Он никогда не мечтал развить свою способность и прославиться за счет нее. Ну хорошо, может, когда-то и думал, но эта мысль скользила в потоке вместе с десятками остальных и не была удостоена внимания. Конечно, по-хорошему надо было бы смириться со своей «особенностью» и научиться использовать ее в своих целях. Например, предсказывать результаты футбольных матчей и на этом зарабатывать. Это означало принять себя целиком, перестать отрицать и бояться своих снов, что бы в них ни являлось, а до этого Киту еще было далеко.

Когда-то он и правда давал себе слово продумать возможные тренировки и учиться управлять этой способностью, но никогда, НИКОГДА он не думал, что эти самые тренировки начнутся для него дождливым вечером в старом туалете заброшенного лагеря.

Сначала рисунок и надпись его напугали – только выветрились последствия сглаза Пакости, а он уже попал под новое местное проклятие. Но отступить, не попробовав, было бы слишком откровенной трусостью. И он попробовал.

– Ну и как мне это сделать? – убито спросил Кит у рисунка, который после получасового разглядывания и очерчивания пальцами контуров уже не то что страха не вызывал – стал почти родным. – Я на тебя посмотрел, я тебя запомнил, ты мне теперь приснишься? Я ж не знаю, как у меня это все работает…

Тук-тук-тук, к счастью, ему не ответил. Впрочем, вряд ли он мог это сделать: рта у него не наблюдалось.

«Как же он пел сегодня утром? Если это вообще он пел…»

– Не мешаю? – тихо спросила Спящая, заглядывая в приоткрытую дверь.

Давно не использовавшееся помещение настолько пропахло пылью и сыростью, что он даже не услышал ее запах. После устроенного Пакостью погрома и их шастанья туда-сюда тут стало грязнее прежнего, и Кит заметил, что Спящая не спешит переступать порог и пачкать тапочки. А может, причина была в рисунке?

– Нет. Я уже собирался уходить. – Кит, чувствуя вину за то, что ее рассердил, поспешно отошел от злосчастного рисунка, перебираясь через руины кабинок.

Так и есть. Взгляд Спящей пристально следил за ним, боясь скользнуть в сторону чьих-то старых художеств. Складывалось ощущение, что еще миг, и она прикроет глаза ладонью, лишь бы случайно не посмотреть туда. Спящая боялась.

Когда Кит переступил порог и вышел с ней в темный коридор, она моментально расслабилась и повеселела. Длинная толстая коса, которую она заплела, изменив привычной манере носить волосы распущенными, мягко хлестнула спутника по локтю.

– Идем ко мне, – предложила Спящая, наконец назвав причину, по которой пришла. – Мы там все сейчас собираемся. Будем пить чай и есть хлеб с медом и маслом. И заодно решать, как ночевать.

– Вместе? – уточнил он, следуя за ней по пятам.

– Думаю, да. Ты против?

– Мне все равно.

Кит не склонен был превращать реальность в красивые сказки, но сейчас, когда вокруг царила темнота и холод, Спящая была ни много ни мало волшебной феей, ведущей его в другой, теплый и уютный мир, где пахнет медом и наливают горячий чай.

– Ты прости за то, что было в комнате у Лиса, – тихо сказал Кит, когда они почти добрались до второго этажа. – Некрасиво вышло.

– Главное – разобрались, – философски рассудила Спящая, обернувшись через плечо. – А прощение, если тебе хочется, проси у Немо и Лиса. Первая вон до сих пор головной болью мучается. Слишком сильные негативные эмоции, как она говорит.

– А Лис? – все так же тихо поинтересовался Кит.

– Успокоился давно. Пересмотрели все картинки у меня на ноутбуке. Хотела бы я ему какие-то мультики яркие покрутить, но интернет не тянет.

– Хоть так…

– Да.

Когда они подходили к комнате Спящей, которая находилась как раз напротив его, девушка снова обернулась, улыбаясь одними губами.

– Зато вы больше не будете ссориться. Надеюсь.

– И я надеюсь.

Дверь в спальню оказалась приоткрыта, и желтая полоска света перечеркивала белую облупленную дверь спальни Кита. Голоса собравшихся там и приглушенную музыку было слышно в коридоре. В какую-то долю секунды ему захотелось удрать от этой компании, в которую он все никак не мог влиться. Просто свернуть направо и уйти к себе. Но что будет дальше? Он останется наедине со всей этой чертовщиной?

Нет. Раз уж он остался…

Таившийся за дверью мир был теплым, ярко освещенным, и в нем сильно пахло свежезаваренным черным чаем.

– О, приперся наконец-то! – бодро отозвался сидящий на тумбочке Пакость. – Ну чего?

– Утром скажу, – развел руками Кит, как-то не ожидавший такого внимания прямо с порога. – И не факт, что завтрашним.

