Гриша ждал, где условились. Когда Стас вошел в коридорчик за карантинными боксами, он тут же вскочил с пола и спросил:

– Нашли Димана?

– Нет, его уже нет на борту. Отправили к Точке на одном из российских фрегатов.

Пацан поник.

– Ладно, не куксись. Найдется твой приятель, его же не на казнь повели, в самом деле, – поспешно вытаскивая из шкафчиков легкие технические скафандры, сказал Нужный. – Ты можешь лететь с нами.

– А куда вы?

– Домой. В Солнечную Икс.

Гриша помял в руках белоснежную ткань скафа, брошенного ему Стасом.

– Я не могу, – вздохнул он. – У меня здесь предки остались. Они с ума сойдут. А батя еще и выпороть грозился…

Стас внимательно посмотрел на него. Времени на сантименты совершенно не осталось: если они не воспользуются мизерным шансом забраться на «Янус» сейчас – во время штатной продувки стартовых ячеек, – то больше такого может и не представиться.

– Я здесь уже вне закона и подпадаю под действие военного трибунала, – пробормотал Нужный, покусывая в напряженном раздумье губу. – Единственное, что могу сделать для тебя, если решишь остаться, – порекомендовать найти капитана третьего ранга Сергея Тюльпина и передать ему лично от меня вот это…

Стас вновь отнял у Уиндела КПК и быстро начеркал стилом в блокноте быстрой записи: «Сергей, если ты не до конца превратился из солдата в клерка, помоги этому пацану вернуться к своим родителям. И вот еще что: извини, что не последовал твоему доброму совету и все-таки наделал глупостей. Твой бывший ведомый С. Нужный».

– Держи, – протянул он Грише КПК. – Не буду ничего обещать, но… вдруг сработает. Это действительно все, что я могу для тебя сделать. Каюта Тюльпина в офицерском секторе. И ты все же… это самое… скинь «химзу» свою замызганную, а то пригребут на первом же посту. Вот, техскафандр хотя бы надень – меньше в глаза бросаться будешь.

– Спасибо, – буркнул пацан, пытаясь разобраться с застежкой внутреннего комбеза.

Стас обернулся к Вере и Уинделу.

– А теперь слушайте внимательно. Каждую неделю в стартовых ячейках проводят профилактическую продувку вакуумом. Открывают на полчаса внешнюю заслонку. Уж не знаю, рассадника какой заразы они боятся, но факт идиотизма налицо… Естественно, в это время все санкционеры-инженеры, техперсонал и прочие лица покидают помещения ячеек и внутренние шлюзовые отсеки. По какому-то невероятному стечению обстоятельств очередная продувка должна начаться совсем скоро… Знаешь, Уиндел, в такие моменты я даже начинаю верить в собственную исключительность… В общем, как только в ячейке откроют внешнюю переборку, у нас будет минут пять до того, как диспы поднимут общую тревогу и отправят за нами в погоню лучших пилотов, с которыми я не так давно летал крыло к крылу. Пять минут – это в самом лучшем случае. Шанс выжить – процентов двадцать. Но зато в остальных восьмидесяти – нам уготована быстрая разделка рентгеновскими лазерами или ракета с антивеществом в кормовые стабилизаторы, потому что включить протекционный щит без соответствующей настройки спецов не удастся. Вот такой расклад.

– Но сначала нам надо попасть на борт? – подозрительно приподняв одну бровь, предположила Вера.

– О да, – кивнул Стас, фиксируя предохранительную скобу на горловине скафа. – Это как раз самый захватывающий параграф моего гениального плана.

– Знаешь, – шмыгнул носом Жаквин, – раньше я в основном боялся далеких, почти абстрактных вещей, ну вроде столкновения Солнечных систем. Но чем дольше пребываю рядом с тобой, когда ты в таком вот… нестабильном психическом состоянии… тем сильнее начинаю бояться вещей близких и очень реальных.

– Ты сам предложил угнать истребитель! – огрызнулся Нужный.

– Я думал, мы сделаем это как-то… цивилизованно.

– Не паникуй, теоретик. Ты еще не слышал о моей грандиозной задумке. Все пройдет цивилизованней некуда. – Стас помог Вере справится с подсоединением кислородных шлангов к шлему. – Ты, Уиндел, пойдешь первым…

– Это уже совсем не смешно! – окрысился ученый, шарахая в сердцах перчаткой об пол.

– А я и не смеюсь. Даже не улыбаюсь. Глянь, какое у меня мурло серьезное. И зря ты думаешь, что мое психическое состояние нестабильное. Оно на протяжении последней четверти часа очень даже стабильное, просто слегка аффективное. Наверное, меня та плаксивая тетка фразочкой про коктейли доконала. Так вот, кратко излагаю суть маневра…

Ни разу в жизни титулованный астроном Жаквин Уиндел не попадал в столь глупое и одновременно опасное положение.

Однажды в молодости в жилищнораздельном комплексе он забрел по рассеянности в женский туалет, где схлопотал по мордасам сумочкой. Глупо? Еще как! Потом, через много лет, он валялся придавленный плитой на «Хароне-зеро» в метановом аду возле остановленного конвейера после взрыва в забое. Опасно? А то ж!

Но ничто не могло сравниться с тем, что ученый собирался сделать теперь.

– Абсурд, – бормотал он, ступая по подсвеченному полу перешейка, ведущего к внутреннему шлюзу. – Самоубийство… Точнее – абсурдное самоубийство.

– Заткнись и сделай рожу понаглее, – посоветовал Нужный, идущий следом.

Когда они приблизились к переходному отсеку, сработали датчики движения и впереди предупреждающе замерцал алый огонек.

Остановились.

