Часть четвертая
Хаос
Глава семнадцатая
Вокруг темно, но откуда-то из конца туннеля в окна просачивается бледный свет, обрисовывая силуэты пассажиров.
Сначала все замерли, но теперь начинают переговариваться и осматриваться, больше с раздражением, чем со страхом. Рука Полин взлетает к ее шее, она сжимает амулет, и даже в полумраке я вижу, что она шевелит губами.
Джейкоб придвигается ближе и оглядывает меня, все ли в порядке.
В темноте он кажется почти обычным мальчишкой в переполненном вагоне.
– Тома? – спрашивает он, и я киваю. Мне удается поднести к глазу камеру, и я осматриваюсь, пытаясь обнаружить мальчика среди пассажиров, но не нахожу его.
– А может, это не он? – продолжает Джейкоб, но его голос звучит неуверенно. – В смысле, ведь бывает, что поезда и просто так останавливаются? Поломка какая-нибудь, что-нибудь с током на контактном рельсе… я правда не знаю, что это такое, но слышал, как люди говорили…
– Ага, конечно, – говорю я, опуская фотоаппарат. – А еще бывает, что с грузовиков падают зеркала. Сплошь и рядом…
Я делаю шаг вперед, но тут же останавливаюсь. Мне нужно быть здесь, на этом самом месте, держаться за реальную сторону жизни.
– Согласен на сто процентов, – говорит Джейкоб. – Не связывайся с полтергейстом.
В конце концов, я ничего не могу сделать, пока не узнаю его историю, и не узнаю достаточно, чтобы разбудить его память.
– Не связывайся с ним, – твердит Джейкоб.
Но тут, снова взглянув в видоискатель, я кое-что вижу – пятнышко красного света за дальним окном, такое слабое, что больше его никому не видно. А я точно знаю, это он!
– Не связывайся, – предостерегает Джейкоб, когда я нащупываю Вуаль.
На этот раз я знаю имя. Полное имя. Прошлой ночью этого хватило, чтобы вызвать его на улицу. Что если сейчас этого хватит, чтобы поймать его? Чтобы заставить все вспомнить?
Полин стоит, отвернувшись от нас, она рассматривает вагон, и я шагаю в темноту.
Вода в легких, а потом…
Вуаль.
Я ожидала, что увижу пустое серое пространство, промежуток между теми местами, где кто-то из призраков встретил свою смерть.
Поэтому, когда ноги возвращаются на стальной вагонный пол, от неожиданности я пугаюсь.
Вагон опустел, люди исчезли, но поезд здесь, его очертания ясны и четки – так бывает только, если это часть чьих-то воспоминаний. Часть памяти призрака.
Рядом со мной возникает Джейкоб.
– Что в словах «не связывайся» ты не поняла? – начинает он, но умолкает, когда вокруг нас начинают мелькать и вспыхивать огоньки, освещая пустые сиденья. Голый пол. Никаких признаков мальчика в старомодной одежде. Ни темных кудряшек, ни светящихся красных глаз. Но я знаю, он здесь.
– Тома! – зову я. Разносится эхо: Тома… Тома… Тома… – Тома Ален Лоран!
Дойдя до конца вагона, я отодвигаю металлический запор. Дверь распахивается, и я прохожу в следующий вагон, уверенная, что и там пусто.
Это не так.
Но здесь не Тома. Посередине вагона к нам спиной стоит, шатаясь, высокий мужчина. Что-то темное капает на пол, под ногами у него красные пятна. Он что-то бормочет, не по-французски, а по-английски.
– Кто это сделал? – хрипит он, поворачиваясь к нам. – Кто это сделал?
Теперь, когда он стоит к нам лицом, я вижу нож, воткнутый в его живот. Человек сжимает рукоять, словно не хочет, чтобы нож выпал. Его лоб испачкан кровью.
– Кто?.. Кто это сделал? – повторяет он, делая нетвердый шаг в нашу сторону. – Это вы?
Джейкоб тянет меня назад и захлопывает перед призраком дверь.
