Анабелла щелкнула пальцами, и комнату осветили дрожащие огоньки сотен маленьких и больших свечей, которые словно росли на стенах, причудливо изгибая восковые стебли.

– Это случится здесь, – решительно сказала королева-мать.

– Где? – Настя удивленно огляделась по сторонам. – То есть, где мы?

– Это мой дом, – Анабелла сделала ударение на слове «мой».

– Совсем не похож на мой, – сказала Настя. Она хотела спросить, есть ли в этом доме потолок или, как ей и кажется, стены просто бесконечно тянутся вверх, к небу, но потом решила, что это неважно. Можно будет спросить потом. Позже, когда все кончится.

– Конечно, непохож, – не без гордости ответила Анабелла. – Это дом зрелой женщины, а не кукольный домик, как у некоторых… Кстати, ты бы переоделась для такого события.

Розовая пижама с обезьянками и вправду смотрелась неуместно.

– Но как… – произнесла Настя, и этого оказалось достаточно. Пижама потеряла свой цвет, и мгновение спустя Настя обнаружила себя в черных кожаных штанах, черном же свитере и массивных ботинках.

– Ну, если ты думаешь, что это подходит… – сказала Амбер, поправляя бретельки вечернего платья. – Дело твое. Но вообще…

– Как мы его заманим? И как мы его убьем? – деловито спросила Настя. В новой одежде она почувствовала себя настолько лучше, что план Анабеллы перестал казаться бредом сумасшедшей старухи.

– Так же, как Леонард заманил и убил Люциуса.

– Это как? У вас что, есть такой же схлопыватель, как у Локстера?

– Какой еще схлопыватель? – поморщилась Анабелла. – Я о приманке. Да, Леонард сделал это устройство, которым можно было поглотить Люциуса. Но чтобы его использовать, нужно было заманить Люциуса в зону досягаемости этого устройства, в конкретное время и в конкретное место. И что же сделал Леонард? Он подверг опасности существо, дорогое Люциусу.

– Кого это?

– Спящую красавицу. Елизавету Прекрасную, Соню или как там ее, – пренебрежительно махнула рукой Анабелла. – Он дал ей какое-то средство, она заболела, потеряла контроль над собой, на нее началась охота… Люциус должен был появиться, чтобы защитить ее. И он появился, а Локстер уже поджидал его с этим орудием…

– Почему Елизавета так дорога Люциусу? Почему он обязан был ее спасти?

– Это уже неважно, какая-то древняя история, что-то насчет потерянного странника… Эй, Анастасия! – Анабелла резко хлопнула в ладоши.

– Да, что?

– Слушай меня внимательно, – королева опустилась в кресло, которое возникло из сгустившегося воздуха, изящно закинула ногу на ногу, нацелившись носком туфли в Настю. – Не отвлекайся на всякие глупые мысли, потому что я собираюсь говорить о серьезных вещах.

– Хорошо.

– Приманка, понимаешь? Заманить Леонарда тем, что ему небезразлично.

– И что же ему небезразлично?

– Я, – сказала Анабелла Андерсон. Насте потребовалось некоторое время, чтобы усвоить услышанное, и хотя вся эта история становилась все более странной, вдаваться в расспросы она не стала. Она ограничилась технологией убийства:

– То есть я стану вам угрожать, а Леонард…

– Нет. Никаких угроз, никакого театра. Все будет по-настоящему.

– Это как?

– Ты меня убьешь, – бесстрастно сказала Анабелла.

– Хм… Я правильно расслышала?

– Правильно. Ты меня убьешь, это почувствует Леонард и появится здесь. Ты знаешь, что делать дальше.

– Знаю, – кивнула Настя. – Но…

– Именно поэтому я привела сюда тебя. Мой сын бы никогда этого не сделал. Амбер, Денис, Александр – не стоило и пытаться. Ты – единственная из Андерсонов, кто на это способен.

– Я не совсем из Андерсонов. И я не совсем принцесса.

– Может, хватит уже, а? – строго сказала королева. – Хватит уклоняться от ответственности, принцесса.

– Я не хочу вас убивать.

– Думай об этом не как об убийстве, а как о способе спасти мир.

– Но…

– Я приняла это решение не сегодня и не вчера. Я готова заплатить такую цену за возрождение Лионеи, – Анабелла вдруг улыбнулась. – И, честно говоря, это даже не цена…

– То есть…

– Я хочу уйти, Анастасия. Я достаточно видела в этом мире, он меня утомил. Ты видела мое тело, оно отвратительно, и я не хочу в него возвращаться. Здесь, – она огляделась по сторонам, – здесь лучше, но и этот дом мне тоже начал надоедать. Потому что даже здесь я продолжаю думать об Утере, Лионее… И это не самые приятные мысли. Я хочу уйти, я хочу узнать, что происходит потом, после… Так что выполни мою просьбу. И побыстрее, потому что твое тело там, в Лионее…

– Но… Если я это сделаю… Если вы уйдете… А если я что-то сделаю не так? Кто меня поправит?

