Глава пятнадцатая

Морган

Я сижу на заднем дворе, размышляя. И даже не уверена, о чем. Мысли, словно шарик для пинг-понга, перескакивают с воспоминаний о Крисе на необходимость составить резюме и начать работать, затем перепрыгивают на недавнее желание вернуться к учебе и замирают на Кларе, нарушившей установленное время возвращения. Сейчас почти половина десятого, и я отправляю ей сообщение. Еще одно.

Ты задерживаешься. Пожалуйста, возвращайся.

Последние дни дочь часто проводит время вне дома, и я не представляю где и с кем, потому что мы практически перестали разговаривать. Когда же она приходит, то запирается в спальне. Приложение показывает, что она находится либо у Лекси, либо в «Старбаксе», но кто может сидеть столько времени в кофейне?

Раздается тихий стук, и я вздрагиваю, из-за кучи мыслей абсолютно забыв про Джонаса, который последние минут двадцать чинит кухонную дверь. Я поднимаюсь на ноги и заправляю волосы за уши, прежде чем он выходит во двор.

– У вас есть плоскогубцы?

– Почти уверена, что у Криса они были, но на ящике с инструментами висит замок. Подожди, я поищу.

Я иду в дом и устремляюсь к кладовке. Там я держу свои инструменты на случай, если что-то понадобится, а мужа не окажется поблизости. Быстро отыскиваю щипцы с розовыми ручками. Крис как-то подарил их мне на Рождество.

Такие же он вручил тогда и Дженни. Это воспоминание обжигает меня.

Иногда я думаю, что мне уже стало лучше, но даже простые мелочи постоянно сигнализируют, насколько все плохо. Я вручаю коробку с инвентарем Джонасу. Он перебирает содержимое, так и не обнаружив того, что нужно.

– Петли очень старые, – поясняет он. – Не получается убрать последнюю, так как она слишком сильно повреждена. У меня есть необходимые приспособления, но уже довольно поздно, так что я загляну завтра, если ты не против.

Его фраза подразумевает ответ, поэтому я киваю.

– Да, конечно.

Я написала ему вчера с просьбой помочь снять дверь с петель. Он сообщил, что заедет сегодня, но поздно, потому что нужно встретить сестру из аэропорта. Джонас не захотел узнать, зачем мне это понадобилось, вопросов не возникло, даже когда он приехал и увидел огромную дыру в створке. Он просто принялся за работу.

Поэтому я жду, когда жених сестры поинтересуется, что же произошло, пока я провожаю его к выходу. Но он молчит. Мне не нравится повисшая тишина, поэтому я задаю вопрос, который меня даже не волнует.

– Надолго твоя сестра приехала?

– До воскресенья. И она планировала с тобой встретиться. Просто не знала… что ты сейчас не в том состоянии, чтобы принимать гостей.

Это правда, но почему-то я чувствую потребность возразить.

– Я с удовольствием с ней пообщаюсь.

– Врать ты совсем не умеешь, – со смехом заявляет Джонас.

Я только пожимаю плечами. Я почти с ней незнакома, мы виделись один раз в подростковом возрасте и потом всего несколько минут разговаривали сразу после рождения Элайджи. А еще она была на обоих похоронах. Но на этом наши отношения и заканчиваются.

– Ты прав, я сказала это из вежливости.

– Ты не обязана проявлять любезность, – комментирует мужчина. – Как и я. Единственный положительный момент в происходящем: ближайшие полгода нам официально разрешено быть полнейшими засранцами. – Я улыбаюсь на его замечание, он же кивает в сторону машины. – Проводишь меня?

Я следую за ним, но, дойдя до автомобиля, Джонас прислоняется спиной к дверце и скрещивает руки на груди.

– Знаю, ты хочешь обсуждать эту тему не больше моего, но так как дело касается наших детей…

Я засовываю руки в задние карманы джинсов. Затем вздыхаю и запрокидываю голову к небу.

– Я понимаю. Мы должны об этом поговорить. Потому что если мы правы…

– То Клара и Элайджа – единокровные брат и сестра, – заканчивает он мое предложение.

Так странно слышать эти слова. Я медленно выдыхаю, пытаясь осознать значимость решения.

– Ты планируешь рассказать об этом Элайдже, когда он подрастет?

– Когда-нибудь, – медленно кивает Джонас. – Если он сам об этом спросит. Или если к этому подтолкнут обстоятельства. – Он тяжело вздыхает. – Честно говоря, еще и сам не знаю. А ты что думаешь? Хочешь сообщить Кларе?

