Глава пятая
Власть народу
* * *
БЛАГОДАРЯ ТАЛАНТУ АВТОКРАТОВ СОВЕРШАТЬ невероятные промахи оперного размаха в некоторых государствах попытались смягчить эффект от них, прибегнув к ловкой увертке под названием «демократия». С переменным успехом, это нужно отметить.
Где демократию опробовали впервые – предмет спора: коллективное принятие решений, это можно сказать с некоторой уверенностью, было отличительной чертой небольших ранних обществ. Есть также свидетельства, что нечто напоминающее демократию существовало в Индии около 2500 лет назад. Но широко признается, что греческому городу-государству Афинам принадлежит заслуга по внедрению и осмыслению этого политического режима. Причем произошло это примерно в то же время – около 508 года до н. э.
Конечно, ключевые особенности демократического режима (открытость правительства гражданам и выборы, при помощи которых граждане могут избавиться от неугодного правительства) во многом зависят от того, кого, собственно, считают гражданином. И на протяжении многих веков и во многих странах в их число не входили несколько незначительных категорий людей, например, женщины, бедняки или этнические группы. Ведь нельзя же раздавать полномочия и власть направо и налево, верно?
Другая проблема демократии в том, что она обычно нравится людям, если они ожидают, что та может наделить их общественным весом; однако демократия уже не кажется такой симпатичной, если грозит отобрать общественный вес. А потому необходимо все время проделывать огромное количество работы, просто чтобы такая форма правления продолжала существовать. Например, в Древнем Риме много экспериментировали и прибегали к разнообразным хитрым приемам, чтобы демократия не скатилась к автократии. Один из них – разделить между двумя людьми полномочия консула – самого влиятельного чиновника из всех выборных, который распоряжался и военными, и гражданскими делами. Они избирались на год, ежемесячно менялись наиболее ответственными полномочиями и ставились во главе двух из четырех легионов римской армии. И это было очень умно, потому что гарантировало, что абсолютная власть не окажется вдруг в руках единственного человека.
Однако когда для одной и той же битвы требовались все четыре легиона, наступал разлад. Так было и в 216 году до н. э., когда римляне дали битву при Каннах – они противостояли карфагенским войскам, возглавляемым Ганнибалом, большим фанатом боевых слонов. Тогда армию направляли консулы Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон, и командование сменялось ежедневно. И дело осложнялось тем, что они были не в полной мере согласны друг с другом в отношении тактики. Сегодня руководил войсками осторожный Павел, завтра – более безрассудный Варрон, и так далее. Ганнибал, который хотел вовлечь римлян в активные боевые действия, просто дожидался, когда во главе встанет Варрон, и его желания тут же становились действительностью. В результате армия Рима была буквально растоптана.
Говоря по правде, римляне придумали способ пресечь такое разделение: они назначали «диктатора», который наделялся абсолютной властью в критические периоды, но при этом он должен был понимать, что ему придется устраниться, как только нейтрализуется ситуация, из-за которой он был назначен. (По иронии судьбы, незадолго до битвы при Каннах римский Сенат избавился от диктатора, поскольку ему не понравилась его тактика.) В теории это была прекрасная идея, но в основе ее лежало сомнительное правило – некий человек, которого только что наделили неограниченными полномочиями и правом командовать огромной арией, должен был распрощаться со всем этим по собственной воле. Однако так и они и поступали, пока не появился Юлий Цезарь. Он решил, что власть его вполне устраивает и что он с удовольствием останется при ней подольше, если остальным все равно. Для Цезаря это закончилось плачевно и даже кроваво, но и его последователи тоже решили, что абсолютная власть – отличная штука, и Римская республика быстренько превратилась в Римскую империю.
Весьма замечательны некоторые приемы, изобретенные демократическими системами, чтобы обороняться от попыток ненасытных политиков обрести неуместное влияние. Если вас смущает, скажем, американская система выборщиков, то скажите спасибо, что вы никогда не жили в Венецианской республике. За много веков до рождения первого выборщика Венецией правили дожи, для избрания которых запускали, возможно, самую сложную избирательную систему в истории.
Дож находился в должности пожизненно, и в голосовании участвовали около сотни членов Большого совета – и здесь заложен коррупционный потенциал. Избирательная система обрела форму в 1268 году, и ее целью было пресекать попытки вмешательства в выборы. И вот как избирался дож Венеции: сначала все члены совета тянули жребий, и так избирались 30 человек; эти 30 человек также тянули жребий, и их оставалось 9; эти 9 избирали 40 членов совета, число которых сокращалось до 12 при помощи все того же жребия; эти 12 избирали 25 членов совета, 16 из которых отсеивались все тем же путем; новые 9 членов избирали еще 45, число которых доводилось до 11, и эти 11 выбирали еще 41 человека – и вот в десятом круге всего процесса 41 человек выбирал дожа.
