Парад Победы и Сталин

24 июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы. По Красной площади прошли представители всех фронтов и всех родов войск советских Вооруженных Сил. Кульминацией стал неожиданный и торжественный момент: «Внезапно смолкает оркестр. Раздается резкая дробь барабанов. К трибуне подходит колонна бойцов. У каждого в руках – немецкое знамя. 200 плененных вражеских знамен несет колонна. Сейчас они – единственное, что напоминает о былых полках и дивизиях Гитлера. Поравнявшись с трибуной, бойцы делают поворот направо и презрительным жестом, с силой бросают вражеские знамена на мостовую, к подножию Мавзолея…» Сталин стоял наверху, а к его ногам летели знамена немецких дивизий. При этом штандарты нацистских дивизий падали не на мостовую Красной площади, нет! Их кидали на специальный помост, чтобы они не коснулись брусчатки главной площади страны. После парада сам помост и даже перчатки тех, кто кидал знамена, сожгли.

Трогательный штрих Парада Великой Победы. Одного бойца 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады пронесли в буквальном смысле на руках. Вернее, на кителе. А еще точнее – на кителе самого Верховного главнокомандующего. И этой чести удостоился… легендарный пес-сапер по кличке Джульбарс. Уникальная восточно-европейская овчарка обнаружила 7468 мин и около 150 снарядов. Она участвовала в разминировании Владимирского собора, а также могилы Тараса Шевченко в Киеве, замков Праги и дворцов Вены. Сколько жизней и памятников сохранил уникальный нюх этой собаки, точно сказать невозможно. Начал свою службу Джульбарс в марте 1943 года на воронежском аэродроме и нес ее так великолепно, что через два года, 21 марта 1945 года, был награжден медалью «За боевые заслуги», – случай в Красной Армии уникальный. В других армиях подобных минно-розыскных собак не было. 20 февраля 1944 года Генштаб Британской армии обратился в наш Генштаб с просьбой поделиться опытом подготовки таких собак.

Незадолго до конца войны пес получил ранение и потому сам передвигаться не мог. Об этом было доложено маршалу К. К. Рокоссовскому, который рассказал историю Сталину. Тогда-то вождь и приказал пронести уникального пса на своем военном кителе вслед за рядами собак минно-розыскной службы. Джульбарс поправился и в 1946 году даже появился на экранах страны в фильме «Белый Клык» по роману Джека Лондона. Зная любовь и внимание Сталина к кинематографу, можем предположить, что утверждение на главную роль произошло не без его благословления.

Решение о проведении Парада Победы было принято Сталиным в середине мая. Командующие фронтами просили на подготовку два месяца, но Сталин отвел только один. Потому что приказ о проведении Парада Победы он наметил опубликовать 22 июня 1945 года. В этот символический день он и вышел за подписью Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза И. Сталина.

Почему не Сталин, а Жуков принимал этот исторический парад? Ответ прост. Принимать торжество по тогдашним правилам следовало в конном порядке – это сегодня парад принимают на автомобилях. А Иосиф Виссарионович был уже не молод. Кроме того, и ранее, до войны, парад принимал нарком обороны. Глава государства находился на самом почетном месте и оттуда приветствовал войска и народ. С некоторыми изменениями так проводятся парады и по сей день. И никто, кстати, не требует, чтобы президент лично объезжал шпалеры построенных войск.

Если Парад Победы в Москве широко известен, то другой, в поверженном Берлине в июле 1945 года, подзабыт. А напрасно. Как известно, Сталин вел открытую политику в отношении союзников, выделив им зоны оккупации в германской столице. Предложили им провести в Берлине и совместный парад. Его должны были принимать главнокомандующие оккупационными войсками союзных армий в Германии. Парад наметили на 7 сентября 1945 года, но в последний момент союзники известили о невозможности участия своих главнокомандующих. Когда Г. К. Жуков доложил об этом Сталину, тот ни капельки не удивился:

– Они хотят принизить политическое значение парада войск стран антигитлеровской коалиции. Подождите, они еще не такие будут выкидывать фокусы. Не обращайте внимания на отказ союзников и принимайте парад сами, тем более что мы имеем на это прав больше, чем они.

