37
Весь день они перли через болото. Колька каким-то образом находил дорогу. Несколько раз он резко менял направление, возвращался. Но всегда они шли по твердому, если так можно назвать пружинящие и медленно уходящие из-под ног корни, торф, упругий холодец грязи. Провалился один раз только немец, который сослепу сделал пару шагов в сторону. Жижа мигом разошлась, и он ухнул по самую грудь, еле вытянули.
Каждый шаг отзывался болью в мышцах. От болотной вони слезились глаза и шла кругом голова. Иван уже не обращал внимания на гадюк, отдыхающих на сухих кочках, на пиявок, впившихся в ноги, весь мир сузился до грязной спины доктора, что маячила впереди.
Иногда они слышали далекий лай и выстрелы. Тогда все трое останавливались, пригибаясь, искали, где спрятаться, чтобы переждать.
Несколько раз немец спотыкался, падал, говорил, что больше не может, но Лопухин молча поднимал его за ворот и пинками гнал вперед. Говорить сил не было. Надо было идти вперед. Только идти. В болоте нельзя стоять.
Когда Колька остановился, Иван ударился в спину вставшего следом доктора.
– В чем дело?! – прохрипел Лопухин. – Чего встали?
Колька молча кивнул вперед.
Там прямо посреди черной воды торчали длинные жерди и был проложен настил.
– Гать. Старая.
Иван молча осмысливал услышанное. Гать. Дошли.
– А немцы на нее выйти могут?
– Не знаю. – Колька пожал плечами. – Могут. Если найдут.
– А стоим чего? – спросил Иван, хотя меньше всего на свете ему хотелось куда-то идти.
Парнишка засмеялся. Странный это был смех, сухой.
– Иди, если знаешь как.
Иван присмотрелся. Гать стояла посреди воды, опираясь неведомо на что. Вокруг были натыканы жерди, на первый взгляд безо всякой системы. Зеленый ковер мха кончался прямиком у ног Кольки. Дальше…
Иван подошел ближе.
Вода была черная, но прозрачная. Было видно, как уходит вниз переплетение корешков, грязи и еще черт знает чего. А дальше… Ничего. Только черная вода. Глубокая. Там, в глубине, будто бы перемешивалась слоями тьма. Завораживающий, тянущий, зовущий к себе водоворот.
– Долго не смотри. – От Колькиного голоса Иван вздрогнул. – Дуреть станешь. Тут многие дуреют. А потом прыгают.
Лопухин потряс головой. В голове действительно будто туманом затянуло.
– А переплыть?
Парнишка косо усмехнулся, огляделся, палкой подтянул к себе неведомо откуда взявшийся тут обломок дерева.
– Смотри, – и кинул его в черную воду.
Деревяшка как ни в чем не бывало закачалась на поверхности.
– Тут дыры в земле. Наши рассказывают, это черт когда-то вилами сюда тыкал, из злости, что его архангел Гавриил обхитрил. С тех пор тут дыры бездонные и вся вода туда уходит. В это болото три реки впадают. И ручьев не счесть. А совсем ничего не вытекает. И не переполняется. Все уходит вниз, в чертовые дыры.
– Да ерунда это все! – Лопухин посмотрел на мальчишку. Тот стоял, опустив руки. Под глазами круги. Переход по болоту дался ему не легко. – Ты что же, веришь в эту бесовщину?
Колька промолчал, а немец схватил Ивана за рукав.
– Ну, что еще?! – Лопухин посмотрел на доктора.
Тот завороженно смотрел куда-то вперед.
Иван обернулся и успел заметить, как исчезает деревяшка в черной глубине. Сказать, что это было страшно, значит, не сказать ничего.
– Черт… Как же это?.. – Иван посмотрел вниз и обнаружил, что ушел в воду по колено. Завозился, переставляя ноги, жижа с чавканьем отпустила, но сразу затянула ногу снова, еще глубже. – Стоять нельзя! Потонем к черту! Как туда попасть?!
– Старики говорили, – Колька отошел немного назад от провала, – что вешки тут поставлены не просто так, а с умыслом. Только знать надо… В совсем древние времена по этим гатям окрестные деревни уходили в болото, чтобы прятаться. Если война.
– А вешки где?
Колька махнул рукой на жерди.
– Вона. Только некоторые – фальшивые.
– А как же узнать?!
– Не знаю. Пробовать надо. Веревку бы…
– Ремни можно. Ну и рубашки свяжем рукавами, пойдет?
– Попробуем… Только устал я очень… – И Колька посмотрел на Ивана так… так, как смотрят дети. От этого взгляда в Лопухине все перевернулось, и он отвернулся.