– Ты справишься.

– Нет… – Настя увидела, как королева встает из кресла, и поняла, что это значит. – Нет, нет, нет…

– Время, Анастасия.

– Стоп! Я забыла! А как я потом буду убивать эти порции, эти куски Леонарда? Вы мне не объяснили!

– Так же, как и меня. Протяни руку. – Настя медлила, и Анабелла взяла ее пальцы своими. – Сюда, – Настины пальцы прошли сквозь ткань вечернего платья и сквозь безупречно гладкую кожу Анабеллы. – Вот так.

Настя думала, что там, дальше, будет горячо, но там было все так же, то есть – никак.

– Сожми мое сердце, – продолжала говорить Анабелла. – Не отпускай его…

То, что она называла сердцем, на ощупь напоминало маленький твердый камешек с острыми краями.

– …не отпускай его, пока оно не перестанет биться. Вот так. Вот так. Вот…

– Что это, черт побери, ты делаешь?!

Настя испуганно обернулась: Леонард хмуро смотрел на нее из-под сведенных бровей, раздраженно-недовольной гримасой напоминая Насте отца, оторванного от ежевоскресной возни с любимой «девяткой» в любимом гараже.

Она слишком хорошо знала, что обычно следует за такой гримасой, а потому инстинктивно выставила руки в защитном жесте.

И почувствовала, как с ее пальцев осыпается каменная крошка, сухая и жесткая, как сердце Анабеллы Андерсон.

Что бы там ни говорила престарелая королева, но Леонард выглядел не как порция или отрезок от самого себя, он выглядел совершенно цельным, сильным и сердитым мужчиной, которого оторвали от очень важного дела. Настя узнала эти ощетинившиеся брови, этот подбородок и этот взгляд. Ей даже показалось, что она уловила исходящий от Леонарда запах; почему-то это был запах машинного масла.

– Что ты тут делаешь?! – спросил Леонард, не глядя в Настану сторону. Она была растеряна, но отступать было совершенно некуда. И терять было нечего.

– Я… Я знаю, что я делаю.

– Серьезно? Не уверен, – Леонард осматривался вокруг, словно что-то искал, но никак не мог найти. Настя его при этом вообще не интересовала. Это можно было легко исправить.

– Я убила Анабеллу Андерсон, – сказала Настя.

– И зачем? Хотя… Это уже неважно.

– Важно, – возразила Настя, сжимая и разжимая пальцы, которым предстояло исполнить историческую миссию и раздавить сердце безумного мага. Или сердца безумных магов – как получится.

Леонард пропустил ее реплику мимо ушей. Он слышал лишь самого себя. Закончив осмотр того пространства, которое недавно было домом Анабеллы Андерсон, а теперь постепенно превращалось в случайное нагромождение теней, Леонард соблаговолил поднять глаза на Настю.

– Я тебя где-то видел, – безразлично бросил он. – Ты… Неважно.

– Заканчиваете проект? – спросила Настя, и Леонард еще раз посмотрел на нее, чуть внимательнее.

– Что? – спросил он.

– Новое будущее.

– Ты знаешь? Я тебя где-то видел.

«Ты мне даже грамоту прислал, осел! Я у тебя объект АК…609 по общему классификатору, извращенец», – сердито напомнила про себя Настя. Она решила не делать резких движений и дождаться, пока Леонард подойдет к ней на расстояние вытянутой руки. А он обязательно подойдет.

– Так что с проектом?

– Заканчиваю.

– Очищаете землю от неудачников?

– Что?

– От неудачных рас. Которые не получились.

– Хм. Я тебя где-то видел… – сказал он в третий раз, и теперь Настя начала верить в теорию о порциях и отрезках; круживший вокруг нее Леонард явно был не на пике формы. Лучшая его часть находилась где-то в другом месте. – …но не помню где, – завершил фразу Леонард. – У меня сейчас много дел… Я отвлекся. Я пришел сюда, потому что здесь случилось что-то важное.

«Я убила Анабеллу Андерсон, но я тебе это уже сказала и повторять я не буду. Хочешь – читай мои мысли, у тебя это раньше хорошо получалось».

Он не стал читать ее мысли, вместо этого лицо Леонарда приняло отсутствующее выражение, и Настя поняла, что она уже почти не боится этого сверхчеловека. Точнее, не боится этой конкретной порции сверхчеловека.

– Ты думаешь о себе как о боге, – произнесла она, как если бы это было оскорблением.

– Как о творце, – кивнул Леонард. – Да.

– Но ради своего творения ты уничтожаешь миллиарды других жизней.

– Ты не совсем понимаешь, – затухающим голосом произнес Леонард. – Хотя и это уже неважно.

Настя согнула правую руку и приготовилась, но тут Леонард вздрогнул, как будто его ударило током:

– Ты убила Анабеллу? Зачем?

И как будто его заодно подключили к тому, главному, Леонарду. Очень не вовремя.