Так Жукову довелось принять второй Парад Победы. А гвоздем его стали 52 новейших советских танка ИС-3 (Иосиф Сталин), которые проехали по берлинской брусчатке у Бранденбургских ворот, произведя неизгладимое впечатление на «союзников»…

«Культ личности»

Через два дня после Парада Победы в Москве – 26 июня 1945 года – указом Президиума Верховного Совета СССР было установлено новое высшее воинское звание – Генералиссимус Советского Союза, «персонально присваиваемое Президиумом Верховного Совета СССР за особо выдающиеся заслуги перед Родиной в деле руководства всеми вооруженными силами государства во время войны». На следующий день, 27 июня 1945 года, звание было присвоено Сталину. Из каких соображений?

Ненавистники Сталина, не в силах оспорить его совершенное равнодушие к материальным благам, пытаются выставить его человеком тщеславным и падким на почести. На самом деле, в отличие от Брежнева, Сталин слабости к наградам не испытывал и превыше всего ценил скромность. Когда в середине 30-х годов бывший чекист, секретарь Ростовского обкома пришел на прием в Кремль, надев целый иконостас орденов, Сталин ему заметил: «Вам, товарищ секретарь, вторую грудь нужно будет заказать».

Маршал Конев так описывал заседание, на котором Сталину рассказали о намерении присвоить ему звание генералиссимуса. Убедить Сталина смог только Рокоссовский, который заявил, что поскольку они со Сталиным оба маршалы, у Сталина нет мер воздействия на него в случае необходимости.

В ходе разговора Иосиф Виссарионович в своей манере встал и начал прохаживаться, говоря о ситуации в третьем лице: «Хотите присвоить товарищу Сталину генералиссимуса. Зачем это нужно товарищу Сталину? Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без этого имеет авторитет. Это вам нужны звания для авторитета. Товарищу Сталину не нужны никакие звания для авторитета. Подумаешь, нашли звание для товарища Сталина – генералиссимус. Чан Кайши – генералиссимус, Франко – генералиссимус. Нечего сказать, хорошая компания для товарища Сталина. Вы маршалы и я маршал, вы что, меня хотите выставить из маршалов? В какие-то генералиссимусы? Что это за звание? Переведите мне…

Пришлось тащить разные исторические книги и статуты и объяснять, что это в четвертый раз в истории русской армии после Меншикова, еще кого-то и Суворова. В конце концов он согласился».

После того как решение о «повышении» вождя было принято, окружение Сталина начало заниматься изготовлением его нового мундира. Как это происходило, поведал в мемуарах заместитель начальника Генерального штаба генерал Сергей Матвеевич Штеменко. Прибыв на доклад в Кремль, он встретил в приемной Сталина главного интенданта Красной Армии генерал-полковника П. И. Драчева.

«Он был одет в пышную военную форму неизвестного нам покроя. Мундир был сшит по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником. Брюки же выглядели по-современному, но блистали позолоченными лампасами. Когда, удивленные столь опереточным нарядом, мы остановились и посмотрели на странный костюм, Драчев тихо сказал нам: «Новая форма для генералиссимуса…».

В кабинете у Сталина находились члены Политбюро. Закончив доклад, начальник тыла ВС генерал армии А. В. Хрулев попросил у вождя разрешения показать присутствующим новую военную форму.

– Давайте, вот и Генштаб посмотрит, – сказал Сталин.

Тут в приемную в «новой форме для генералиссимуса» вошел П. И. Драчев.

– Кого это вы собираетесь так одевать? – спросил Хрулева Сталин, заметно помрачнев.

– Это предлагаемая форма для генералиссимуса, – ответил А. В. Хрулев.

– Для кого? – переспросил Сталин.

– Для вас, товарищ Сталин…

«Верховный главнокомандующий велел Драчеву удалиться, а сам, не стесняясь присутствующих, разразился длинной и гневной тирадой. Он протестовал против особого возвышения его личности, говорил, что это неумно, что никак не ожидал того от начальника Тыла».

