10

В самой дальней северо-восточной части города рассвело: здесь Купол тоже закоптился, но полностью прозрачность не потерял. Солнце просвечивало сквозь него, окрашивая все окружающее воспаленной розовизной.

Норри подбежала к Барби и Джулии. Девочка кашляла и задыхалась, но все равно бежала.

– У моего дедушки инфаркт! – взвыла она, а потом упала на колени, хрипя и кашляя.

Джулия обняла девочку, повернула лицом к ревущим вентиляторам. Барби пополз туда, где Эрни Кэлверта окружили Расти Эверетт, Джинни Томлинсон и Дуги Твитчел.

– Расступитесь! – рявкнул Барби. – И дайте ему кислорода!

– В этом и проблема, – ответил Тони Гуэй. – Они уже дали ему то, что оставалось… что хотели дать детям… но…

– Эпи, – констатировал Расти, и Твитч протянул ему шприц. – Джинни, начинай массаж сердца. Когда устанешь, тебя сменит Твитч. Потом я.

– Я тоже хочу, – подала голос Джоани. По ее лицу катились слезы. – Я ходила на занятия.

– И я тоже, – сказала Клер. – Я помогу.

– И я, – присоединилась к ним Линда. – Я только прошлым летом закончила специальные курсы.

Наш город мал – его судьбу мы вместе делим, подумал Барби. Джинни – с еще распухшим от полученных травм лицом – начала массировать грудь Эрни. Ее уже собрался сменить Твитч, когда к Барби подошли Джулия и Норри.

– Они смогут его спасти? – спросила Норри.

– Не знаю, – ответил Барби. Но он знал, и в этом был весь ужас.

Твитч занял место Джинни. Барби наблюдал, как капли пота, падающие со лба Твитча, темными пятнами расплываются на рубашке Эрни. Через пять минут он остановился, хрипло закашлялся.

Расти приготовился его сменить, но Твитч покачал головой:

– Он ушел. – Повернулся к Джоани: – Очень сожалею, миссис Кэлверт.

Лицо Джоани задрожало, потом сморщилось. Она издала крик горя, который сменился приступом кашля. Норри обняла ее, закашлялась сама.

– Барби, – послышался голос, – на пару слов.

Его звал Кокс, уже в камуфляжной форме и теплой куртке, предохраняющей от холода вне Купола. Барби не понравилось мрачное выражение его лица. Джулия подошла вместе с ним. Они прислонились к Куполу, стараясь дышать медленно и ровно.

– Произошел несчастный случай на военно-воздушной базе в Киртленде, штат Нью-Мексико. – Кокс говорил, понизив голос. – Там проводились последние проверки атомной мини-бомбы, которую мы хотели применить, и… черт.

– Она взорвалась? – ужаснулась Джулия.

– Нет, мэм, расплавилась. Два человека погибли, еще полдесятка умрут от радиационных ожогов и облучения. Но дело в том, что мы лишились бомбы. Мы лишились гребаной атомной бомбы.

– Какая-то неисправность? – Барби очень на это надеялся, потому что тогда военные отказались бы от идеи использования мини-бомбы.

– Нет, полковник. Потому-то я и сказал: несчастный случай. Такое случается, когда люди торопятся, а мы все работаем в условиях чудовищной спешки.

– Мне очень жаль этих людей, – сказала Джулия. – Их родственники уже знают?

– Учитывая ситуацию, в которой вы находитесь сами, огромное вам спасибо за сочувствие. Им скоро сообщат. Случилось все в час ночи. Работы уже начались с мини-бомбой номер два. Ее должны подготовить за три дня. Максимум за четыре.

Барби кивнул:

– Спасибо, сэр, но я не уверен, что мы так долго протянем.

У них за спиной раздался протяжный и пронзительный горестный вопль – детский вопль. Когда Барби и Джулия обернулись, вопль перешел в кашель и хрипение. Они увидели, что Линда опустилась на колени у старшей дочери и обнимает ее.

– Она не может умереть! – закричала Джанель. – Одри не может умереть!

Но она умерла. Золотистый ретривер, собака Эвереттов ночью отошла в мир иной без шума и суеты, когда маленькие девочки спали по обе стороны от собаки.

11

Когда Картер вернулся в большую комнату, второй член управления Честерс-Милла ел сухой завтрак из коробки с нарисованным на ней мультяшным попугаем. Картер узнал эту красивую птичку – в детстве много раз видел ее по утрам на столе: Тукан Сэм, святой покровитель сухих завтраков «Фрут лупс».

Наверное, колечки – чертовски сухие, подумал Картер и на мгновение пожалел босса. Потом подумал о разнице между семьюдесятью двумя и восьмьюдесятью или ста часами, и сердце вновь закаменело.

Большой Джим отправил в рот еще пригоршню колечек, потом увидел «беретту» в руке Картера:

– Это что?

– Извините, босс.

Большой Джим разжал пальцы, и оставшиеся в руке ярко окрашенные колечки посыпались обратно в коробку, но несколько штук прилипли к влажным от пота пальцам и ладони. Пот заблестел и на лбу, потек из-под волос.

– Сынок, не делай этого.

– Я должен, мистер Ренни. Ничего личного.

И Картер в это верил. Абсолютно ничего личного. Они здесь в западне, в этом все дело. И раз уж попали они сюда благодаря принятым Большим Джимом решениям, тот и должен за это заплатить.

