Флот без боевых задач: Франция, Россия, Австро-Венгрия

Мы оставили без внимания концепцию крейсерской вой ны, патентованное оружие более слабого флота. Во-первых, она противоречит принципам морской стратегии. Во-вторых, как обсуждалось в предыдущей книге, Германия к такой войне в действительности не готовилась. Все-таки, А. Тирпиц ставил на линейный бой, крейсера были для него разведчиками Флота Открытого Моря, а не истребителями британской торговли. Можно обсуждать, следовало ли ему строить океанские линейные крейсера с дизельными двигателями, турбинами экстренного хода и огромной дальностью плавания. Решение было красивым, немцы в межвоенный период реализовали его в «карманных линкорах», но вряд ли оно меняло ситуацию на море коренным образом. Проблем с защитой торговли у англичан оказалось бы гораздо больше, возможно, они потеряли бы сколько-то крейсеров, но все равно рейдеры были бы уничтожены. Слишком много британских кораблей «дредноутная революция» отправила в периферийные моря.

Во всяком случае, какая-то военно-морская игра у немцев была: попытки действовать на коммуникациях, надежда «поймать» отдельную английскую эскадру и создать условия для выигрыша генерального сражения. В логике: армия разбирается с Францией и нейтрализует Россию, флот склоняет к миру Англию, лишившуюся континентальных союзников.

Гораздо сложнее понять, для чего существовали остальные флоты Первой мировой войны?

Франция и Россия собирались воевать на суше. Причем для Франции это была судьбоносная война, которую она могла проиграть за одну кампанию. Задачи армии были совершенно ясны. Что же касается флота, то при английском нейтралитете он был бы не в силах даже прикрыть французское побережье от Флота Открытого Моря, а союз с Англией делал его просто лишним. Никаких разумных задач перед французскими линкорами и броненосцами не ставилось: французы не могли вести крейсерскую войну (не с кем), не могли готовиться к линейному бою или блокировать неприятельское побережье – банально не хватало сил. Теоретически французский флот мог помочь армии – по крайней мере, в боях на побережье Фландрии, но такую задачу перед ним никто не ставил, соответственно, и французские корабли были слабо пригодны для действий против берега.

Флот Австро-Венгрии базировался на Полу и удерживал Адриатическое море, которому никто не угрожал. Выйти за его пределы австрийским кораблям было затруднительно, хотя бы из-за недостаточного радиуса их действия.

Россия могла ставить перед собой содержательные задачи на Черном море, но черноморские дредноуты, во-первых, опоздали к войне, во-вторых, имели недостаточную скорость. Что же касается Балтики, то к концу 1914 года Россия имела там четыре дредноута, надежно спрятанных за стационарной минной позицией Поркалла-Удд – Ревель. Выходить в Балтику они не могли, да и не собирались. Каких-либо задач в пределах «Маркизовой лужи» у них, с очевидностью, не было.

Оборона Петербурга от германского десанта? Она решается сухопутной армией, линкоры здесь не нужны.

Дредноуты, конечно, могли защитить столицу от набеговых операций типа тех, которые немцы проводили против английских прибрежных городов, но начертание берегов Финского залива и минная угроза делали такую операцию запредельно рискованной. Немцы как-то попытались прорваться через центральное минное заграждение флотилией эсминцев и потеряли семь кораблей. Набег линейных крейсеров типа обстрела Скарборо мог бы стоить намного дороже, и немцы, разумеется, ничего подобного не планировали.

Дредноуты так и простояли в Гельсинфорсе всю войну, не принеся никакой ощутимой пользы.

Хорошо еще, что так и не были достроены четыре линейных крейсера класса «Измаил»…

Здесь следует сказать, что для предвоенной эпохи был характерен маринизм, иметь в составе своего флота красивые и мощные корабли, способные эффектно демонстрировать свой флаг во время официальных визитов, было не просто модно – это считалось признаком хорошего тона. Корабли строились для парадов, для оказания политического давления, строились и просто так, «чтобы были».

Когда началась война и стало ясно, что она будет схваткой насмерть, все морские программы, кроме английской и немецкой, были немедленно остановлены.

Сюжет первый: война чисел

«Война, – сказал он, – никогда не была точной наукой или определенным искусством. Тем не менее, в ней проявлялся гений народа или замысел одного человека. Но как определить качества, которые понадобятся главнокомандующему в будущей войне, когда придется иметь дело с такими грандиозными массами и сложными движениями, каких не может охватить ум одного человека? Все возрастающее обилие технических средств истребления, умножая до бесконечности причины возможных ошибок, парализует гений вождей. На известном уровне военного развития, которого почти достигли наши учителя-европейцы, и самый умный полководец и самый невежественный становятся равно бессильными. Другим результатом современных гигантских вооружений является то, что закон больших чисел начинает действовать здесь с непреклонной силой. В самом деле, можно с уверенностью сказать, что десять мятежных ангелов стоят больше десяти ангелов Иалдаваофа. Но мы не можем быть уверены в том, что миллион мятежных ангелов стоит больше, чем миллион ангелов Иалдаваофа. Большие числа в военном деле, как и повсюду, сводят к нулю ум и всякое личное превосходство в пользу того, что может быть названо коллективной душой, весьма примитивной по своим свойствам».

А. Франс «Восстание ангелов»

Начиналась другая война.

На Западном фронте последний акт Генерального сражения, во многом формальный, был доигран в середине ноября или даже ранее. На востоке сложная сюжетная Лодзинская операция относилась к маневренной войне, в то время как декабрьские столкновения русских, германских и австрийских войск особого содержания уже не имели и велись в силу инерции. На Турецком фронте к началу 1915 года война только разгоралась, и основные события были впереди.

Позиционные формы боевых действий медленно продвигались с северо-запада на юго-восток, меняя характер и смысл войны. После Рождества 1914 года высшие штабы Антанты и Центральных держав заговорили об «осаде крепости».

На западе первая линия обороны этой крепости была вынесена далеко вперед – во Францию и Бельгию. За ней естественными рубежами служили Маас и Рейн. Впрочем, немцы были полны решимости отбить любые атаки врага на чужой территории, не отдавая ни пяди захваченной земли.

На северо-востоке продолжались бои за приграничные районы Восточной Пруссии и Польский балкон, южнее русская армия осаждала Перемышль и постепенно втягивалась в Карпаты. В Сербии держалась линия Дуная и Дрины, на Анатолийском нагорье вдоль немногих дорог развертывались очаговые действия.

В целом к концу 1914 года «восточная» линия равновесия еще не определилась, а «южная» вообще находилась в процессе становления.