17

– Сэм! – воскликнула Джулия. – Мы должны вытащить Сэма.

Они еще кашляли, когда бежали к «одиссею», а Сэм – нет. Он навалился на руль, с открытыми глазами, хрипло дыша. Нижнюю половину лица покрывала кровь, а когда Барби мягко потянул его назад, чтобы спина привалилась к спинке сиденья, то увидел, что на груди рубашка старика из синей стала грязно-пурпурной.

– Ты сможешь его отнести? – спросила Джулия. – Сможешь его отнести к солдатам?

Конечно, он бы не смог, но ответил:

– Попытаюсь.

– Не надо, – прошептал Сэм, его глаза сместились к ним. – Очень больно. – Кровь вытекала изо рта с каждым словом. – Вы это сделали?

– Джулия сделала. Не знаю как, но сделала.

– Отчасти благодаря человеку в спортивном зале, – пояснила она, – которого застрелил хэкермонстр. – У Барби отвисла челюсть, но Джулия этого не заметила. Положила руки на плечи Сэму, расцеловала в обе щеки. – Ты тоже это сделал, Сэм. Довез нас сюда и увидел маленькую девочку на эстраде.

– Во сне я увидел тебя не маленькой девочкой. Ты выросла.

– Маленькая девочка по-прежнему здесь. – Джулия коснулась своей груди. – По-прежнему здесь. Она живет.

– Помогите мне вылезти из минивэна, – прошептал Сэм. – Хочу глотнуть свежего воздуха, прежде чем умру.

– Ты не…

– Молчи, женщина. Мы оба все знаем.

Барби и Джулия помогли ему вылезти из салона, осторожно уложили на землю.

– Понюхайте, какой воздух! – Голос Сэма переполнял восторг. – Святый Боже. – Он глубоко вдохнул, потом кашлянул, и изо рта полетели брызги крови. – Я чувствую аромат жимолости.

– Я тоже, – кивнула Джулия и откинула волосы с его лба.

Он накрыл ее руку своей.

– Они… они почувствовали наши страдания?

– Там была только одна. Если б несколько, ничего бы не вышло. Не думаю, что мне удалось бы перебороть их общую жестокость. И нет – ничего она не чувствовала. Пощадила нас, но не более того.

– Они не такие, как мы? – прошептал старик.

– Нет. Совсем не такие.

– Щадить – удел сильных людей. – Он вздохнул. – Я могу только сожалеть. Я сделал это лишь ради выпивки, но все равно сожалею. Если б мог, вернул все назад.

– Что бы ты ни сделал, теперь ты искупил свою вину, – заверил его Барби. Взял за левую руку. На безымянном пальце едва держалось обручальное кольцо, слишком большое для исхудалой плоти.

Глаза Сэма – выцветшей синевы – сместились к Барби, и старик попытался улыбнуться:

– Может, и искупил… тем более что сделал это с радостью. Хотя я не думаю, что такое можно… – Он опять начал кашлять, брызгая кровью.

– Хватит! – воскликнула Джулия. – Перестань говорить. – Они стояли на коленях по обе стороны от старика. Она посмотрела на Барби. – Нести его не получится. Внутри что-то повреждено. Мы должны бежать за помощью.

– Ох, небо! – выдохнул Сэм Вердро.

На том все для него и закончилось. Грудь опустилась и уже не поднялась, потому что вдоха не последовало. Барби протянул руку, чтобы закрыть ему глаза, но Джулия перехватила ее, не дала.

– Пусть смотрит. Даже если он и мертв, пусть смотрит сколько хочет.

Они посидели рядом с ним. Пели птицы. И где-то лаял Горас.

– Наверное, я должна идти к своей собаке.

– Да, – кивнул Барби. – Поедем?

Она покачала головой:

– Давай пройдемся. Думаю, мы сможем пройти полмили, если не будем спешить, а?

Он помог ей подняться.

– Сейчас и выясним.

18

Пока, взявшись за руки, они шли по колеям проселочной дороги, Джулия рассказала ему о том, что происходило с ней «внутри коробочки», как она это назвала.

– Понятно, – кивнул он, когда Джулия закончила. – Ты рассказала ей, на какие злодеяния мы способны – или показала их ей, – но она все равно нас отпустила.

– О злодеяниях они знают всё.

– Тот день в Фаллудже – наихудшее воспоминание в моей жизни. И что самое ужасное… я сделал это, а со мной ничего такого не делали.

– Ты этого не делал, – напомнила она. – Это сделал другой человек.

– Не важно. Кто бы это ни сделал, тот парень умер.

– Это произошло бы, будь вас в спортивном зале только трое или двое? Или если бы ты был один?

– Нет. Разумеется, нет.

– Тогда вини судьбу. Или Бога. Или Вселенную. Но перестань винить себя.

Возможно, ему бы это так и не удалось, если б он понял, что хотел сказать Сэм перед смертью. Сожалеть о том, что ты сделал неправильно, лучше, чем ничего, но никакое сожаление не искупит радость, испытанную при убийстве, будь то сжигание муравьев или расстрел пленников.

Он не ощущал радости в Фаллудже. В этом виновным себя не чувствовал. Что и облегчило его душу.

Солдаты бежали к ним. У них оставалась минута друг для друга. Может, две.

– Я преклоняюсь перед тобой за то, что ты сделала, Джулия.

– Я знаю, – спокойно ответила она.

– Ты проявила удивительную отвагу.

– Ты простишь меня за то, что я украла твои воспоминания? Я не хотела, так вышло.

– Ты полностью прощена.

Солдаты приближались. Кокс бежал вместе с остальными, Горас за ним по пятам. Скоро Кокс будет здесь, спросит, как Кен, и с этим вопросом они вернутся в большой мир.

Барби посмотрел на синее небо, глубоко вдохнул очищающийся воздух.

– Не могу поверить, что его больше нет.

– Он вернется, как думаешь?

– Может, не на эту планету и не с этими детишками. Они вырастут и покинут игровую комнату, но коробочка останется. И другие дети ее найдут. Рано или поздно кровь всегда выплескивается на стену.

– Это ужасно.

– Возможно, но хочешь, я скажу тебе, что говорила по этому поводу моя мать?

– Разумеется.

– Будет и на нашей улице праздник. – Джулия рассмеялась. И как ему нравился ее смех! – Что сказала кожеголовая девочка в самом конце? Говори быстро: сюда уже бегут люди, а это принадлежит только нам.

На ее лице отразилось удивление: как он мог не знать?

– Она сказала то же самое, что и Кайла: «Носи его дома, он будет выглядеть как платье».

– Она говорила о коричневом свитере?

Джулия вновь взяла его за руку:

– Нет. О наших жизнях. Наших маленьких жизнях.

Барби задумался:

– Если она отдала это тебе, давай это наденем.

Джулия вскинула руку:

– Посмотрите, кто идет!

Горас уже заметил ее. Прибавил скорости, проскочил среди бегущих людей и, едва вырвавшись на простор, включил четвертую передачу. Мордочка сияла улыбкой. Уши прижимались к голове. Тень летела по припорошенной сажей траве.

Джулия опустилась на колени, протянула к нему руки:

– Иди к маме, сладенький!

Он прыгнул. Она поймала его и, смеясь, повалилась на спину. Барби помог ей подняться.

Они вернулись в большой мир вместе, неся подарок, который получили: жизнь.

Жалость – конечно, не любовь, размышлял Барби… но если ты ребенок и отдаешь одежду голому, это шаг в правильном направлении.

22 ноября 2007 – 14 марта 2009