Попробуйте прочесть это вслух на одном дыхании.
Очевидно, что это полное безумие, и прогнозирование результатов того процесса должно было быть кошмаров для политических экспертов того времени. Но нужно отдать должное венецианской знати: эта система, как кажется, была довольно успешной (для знати, само собой), поскольку она продержалась более 500 лет, и эти годы были временем процветания республики. Пока в 1797 году ее не захватил Наполеон Бонапарт.
Говоря откровенно, этот факт делает Венецию маяком стабильности, особенно если принять во внимание тот факт, что ко времени написания этой книги в Италии – и это прискорбно – сменилось 65 правительств и 43 премьер-министра за 72 года, со времени окончания войны. Для сравнения: в Великобритании пост премьер-министра переходил от одного политика к другому всего 15 раз за тот же отрезок времени (но и там, и там были люди, которые занимали эту должность более одного раза). Важно указать, что ситуация такова именно ко времени написания книги, поскольку я вынужден буду сдать рукопись как раз в разгар планового, очередного конституционного кризиса в Италии. А когда книгу опубликуют, можно ожидать правительства № 43 и премьер-министра № 66 или следующих. Ради точности предусмотрю здесь пропуск, чтобы вы могли вписать верное число итальянских правительств на момент прочтения: с 1946 года в Италии сменилось [] правительств. (Загляните на сайт , чтобы проверить цифру. Наверное, лучше вписать ее карандашом.)
Демократия так хрупка, потому что политика, которая казалась разумной в условиях милой либеральной демократии, может основательно испортить жизнь, если к власти придет более авторитарный режим. Например, взглянем на Мексику первой половины XIX века. Тогда власти нового независимого (от Испании) государства решили поискать хорошее применение необихоженным землям, лежавшим в северном штате Техас. Они хотели создать буферную зону между владениями агрессивно настроенных индейцев команчи и западным соседом, активно расширяющим границы на запад. И вот мексиканцы стали призывать американских владельцев ранчо и фермеров селиться в этих местах, и для этих целей они передали большие участки земли так называемым импресарио – агентам, должным привлекать американских переселенцев (тот факт, что в те времена еще не действовало никаких соглашений о выдаче, сыграл роль для некоторых).
Власти стали понимать, что ситуация выходит из-под контроля, когда очевидным стали разросшиеся политические полномочия некоторых импресарио: некоторые переселенцы не желали интегрироваться и подчиняться законам мексиканского правительства. Напуганные мексиканцы в 1830 году попытались резко запретить дальнейшую миграцию из США, но обнаружили, что бессильны противостоять наплыву иммигрантов из соседней страны.
Ситуация достигла своего апогея, когда сравнительно либеральное правительство сменилось авторитарным – его возглавлял президент Антонио Лопес де Санта-Анна. В 1835 году он разогнал конгресс Мексики и стал продавливать внушительные изменения конституции страны, которые привели к централизации власти, а его самого возвели в ранг диктатора. Он также стал силой подавлять протесты в Техасе, что можно было считать демаршем против сообщества американских переселенцев. Так он только усугубил напряженность и вскоре получил полноценное революционное восстание. К 1836 году, после войны и битвы за Аламо, получившей печальную известность, Техас провозгласил свою независимость. К 1845 году он вошел в состав Соединенных Штатов: вместо того чтобы создать буфер, должный сдержать американское наступление, Мексика потеряла важный опорный пункт.
Из этого можно извлечь несколько различных уроков. С одной стороны, это «нельзя поощрять иммиграцию, а потом противостоять этим самым эмигрантским сообществам». С другой – «нельзя исходить из того, что демократия будет процветать вечно, потому что именно тогда все и полетит в тартарары». Демократия, конечно, в известной степени зависит от качества принимаемых избирателями решений. Например, в 1981 году маленький калифорнийский городок Санол выбрал в мэры собаку. Боско Рамос, черный метис лабрадора, оказался популярнее двух представителей человеческой расы и одержал ошеломительную победу, и все благодаря его владельцу Брэду Леберу, который заявил его участником выборов после вечера, проведенного в баре за выпивкой и бредовыми разговорами. Однако нужно отметить, что жители Санола были вполне довольны Боско и что все прошло довольно гладко: собачку всюду хвалили, и он проработал мэром десять лет, до самой своей смерти в 1994 году. Один из старожилов вспомнил заметку в газете San Jose Mercury News от 2013 года, где говорилось, что мэр «любил проводить время в местных барах и рычал на тех, кто не подкармливал его». Ходили слухи, что он стал отцом целого выводка щенков от многочисленных распущенных самок со всего города. И это так, если честно, очень похоже на обычную для политика манеру вести себя. О Боско в его родном городе вспоминают с любовью, и бронзовый памятник ему стоит в Саноле по сей день. Он только однажды оказался замешан в международном скандале: когда китайская газета «Жэньминь жибао», или «Народная газета», в разгар политического переполоха после событий на площади Таньаньмэнь в 1989 году воспользовалась примером Боско, чтобы попенять на западную демократию, которая «не видит разницы между людьми и собаками». И Боско тогда присоединился к пикету китайских студентов в защиту демократии у стен консульства КНР в Сан-Франциско.
