Глава 18

Этот день выдался более светлым, чем день ее приезда в Лейпциг. Сусанну порадовало голубое небо, проглядывавшее среди туч. В толпе студентов обоего пола, стоявших на остановке трамвая, она сразу заметила Илиана Волки и, подойдя ближе, тронула его за плечо. Его глаза за стеклами очков радостно вспыхнули.

– Куда ты подевалась вчера вечером? Я искал тебя по всему общежитию, но так и не нашел.

– Я же тебя предупреждала, что мне нравится импровизировать.

– А я так за тебя волновался, что простоял у входа в общежитие до часа ночи. Все ушли с праздника до двенадцати… Ты разве не слышала про убийства?

Илиан выглядел искренне встревоженным.

– Да… я знаю, что случилось с этими девушками. Я встала очень рано и спустилась в столовую позавтракать. В общежитии все с самого утра только об этом и говорят.

– Ты не обязана мне объяснять, что делала вчера вечером, мы едва знакомы, но я д-д… думаю, что тебе надо быть осторожной, когда ты ходишь одна рано утром.

– Я ездила ужинать в центр с одним приятелем, и он привез меня назад, но я очень ценю, что ты ждал меня допоздна. Ты не обязан делать ничего подобного.

– Да ладно… все равно мне не спалось. Пока я тебя ждал, я познакомился с кучей народа, который выходил на улицу покурить.

Сусанна искренне улыбнулась.

– Уверена, что ты очень скоро станешь самым популярным парнем в Арно-Ницше.

– Не смейся надо мной.

– Я говорю серьезно.

Трамвай открыл двери и ждал, когда войдут все пассажиры. Сусанна и Илиан расположились у окна, в хвосте одного из вагонов.

– Здесь мы не будем мешать тем, кто выходит, – заметил Илиан, и Сусанна снова улыбнулась. Ее первый знакомый по общежитию определенно предвидел все на свете, не упуская ни одной мелочи.

– Почему ты выбрал Арно-Ницше, ведь оно так далеко от университета? – спросила она.

– Мне его подсунули, я хотел выбрать другое. Я просил самое новое и самое близкое к универу, но на это никто не обратил внимания. Теперь я планирую как можно скорее п-п… поменять место жительства. Думаю скооперироваться с другими студентами и снять квартиру в центре. А ты не хочешь?

– Ну… я еще не решила, останусь здесь или нет.

Остановки трамвая быстро мелькали в окне одна за другой. Студенты продолжали входить и входить, и свободного места оставалось все меньше. Илиан поднял воротник и беспокойно пошевелился.

– Не выношу толкучки, у меня клаустрофобия.

Сусанна воспользовалась тем, что ей пришлось повернуться, чтобы дать место еще одной девушке, и встала к Илиану спиной. Ей тоже приходила в голову мысль о том, чтобы сменить место жительства. Каждый день ездить в такую даль на трамвае означало тратить много времени, которое она считала слишком ценным, чтобы терять его в общественном транспорте. Илиан тут же завел разговор с девушкой, стоявшей рядом с ней. Она оказалась немкой и, как почти все пассажиры этого трамвая, ехала в университет.

Сусанна услышала, как она сказала, что в утренних новостях сообщили, будто одна из мертвых девушек оказалась ирландкой. Но она не училась в Лейпциге, а приехала в город на несколько дней как туристка.

Сусанна погрузилась в свои мысли. До этого момента ей удавалось сдерживать себя и не задумываться о том, кто она такая и какой, возможно, останется, сколько бы ни старалась это скрывать. С той минуты, когда она села в самолет, летевший в Лейпциг, ярость, которую она годами питала по отношению к своему телу, начала рассеиваться. Хотя она продолжала кружить над ее сознанием, внушая неуверенность, сомнения в том, к кому ее тянет, к мальчикам или к девочкам, и страх услышать голос своих фантомов, нашептывавших, что она урод, калека, которая никогда не сможет иметь детей и не способна раздеться, не испытывая стыда за себя. И конечно, она старалась бодриться, мысленно повторяя, что ее новая жизнь в Лейпциге быстро превратит эти мысли в забытое прошлое. Теперь ее наставником по «Эразмусу» стал Бруно Вайс, и в каком-то смысле она чувствовала, что находится под его защитой.

