ретивость, за хомо не заржавеет. Подавляющее большинство изверлючивало мозги на предмет того, что же их ожидает за этой штуковиной в виде «П», и тут же делилось своими умозаключениями, идеями и гипотезами с соседями. Соседи отвечали тем же. Неудивительно, что над очередью стоял несмолкаемый гомон, сливающийся в многоголосое «бу-бу-бу-бу». Так что чего-чего, а скучно в ней не было, хотя бы потому, что стояли тут скученно.

Всевозможные измышлизмы на предмет «А чего ради стоим-то?» по вполне понятным причинам обсуждались весьма бурно и буквально со всех сторон. Где-то в середине очереди одно время превалировала такая точка зрения: земляне, мол, набирают свеженьких рекрутов для межгалактической войнушки и за ценой, конечно, не постоят. Последний факт горькую пилюлю несколько подслащивал, но народу все равно от этого было не легче. Но поскольку все доподлинно знали о несокрушимой мощи землян, их неисчерпаемом потенциале, воистину умопомрачительных возможностях и в целом пацифических взглядах на процессы в Галактике, то версия эта продержалась недолго и вскоре обсуждалась лишь четраном, алгойцем да примкнувшим к ним сепваром. Первый, зеленокожий четырехрукий монстр с Брагона, обожал потасовки и лез с кулаками на любого, с поводом и без (кроме землян, разумеется, — отучили сразу и надолго); второй принадлежал к кочующей расе вечных наемников и не имел за душой ничегошеньки, кроме алчности и желания потуже набить карман; третий же считал войну неизбежным злом и на всякий случай просто подыскивал широкие спины, за которые в случае чего и спрятаться не грех.

Самые пессимистичные в очереди склонялись к совсем уж мрачной и жуткой мыслишке: зоопаркам на этой Земле вдруг понадобились новые, свежие экземпляры, вот и до нас добрались, пора и нам посидеть за лазерными прутьями на потеху местной публике. Однако даже они понимали: что-то тут не так, не те у землян все же запросы и планки. Ведь всеми декларациями, меморандумами, конвенциями и хартиями разумная жизнь в Галактике провозглашалась уникальной и неприкосновенной. Земляне, что этот закон и ввели, неукоснительно следовали его духу и букве и остальных заставляли делать то же самое. Другой вопрос, что получалось из-под палки и результат желал лучшего: слишком уж много уродов оказалось в семье.

Ближе к хвосту в это же время рассуждали о некой Разведывательной Экспедиции в соседнюю или параллельную Вселенную и об открывающихся в связи с этим вакансиях. Ракообразный китонец и мохнатый воорунг с Угары даже поспорили, кто бы из них мог стать капитаном земного подпространственника-мегатонника, но после вполне мирной дискуссии согласились и на помощника вахтенного в третьей дежурной смене. При этом стоящий за ними хинкон едко заметил, что даже землянам с их мощью и потенциалом пока что не по зубам подобные мероприятия (и это было правдой). А шароид с Эндау, похожий на колобка в боевой раскраске, добавил, что проблем хватает и у себя дома, в своей Галактике, так на кой ляд искать их еще и у черта на куличках (и это тоже было правдой).

А позже буквально всех чуть до инфаркта не довел ужасный слух, будто земляне собираются повсеместно ввести «сухой закон» и таким вот образом заранее предупреждают о своих коварных планах. Но распространителя неправдоподобного слуха вычислили быстро (им оказался несчастный фианец, язвенник, а потому трезвенник) и пригрозили потенциальному саботажнику и паникеру «темной». В самом деле, эта крамольная мысль не выдерживала никакой критики: всем доподлинно было известно, что земляне являлись истинными ценителями и гурманами хороших, качественных вин и, скупая их повсеместно, о ценах думали в последнюю очередь. Волнения поутихли. Впрочем, ненадолго. Рядом начали вдруг рассуждать о генетической корректировке вкупе с синергетикой. Больную тему поднял Зуз, сейфоподобная бугристая глыба откуда-то из центра Галактики. Центристы по праву считались умниками и философами и потому слушали того внимательно. Зуз высказался в том смысле, что вот, мол, каждый народ по отдельности мало что значит, но вот все вместе они бы могли что-нибудь эдакое и сотворить, вот почему их тут и собрали. «А что сотворить-то?» — спрашивал народ заинтересованно. Мысль о том, чтоб побузить где-нибудь поблизости всей разношерстной кучей, привлекала и грела душу. Но Зуз мрачно отмалчивался, вперив шесть глаз в небо, а после начинал по новой: синергетика, мол, корректировка и генетика, блин!..

Тут по рядам прошелестело «просили больше не занимать». Через пару минут выяснилось, что это кентозавр с Бетельгейзе заскучал, стал поглядывать на всех свысока и пустил такую подначку по рядам, для вящего своего удовольствия и хохмы ради. Шутку оценили и поржали вместе с кентозавром. А что еще с того возьмешь?