– Уф, ну теперь кошмары мне обеспечены, – выдыхает он. – Это, конечно, прикольно, но…
– Un… deux… trois… – звенит веселый голосок. Знакомый голосок. Это Тома.
Голос звучит где-то впереди. Оттуда же разливается зловещее красное свечение.
Я спрыгиваю на рельсы и, щурясь, всматриваюсь в вереницу вагонов.
– Тома Ален Лоран! – кричу я. – Выходи, не прячься!
Красный огонек пляшет по стенам туннеля, я слышу топот детских ножек, приглушенное хихиканье. Сжимая подвеску в руке, крадусь вдоль вагона.
Но он не показывается.
Наверное, Лара все-таки права: одного имени недостаточно.
– Тома, ну пожалуйста, – зову я, а потом вспоминаю единственное, что знаю по-французски. – S’il vous plaît!
Алый огонек вспыхивает ярче, освещая рельсы, и я вижу впереди перед составом пару красных глаз. Я взмахиваю рукой так же, как вчера ночью сам Тома, приглашая поиграть.
Тома улыбается.
А потом прижимает ладошки к стенке вагона. Из-под его пальцев вырываются багровые лучи, а мальчик звонко смеется и исчезает.
– Нет, – я хочу броситься за ним, но Джейкоб хватает меня за локоть.
– Кэсс.
– Что? – я пытаюсь вырвать руку.
– Поезд.
И я не сразу понимаю, о чем это он, а потом вдруг слышу.
Слабый отдаленный стон. Но стонет не человек.
Это металл.
И звук доносится с другой стороны Вуали. Это заработали моторы. Поезд вот-вот тронется.
Я бросаюсь к призрачному поезду, а он начинает ползти вперед. Джейкоб успевает на секунду раньше меня, вспрыгивает и протягивает мне руку – как хорошо, что здесь я могу за нее схватиться.
Джейкоб втягивает меня в вагон, когда состав уже начинает набирать ход, Я влетаю в дверь, одновременно проскакиваю сквозь Вуаль и оказываюсь в реальном мире, где снова ярко горят электрические огни.
Полин недовольно хмурится, увидев меня в толпе, и я поскорее пробираюсь к ней.
– Вот и ты, – и она сжимает мое плечо.
Глаза у нее круглые, лицо бледное, и она не выпускает амулет из руки. В первый раз я вижу ее такой растерянной и потерявшей самообладание. Оказывается, под ее невозмутимой маской кое-что скрывается: страх.
Полин очень напугана.
– А ты, кажется, не такой уж скептик? – спрашиваю я.
Выпустив мое плечо, девушка глубоко вздыхает.
– Не понимаю, о чем ты.
Я изображаю проницательный прищур.
– Ты не просто суеверная. Ты веришь.
– Еще чего! Разумеется, нет, – ощетинивается Полин.
Но ее нет произнесено слишком быстро и энергично.
– Ты что, стыдишься этого? – спрашиваю я. – Но ты же сейчас работаешь с теми, у кого даже работа такая: верить в призраков.
– Ничего я не стыжусь, – она высокомерно задирает подбородок. – Я просто не хочу верить в призраков.
– Но ведь веришь.
Полин вздыхает. Колеблется.
– Как ты сказала тогда?.. Легко не верить в призраков, пока их не видишь, а когда увидишь, трудно уже не верить.
Поезд подъезжает к станции.
– Я… что-то такое видела раз или два. То, что я не могу объяснить. – Полин встряхивает головой, двери открываются. – Mon dieu, что я такое говорю, это глупо.
Я пожимаю плечами.
– Только не для меня.
Она улыбается плотно сжатыми губами и тянет меня за собой на платформу.
Здесь людно, даже больше обычного. Люди, ворча и ругаясь, толпятся у электронных табло, показывающих разные линии метро, на которых загораются красные лампочки-предупреждения. Сначала одна, потом две, четыре.
– В чем дело? – спрашиваю я.