Я обхватываю себя руками. Снаружи совсем не холодно, но по спине почему-то пробегает озноб.

– Нет. Я не желаю, чтобы дочь когда-нибудь об этом услышала. Эта новость ее убьет.

Джонас не выглядит разозленным, хотя я только что практически попросила его соврать сыну. В его взгляде читается только сочувствие.

– Ненавижу, что они свалили на нас задачу разгребать их дерьмо.

С этим я абсолютно согласна. Они оставили самую настоящую кучу дерьма. Я даже еще не целиком поняла, что со всей этой информацией делать дальше. Слишком многое на меня свалилось за очень короткое время, я не в силах обсуждать это прямо сейчас. Поэтому я меняю тему разговора, ведь решение не обязательно принимать сегодня.

– Через две недели у Клары будет день рождения. Я бы хотела сохранить традицию семейных ужинов, но не уверена, что она меня поддержит. Без Криса и Дженни это будет совсем не то.

– Спроси ее мнение, – предлагает Джонас.

Я невесело смеюсь.

– Мы сейчас не очень-то хорошо ладим. Приходится постоянно осторожничать, я боюсь разбить ее защитную скорлупу, вдруг надавлю слишком сильно. Она ни с чем не соглашается, что бы я ни сказала.

– Ей почти семнадцать. Вот если бы у вас все было замечательно, тогда бы я точно был уверен: что-то не так.

Я благодарна Джонасу за эти слова, но понимаю, что они не совсем правдивы. Я знакома со множеством матерей, которые успешно находят общий язык с детьми-подростками. Мне же не так повезло. А может, дело не в удаче. Вероятно, я где-то свернула не туда на нелегкой дороге воспитания.

– Даже не верится, что ей скоро исполнится семнадцать, – задумчиво произносит Джонас. – Кажется, что совсем недавно ты только узнала про свою беременность.

Я тоже хорошо помню тот день. Именно тогда лучший друг Криса покинул город.

Делаю вид, что внимательно разглядываю бетонные плиты под ногами. Если я посмотрю на него, то меня снова захлестнут эмоции, а я и без того еле держусь. Я смущенно откашливаюсь и делаю шаг назад, на лужайку, которую в этот момент заливает свет фар. Я поднимаю голову и вижу, как Клара наконец паркуется на подъездной дорожке.

Джонас воспринимает это как сигнал оставить нас одних, поэтому открывает дверцу автомобиля.

– Спокойной ночи, Морган, – произносит он и машет на прощание дочери, а затем забирается на водительское место. Я молча смотрю ему вслед. Его машина скрывается из виду до того, как Клара успевает вылезти из своей.

Я скрещиваю руки на груди и вопросительно смотрю на дочь.

Она захлопывает дверь и кивает мне, но идет прямиком ко входу в дом. Я следую по пятам, наблюдая, как Клара сбрасывает обувь в центре гостиной.

– Что это было? – требовательно спрашивает Клара.

– Что ты имеешь в виду?

Она вытягивает руку в сторону улицы.

– Вы с Джонасом стояли в полной темноте. Это было странно.

Я пристально смотрю на нее, слегка прищурив глаза и размышляя, не пытается ли дочь сменить таким образом тему разговора.

– Почему ты приехала так поздно?

– Что, правда? – Она разглядывает телефон, словно не догадываясь, который сейчас час.

– Да, и я уже дважды отправляла тебе сообщения.

– Ой, – Клара проводит пальцем по экрану. – Не слышала сигнала. – Она убирает девайс обратно в карман. – Прости. Делала уроки в кофейне и совсем засиделась. Даже не заметила, что уже поздно. – Отступая по коридору к спальне, она указывает пальцем за спину. – Пойду приму душ.

Я даже не стараюсь выпытать более честный ответ. И так ясно, что не удастся.

Поэтому просто направляюсь на кухню и хватаю арбузные леденцы. Затем облокачиваюсь на стойку, устремляю отсутствующий взгляд на дыру в двери и размышляю, почему Джонасу потребовалось словно невзначай упоминать тот день, когда я узнала о беременности. Худший день в моей жизни.

Может, ему вечер отъезда из города не кажется таким ужасным, но на всех остальных он произвел тягостное впечатление.

События следующей недели были такими кошмарными, что я старалась не думать о них. Но после замечания Джонаса воспоминания захлестнули меня с головой.

Мы были на озере. Я сидела на берегу, расстелив одеяло, и читала книгу, пока остальные резвились в воде. Они выбрались на пляж почти одновременно, но ко мне подошел лишь Джонас. Крис с Дженни побрели вдоль линии прибоя к спортивной площадке.

