«Армия Пешек» – это звучит гордо. Мои прогнозы на мобилизацию более ста рекрутов тоже весьма оптимистичны. На самом деле, мне вряд ли удастся найти столько Пешек за такой короткий период времени, особенно учитывая то, что Реджи уедет и заниматься поиском кандидатов мне придется в гордом одиночестве.

Но главная сложность заключалась в том, что мне не хотелось вербовать новых Пешек. Я просто не мог это сделать. Рисковать новыми жизнями? Класть их на алтарь Черных идеалов – то самое, за что я так презирал Белых? Все мое существо протестовало.

«Но ведь ты Фигура, и это твоя работа. Ты обязан защищать Доску любыми средствами. Если любые средства означают гибель сотен Пешек – так тому и быть. Совсем недавно ты говорил себе, что для победы в Партии тебе придется стать настоящей Фигурой, холодной, расчетливой и прагматичной. Совсем недавно ты смирился с этой мыслью, прекрасно понимая, что гибель сотен может спасти миллионы. Так что же изменилось за несколько часов?

Ты ведь знаешь, что Игрок будет недоволен, он не любит, когда не выполняют его приказы. А приказ таков – защитить Доску любой ценой. Любой ценой. И уж точно Игрока не волнуют жизни Пешек, как не должны по идее волновать они и тебя. Забудь о рефлексии, действуй, как подсказывает разум. К чему эти сопли о погубленных жизнях?..»

Я нахмурился, постукивая пальцами по столешнице.

Как это просто. Набрать пушечное мясо и кинуть его в жернова войны. Сто новых Пешек, именно такую цифру я для себя вывел, прикидывая, сколько тренированных помощников мне потребуется для решения этого конфликта. Сто человеческих жизней.

Триста спартанцев между персами и греками.

Честь, достоинство и гибель во имя спасения мира. Вечное забвение среди людей и вечная память среди Черных Фигур. Как поэтично!

«К черту! – мрачно решил я. – Никаких ста Пешек. Доукомплектую свою группу, чтобы в распоряжении оказался полный набор, и все. И пусть Игрок будет недоволен. Я знаю, что сделаю. Буду бить не количеством, а качеством. Так натаскаю свои Фигуры, что они справятся с армиями Белых играючи. Я – Король, мне это по силам. Вот только проклятое время против меня...»

Погруженный в свои мысли, я вздрогнул, услышав стук в дверь.

– Да, – сказал я, растирая лицо.

Реджи заглянула в мой кабинет и сообщила:

– Приехал Костя из аэропорта, привез Егора.

Почему, интересно, у нее такой встревоженный вид?

– Что-то случилось?

– Дело в Егоре.

– Он что, ранен?

– Нет. Но с ним что-то не так. Присмотрись к нему повнимательнее. У меня какие-то дурные предчувствия.

Я задумчиво хмыкнул. Дурные предчувствия у Фигур обычно означают грядущую беду, поэтому следовало отнестись к словам моей Королевы со всей возможной серьезностью.

– Спасибо за предупреждение, – сказал я, поднимаясь. – Когда ты вылетаешь?

– Наверное, часа через два. Пилот сейчас спит, пока заправляют самолет. И приборы пока не работают.

– Ясно. Ну, тащи Егора сюда, послушаем, что нам расскажет наша последняя Пешка.

Она кивнула и вышла. Интересно, что Реджи имела в виду, говоря о том, что с Егором «что-то не так»? Ничего удивительного, он ведь единственный выжил из всей австралийской группы, два дня топал пешком за Белыми по пустыне... Разумеется, с ним что-то не так. Но если Реджи сочла изменения, произошедшие с Егором, настолько важными, чтобы сообщить мне о своем беспокойстве, то дело явно скверное. Я закурил и потер ноющую шею.

Егор всегда вызывал во мне смешанные чувства. С одной стороны, он был прилежным учеником, тихим и внимательным. У него хорошо развиты способности к магии, он схватывал все на лету, на уровне инстинктивного понимания. С физической подготовкой и стрельбами дело обстояло похуже, но в целом вполне удовлетворительно.

Он постоянно казался замкнутым и погруженным в свои мысли, и этим немного походил на Алексея, хотя внешне они отличались, как небо и земля. Леша – пухленький, сутулый, с широким лицом и большими темными глазами, а Егор худощав и подтянут, и глаза – светло-карие, почти желтые. Да и поведением они различались. Если Алексей постоянно сомневался в своих силах, то Егор казался вполне уверенным в себе, иногда даже излишне. Среди ребят он прослыл снобом, вел он себя с ними чуточку высокомерно, но я надеялся, что это возрастное и скоро пройдет.

Слепцом меня, конечно, назвать нельзя, и я, конечно же, видел, как Егор посматривал на Соню. Собственно, именно из-за его тщательно скрываемого интереса к Софье я и отправил его в Австралию, взяв с собой Костика. Я резонно боялся, что чувства к девушке заставят Егора совершить какую-нибудь глупость, поэтому предпочел разделить их, чтобы не ставить под удар нашу миссию.