– Такое впечатление, что проблемы не только у нас, – отвечает Полин.
– Это невозможно, Тома не под силу устроить такое, – говорит Джейкоб. Он смотрит на меня, и видно, что ему немного не по себе. – Правда?
Я очень хочу ему верить. Но не могу. Горят сигналы опасности, ярко-красные огоньки, а я невольно вижу только глаза полтергейста и алое свечение, которое распространяется вокруг него.
Вначале озорство, потом угроза, потом смертельная опасность и хаос.
Чем дольше он здесь, тем сильнее становится.
Мы должны спешить.
Я протягиваю Полин адрес Сильвен Лоран.
– Показывай дорогу.
* * *
– Скажи, Кэссиди, – спрашивает на ходу Полин. – Чем тебя так заинтересовала эта семья?
– Мама говорит, что я уже родилась такой любопытной.
Она поднимает брови.
– И все? Нет никаких других причин, почему ты хочешь увидеться с Лоранами?
Я замедляю шаг.
– Ты уверена, что хочешь знать?
Полин, похоже, серьезно обдумывает мой вопрос.
– Н-нет, пожалуй, не хочу, – говорит она, вздыхая. – Но, думаю, тебе все равно придется рассказать.
И я рассказываю ей о привидениях и полтергейстах, о том, как я нечаянно разбудила одного из них, и теперь он преследует меня и всячески досаждает.
Полин растерянно моргает, рука не выпускает амулет на шее.
– А Лораны?..
– Они – родственники полтергейста, – объясняю я. – Я надеюсь узнать, что тогда случилось с Тома. Это поможет мне отослать его.
Полин хочет что-то сказать, но ее слова заглушает вой сирены, мимо нас по улице проносится «скорая». Дождавшись, пока машина отъедет, она начинает сначала.
– А почему ты решила, что именно ты должна разбираться с этим духом?
– Отличный вопрос! – ликует Джейкоб, но я пропускаю его слова мимо ушей.
– Наверное, потому что я могу. Примерно год назад я чуть не умерла и с тех пор могу проходить за Вуаль, которая отделяет наш мир от мира привидений. А моя подруга Лара говорит, что это нужно делать – чтобы вроде как заплатить долг.
– Мне кажется, это слишком серьезная задача для девочки.
– Ну, я же не одна этим занимаюсь, – говорю я. – У меня есть Джейкоб.
Полин вздергивает тонкую бровь.
– Джейкоб?
– Это мой лучший друг, – говорю я и добавляю: – Он призрак.
На этот раз вверх взлетают обе брови.
– Понимаю.
И, несмотря на все, что она только что говорила, я понимаю: она не верит. Не верит мне.
Когда я говорю ей об этом, Полин только вздыхает.
– Я верю, что ты веришь.
Я яростно мотаю готовой.
– Ну почему, когда дети во что-то верят, взрослые считают это только их фантазиями, а когда верят взрослые, люди соглашаются, что это правда?
– Не думаю, что кто-то согласится, что это правда.
– Но ты же говорила, что сама что-то видела. Говорила, что веришь.
Полин качает головой.
– Вера – это не одеяло, Кэссиди. Им нельзя накрыть все на свете. Прости, но есть большая разница между верой в сверхъестественное в широком смысле и верой в то, что двенадцатилетняя девочка гоняется по Парижу за призраком в сопровождении мертвого обожателя.
– Что-что? Я не ослышался? – Джейкоб возмущен. – Она обозвала меня обожателем?
Не успеваю я объяснить, что Джейкоб скорее мой партнер и сообщник, как Полин останавливается и показывает на лимонно-желтый дом с белой отделкой и цветами на подоконниках.
– Мы пришли.
Это старый жилой дом. Если верить списку фамилий, мадам Лоран живет в квартире 3«А». Из дома выходит какой-то человек, и я успеваю удержать дверь ногой, не дать ей захлопнуться. Мы с Полин проскальзываем в подъезд.
Мы поднимаемся, но тут у меня окончательно сдают нервы.