Войдя в современное здание университета, Сусанна и Или-ан с удивлением обнаружили в большом вестибюле с цветными стеклянными стенами репортеров с телевидения, которые брали интервью у студенток.

Илиан тут же поинтересовался у одного из операторов, что здесь происходит.

– Мы ждем, что ректор публично объявит, есть ли среди мертвых девушек студентки, приехавшие по программе «Эразмус».

– Ну и дела! – воскликнул Илиан.

Сусанна задержалась возле информационной доски.

– Здесь нам с тобой лучше разделиться. Мне надо отнести документы на факультет филологии, а факультет точных наук находится в другой стороне. Тебе надо следовать вон тем указателям, – сказала она, показав в сторону одного из широких коридоров, открывавшихся из вестибюля в разных направлениях.

– Тогда встретимся в кафе после того, как нас запишут? Потом можем п-п… пообедать вместе. Сегодня занятий не будет.

– Нет, Илиан, не жди меня. И пожалуйста, никогда не надо меня ждать, если мы заранее не договорились о встрече. Я почти никогда не знаю заранее, куда пойду и когда вернусь.

Глава 19

Инспектор Мирта Хогг вышла на улицу выкурить сигарету. После совещания с комиссаром она чувствовала себя встревоженной и расстроенной. Ощущение, что она изменяет своим представлениям о преданности вышестоящему начальству, не давало ей покоя, терзало изнутри, словно крыса, засевшая в желудке. Клаус еще никогда не просил ее скрывать от комиссара информацию о расследовании, которым они занимались, каким бы деликатным оно ни было. А она не стала спрашивать, почему он попросил оставить в тайне визит к бывшей жене кладбищенского гида и сведения о мастерской по ремонту мотоциклов, принадлежавшей одному из членов предполагаемой неонацистской организации по имени Флай. Но если бы ей пришлось выбирать между профессиональной преданностью комиссару и личной преданностью Клаусу, она без сомнения выбрала бы второе.

Делая глубокие затяжки, Мирта не торопясь шагала по пустому тротуару, огибавшему по кругу здание комиссариата, и мысленно просматривала содержимое своего блокнота.

В 15:30 она подъехала к владению Костанцы Раух – симпатичному одноэтажному домику с садиком перед входом, расположенному рядом с университетским госпиталем, где та работала. Женщина очень испугалась, когда открыла входную дверь, и Мирта представилась ей как инспектор полиции. Это была высокая статная женщина с крашенными в очень светлый цвет волосами, корни которых оставались очень темными. Приятные черты ее лица гармонировали с крупным телом. Узнав, что инспектор хочет всего лишь поговорить с ней о ее бывшем муже, женщина успокоилась и сообщила, что ни разу не видела его с того дня, когда выставила из своего дома.

– Я застала его врасплох, когда он показывал порнографические комиксы моей племяннице Гизеле, которая приехала к нам на каникулы. Это произошло десять лет назад, девочке тогда едва исполнилось двенадцать. Этот дом мой, так что ему здесь принадлежала только его одежда и коробки с журналами, которые он коллекционировал. Вообще он человек необщительный, предпочитает уединение, хотя по своей профессии умеет прекрасно общаться с публикой. Я познакомилась с ним, когда он работал обычным городским экскурсоводом, но вскоре после того, как мы поженились, решил организовывать ночные экскурсии на кладбища и стал вести себя довольно странно. Он почти не спал и полностью погрузился в изучение легенд о нацистах и книг по оккультизму. Когда я впервые легла с ним в постель, увидела у него на спине большую татуировку с головой дьявола. Он рассказывал, что в молодости они с друзьями совершали ритуалы, вызывая духов умерших. Они хотели поговорить с духом Гитлера и другими персонажами эпохи нацизма. Тогда я не придала этому значения, мне нравилось слушать его рассказы. Он всегда использовал презерватив, чтобы я не забеременела. Мне хотелось иметь детей, но Густав решил, что он не сможет их воспитать, и он был уверен: когда они подрастут, весь мир снова погрузится в хаос.

