Новый восемьдесят второй год по старому календарю Суклетин и Дина встречали у родителей Леши. Неожиданно, в разгар застолья, Алексей встал из-за стола, стал одеваться и торопить Дину на электричку. На вокзале его ждали две женщины. Познакомились. Та, что была высокорослой и полной, двадцати трех лет, представилась Таней. Другая – миниатюрная и привлекательная – Леной. Сильно накрашенные, пахнущие дешевыми духами и сигаретами, девки были уже навеселе. Дину Алексей представил как сестру. Сожительница без труда догадалась, что этих женщин Суклетин повезет к себе. Так им и надо, думала Дина. Как она ненавидела всех этих продажных баб! И давно ненавидела. И самой первой такой бабой была она, Тамарка из Маргелана. Вот бы Леха ее сожрал…

…Конечно, выпили за прекрасных дам, за год уходящий и за новые радости в новом году. «Друзья-шоферы», о которых заикался на вокзале Леха, все почему-то не приезжали, но никто особенно и не скучал без них. Суклетин уже обжимал и щупал мягкие бока полнотелой Танечки, Дина с Леной пили рюмку за рюмкой, внимательно глядя в телевизор: и поздравления советскому народу, и выступление Генсека, и гимн СССР, и «Голубой огонек»…

Суклетин повел Таню в спальню, толкнул ее на кровать. Руки его потонули в ее больших мягких грудях, в жаркой мягкости жирного живота и широте бедер. Он уже предвкушал с радостью, как будет разделывать ее большую, тяжелую тушу. «Хороша, телка!»

Ночью Дина проснулась от грубого толчка. Голова раскалывалась. Она послушно прошла в спальню и чуть не споткнулась об тело разрезанной Тани.

– Тихо! – Леха поднес к губам Дины свой кулак. – Молчи! Если подруга проснется, и ее пустим в расход!

Но Лена и не проснулась до самого позднего утра. А к этому времени все было уже убрано, вымыто и расфасовано. Дина, как ни в чем не бывало, домывала посуду.

– А где Татьяна-то? – зевая, спросила Лена.

– Она спозаранку в Казань уехала. Вспомнила, что у нее какие-то там дела. Тебя уж мы не стали будить. Больно сладко спала, – не моргнув глазом, ответила Дина.

С улицы, только что покормив псов, пришел Суклетин. «Эх, и эту упускать жалко! Вот бы и ее! – подумал он. – Ну да ладно, мяса в ней мало, а жиру вообще нет…».

Опохмелившись и счастливо избежав смерти благодаря своей миниатюрной конституции, Лена уехала в Казань.