«Стоять нельзя, нельзя стоять! – напомнил он себе. – Только не стоять!»
На создание импровизированной веревки ушли не только рубашки, но и штаны. Голый Колька сидел на какой-то кочке и смотрел, как немец с Иваном вяжут вместе рубашки, штаны, проверяют на разрыв, перевязывают.
– Ну что? – кивнул ему Лопухин, когда работа была закончена. – Отдохнул? А то вечер уже…
Парнишка молча встал, поднял конец веревки, придирчиво подергал узлы. Потом, не сказав ни слова, обвязался и, промеряя дорогу перед собой шестом, полез в воду. Иван с доктором встали на краю провала, страхуя парня.
До первой вешки мальчишка дошел легко, погрузившись в черноту только по пояс. Но дальше шест ушел вниз, и Колька повернул назад.
Одна из вешек сама собой ушла в воду при приближении Кольки, и тот вздрогнул и резко отступил. Через некоторое время жердь медленно показалась над поверхностью воды. Будто кто-то вытолкнул ее из глубины…
К следующей парнишка не пошел. На вопрос Ивана он ответил коротко:
– Поплавок.
Лопухин присмотрелся и понял, что вешка просто плавает на поверхности воды, медленно дрейфует.
– Как же она не потонула?
Колька пожал плечами и двинулся дальше.
Ему удалось успешно пройти пару вешек, которые, смыкаясь верхушками, образовывали своеобразные ворота. Впереди была еще пара таких же. И еще одна, с рогаткой на конце, приметная. Иван уж было поверил, что это и есть та самая дорога. Поверил и Колька. Шаги его сделались уверенными, на какой-то момент показалось, что уровень воды понижается. Он прошел еще пару метров. Вошел во вторые «ворота».
И… провалился!
Парнишка ухнул в черную воду с головой, будто из-под ног ушла опора. Закачались предательские жерди.
Иван вцепился в веревку и, толкаясь ногами в зыбкий кисель болота, потянул. Немец пыхтел сзади. Они тянули, тянули. Один шаг, второй…
На поверхности показалась Колькина голова. Он шлепал по воде руками, вздымая тучи брызг. Снова ушел вниз. Наконец вынырнул, будто оттолкнулся от чего-то, и поплыл к товарищам. Ивану оставалось только травить веревку, подтаскивая парня ближе к себе.
«Обошлось…»
И тут что-то произошло. Колька вскрикнул. Забился. Его ноги ушли вниз. Бестолково колотя руками, парень снова погрузился с головой. Лопухин потянул…
Снова показалась голова мальчишки.
– Ой, тяните! – звонко закричал он. – Ой, тащит!..
Лопухин с доктором дернули что было сил. Иван с ужасом ощутил сопротивление, какое бывает, когда на удочку попалась крупная рыба, всеми силами уходящая на глубину. Черная бездна не хотела отпускать добычу, бреднями были местные истории про чертей или не бреднями…
Они все-таки вытащили обессилевшего парня на сухой участок. Колька едва дышал, но был жив.
– Чертовы ворота. Чертовы ворота… – шептал парнишка, хватая воздух ртом.
– Что за ворота? – Ивана била крупная дрожь.
Но Колька не ответил, а только мотал головой и повторял:
– Чертовы ворота…
Наконец, немного успокоившись, парень поднялся на ноги. Перебрался к своей кочке. Сел на нее, как курица на насест. Прошептал:
– Знаю дорогу…
– Какую, к черту, дорогу? – Иван почувствовал раздражение. – Все вешки проверили. Все! Надо другой какой-то путь искать. В обход, что ли. Не одна же тут гать…
– Гать, может, и не одна. Да только где ее найдешь?
Лопухин пожал плечами.
Колька махнул рукой на вешку, которую проверил первой:
– Там идти надо.
Лопухин промолчал. Сил говорить уже не было.
Парнишка поднялся, скинул страховочную веревку, подхватил шест, который ухитрился не потерять, и двинул к вешке.
– Эй! Куда?! Веревку! – Иван кинулся следом, но Колька только отмахнулся и ступил в черную воду.
До первой вешки он дошел легко. Потом промерил глубину, окунув руку по самый локоть. Удовлетворенно кивнул и нырнул. У Лопухина только сердце екнуло.
Однако меньше чем через минуту голова парня показалась на поверхности метрах в пяти от первой вешки. Он поднимался все выше и наконец встал. Вода едва доходила ему до колен.
– Поднырнуть надо! – крикнул он, помахав рукой.
Позади жалобно заплакал голый немец.