– Она попросила меня, – быстро ответила Настя. Время на сочинение правдоподобной лжи у нее не было, и она могла предложить Леонарду только правду, которая, впрочем, звучала довольно экстравагантно, если не сказать больше.

– Попросила? Зачем?

Теперь он уже не отводил от нее глаз, теперь он считался с ее присутствием, подходя все ближе и ближе, нависая над Настей, почти пугая ее кустистыми бровями, тяжелым подбородком и злым взглядом. Но только почти.

– Зачем?

– Чтобы ты сюда пришел.

– Зачем?

– Чтобы убить тебя.

– Меня? – он искренне удивился. – Как?

– Слишком много вопросов для того, кто считает себя богом! – выкрикнула Настя. – Вот так – сунуть руку… – И она выбросила руку вперед, пробила то, что казалось телом Леонарда… – … и сжать сердце!

Через несколько секунд Леонард уточнил:

– Какое сердце?

– Какое сердце? – уточнил Леонард.

– Твое.

– Ты его чувствуешь?

– Нет.

– Я тоже.

– Почему?

– Слишком много вопросов для девушки, которая хочет спасти мир.

– То есть, – Настя выдернула руку из Леонарда и озадаченно посмотрела на свои пальцы, – у меня не получилось?

– Нет. Знаешь ли, я готовился к этой процедуре десятки лет, а ты хочешь вот так прийти и разом все остановить? Нет, так дела не делаются.

– Но Анабелла…

– Пусть горит в аду, – пожелал Леонард.

Как показалось Насте, это было сказано с некоторой досадой. Может быть, Анабелла что-то напутала насчет сердца, но она определенно была права в том, что Леонарду она была небезразлична.

– Она знала, что моя работа для меня важнее. Она знала, что эту цель я поставил еще до того, как встретился с ней. Все уже было спланировано. Я не мог менять план, так дела не делаются. Должен быть порядок, понимаешь? Моя главная претензия к этому миру – в нем нет порядка. Это как книжный шкаф, понимаешь? Ты ставишь в него свои книги, уходишь, а когда приходишь, то все стоит так, как ты поставил. На это ты надеешься. Потому что в этом состоит идея порядка. Но в этом мире все не так. Сегодня одно, потом другое. И этому нет конца и края. Творец создает расу, определяет ее место и роль, но она нарушает эти границы, она смешивается с другими расами, идет туда, потом сюда, и получается совсем не то, что было задумано. Так не должно быть!

– И вы создали новую расу, которая будет точно придерживаться той роли…

– Нет, ни в коем случае! – Леонард отмахнулся от Насти, как если бы она искушала его какой-то безумной затеей. – Ненадежный материал!

– Что?

– Ненадежны, – он поморщился как от головной боли. – Все, кроме меня, очень ненадежны.

– Что?

Леонард снова дернул головой, глаза его потухли, голос ослаб, будто связь с главным Леонардом вновь ослабла. Дальнейшее говорилось голосом робота, у которого садятся батареи питания:

– Только я доверяю себе. Только себе доверяю я. Никаких новых рас. Просто я. Один. Тишина, порядок, покой. Новое будущее. Новое.

Руки Леонарда повисли вдоль тела, он посмотрел на Настю и шепотом сказал:

– Я тебя где-то видел.

– И я тебя тоже, – ответила Настя. – И я-то думала, что ты – злодей, ты – вселенский ужас, а ты… Ты просто эгоист. Ты даже и не творец. Ты просто уничтожаешь сделанное другими, но сам ничего приличного создать не можешь. Ну что ты сотворил – этих несчастных зомби? Оленьку?

То ли под воздействием ее слов, то ли по какой-то другой причине, но Леонард снова изменился. И снова не вовремя.

– Я просто очень люблю порядок, – сказал он и перехватил Настану руку. – И тишину. И покой. Анабелла должна была это понять. Даже двое – это уже слишком. Это уже хаос. Она разбила мне сердце, но я… Я должен был следовать плану, – он оттолкнул Настю в сторону и напомнил: – У тебя ведь была одна попытка. Все, хватит.

Настя знала, что у нее была попытка, и эту попытку она провалила, но почему-то она не чувствовала себя проигравшей.

– А ты, – сказала она. – Ты просто несчастное чудовище. Или несчастный волшебник. Главным тут все равно будет слово «несчастный»…

– Ты тоже должна следовать плану, – сказал Леонард.

– Что?

– Ты должна быть там, внизу, умирать согласно расписанию.

– Как бы не так! – успела выкрикнуть Настя ему в лицо, прежде чем Леонард пропал, пропали стены дома Анабеллы, пропало все, а затем через долю секунды все появилось снова, но уже в сопровождении дикой, невыносимо грубой и бесцеремонной боли, которая пожирала каждую клетку Настиного тела. Она лежала на полу Лионейского дворца и чувствовала себя так, будто каждая кость в ее теле была сломана.

Рядом лежал незнакомый мертвец и улыбался.