Ренни поставил коробку «Фрут лупс» на пол. Очень осторожно, словно боялся, что коробка расколется, если просто бросить ее на пол.

– Тогда что?

– Все дело в… воздухе.

– Воздух. Понимаю.

– Я мог бы войти с пистолетом за спиной и просто пустить вам пулю в голову, но не захотел так поступать. Я хотел дать вам время подготовиться. Потому что видел от вас только хорошее.

– Тогда не заставляй меня страдать, сынок. Раз нет ничего личного, ты не станешь заставлять меня страдать.

– Если будете вести себя смирно, страдать вам не придется. Все произойдет быстро. Я пристрелю вас, как раненого оленя в лесу.

– Можем мы об этом поговорить?

– Нет, сэр. Решение я принял.

Большой Джим кивнул:

– Хорошо. Могу я сначала помолиться? Ты мне это позволишь?

– Да, сэр. Вы можете помолиться, если хотите. Только быстро. Мне это тоже трудно, знаете ли.

– Я тебе верю. Ты хороший парень, сынок.

Картер, который не плакал с четырнадцати лет, почувствовал, как у него начало жечь уголки глаз.

– Не стоит больше называть меня сыном, вам это не поможет.

– Но мне помогает. И я вижу, что ты тронут… это мне тоже помогает. – Большой Джим сполз с дивана, встал на колени. При этом задел коробку «Фрут лупс», которая упала на бок, и печально хохотнул: – Последняя трапеза была у меня не очень, доложу я тебе.

– Да, не очень. Сожалею.

Большой Джим, теперь стоя спиной к Картеру, вздохнул.

– Но я буду есть ростбиф за столом Иисуса через минуту-другую, так что все нормально. – Он поднял пухлый палец и коснулся шеи под линией волос: – Сюда. В мозговой ствол. Хорошо?

Картер проглотил, как ему показалось, большой сухой ватный шарик.

– Да, сэр.

– Хочешь преклонить колени вместе со мной, сынок?

Картер, который не молился еще дольше, чем не плакал, едва не ответил «да». Потом вспомнил, каким хитрым может быть босс. Возможно, сейчас он и не хитрил, но Картер видел его в деле и не хотел рисковать. Он покачал головой.

– Молитесь. И если хотите дойти до «аминь», молитва должна быть короткой.

На коленях, спиной к Картеру, Большой Джим сложил руки на диванной подушке, которая продавилась под немалыми размерами его зада.

– Святый Боже, это слуга Твой, Джеймс Ренни. Как я понимаю, я иду к Тебе, хочется мне этого или нет. Чаша поднесена к моим губам, и я не могу… – С губ сорвалось хриплое рыдание. – Выключи свет, Картер. Я не хочу плакать на глазах у тебя. Не подобает мужчине так умирать.

Картер вытянул руку с пистолетом, и дуло практически коснулось шеи Большого Джима.

– Хорошо, но это будет ваша последняя просьба. – И выключил фонарик.

Он понял, что допустил ошибку, в то самое мгновение, когда это сделал, но уже слишком поздно. Услышал, как двигается босс, на удивление резво для крупного человека с больным сердцем. Картер выстрелил и в свете дульной вспышки увидел, как в просиженной диванной подушке появилась дыра. Большой Джим уже не стоял на коленях перед диваном, правда, и далеко он уйти не мог при всей своей быстроте. Но пока Картер возился с кнопкой фонарика, Большой Джим нанес удар мясницким ножом, который достал из ящика, находящегося рядом с плитой, и шесть дюймов стали вошли в живот Картера Тибодо.

Он закричал от боли и выстрелил вновь. Большой Джим почувствовал, как пуля просвистела у самого уха, но не подался назад. В голове у него тоже жил часовой, ответственный за выживание, который верно служил ему долгие годы, и он предупредил, что Большой Джим умрет, если подастся назад. Поэтому Ренни не без труда поднялся, одновременно поднимая нож и вспарывая живот глупому мальчишке, который вознамерился взять верх над Большим Джимом Ренни.

Картер закричал вновь, когда его живот разделялся надвое. Капли крови брызнули Большому Джиму в лицо, вылетев, как он надеялся, с последним выдохом мальчишки. Он оттолкнул Картера. В свете выпавшего из его руки фонаря Картер попятился, топча разбросанные колечки сухого завтрака и держась руками за живот. Он попытался ухватиться за полку и рухнул на колени, осыпаемый банками сардин, консервированных моллюсков и супов. На мгновение застыл на коленях, будто передумал и все-таки решил помолиться. Волосы упали на лоб. Потом пальцы, ухватившиеся за полку, разжались, и он грохнулся лицом вниз.

Большой Джим посмотрел на нож, но решил, что для его больного сердца (он тут же пообещал себе, что займется здоровьем, как только этот кризис закончится) нагрузка слишком велика. Поэтому поднял с пола пистолет Картера и подошел к глупому мальчишке:

– Картер? Ты еще с нами?

Картер застонал. Попытался перевернуться на спину, не смог.

– Я собираюсь пустить тебе пулю в мозговой ствол, как ты и хотел. Но напоследок собираюсь дать тебе еще один совет. Ты слушаешь? – Картер вновь застонал. Ренни решил, что это положительный ответ. – Совет таков: никогда не давай хорошему политику времени помолиться.

И Большой Джим нажал на спусковой крючок.