Эпоха общественной сексуальности

Этот период начался еще в дохристианские времена, когда космогонические мифы и многобожие составляли представления первобытного человека о мире. У существования человека, пылинки мироздания, не было иного смысла, кроме участия в сакральных ритуалах.

Древние люди не имели понятия об эмоциональном и эстетическом аспекте принятия пищи, о сексуальном партнерстве, о хобби и поиске предназначения. Сексуальность не обслуживала интимную жизнь, ибо первобытный человек не имел такой жизни.

Смыслом существования первобытного человека было правильно участвовать в ритуалах, а целью – угодить богам или соединиться с потусторонним миром.

Поэтому все, что было дано древнему человеку – служить своей ролевой модели. Юноши проходили посвящение в воины через кровавые или сексуальные акты инициации. Девы становились матерями. Мужчины и женщины обязаны были вступать в брак, объединяющий в себе множество социальных функций.

И то, что еще теолог Рудольф Отто называл «священным ужасом» от встречи с непознаваемым, порождало групповые культы. Гроза – гнев богов – требовала усмирения. При засухе или при непрекращающихся ливнях заговаривали духов и задабривали богов. Подчас в ритуальном служении богам участвовало все селение. В половом акте повторяли, имитировали, прославляли священное соединение земли (женского начала) и неба (мужского начала), чтобы обрести плодородие, долголетие, процветание. Такие ритуалы, как правило, проводили во время обновления природы (весной), когда нужно было угодить богам ради хорошего урожая. Да и чисто практически у такой традиции был смысл. Большинство зачатий совершалось именно в этот период, а роды проходили зимой, когда женщины были не заняты полевыми работами.

Во многих культурах существовали и существуют до сих пор обрядовые групповые половые акты, гомосексуальные акты посвящения отроков в статус взрослых воинов и тому подобное.

Жрецы символизировали верховных божеств и возглавляли обряд: выпрашивая плодородие и изобилие, совершали ритуальные половые акты с храмовыми проститутками или с женщинами, служившими жертвенным целям. В это время миряне вторили им в акте любви. Мужчины, оплодотворяющие женщин в присутствии друг друга, были заняты ответственным делом. Воплощая космогонический миф, совокупляющиеся люди приобщались к священному: прославляли мудрое мироустройство, чувствовали связь с предками и высшими существами, увеличивали плодородие племенных стад и полей. Так стремление к плодородию породило культуру осмысленного секса.

Эта ритуальность, которая сохраняется еще в Центральной Африке и в некоторых деревнях Южной Америки, неприложима к европейской культуре и непонятна нам.

Когда современные антропологи отмечают несколько больший по сравнению с европейским средний размер полового члена у жителей Центральной Африки, они связывают это как раз с ритуальной мастурбацией. Отцы препубертатных мальчиков 7–9 лет учат их мастурбировать, стараясь удержаться от семяизвержения как можно дольше. Можно найти много позитивных последствий такого способа мастурбации. Столь ранний опыт соответствует бурному росту мальчиков в начале подросткового периода, когда ткани эластичны и податливы. И длительные изнуряющие упражнения рукой способствуют вытягиванию тела полового члена в длину. Стремление оттянуть момент эякуляции приучает к самоконтролю, и в дальнейшем взрослые мужчины лучше контролируют длительность полового акта. Привычка регулярно мастурбировать исполняет роль клапана в паровом котле в период гиперсексуальности, когда постоянное желание секса невозможно утолить из-за недостаточной физиологической и социальной зрелости.

Но европейцу перенять этот опыт не представляется возможным. То, что в примитивных культурах служит для ритуала, у европейцев становится интимным. Трудно представить группу европейских мальчиков, которые собрались и по команде взрослого дяденьки-шамана мастурбируют, чтобы вызывать ливень, который спас бы урожай.

Я не хочу сказать, что европейские мальчики не участвуют в групповой мастурбации. Еще как участвуют, если вместе смотрят порнографические фильмы. Но мастурбация остается интимным процессом, в котором каждый из участников сконцентрирован на личных фантазиях и усилиях.

В сакральном мире все не так.

