72

Личные вещи и документы пленных Болдин рассматривал внимательно. Все как обычно, письма из дома, всякие безделушки вроде губных гармошек, открыток похабного содержания и игральных карт. Документы. Имя, звание… Вещи плененного офицера лежали отдельно.

– Это все в мусор, – генерал махнул рукой. – Гармошки раздать, карты и картинки сжечь. А тут будем разбираться. Кто его взял?

– Рядовой Юрий Гантимуров.

– А! Знаю такого! Это, пожалуй, Красная Звезда, как вы считаете, Владимир Филиппович?

– Так точно, Иван Васильевич, – Верховцев что-то записал в блокнотике.

– А приведите мне этого героя. Поговорить хочу.

Когда Верховцев вышел, Болдин взял со стола нечто круглое – не то камень, не то железку. Осторожно потрогал значок, вырубленный на медальоне.

– Как все странно, – пробормотал себе под нос генерал. – Как все удивительно и странно…

Полог палатки откинулся. Вошел тунгус. Вытянулся. Замер.

– Ага, наш орел! – Болдин широко улыбнулся, подошел ближе. Обнял бойца за плечи. – Ну, молодец, молодец! Удачно поохотился. Поздравляю! Как выберемся, представлю к ордену.

– Служу Советскому Союзу! – Юра вытянулся еще больше, хотя казалось, что уже некуда.

– Вольно. – Болдин отошел к столу. – Ты мне скажи, как его приметил?

– В прицел, товарищ генерал, – ответил тунгус без тени улыбки.

– А почему именно его? Заранее на офицера шел?

– Никак нет. Он из палатки выскочил. Перед наступлением. Одетый. К мотоциклу побежал. Я его подстрелил.

Болдин удивленно поднял брови.

– А почему только ранил?

– Потому что я его один раз уже убивал, товарищ генерал. Подумал, что будет лучше его живым держать.

– Не понял. – Болдин заглянул в документы офицера.

– Помните, мы колонну разбили? И карту у офицера взяли. Это он был. Я целился. Я помню.

– Не ошибаешься? Ведь не бывает так.

– Не ошибаюсь, товарищ генерал. Потому в этот раз стрелял в руку.

– Может, почудилось? Может, в прошлый раз только ранил?

Тунгус немного помедлил с ответом, видно было, что сомневается.

– Может, и так. Только я и без прицела белку могу в глаз бить. А с прицелом ни разу не промахивался. В тайге если стреляешь плохо – голодный ходишь.

– Ну да… – Болдин кивнул. – Понимаю. Хорошо, свободен! Еще раз хвалю, молодец!

– Спасибо, товарищ генерал! – Юра козырнул, лихо развернулся и вышел.

В проходе показался Верховцев.

– Ну что, Владимир Филиппович, – вздохнул Болдин. – Как там наш немец?

– Молчит. Форсированные методы пока не применяли. Остальные мне показались достаточно искренними.

– Вот и хорошо. Поработайте с ними, а господина, – Болдин еще раз заглянул в документы, – фон Лилленштайна давайте ко мне. Потом подготовите доклад по результатам допроса. И еще… отдайте приказ сниматься с места. Пусть все готовятся.

Немца в генеральский шатер привели двое красноармейцев. У него были связаны руки, отсутствовал ремень, отчего вид у пленного был какой-то неопрятный, расхристанный.

– Развяжите, – приказал Болдин.

Один из красноармейцев зло зыркнул на немца, но веревку распутал, запасливо засунув ее в карман. Оба, повинуясь знаку генерала, вышли и замерли у входа в палатку.

– Also, Herr oberst, mit Ihnen aufrichtig sein, – начал Болдин, но немец прервал:

– Sprechen auf Russisch, bei Ihnen die furchtbare Betonung.

– Да? – удивился Болдин. – А мне говорили, что я неплохо говорю на языке Шиллера.

– С вами проще говорить на языке Пушкина. – Фон Лилленштайн осторожно потрогал забинтованное плечо. – Давайте не будем ломать комедию. Я ничего вам не скажу, проще меня расстрелять.

– Думаете?

– Я уверен. Пытки тоже не принесут особого результата.

– Почему же?

Немец пожал плечами.

– Можете считать, что я очень упрямый.

– Да? А я хотел поговорить с вами о многом. – Болдин достал планшетку, вытащил карту, положил ее на стол рядом с фон Лилленштайном. – Узнаете?

Немец покачал головой.

– Нет.

– Странно. А вот внизу приписка… Если не ошибаюсь, ваше имя?

– Мое. Это действительно моя карта. Что с того?

– А то, что ее сняли с вашего трупа, господин барон.

– Я думал, в России все материалисты.

Болдин хмыкнул.

– А вот это? – Он вытащил медальон.

– Безделушка.

– А что означает «Вечное пламя»?

– Мода на громкие названия пошла от фюрера, – фон Лилленштайн слегка улыбнулся. – Просто название войсковой единицы. Пехота.

– Знаете, с вами не очень интересно беседовать.

Немец снова улыбнулся.

– Но я человек любопытный. – Болдин вытащил из кармана кусок ткани. – Поэтому мне очень интересно, что вы скажете на этот счет?

Генерал показал Лилленштайну срезанную нашивку с серебряным шитьем. Тот некоторое время молчал.

– Видите ли, господин Лилленштайн, – Болдин снова развернул карту, – по случайному совпадению этот самый значок стоит у вас тут, тут и тут. Как раз рядом с подписью «Вечное пламя». И судя по всему, речь идет о дислокации особых частей немецкой армии. А может быть, и специальных центров, связанных с этими частями. И раз уж вы завели разговор о материализме, я вам скажу, что изучением определенных артефактов занимается далеко не один Третий рейх. Так что надеяться на обыденный расстрел вам не приходится. С вами будут работать специалисты, дорогой барон. Большие специалисты.

Немец молчал.

– Так что если у вас возникнет желание побеседовать со мной, господин Лилленштайн, вам стоит только попросить. Надеюсь на вашу сознательность. – Болдин поднялся из-за стола и крикнул конвой: – Увести. Сдайте Верховцеву.