В конце разговора Сталин якобы сказал: «Я вам не клоун», – и продолжил носить маршальский китель, так никогда и не надев помпезную форму.

Продолжение мемуаров Штеменко дает немалую пищу для размышлений:

«Еще раз, уже после войны, на заседании Высшего Военного Совета, председателем которого был И. В. Сталин, а секретарем довелось быть мне, всем присутствующим пришлось выслушать выступление Сталина по вопросу скромности руководителей и недопустимости зазнайства и мании величия: на этом заседании рассматривалось письмо, поступившее на одного из видных военных. Таким образом, И. В. Сталин, хотя и неоднократно высказывался как письменно, так и устно против зазнайства, отрыва руководителей от масс, нескромности, сам, тем не менее, решительно не пресекал непомерное возвеличивание своей личности»..

Вопрос, как Сталин относился к тому, что сегодня называется «культом личности», к постоянному возвеличиванию своей персоны, – один из ключевых к пониманию Иосифа Виссарионовича. Многие мемуаристы пишут, что Сталин возмущался по поводу своего «культа». Но – не пресекал его, что называется, на корню и раз и навсегда. Почему? «Было бы наивным утверждать, что И. В. Сталин имел только положительные качества. Даже он сам, эти слова приведены мной в повествовании, говорил, что люди в Сталине видят только одно хорошее, но таких людей на свете нет», – заметил в своих мемуарах маршал А. Е. Голованов.

У нас есть возможность послушать самого Сталина, который в 1937 году в беседе с немецким писателем Лионом Фейхтвангером ответил на этот вопрос.

«Фейхтвангер. Как человек, сочувствующий СССР, я вижу и чувствую, что чувства любви и уважения к вам совершенно искренни и элементарны. Именно потому, что вас так любят и уважают, не можете ли вы прекратить своим словом эти формы проявления восторга, которые смущают некоторых ваших друзей за границей?

Сталин. Я пытался несколько раз это сделать. Но ничего не получается. Говоришь им – нехорошо, не годится это. Люди думают, что это я говорю из ложной скромности.

Хотели по поводу моего 55-летия поднять празднование. Я провел через ЦК ВКП(б) запрещение этого. Стали поступать жалобы, что я мешаю им праздновать, выразить свои чувства, что дело не во мне. Другие говорили, что я ломаюсь. Как воспретить эти проявления восторгов? Силой нельзя. Есть свобода выражения мнений. Можно просить по-дружески. Это проявление известной некультурности. Со временем это надоест. Трудно помешать выражать свою радость…

Фейхтвангер. Я говорю не о чувстве любви и уважения со стороны рабочих и крестьянских масс, а о других случаях. Выставляемые в разных местах ваши бюсты – некрасивы, плохо сделаны. На выставке планировки Москвы, где всё равно прежде всего думаешь о вас, – к чему там плохой бюст? На выставке Рембрандта, развернутой с большим вкусом, к чему там плохой бюст?

Сталин. Вопрос закономерен. Я имел в виду широкие массы, а не бюрократов из различных учреждений. Что касается бюрократов, то о них нельзя сказать, что у них нет вкуса. Они боятся, если не будет бюста Сталина, то их либо газета, либо начальник обругает, либо посетитель удивится. Это область карьеризма, своеобразная форма “самозащиты” бюрократов: чтобы не трогали, надо бюст Сталина выставить.

Ко всякой партии, которая побеждает, примазываются чуждые элементы, карьеристы. Они стараются защитить себя по принципу мимикрии – бюсты выставляют, лозунги пишут, в которые сами не верят. Что касается плохого качества бюстов, то это делается не только намеренно (я знаю, это бывает), но и по неумению выбрать. Я видел, например, в первомайской демонстрации портреты мои и моих товарищей: похожие на всех чертей. Несут люди с восторгом и не понимают, что портреты не годятся. Нельзя издать приказ, чтобы выставляли хорошие бюсты – ну их к черту! Некогда заниматься такими вещами, у нас есть другие дела и заботы, на эти бюсты и не смотришь».