Для всех действуют общие правила, навязанные наставником. Участники групповой мастурбации сосредоточены на смысле обряда. В молитвенном экстазе они умоляют божества смилостивиться и оплодотворить растрескавшуюся в засухе землю так же обильно, как семя юношей, участвующих в ритуале.

Как все это возможно у европейцев?

Поэтому техники удлинения полового акта и вытягивание полового члена не работают у европейцев так, как у африканцев.

В этом простейшем примере видно глубинное, сущностное отличие общественной сексуальности и сегодняшнего индивидуализма, в которой половая жизнь человека становится исключительно его личным делом.

В этом примере также хорошо прослеживается системная социализированность сексуальности. Секс никогда не был животным инстинктом, который можно было бы разнузданно удовлетворить по первому зову плоти. Секс был общественным служением, с помощью которого торжествовалось победа над разрушительным действием стихии, люди прикасались к первозданной тайне мироздания, общались с богами и копили духовный потенциал племени. Мужчина и женщина воплощали божественную пару, и, совокупляясь, служили улучшению мироустройства.

Сексом занимались в определенных условиях, в определенные дни, специально воздерживаясь перед этим и точно соблюдая все правила игры: кто, когда, с кем и зачем.

Никаких личных пристрастий не существовало, а если они и возникали, то не брались в расчет.

Человечество с самой колыбели знало, как подавлять сексуальное желание, управлять репродуктивными функциями и оборачивать сексуальную энергию на пользу своей духовной мощи.

Экскурсы в историю, а также антропологию племен, сохранивших первобытный уклад, подтверждают, что секс никогда не был основным инстинктом, а всегда служил благу человека. При условии, что человек знает, что ему во благо.

Традиции сакральной сексуальности сегодня существуют в областях, где сохранился первобытно-общинный строй. Это страны Африки, Южной Америки, острова Океании и Австралии.

У сакрализованной сексуальной жизни были и другие отличительные черты. Это групповой брак, черты которого в той или иной форме сохранились у различных племен, и сопутствующий ему матриархат.

Сегодня ошибочно думают, что матриархат – это отдельный период, когда женщины правили миром, а мужчины выступали на вторых ролях. Это заблуждение, миф, который затрудняет понимание истории современной семьи. Еще Фридрих Энгельс в своей блестящей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» анализирует идею матриархата с точки зрения родового строя. Именно по женской линии сохранялся род, а идея отцовства имела второстепенное значение.

Недостаток пищи вынуждал жестко контролировать рождаемость с помощью инфантицида, который регламентировался через детские жертвоприношения. Групповой брак в виде сожительства нескольких мужчин с одной женщиной также отвечал идее контрацепции.

Клитеридэктомия – вырезание у девочки кавернозных тел (клитора и малых половых губ), отвечающих за ее возбуждение и удовольствие – соответствовала общественному смыслу сексуальных отношений. Эта кровавая и поистине калечащая девочку операция до сих пор практикуется во многих африканских государствах. Этим обрядом племя подчеркивает, что цель существования женщины – не услаждение плоти, не радость жизни и сексуальное удовлетворение, а высокое служение целям всего племени. Задачи женщины – деторождение, управление хозяйством и мужчинами, передача сакрального знания девочкам, будущим хранительницам очага и носительницам племенной мудрости.

Такая четкая регламентация ролей в первобытном обществе не учитывала личных привязанностей, исключала партнерские отношения и феномен любви. Действительно, сложно представить, как матриархальная женщина справлялась бы со своими обязанностями, если бы ее представление о мире было отягощено темой любви, страданием от недостатка внимания мужа и поиском оргазма. Хорошая жена – это хорошая исполнительница функций, и не более того.

Это мировоззрение сопровождает эмоциональная бедность, неразвитость. Сложные чувства не приживаются в культуре общественной сакральной сексуальности и не отягощают жизнь носителей этой культуры противоречивыми переживаниями. Так, во многих африканских диалектах понятия «любовь» и «печаль» выражаются одним словом.

В общем-то, если мы поразмыслим над силой и глубиной переживания любви и печали, то действительно, найдем много общего: это созерцание своего внутреннего мира, медитативный настрой, глубокая переплавка идей и ценностей в новые смыслы и намерения и т. д.

Но все-таки у нас, носителей индивидуалистической актуальной концепции сексуальности, печаль в сознании связана со знаком «минус», в то время как любовь всегда имеет положительные оттенки.