Возможно, я ошибся, приняв такое решение. Сейчас уже поздно гадать, сделанного не воротишь, но, возможно, присутствие Сони в группе лишь помогло бы Егору максимально реализоваться во время боя, как Леше. Если верить Реджи, Алексею нравится Таня, хотя я этого и не замечал.

Они вошли в кабинет через пять минут. Впереди – Реджи, и она бросила на меня встревоженный взгляд, словно повторяя свое предупреждение. Когда она отошла в сторону, я увидел Егора и сразу понял, о чем говорила моя Королева.

Он и в самом деле изменился. На красном, обгоревшем лице лихорадочно горели широко раскрытые глаза, кожа на лбу шелушилась, волосы выгорели почти до белого цвета. Егор горбился, будто ему на плечи рухнула непосильная тяжесть, он даже шел как-то странно, бочком, и я обратил внимание, что пальцы на его левой руке дергаются, словно в тике.

Черт побери, что с ним произошло? Я кивком головы пригласил Егора сесть на диван, стоявший возле стола. Он прошел молча, неуверенно, будто не понимал, где он находится и что происходит. Сохраняя молчание, он сел на кожаное сиденье и обхватил себя руками, словно ему холодно.

– Выпьешь? – прищурившись, спросил я у него.

Он кивнул. Я подошел к бару и, пока наливал Егору стакан водки, пытался понять: что же случилось в Австралии, если это так подействовало на обычно невозмутимого парня? Даже Старший, который прошел через ледяной ад Антарктики, не производил настолько удручающего впечатления. Да, Степан взрослее и более устойчив к стрессам. Но Егора будто подменили. Этот лихорадочный блеск в бегающих глазах напоминал взгляд безумца...

Реджи стояла в стороне, возле стены, за спиной Егора, и я обратился к ней телепатически.

«Как думаешь, что с ним?»

«Буду неоригинальна. Посттравматический шок, по-моему. Чем-то другим я не могу объяснить такую перемену в поведении».

«Да, похоже на то».

Я протянул Егору стакан, а сам сел в кресло напротив и затянулся, наблюдая, как Егор пьет водку – жадно, долгими глотками, словно обычную воду. Мне не терпелось допросить парня, но я понимал, что следует вести себя с ним мягче, как советовала когда-то Реджина.

Он допил и поставил стакан на столик. Посмотрел на меня и вдруг хрипло выдохнул:

– Они все умерли.

Я промолчал, молчала и Реджи.

– Они все умерли, а я остался жив, – прошептал Егор. – Все пошло не так... все...

– Егор, успокойся, – сказал я.

Он посмотрел на меня безумными глазами и прошипел:

– Не говори мне, чтобы я успокоился. Тебя там не было! Ты не видел!

К черту дипломатию и мягкость.

– Закрой рот! – рявкнул я. – Ты представления не имеешь, что я видел и скольких друзей потерял в сражениях! Прекрати истерику и будь мужчиной!

Он вскочил, но я махнул рукой, и он рухнул обратно на диван, придавленный моей Силой. Он попробовал дергаться, но я держал крепко и без особых усилий. В конце концов, Егор всего лишь Пешка...

– Не заставляй меня применять заклятия, развязывающие язык, – хмуро сказал я. – Повторяю, приди в себя и спокойно объясни мне, что у вас там, черт возьми, произошло.

«Ты тоже успокойся, Толя».

Я посмотрел в осуждающие глаза Реджины и «ответил»:

«Шоковая терапия в этом случае поможет, уж поверь».

«Надеюсь, пытать ты его не будешь?»

«Еще не хватало».

«Я рада».

Егор понял, что сопротивляться бесполезно, и замер, обреченно глядя на меня исподлобья.

– Мне нечего рассказывать, – процедил он. – Они все погибли. Прорыв состоялся. Все.

Я усмехнулся.

– Егор, не надо вести себя, как на допросе. Кем ты себя возомнил? Героем, который стойко сносит побои дознавателей? Я твой Король, ты моя Пешка. Мы связаны узами более крепкими, чем простая дружба. У нас общая работа и общая цель. Ты явно не в себе, и я удерживаю тебя на месте только потому, что боюсь, как бы ты своим буйством не разбудил весь дом. Приди в себя. Ты в безопасности. Все, что случилось в Австралии, уже позади. Поэтому просто расскажи, что произошло. Спокойно и обстоятельно.

Говоря это, я внимательно его сканировал. Признаться, его агрессивное поведение меня несколько озадачило. Я даже на минуту испугался, что он переметнулся к Белым, но, похоже, подобное заключение ни на чем не основано. Сканирование не выявило никаких изменений в принадлежности. Да и зачем Белым моя Пешка, в самом деле? Они и свои могут создать, не особо напрягаясь. А шпиона я бы раскусил без труда...

Нет, Егор по-прежнему Черный, он вполне здоров, только истощен физически и морально. По-хорошему, ему бы поесть, отдохнуть, набраться сил, но я не мог терять ни минуты. Поэтому и собирался узнать все прямо сейчас, не откладывая дело в долгий ящик.