Мирта слушала ее и, не задавая вопросов, делала пометки в блокноте. Похоже, эта женщина слишком долго не могла ни с кем поделиться тем, о чем рассказывала. Ей нужно было выплеснуть наружу все свои разочарования, всю тоску и злость, накопившиеся за годы брака. Возможно, по этой причине в ее дыхании Мирта уловила запах алкоголя.

– Никогда невозможно понять, что скрывается в голове такого человека, как Густав. Если он впутался в какие-то неприятности, с ним придется нелегко. Я не могу ничего утверждать, потому что у меня нет доказательств, но только ему одному известно, что он собирался сделать с моей племянницей.

– Ваша племянница рассказывала вам или своей матери о том, что произошло у нее с дядей?

– Она никогда не хотела говорить о Густаве, даже когда стала взрослой. Сейчас ей двадцать два года, и я надеюсь, что она счастлива, – сказала женщина, прежде чем Мирта Хогг закончила делать последнюю запись в блокноте.

Попрощавшись с Костанцей Раух и заверив ее, что бывший муж не узнает о том, что она о нем рассказала, Мирта Хогг решила ехать домой, сделав большой круг в северном направлении по Прагерштрассе. Когда она села в машину, обнаружила капли воды на лобовом стекле, поблескивавшие в слабом сумеречном свете, и поняла, что моросит дождь. Вскоре Мирта остановила машину у здания с множеством квадратных окон на желтоватом фасаде, ничем не отличавшемся от других жилых домов на этой улице и еще множества домов в этом городе.

Войдя в кухню, она взяла пакет с сухим кормом и покормила йоркширского терьера, которого еще щенком подарили ей родители в 2000 году. Собачка уже не могла радостно скакать возле ее ног, когда Мирта открывала дверь и входила в квартиру, потому что на прошлое Рождество ей исполнилось семнадцать лет. Долгое время это хрупкое существо было для Мирты как дочь, а теперь, когда собачка ничего не слышала и едва различала тени предметов, она любила ее, как старую больную бабушку, которой в скором времени предстояло покинуть этот мир.

Мирта взяла собачку на руки, отнесла к себе в спальню и положила рядом с подушкой на кровать, где они спали вместе, за исключением тех ночей, когда Клаус Бауман оставался у Мирты до рассвета. В такие ночи они пили виски и занимались сексом. Раздеваясь, она подумала, что ее живой талисман вряд ли скучает по мужчине, который отправляет ее спать в корзину у закрытой двери в спальню. Прошло уже два месяца, как Клаус Бауман не появлялся в этой квартире.

Мирта приняла холодный душ, как делала всегда, когда чувствовала себя усталой и сонной, высушила волосы, оставив их распущенными, накрасилась, натянула очень узкие легинсы, футболку и куртку с металлическими заклепками, – все из черной кожи, как и блестящие, похожие на армейские, сапоги, и вышла из дома. Ей еще предстояло выяснить, в какие из баров Лейпцига захаживал байкер-неонацист по прозвищу Флай.

Она просмотрела базу данных комиссариата, однако за Эрнстом Хессеном не значилось ни судимостей, ни задержаний. Она также не нашла его имени в списках лиц, подозреваемых в принадлежности к мафиозным преступным группировкам, террористическим и расистским организациям, находившимся под пристальным наблюдением полиции. Кроме того, по адресу его последнего места жительства в Лейпциге никто, не проживал. Она сама убедилась в этом, побывав на Вольфнер-штрассе, прежде чем идти на встречу в баре «Эндзиг».