В первобытном обществе было все не так.

Сексуальность предназначалась для служения культу, и ее проявления были делом общественно значимым, ответственным и обязательным для каждого члена первобытного социума.

Личные переживания индивида во время сексуальных действий, его сомнения в себе, чувства по отношению к партнеру, получаемое удовольствие и удовлетворение не имели значения.

Первобытный человек не переживал глубоко и мучительно чувство разочарования после полового акта, если он не был чем-то феерическим, как он ожидал. Он не размышлял, надо ли ему сегодня заниматься сексом. Он не терзал себя сомнениями, как его воспринимает партнерша, удовлетворен ли он, нормально ли, что половой акт длится только три с половиной минуты, а у партнерши нет вагинального ответа на его действия. Он не подавлял половое влечение, потому что это якобы постыдно или вредно. И, наконец, ни он, ни она не отказывались от сексуальной активности, потому что это больно, сопровождается дискомфортом или влечет разные последствия.

При отправлении сексуального культа все участники достигали такой степени экзальтации, служащей прелюдией к сексуальному акту, что дальнейшие сексуальные действия были желаемы, неизбежны и заразительно необходимы. Человек сначала готовился с помощью предварительных ритуалов (танцы, пения, повторяющиеся движения, дыхательные упражнения), настраивался на секс (вот-вот это произойдет), и когда наступал сам момент совокупления, его половая доминанта была обострена и доведена до состояния, близкого к трансу. Половой акт был необходим для разрядки напряжения, которое нагнеталось ритуалом. Только участие в культе могло избавить человека от неукротимой жажды совершить то, что должно.

Напряжение молитвенной экзальтации действовало на участников как групповой гипноз и распространялось на всю оргию в виде мощного императива к разрядке.

Никаких личных чувств участники друг к другу не испытывали, что подтверждается использованием специальных масок, раскраски лица, костюмов, нивелирующих значение каждого отдельного человека.

После обряда первобытный носитель сакральной сексуальности испытывал мощное чувство удовлетворения просто потому, что был участником большой молитвы о благополучии всего племени. Именно причастность к общему делу придавала положительную оценку происходящему, а не личные чувства, оргазм или технические успехи.

Даже вообразить невозможно, чтобы кто-то из представителей племени мог пропустить это мероприятие, потому что он не хочет или не находит целесообразными эти нелепые телодвижения. Тем более смешно сопоставлять экзистенциальную потребность приобщиться к сакральному через секс с идеей о том, что сексуальные действия могут быть постыдными. Постыдно и странно в такой культуре уклонение от обрядовой жизни и самоизоляция.

Поэтому мысль о том, что в дикие времена человеку в сексе было можно все, что только взбредет в голову, абсурдна. Всегда, с самых древних времен сексуальная жизнь ограничивалась внешней необходимостью и подчинялась общественным интересам.

Сексуальная жизнь древних была очень близка к сексуальной жизни животных. В животном мире, ведомые инстинктом, зависящем от биоритмов, связанных с продолжительностью светового дня, звери совокупляются вне зависимости от личной потребности ради продолжения рода. Древние люди делали ровно то же самое. Такие культы сообразовывались с годичным циклом, часто символизировали весеннее обновление годичного цикла, четко предписывали воздержание до и после ритуала и приводили к массовому рождению детей в определенный период года.

Вот сейчас, наконец, прозвучала грандиозная мысль, что животные и первобытные люди, в отличие от современного человека, никогда не занимались сексом ради удовольствия, от скуки или в поиске новых, все более изысканных форм стимуляции. Участие в сексуальном акте было подчинено максимально целесообразному использованию энергии и ресурсов с целью продолжения рода. Все.

Занимается сексом ради удовольствия только современный человек, взращенный в изобилии и вседозволенности индивидуалистической концепции сексуальности.

Как же сакральная сексуальность, в которой личное удовольствие не было востребовано, не осознавалось и не оформлялось в потребность, преобразовалась в современный вариант, где удовольствие поставлено на свое законное место в системе ценностей?

Историческое колесо повернулось в сторону институциональной, или семейной концепции, хотя в регионах, сохранивших первобытнообщинный строй, до сих пор царит общественная концепция сексуальности.