Избрание Боско мэром, пожалуй, можно назвать неожиданным, но его точно нельзя назвать самым странным существом, отличным от человека, которое побеждало на выборах. Это почетное звание следует присвоить тальку для ног Pulvapies, который избрали мэром маленького городка Пикоаца в Эквадоре в 1967 году. Тальк даже не был официальным кандидатом на этот пост, но его производитель запустил национальную избирательную кампанию со слоганом «Голосуйте за кого угодно, но если вам нужны благополучие и гигиена, голосуйте за Pulvapies». И в день голосования дезодорант для ног получил тысячи голосов избирателей Пикоацы (имя своего кандидата они вписывали в окошко в бюллетене), вырвавшись вперед в политической гонке – к зависти многочисленных людей-кандидатов.
И все же, хотя избрание предмета на важный государственный пост – весьма оригинальный ход, если вы хотите совершить наиболее впечатляющий демократический провал, лучше все голосовать за людей. И это прекрасно демонстрирует тот факт, что избрание талька для обуви мэром было не худшим решением в политической истории Эквадора последних лет. Эта честь принадлежит президенту страны Абдале Букараму, получившему этот пост в 1996 году. Букарама, бывшего начальника полиции, мэра и рок-певца, который вступил в предвыборную гонку под псевдонимом собственного сочинения El Loco, то есть Безумный, ждала оглушительная победа по итогам популистской президентской кампании, обличавшей местные элиты. Еще в должности начальника полиции он получил известность как борец с мини-юбками: он настигал бесстыдниц на своем мотороллере и разрывал подрубочные швы, чтобы ткань прикрыла еще немного тела. Об этом писала New York Times, когда он только пришел к власти. В качестве мэра он был славен облавами на предпринимателей ради получения взяток, а в 1990 году он даже бежал в Панаму, чтобы спасть от обвинений в коррупции. Во время президентской компании он удивил избирателей нетрадиционным форматом митингов и роликов: зачастую Букарам выступал в роли певца, а его музыканты всюду сопровождали его в поездках по стране. Это подействовало на рабочий класс Эквадора, которому Букарам пообещал также, что положит конец неолиберальной политике приватизации и экономии, которой придерживались действующие власти. Некоторые особенности, которые могли бы тут же поставить крест на карьере прочих политиков – например, его гитлеровские усы или тот факт, что, по его признанию, Mein Kampf была его любимой книгой, – не слишком помешали его успеху.
Едва вступив в должность, он поспешил озадачить беднейших жителей своей страны, которые голосовали за него. Через несколько месяцев он представил экономический план: неолиберальную программу, которая удваивала темпы приватизации и усиливала меры экономии, с которыми он пообещал бороться. Ах да, он также попытался увеличить длину президентского срока. И наговорил лишнего в своей речи по поводу новой экономической политики, пойдя в атаку на газету, которая неодобрительно отзывалась о его действиях.
Он не простился с репутацией оригинала и по прошествии времени в должности президента. Он выпустил песню под названием «Безумец, который любит», провел встречу с Лореной Боббитт (получившей известность за то, что отрезала пенис своего мужа) и направил средства от продажи своих усов на благотворительность. Кроме того, если газетные репортажи того периода достоверны (иногда сложно сказать, какие обвинения правдивы, а какие – полная чушь), он неофициально поставил своего несовершеннолетнего сына во главе таможенной службы и, как писали, закатил большую вечеринку по случаю первого миллиона долларов, заработанного сынишкой. Тогда минимальная зарплата в Эквадоре составляла 30 долларов: надеюсь, понятно, почему эта новость вызвала такое раздражение.
Неудивительно, что общественное мнение довольно быстро стало осуждать Букарама. Люди выходили на улицы, чтобы высказаться против его президентства. В результате он лишился своих полномочий раньше времени – всего через полгода после вступления в должность – на том основании, что был «ментально некомпетентен». (Почти наверняка это была всего лишь отговорка, но если вы собираетесь баллотироваться под псевдонимом Безумец, вы лишаете себя алиби). Его также обвинили в растрате миллионов долларов, и бывший президент снова спрятался в Панаме. Эта история многому может научить нас, но главный урок, пожалуй, таков: если кто-то носит гитлеровские усы, то это может оказаться предупреждающим сигналом.
И рассуждая об этом всем… нельзя полностью проиллюстрировать, как может демократия стать пугающей пародией на саму себя, не затронув – что уж там – личности Гитлера.