Ее информатор, мужчина лет сорока, со шрамом на лице и в пиратской бандане, прикрывавшей лысую голову, сидел на углу барной стойки мрачноватого заведения. Зал был до отказа набит бритоголовыми мужчинами и женщинами, выставлявшими напоказ свои руки, до плеч покрытые татуировками, и прятавшими под широкими черными футболками раздутые пивные животы. С потолка свисали бесконечные красные вымпелы с черепами, а включенная на полную громкость музыка представляла собой истошный рев голосов под завывание электрогитар и оглушительный грохот ударных.

Рядом с мужчиной, ждавшим инспектора, стоял огромный постер, посвященный концертному турне по Германии в 2015 году двух групп, исполнявших неонацистскую музыку.

– Эта музыка просто невыносима, – пожаловалась Мирта, усаживаясь рядом с информатором.

– Это вы еще не были на концерте, который два года назад давали здесь группы «Фолькер» и «Вехштрум», – отозвался мужчина, махнув рукой в сторону постера. Потом добавил:

– Я никогда не видел в Лейпциге столько неонацистов. Настоящий апофеоз.

– Постарайтесь сообщить мне, если они вернутся, – буркнула в ответ Мирта Хогг, откинув назад упавшие на лоб волосы.

На губах мужчины мелькнула улыбка.

– Если хотите, можем выйти на улицу.

– Нет, лучше я выпью виски с водой и льдом, – ответила она и подняла руку, чтобы привлечь внимание одной из официанток, обслуживавших бар.

– Как поживает ваш начальник? Давно его не видел, – поинтересовался мужчина.

– Немного перегружен работой, но улыбаться пока еще не разучился.

Это Клаус Бауман познакомил ее с информатором, когда она перешла в отдел по расследованию убийств и занималась расследованием своего первого дела – убийства девочки, изнасилованной и задушенной, чье тело обнаружили на окраине города. Ее убийцу так и не смогли идентифицировать, несмотря на то что на теле жертвы были найдены следы, по которым определили его ДНК.

– Скверное дело с этими девушками у памятника, – сказал мужчина.

Несмотря на то что рядом с ними было полно людей, никто не смог бы разобрать, о чем они говорят. Мирта Хогг ничего не ответила. Взяв свой стакан с виски, она сделала глоток и спросила:

– Вы знаете Эрнста Хессена?

– Нет, не знаю.

– Это байкер лет сорока, среднего роста, крепкий, разделяет идеи неонацистов, внешне похож на скина.

– Под это описание подходит добрая половина байкеров, которые нас окружают.

– А кличка Флай вам что-нибудь говорит?

– Думаю, теперь я понял, о ком вы говорите, но, к сожалению, этот тип редко бывает в этом баре. Среди скинов есть люди самых разных убеждений и пристрастий.

– Вы его знаете?

– Лично не знаком, но несколько раз видел его в драках между футбольными ультрас. Жесткий парень.

– Он ни разу не привлекался за участие в насильственных действиях.

– А я и не говорю, что он конфликтный, просто умеет драться. У него была мастерская по тюнингу мотоциклов на…

– На Вольфнерштрассе.

– Вы это знали?

– Догадалась. Я ездила по этому адресу, но дом заброшен. Предполагаю, что мастерская находилась в подвале, там полно всякого металлического хлама.

– Да, думаю, он закрыл ее еще до лета.

– Вы знаете кого-нибудь, кто с ним связан?

– Конкретно никого, но думаю, он встречается с ультрас из фанатов «Разенболспорта», которые называют себя скинс германос. Ходят слухи, что он в большой дружбе со службой охраны «Ред Булл Арены», потому что помогает ей контролировать самых опасных отморозков из фанатов других клубов.

– Вы видели его в последнее время?

Информатор взял свою кружку и, прежде чем ответить, одним глотком прикончил пиво.

– Нет. Последнее, что я о нем слышал, – это что он поехал в Россию, чтобы открыть в Москве и Петербурге фирму по продаже мотоциклов большой мощности.

– Прибыльный бизнес?

– Может быть прибыльным, если добавить к этому дорогие модели и другие товары класса люкс. Ну, вы меня понимаете.

– Что еще за товары?

– Секс, наркотики, оружие…