Первым, что он увидел, был переставленный на пол ноутбук Спящей, из которого и лилась музыка. Только мелодия – заливающаяся скрипка, и никаких слов.

– Вивальди, «Лето», – пояснила Спящая, перехватив его взгляд. – Ты не против? Не мешает?

– Нет. Нормально.

Ему на самом деле было все равно. Хотя сама музыка, нарушающая тишину и заглушающая многие звуки, всегда ощущалась для него обязательной частью комфорта. Две сдвинутые у окна кровати – спальное место Спящей, сейчас занимал вполне довольный жизнью Лис, держащий в руках полную горячего чая чашку. Немо, уставшая на вид, но тоже вполне бодрая, устроилась на кровати слева у стены, последняя свободная пока стояла напротив нее, у стены справа. Три тумбочки переместили в центр и превратили в стол, на котором разложили принесенное из кухни добро. Кит насчитал всего пять чашек. Неожиданно. Он почему-то не рассчитывал, что о нем подумают.

– А чайник с кипятком из кухни перли? И не остыл? – спросил он, бросив в чистую чашку пакетик.

– У меня кипятильник был, – отозвалась Немо и, поднявшись, поднесла ему исходящий паром чайник без крышки. – Хорошо, что прихватила. Студенческое общежитие учит предусмотрительности!

– Общага?! – Кажется, это произнесли одновременно трое, если не четверо.

Рука Кита едва не дрогнула, как раз когда струйка кипятка полилась в его чашку. Человек, с трудом выносящий их скромную компанию, как оказалось, жил там, где в одиночестве уж точно побыть практически невозможно.

Под их взглядами Немо съежилась и попыталась спрятаться за чайник. Нервные обкусанные губы изогнулись в слабой неловкой улыбке.

– Ну да. Я же из области в город учиться приехала. Пришлось привыкать. Мне с соседками повезло. Одна только числится, а второй просто почти никогда нет… – Она отставила чайник на сложенное вчетверо полотенце на пол и забралась на кровать со своей полной чашкой. – Все терпимо.

– А мне кажется, у тебя суицидальные наклонности, – покачал головой Пакость, болтая пакетик по своей чашке. – С таким выбором места жительства.

– Ты еще всего не знаешь, – вздохнула Немо. – Например, на кого я учусь.

– И на кого же?

– Лучше тебе не знать.

Поторчав посреди комнаты с чашкой, Кит устроился на свободной кровати. Спящая же села рядом с Лисом. Они не в первый раз собирались вот так за эти несчастные три дня, но в первый раз это было почти по-домашнему.

Кит по-прежнему поражался тому, что люди, которые пробыли вместе чуть больше недели, уже успели обзавестись какими-то традициями и обязанностями и стали вести себя так, словно всю жизнь были знакомы. Он до сих пор плохо представлял, как сможет стать частью их странного общества, где какие-то человеческие законы не писаны. Как это делается? Как можно отбросить все сомнения и условности и просто стать одним из них?

Вместо того чтобы размышлять на эту тему, Кит просто дотянулся и подхватил с большой тарелки хлебный ломоть, щедро намазанный маслом и политый свежим медом. Меда была целая трехлитровая банка, которая стояла тут же, у импровизированного стола. Пальцы моментально стали липкими, а пара капель упала на штаны.

Постепенно разговоры сменились уютным чайно-медовым молчанием, разрушающим и холод, и страх перед Тук-тук-туком. Вот казалось бы, их пятеро, все они молоды и выбрались за город, где их никто не контролирует. Что можно ожидать? Гулянки до утра и тому подобное. А нет. Они сидят по разным углам и занимаются каждый своим.

«Мы и правда странные, – подумал Кит, согревшись чаем и с удовольствием прикончив бутерброд. – Но меня это вполне устраивает».

– Лису тоже ночевать тут? – неожиданно нарушил воцарившуюся тишину Лис, вытирая крошки с губ. Он посмотрел на Пакость, видимо, донесшего до него эту весть, а потом на Спящую – хозяйку комнаты.

– Если хочешь, – улыбнулась она ему. – Мы боимся и поэтому будем спать в одной комнате.

– А почему боитесь? – удивленно поднял брови Лис, поворачиваясь к ней всем телом. – Лис видит, но не понимает… Он же вам не сделает плохо!

– Но мы же этого не знаем. – Губы Спящей нервно дрогнули, но она улыбнулась и погладила младшего по огненным вихрам.

– А Лис знает! – уперся тот, и желтые глаза заметались по лицам, ища союзника. – Лис его много раз видел! Лис даже с ним разговаривал! И он не стал обижать Лиса!

Спящая вздрогнула, Немо побледнела, Кит с Пакостью напряженно переглянулись. Лис видел то, что не могли видеть они, – в этом уже убедился каждый. Но одно дело «пятнышки» и «паутинки», а другое – Тук-тук-тук. Сегодняшние подозрения насчет Лиса уже не казались такими уж бредовыми.