– Морган! – закричала сестра. – Иди к нам, побросаем мяч! – Она побежала обратно в надежде переубедить меня, но я лишь отрицательно затрясла головой и жестом велела идти без меня.

В тот день у меня было не слишком подходящее настроение для игр. Мне вообще не хотелось никуда ехать, но Крис настоял. Я же планировала поговорить с бойфрендом наедине, без посторонних. Мне нужно было немного личного пространства, но тогда нас ни на секунду не оставляли вдвоем. Иногда Крис абсолютно игнорировал мои желания, хотя с того вечера, когда я узнала о задержке, я всегда была в плохом настроении.

– Что тебя беспокоит? – поинтересовался Джонас, устраиваясь на траве неподалеку. – Ты очень странно себя ведешь.

– Тебя Крис подослал разузнать, в чем дело? – Я рассмеялась, так как казалось, что парень подслушал мои мысли.

Однако он уставился на меня так, словно я его каким-то образом оскорбила.

– Крис живет в своем мире, не обращая на других никакого внимания.

Ответ Джонаса меня удивил. Я заметила, что он постоянно отпускает язвительные комментарии в сторону приятеля. Небольшие. Безобидные. Но достаточно заметные.

– Мне казалось, что вы – лучшие друзья.

– Так и есть, – последовал быстрый ответ. – Я готов на все ради него.

– Иногда ты ведешь себя так, словно Крис тебе вообще не слишком нравится.

Джонас промолчал, не торопясь возражать. Вместо этого он уставился на озерную гладь, словно погрузился в размышления после моих слов.

Я подобрала гальку и швырнула ее в воду. Однако не смогла добросить.

– У нас закончились напитки, – прервал наше молчание подбежавший Крис, театрально упав на траву. Затем притянул меня к себе и поцеловал. – Я собираюсь в магазин. Не хочешь составить компанию?

Наконец-то будет возможность поговорить наедине! Я должна сообщить ему новость.

– Конечно!

– Мне нужно в туалет, – объявила подошедшая Дженни. – Так что я с вами.

Я с трудом подавила желание раздраженно закатить глаза. Как только мне выпадал шанс остаться с Крисом вдвоем, чтобы рассказать о беременности, кто-то или что-то обязательно нам мешали.

– Сходите вместе с Дженни, – вздохнула я. – А я подожду здесь.

– Уверена? – уточнил бойфренд, подскакивая на ноги. Я только кивнула в ответ.

– Тебе лучше поторопиться – сестра уже обгоняет тебя в забеге на холм.

– Нечестно! – воскликнул Крис, оглядываясь, и немедленно кинулся следом.

Когда они скрылись из виду, я обернулась к Джонасу, который так и сидел на одеяле рядом со мной, продолжая задумчиво смотреть на озеро. Я почти физически ощущала, как в нем зреет какая-то мысль.

– А тебя-то что беспокоит? – задала я ему его же собственный вопрос.

– Ничего, – отрезал парень, переводя взор на меня.

– Неправда, – упрекнула я.

В ту секунду, когда наши взгляды встретились, мое сердце замерло. Снова возникло то чувство, которое я ощущала каждый раз, когда он так на меня смотрел. Будто проникая в самые глубины моей души.

Озеро отразилось в его зрачках, и казалось, что они сияют. Спустя несколько секунд я поняла, что гляжу на Джонаса не менее пристально, чем он на меня, и с усилием отвернулась.

Тогда он прерывисто вздохнул и прошептал:

– Меня беспокоит, что мы все неверно поняли.

У меня перехватило дыхание от этого заявления. Я не уточнила, что именно мы могли неправильно истолковать, потому что слишком боялась услышать ответ.

До ужаса страшилась, что Джонас скажет: мы находимся в отношениях не с теми людьми, что предназначены нам судьбой. Возможно, он собирался произнести что-то другое, но я тогда подумала именно об этом, ведь иначе зачем было так на меня смотреть? Я ловила этот взор постоянно. Само собой, я отогнала эти мысли, ведь мы с Джонасом никогда не позволяли себе ни единого намека на флирт или романтические разговоры. Но отрицать нашу молчаливую связь тоже было невозможно, такого родства душ у меня не было даже с Крисом.