Мои слова, кажется, подействовали – Егор заметно расслабился, обмяк и, шумно выдохнув, сказал:

– Простите... Я правда не хотел... Просто все произошло не так, как должно было...

– Я знаю, – с нетерпением перебил его я. – Я уже понял, что Прорыв вы проиграли...

Он вздрогнул.

– «Проиграли»? – переспросил он. – Это не игра, Анатолий!

– Это Игра, – жестко ответил я. – Но я прекрасно знаю, что это Игра со смертью, я знаю, что Фигуры гибнут во время Прорывов. Не забывай, с кем ты говоришь. Вы нашли Ключ?

Он отвернулся и долго не отвечал.

– Мы нашли Ключ, – наконец, сказал он. – Закрыли Клетку. Все, как положено, все, как ты говорил. После схватки со Стражами Оксана была тяжело ранена, я вызвался оберегать ее...

Он прокашлялся и попросил воды. Я налил ему сока и терпеливо ждал, пока он промочит пересохшее горло.

– Когда начался Прорыв, вокруг стали появляться Белые. Их оказалось очень много, и все они были... я не знаю, как это описать. Плоть у них была желеобразная, сползающая с костей, склизкая... красновато-синюшная... От них распространялось страшное зловоние... Они все казались зараженными какой-то болезнью, которая пожирала их тела...

Ну конечно. Четвертый Король. Чума. Все объяснимо.

– Мне стало, – он запнулся, – страшно... Поэтому я начал стрелять. Мне кажется, я израсходовал весь боезапас всего за несколько минут. А потом... потом они прорвали Купол...

– Как это случилось? – мрачно спросил я.

– Я не помню. – Он вновь выпил сока. – Я не помню ничего после того, как кончились патроны. Я очнулся уже в пустыне, за пределами Клетки...

Да, я никогда не считал себя знатоком человеческих душ, но отличить ложь от правды я умел. Особенно когда человек – плохой лжец.

Егор – никудышный врун, но он пытается меня обмануть. Я это видел и не собирался с подобным мириться. Если между Фигурами одного цвета не будет доверия, Игра потеряет всякий смысл.

Орать и требовать объяснений я не стал, потушил сигарету и, сложив руки на груди, спокойно сказал:

– Есть два варианта продолжения нашего разговора. Первый – ты и дальше врешь. В таком случае мне придется применить магию и силой вытрясти из тебя все, что ты пытаешься утаить. Второй – ты расскажешь мне все сам, и мы забудем о том, что только что произошло. Выбор за тобой, но, поверь, в твоих же интересах выбрать второй вариант.

Он замер, будто его ударили под дых. Он сидел, словно статуя, лихорадочно думал, и его глаза вновь забегали. Я не узнавал его. Передо мной сидел совершенно другой человек. Не этого Егора я выбрал, когда искал помощников, не этого Егора обучал. Не этого полубезумного, агрессивного обманщика посылал в Австралию. Что же там произошло?!

Внезапно он уронил голову на руки и зарыдал. Такого я не ожидал, поэтому даже несколько растерялся. Он плакал несколько минут, не стесняясь слез, он рыдал взахлеб, как будто выплескивал из себя всю боль и отчаяние, которые его грызли изнутри.

«Доигрался?»

Я, нахмурившись, «ответил» Реджи:

«По крайней мере, теперь он расскажет правду».

«Какой ты умелый дознаватель».

Мыслепередача не предполагает обмена эмоциями, но в послании Реджи я уловил явную издевку. Что ж, возможно, заслуженно.

Когда он выпрямился и вытер слезы, я вдруг увидел в его глазах слабый намек на былого Егора.

– Хорошо, – произнес он почти спокойно. – Хорошо, я расскажу все...

Реджи молча качала головой, явно не одобряя моего поведения. Но мне плевать. Мне нужна правда.

– Лакаб не удержал купол, – сказал Егор. – Когда прорвали нашу «сферу», я схватил раненую Оксану и рванул к выходу. Я не думал ни о чем, поймите. Я испугался до смерти. Каким-то образом мне удалось возвести камуфляжный щит вокруг нас, и мы выбежали за пределы Клетки...

Он вдруг всхлипнул, но взял себя в руки и продолжал:

– А когда я оглянулся, все было кончено. Гора исчезла, на ее месте сияло какое-то свечение... Я попытался растолкать бесчувственную Оксану, но... оказалось, что она мертва...

Он судорожно сглотнул и уронил голову на руки.

– Простите, – прошептал он. – Я не хотел, не думал, что все так выйдет...

Реджи сделала знак рукой, я кивнул.

– Иди, поспи, Егор, – проговорил я мягко. – Тебе необходимо успокоиться и отдохнуть.

Он поднялся и молча, глядя под ноги, отправился к дверям. Реджи пошла с ним, и когда они уже оказались на пороге, я окликнул Егора и сказал:

– Я рад, что ты жив, парень.

Он как-то странно посмотрел на меня воспаленными глазами и вышел, ничего не ответив.