Да, тут уж не до смеха, а Егор смеется. Смеется нервно, кажется, еще мгновение – и скатится в истерику. Сбросить груз с плеч, рассказать все, как было на самом деле, – это действительно тяжело.

– Мало того, что я трус, так еще и врун, каких поискать, – закончил он свой жуткий рассказ и нервно потер лоб.

Я некоторое время молчал, не представляя, что сказать, как его утешить. Я сочувствовал ему всей душой, понимал, как ему сложно, но вот чем помочь – не знал. Поэтому решил гнуть свою линию.

– Тебе все-таки стоит поговорить с Толей. Он наверняка что-нибудь придумает. Реджи с Барри не знают, ребята не знают, можно им ничего и не говорить. В конце концов, никто показательный суд устраивать не будет.

– Ты думаешь? – мрачно спросил он.

– Не сомневаюсь, – уверенно ответил я. – И, вообще, знаешь, как бы я на твоем месте поступил? Я просто сделал бы выводы из всей этой истории и жил дальше...

– Легко сказать, – прошептал он, лохматя выгоревшие на австралийском солнце волосы.

– Легко, согласен, – поморщился я. – Говорить вообще легко. Гораздо труднее сделать. Но если ты займешься саморазрушением, ты не только не искупишь вину, но и сгинешь просто так, без всякого смысла. Подумай сам. То, что было, – прошло, сделанного не воротишь, как бы ты этого ни хотел. Надо смириться с прошлым, сделать выводы и жить, помня о том, что с тобой случилось. Не повторять ошибок, пересилить страх, не забывать ни на миг о тех, кто рядом. Это не только даст возможность взять себя в руки, но и придаст смысл дальнейшей жизни. Мне так кажется.

Егор грустно покачал головой, отворачиваясь.

– Всю жизнь был трусом, – сказал он. – Перед самым Прорывом думал, надо отвлечься. Нужно воспринимать все, как работу, просто делать свое дело. Думал, что нашел оптимальный выход. А потом увидел этих... с облезающей плотью... и сломался, понимаешь? У меня внутри сидит нечто сильнее меня. То, что я побороть не смог и вряд ли когда-нибудь смогу...

Никогда не считал себя психологом, никогда не думал, что мне придется кому-то вот так помогать, но сейчас я чувствовал себя врачом, который слушает пациента. Я порылся в памяти, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь полезные сведения из этой области. У нас же был курс психологии, напрягись, вспомни занятия... Ведь читал же книги и по психологии страха тоже...

Дай бог памяти... Да, кажется, на четвертом курсе у нас было занятие по этому предмету. Профессор рассказывал о причинах возникновения страха, о физиологических процессах, которые ему сопутствуют, о том, как страх победить...

Я закрыл глаза, пытаясь вспомнить... Несколько принципов. Понять, насколько реальна угроза... Притвориться, что все, чего боишься, уже произошло... Сравнить свой страх с более сильным... Ну и то, что мне всегда помогало, – принцип «полной загрузки», то самое, о чем только что говорил Егор, – когда концентрируешься на задаче, не позволяя себе думать о постороннем... кажется, было что-то еще, но сейчас уже не вспомнить.

Посмотрев на Егора, я вздохнул, думая о том, как ему помочь. Нервы у него сейчас расшатаны, говорить надо осторожно, иначе можно как-то обидеть или отпугнуть... Он может подумать, что я самоутверждаюсь за его счет, что лезу со своими советами, хотя сам ничего не понимаю...

Я говорил долго, тщательно подбирая слова, рассказал о том, как сам боялся во время поездки в Пантанал, как здорово струхнул во время битвы со Стражами, в которой сгинул Элфас. А потом постепенно перешел к изложению теории о принципах защиты от страха, предварительно завуалировав их, выдав за свои собственные размышления.

Как выяснилось, мой подход был верен. Егор слушал внимательно, при этом я чувствовал, что он понимает и принимает всю информацию, впитывает ее, как губка. Егор ждал помощи, я зря волновался. Он хотел дружеского совета, он жаждал, чтобы кто-то научил его, как бороться с самим собой...

Эх, похоже, это недосмотр Толи. Во время обучения Король и словом не обмолвился ни о страхах, ни о методах борьбы с ними, а ведь мы шли на настоящую войну, на которой могли погибнуть. Возможно, он просто старался избегать этой темы, чтобы не культивировать в нас упаднические настроения, но подобное решение сыграло злую шутку с Егором...

Я искренне надеялся, что парень все примет к сведению и оживет. Не стоит забывать о том, что впереди нас ждет бой, а Егор должен меня прикрывать, пока я стою за пулеметом... Согласившись идти с ним в связке, я доверил ему свою жизнь и вполне естественно желал, чтобы он меня не подвел...