В комнате словно похолодало. Уютная тишина снова начала превращаться в зловещую, и как-то сразу стало понятно, что ноутбук Спящей затих и музыки давно нет.

– Лисенок, – мягко спросила Немо, поднимаясь на кровати, – а где ты с ним разговаривал? Он тебе отвечал?

– Он не хотел, – горько вздохнул паренек, мигом сникнув. – Он сторонится Лиса, хотя тот совсем не желает ему плохого. Лис ходил к нему в гости вниз.

– Куда-куда? – мучительно поморщился Пакость. Судя по его напряженному тону, он знал, что услышит в ответ.

Лис показал пальцем куда-то вниз и в сторону.

– Туда. Там туалет, и там он нарисован. Он любит там бывать, – жизнерадостно доложил художник и тут же посерьезнел, увидев, как изменились лица его друзей.

– А ты не мог бы его попросить не лезть к нам? Раз уж ты так с ним общаешься, – поинтересовался Пакость, качнувшись на тумбочке как на стуле. Внутри ее что-то загремело, и под строгим взглядом Спящей он поспешно поставил ее ровно.

Как и ожидал Кит, которому все же не сильно верилось в эти Лисьи россказни, рыжий покачал головой и беспомощно развел руками.

– Он не послушает Лиса. Он совсем Лиса не слушает и не хочет с Лисом дружить. Но Лис еще попробует…

Нет. Нельзя вот так просто в это верить. Кит мысленно тряхнул себя за шиворот, призывая рассуждать трезво. Если что-то одно незримое и пугающее оказалось реальным, то это еще не значит, что верить надо сразу во все странности. Он посмотрел на остальных.

Спящая зевнула, прикрыв рот ладошкой, подтверждая: не только Кит считает, что Лис просто выдумал себе очередного воображаемого друга. Пакость тоже недоверчиво ухмылялся. А вот Немо, напротив, была серьезной и вроде бы даже верила. Неудивительно, если она руководствовалась только тем, что чувствовала. Лис-то свято верил в свои сказки.

– Может, будем укладываться? Мы с Немо ночь не спали, а потом… – Спящая бросила быстрый взгляд на Пакость. – Было слишком шумно…

– Я извинился, – поморщился тот. – Откуда мне было знать, что ты дрыхнешь?

Он крайне неохотно слез с тумбочки и почему-то повернулся к Киту, ожидая его реакции на… что? Расслабившийся в тепле, он далеко не сразу понял, в чем дело, и только когда взгляд наткнулся на сдвинутые тумбочки, пришло осознание возникшей проблемы. Четыре тумбочки. По числу кроватей.

Кит похлопал ладонью по матрасу, на котором сидел, проверяя его на мягкость, и откинулся на стену спиной, показывая, что уступать не собирается.

Пакость фыркнул и покачал головой, обещая развеять его уверенность прямо сейчас. Правда, откровенной агрессии теперь не наблюдалось.

– Пакость, можешь лечь тут. – Немо вмешалась в их разговор совершенно без причины, неожиданно привлекая внимание к своей лохматой персоне. – Я думаю, мы с Лисом и Спящей на двух кроватях поместимся. Не против?

Хозяйка комнаты медленно покачала головой. Судя по всему, она с удовольствием разместила бы всех поближе к себе. Чтобы не было так страшно.

– С чего вдруг такая щедрость? – вскинул брови Пакость, уже настроившийся сражаться за последнее ложе.

– Бери, пока дают, – сухо отозвалась Немо, поворачиваясь к улыбающемуся Лису, смотревшему на нее во все глаза.

Рыжий с первой секунды понял что-то, что было недоступно Киту. Отставив пустую чашку на пол, он придвинулся ближе к краю и протянул Немо покрытую крошками веснушек руку с растопыренными пальцами. Медленно-медленно, как будто приманивая верткую пугливую белку, которые встречались в «Еце».

Она выдохнула, как перед прыжком в воду, несмело, замирая после каждого кроткого движения и пряча глаза, неуверенно коснулась теплой ладони пальцем и тут же отдернула руку.

– Поможешь мне не бояться, Лисенок? – произнесла она неожиданно весело, еще неся прихваченные чужие эмоции.

– Лис постарается, – моментально сообразив, что она имеет в виду, пообещал Лис.

Кит растерянно хмыкнул, не совсем понимая, что это было, и услышал, как Пакость тихо пробормотал:

– Умничка.

«Ец» всегда погружался в сон тихо и постепенно. Затихали редкие звуки, закрывались плотнее двери, гас свет. Их корпус медленно задремывал, убаюканный дождем и утомленный серым однообразием дней.

Этот вечер был не похож на все остальные. В корпусе с наступлением темноты царила неведомая кутерьма. Шваркали и скрипели без конца двери, шуршали перестилаемые простыни, гулко отзывались торопливые шаги, звенели чашки, звучали голоса… А потом все стихло.