Ближе к «П» кошачий с Ля-муррса и бочкообразный дудука с Пундаллы высказали мнение, что земляне просто так ничего не делают и в Галактике грядут очередные перемены. С их легкой руки разгорелся диспут о смысле жизни вообще и их конкретном тут положении в частности. Сошлись на том, что жизнь прекрасна. У соседей. Некоторые же на полном серьезе размышляли о том, что людей интересует исключительно мифология и народный фольклор: шутка ли, столько материала под рукой! В конце концов многие стали склоняться именно к этой версии, тем более из «П» так никто и не возвратился, а сами земляне не очень-то и спешили объяснить народу, чего они, собственно, от этого народа в конечном итоге хотят.

Одним словом, очередь бурлила, заглядывала поверх голов, дискутировала на все лады и ждала, когда же наконец придет и его черед, и он пройдет наконец эту «П», чтобы…

Две недели по суб-времени дюжина землян, ни на секунду не прерываясь, делала свое дело. Они тщательно обмеривали, взвешивали и голографировали инопланетян, потом расплачивались той валютой, что требовал сканируемый (в разумных, конечно, пределах), и отправляли того через противоположную «П» восвояси. Эти две недели для кого угодно могли превратиться в сущий ад, но только не для землян. Ибо они давно уже были на «ты» и с пространством, и со временем, и с эзотерическими знаниями, но все свои желания строго соизмеряли со своими возможностями, и первые никогда не возобладали над вторыми. А когда на исходе второй недели последний из очереди, гирфанг с Галкохены, схожий с ажурным чемоданом, покинул Приемник, и твердь наконец опустела, один из землян вдруг стал что-то тихо напевать, второй в такт мелодии слегка похлопывать в ладоши, а миловидная женщина начала неторопливо заплетать распущенные волосы в тяжелую косу. Все их действия имели свой, потаенный смысл и необратимые последствия, так как после этого твердь стала медленно растворяться, субстанция сама собой загасилась, атмосфера с множеством газовых микрорезервуаров испарилась, а две огромные «П» на входе и выходе истаяли без следа, оставив на том месте весьма странную конструкцию — длинную, поблескивающую серебром коробку с покатым верхом и плывущими, мерцающими гранями. Это была объемно-динамическая платформа одноразового использования.

Модульный биокомпьютер платформы синхронизировал время отбытия последнего инопланетянина со временем распада Приемника и прилегающей псевдореальности, вошел в пространство Хоукинга, там задействовал контур пространственного преобразователя и понесся из центра Галактики к самому краю спирали, к неприметной желтой звездочке по имени Солнце, рядом с которым голубая планета Земля, давным-давно ставшая Единым Детским Садом человечества, уже третью неделю посылала по анзиблю зов за зовом своим мамам и папам, тетям и дядям, бабушкам и дедушкам — дети просили новых, ни на что не похожих, невиданных игрушек. А земляне очень любили своих детей и ничего для них не жалели. И поэтому грузовые отсеки платформы были полностью заполнены биостатиче-скими матрицами инопланетян, чтобы потом из них получить полноценные, необычные и поистине новые игрушки, которые бы восхищали, радовали и смешили неугомонных детишек, потому что те…

…жаждали бесконечно возиться, познавать, удивляться и нести добро этой Вселенной.

Анзибль — аппарат мгновенной связи в Дальнем космосе. Выдуман некой Урсулой Ле Гуин, дамой с весьма богатой фантазией (см. Экуменский цикл вышеназванной леди. Там этими анзиблями чуть ли не гвозди забивают).

Контур пространственного преобразователя — что-то типа силовой установки/генератора. Для входа в подпространство использует энергию молекулярного распада тислия, металла новейшей энергоемкой группы (возможно, его когда-нибудь и откроют, и именно так и назовут).

Приемник — своеобразный «расфасовочный цех» с векторными телепортационными каналами. После трансформируется в галактическую платформу.

Подпространство — из самого названия ясно. Кстати, скептикам! Если существует подсознание, то почему бы не быть и подпространству?

Пространство Хоукинга — выдумано Дэном Симмонсом, автором «Гипериона». Все вопросы к нему. Но наверняка скорость света там становится чисто абстрактным понятием. Что и требовалось.

Синергетика — проверка взаимодействия нескольких составляющих во всевозможных сочетаниях (автор, хоть убей, не помнит, где он про это вычитал. Но вот ведь — пригодилось).

Суб-время — положение, при котором реальное время замедляется в несколько раз (очень удобно, когда вокруг масса срочной работы, а ее необходимо проделать в минимальные сроки).

Эзотерические знания — знания, исключительные по своей сути и предназначенные для посвященных. Как хочешь, так и понимай.

И последнее (вопрос на засыпку): а вы подарили бы своему маленькому это чудо природы — четранчика, ал-гойчика или кентозаврика, мало чем отличающихся от оригиналов, разве что размерами?

Ответ, думаю, очевиден…