Было ненавистно, что Джонас знал, когда меня что-то беспокоит, а Крис даже не имел об этом ни малейшего понятия. Было ненавистно, что мы с Джонасом могли обменяться всего одним взглядом и сразу понять, о чем думал другой. Было ненавистно, что он оставлял для меня арбузные леденцы, ведь это безумно мило, а лучший друг моего бойфренда не может совершать милые поступки, направленные на меня. Кроме того, они с Дженни только недавно начали встречаться, а я, в отличие от нее, никогда не была способна предать сестру.

Все это пронеслось в моей голове тогда на озере, и именно поэтому, когда Джонас прошептал: «Меня беспокоит, что мы все неверно поняли», я озвучила то, что могло отрезвить нас обоих:

– Я жду ребенка.

Парень ошеломленно посмотрел на меня. Воцарилась тишина. Я видела, как он побледнел. Мое признание застало его врасплох.

Джонас поднялся на ноги и отошел от меня. Казалось, все незаданные вопросы и несделанные предложения душили его. Когда он снова ко мне приблизился, то выглядел постаревшим и словно стал ниже ростом.

– Крис об этом знает?

– Нет, я еще не успела ему сказать, – покачала я головой, наблюдая, как прекрасные сияющие глаза превращаются в две колючие льдинки.

Джонас несколько секунд кивал в такт своим мыслям, нервно закусив нижнюю губу. Он казался очень злым. Или разбитым.

Когда парень прошагал по песку и погрузился в воду, я смотрела ему вслед со слезами на глазах. Солнце клонилось к закату, и над озером сгущался туман, поэтому было не видно, далеко ли он заплыл. Он так долго не возвращался, что, когда стало слышно его приближение, Крис с Дженни уже показались на парковке возле магазина.

Закончив заплыв, Джонас сел рядом, стараясь отдышаться, пока влага ручьями стекала на одеяло. Я помню, как наблюдала за каплями, сбегающими с его губ.

– Я собираюсь порвать с Дженни. – Его заявление удивило меня. Затем парень многозначительно посмотрел на меня, словно собирался произнести самые важные в жизни слова. – Ты будешь замечательной мамой, Морган. Крису невероятно повезло. – Голос Джонаса был полон нежности, но в глазах плескалась боль. Мне тогда показалось, что он прощается. Вскоре я узнала, что так оно и было.

Затем лучший друг моего парня поднялся с травы и направился к стоянке.

Голова закружилась. Я собиралась побежать за ним, но вес этого невероятно тяжелого дня якорем пригвоздил меня к земле. Мне оставалось лишь наблюдать, как Джонас говорит Дженни, что хочет уехать, они садятся в машину и удаляются.

Когда Крис показался на холме, мне следовало испытать облегчение, что мы наконец-то остались вдвоем, но я была слишком опустошена. Я даже не посмотрела в его сторону, когда он сел рядом на одеяло и протянул бутылку воды.

Я любила Криса. И собиралась родить ему ребенка, хоть он еще об этом и не подозревал. Но я испытывала чувство вины, ведь за все время, что мы встречались, его взгляд так ни разу и не проник ко мне в душу. И я опасалась, что никогда больше не смогу испытать это ощущение. А еще боялась, что, несмотря на всю любовь, он все же не был моей судьбой.

Тогда он обнял меня и спросил:

– Детка, что случилось?

– Я беременна, – едва слышно выдохнула я, вытирая слезы.

После этого признания я сразу же встала и пошла, не оглядываясь и не дожидаясь реакции на мое признание. Всю дорогу я проплакала. Крис тогда списал такое поведение и рыдания на гормоны и шок. Я же согласилась, потому что не хотела думать о настоящей причине.

В тот вечер Джонас сообщил Дженни, что намерен переехать к сестре и поступить в Университет Миннесоты. Затем собрал вещи, купил билет на самолет и улетел, даже не попрощавшись со мной и с другом.

Крис с Дженни были раздавлены его неожиданным отъездом, меня же больше занимали мысли о беременности, поэтому ни на что другое времени не оставалось. Несколько недель я утешала сестру и пыталась заставить Криса сосредоточиться на будущем ребенке, а не на бросившем его товарище. С тех пор я старалась больше никогда не думать о Джонасе.

Не успела я оглянуться, как меня затянула рутина. Я была Крису преданной женой, заботилась о его доме, воспитывала его ребенка, удовлетворяла его потребности. Была лучшей подругой младшей сестре, помогала ей учиться в медицинской школе, разгребала ошибки ее бурной молодости, периодически позволяя пожить у нас, когда ей требовалось вновь встать на ноги.

В тот день, когда я узнала, что жду ребенка, моя собственная жизнь закончилась.

Думаю, настала пора выяснить, кем я могла стать, если бы не поставила нужды других выше своих.