То, что я делаю, нелепо. Это глупость, безумие.
– Согласен, – кивает Джейкоб.
Есть надежда, что Лару не подвело чутье исследователя, и что я в правильном месте.
Это ведь единственная зацепка, которая у меня пока есть.
Увидев табличку «3“А”», я долго стою перед деревянной дверью, не решаясь постучать, но все же поднимаю руку.
Через несколько секунд дверь открывает девочка.
Она, наверное, на год или два младше меня, в золотистых кроссовках, джинсах и бело-розовом свитере. Кожа у нее светлая, собранные в хвостик русые волосы блестят. (Просто не представляю, как люди добиваются такого – у меня самой волосы вечно растрепаны.) В углу рта торчит белая палочка от леденца.
– Bonjour! – здоровается она, постукивая пальцем по подбородку.
Я смотрю на Полин, но она стоит безучастно и молча, так что я снова поворачиваюсь к девочке.
– Привет! – отвечаю я по-английски. – Э-э-э, parlez-vous anglais? – спрашиваю я по-французски, выскребая из памяти все свои познания и ужасно коверкая слова.
Девочка изучающе смотрит на меня, потом кивает.
– Да, – говорит она с гордостью. – Я хожу в международную школу, и нас там заставляют учить английский. Это очень… неуклюжий язык, n’est-ce pas?
– Конечно, – охотно соглашаюсь я, радуясь уже тому, что она говорит со мной. – Ты Сильвен Лоран?
Девочка даже пятится назад.
– Mais non, – она фыркает. – Я Адель. Сильвен – моя мама! – И она зовет, обернувшись в глубь квартиры. – Maman! – а потом исчезает, не попрощавшись.
Почти тут же к нам выходит женщина, вытирая руки кухонным полотенцем. Они с Адель очень похожи, даже голову она наклоняет точно так же, русые волосы рассыпались по плечам.
– Oui? – обращается она к Полин.
Но та качает головой.
– C’est pas moi, – говорит она, кивая на меня. И я понимаю, что помощи ждать неоткуда. Сильвен Лоран переводит на меня встревоженный взгляд.
– Здравствуйте, мадам Лоран, – здороваюсь я, пытаясь подражать маминой улыбке и папиной уверенности. – Я делаю проект по истории двоюродного брата вашего дедушки, Тома Лорана.
Сильвен хмурится сильнее.
– Какая история, какой проект?
– Ну, – я совсем смущаюсь, – э-э-э, исследовательский проект…
– Очень складно, – комментирует Джейкоб.
– Откуда вы узнали о Тома? – требовательно спрашивает Сильвен. Я радуюсь, что она понимает, о ком идет речь, но радость тут же исчезает, поскольку неодобрительное выражение лица мадам Лоран становится откровенно враждебным.
– А, ну… – Эх, ну почему я не старше! Была бы я хоть немного выше ростом… – В общем, мои родители – телеведущие, сейчас они снимают выпуск о привидениях Парижа. Мы были в катакомбах, и я услышала…
Мадам Лоран перебивает меня.
– То, что случилось с Тома, произошло много лет назад, – говорит она ледяным тоном. – И говорить об этом не следует.
Я умоляюще смотрю на Полин, надеясь, что она придет на помощь, но моя провожатая только пожимает плечами.
В прихожую снова выбегает Адель, и с любопытством выглядывает из-за маминой спины.
– Пожалуйста, мадам Лоран, – я делаю еще одну попытку. – Я только хочу помочь…
Не слушая меня, Сильвен переключает внимание на Полин. Они обмениваются несколькими быстрыми фразами по-французски, а потом наша парижская помощница кладет руку мне на плечо.
– Пойдем, Кэссиди, – говорит Полин. – Мы возвращаемся к твоим родителям.
– Но мне нужно узнать…
– Non, – краснея, обрывает меня мадам Лоран. – Не нужно. Прошлое – это прошлое. Это история. И это – private.
С этими словами она захлопывает дверь у меня перед носом.