Стас взял Веру за руку и крепко стиснул ее пальцы через ребристую перчатку скафа. Почувствовал легкое ответное пожатие.

Переборка с шипением отошла в сторону, и навстречу им вышел худосочный мужик с нашивками инженерных войск на расстегнутом не по уставу кителе. В сопровождении плечистого санкцира-спецназовца в активированной броне.

– Я начальник инженерной бригады, – сообщил худосочный, недоверчиво разглядывая пожаловавшую троицу. – Доступ в ячейки запрещен, через несколько минут – штатная обработка вакуумом.

Больше всего Стас боялся, что в последний момент у ботана сдадут нервы и он начнет нести ахинею.

Но Уиндел, как ни странно, за считаные секунды преобразился и сыграл свою роль выше всяких похвал.

– Мы из бактериологической лаборатории 3-Б, – проговорил он начальственным тоном, не снимая шлема. – По имеющимся данным, на обшивку вверенных вам истребителей был занесен неизвестный вирус с Земли Игрек. Он может создать угрозу жизни и здоровью людей, находящихся на борту авианосца. Мы имеем санкцию, подтвержденную адмиралом Скирюком, на проведение осмотра борта JU-22-4 и анализа степени опасности ситуации. Вам должны были сообщить. Посторонитесь.

Жаквин довольно уверенно двинулся вперед.

Начальник инженерной бригады удивленно глянул на спецназовца, но тот лишь непонимающе пожал плечами. Жест в тяжелой броне получился неуклюжим и страшноватым.

В глубине ангаров прозвучал сигнал трехминутной готовности – до открытия внешней переборки осталось совсем немного времени.

– Нам ничего не говорили о вашем прибытии, – нервно застегивая китель, проговорил начальник инженеров. – К тому же здесь вот-вот откроют переборку! Вам нельзя…

– Вирус неисследован и, возможно, опасен, – подойдя к нему вплотную, отчеканил Уиндел. – Вам и всему обслуживающему персоналу необходимо срочно пройти карантинный контроль. Офицер, – обратился он к спецназовцу, явно накидывая тому пару званий, – немедленно проводите всех инженеров в изолятор.

Санкцир, воодушевленный обращением «офицер», соображал недолго. Он обернулся к начальнику и виноватым голосом сказал:

– Виктор Петрович, я обязан… следовать санкции адмирала.

– Да какой санкции?! – взбеленился тот. – Может, это вообще… дезертиры какие-нибудь! Может, они блефуют! Нам потом погоны вместе с башкой снимут!

– Ты пойми, Петрович, если мы какую заразу на борт пропустим, нам кое-чего посерьезней снимут, – весомо проведя стволом возле гениталий, сказал спецназовец.

– Эти машины через пространство прошли, прежде чем на «Данихнов» вернуться! А в открытом космосе никакая зараза не выживает, остолоп!

И тут Уиндел нанес решающий удар. Он хамски оттеснил худосочного начальника плечом и ввинтил:

– Родной мой, если бы ты хорошо учился, то знал бы, что споры некоторых известных растений выживают даже в глубоком вакууме. А здесь – вообще непонятно что! Может, почище чумы бубонной! Ну-ка, живо в карантин на дезактивацию и тщательное медобследование! И не мешайте нам работать.

«Либо сейчас, либо никогда», – решил Стас, волоча Веру за собой через шлюзовой отсек.

– Ибланы! – в чисто человеческом порыве милосердия возопил начальник, вырываясь из лап спецназовца. – Там через минуту распахнется внешняя заслонка! Вас же в космос вынесет!

– А мы уцепимся за что-нибудь, – пообещал Жаквин, глядя, как закрывается двойная дверь внутреннего шлюза.

Спустя секунду блокирующие сервомеханизмы шикнули и затихли. Теперь во всем просторном помещении стартовой ячейки слышалось лишь заунывное постанывание аварийной сирены.

– У нас секунд сорок! – крикнул Стас. – Если не успеем забраться в «Янус», окажемся за бортом! Без вариантов! Здесь воздух не откачивают! Автоматика просто открывает переборку! Вынесет махом!..

И все трое рванули к возвышающейся в центре ангара махине истребителя, словно заклейменные раскаленным железом в зад.

Взбираясь по трапу к переходному кессону, Стас хлопнул корабль по покрытой гарью обшивке и мысленно шепнул: «Извини, мне некогда написать на тебе название, Ренегат. В другой раз, лады?»

Ключ замысловатой формы, который он так и не сдал в дежурку, к счастью, подходил не только для активации движков «Януса», но и для разблокировки внешнего люка. Дрожащими пальцами Стас вставил его в ромбовидную прорезь, повернул против часовой стрелки до упора, вдавил рычаг разблокировки и с облегчением услышал лязг механизмов и шум отпорной гидравлики. Мигнул зеленый огонек стабилизации давления.

Люк пополз в сторону.

В ангаре тем временем громыхнуло, и раздался надрывный свист вытекающей в пространство атмосферы. Уши мгновенно заложило.

Стас, затравленно оглядываясь, втолкнул в открывшийся наконец шлюз Веру, за ней пинками загнал запыхавшегося Уиндела и, выдернув ключ, задраил люк.

– Уложились в норматив. Тридцать восемь секунд, – хрипло констатировал Уиндел и ухватился за стенку, чтоб не свалиться.

– Ты что, считал? – опешил на мгновение Нужный.

– Всегда мысленно отвлекаюсь на что-то несуразное, когда волнуюсь.

– А я думала, это только у меня такая проблема… – часто дыша, сказала Вера.

– Психи, – обронил Стас, запихивая их через второй кессон внутрь корабля. – Реальные такие психи…

Когда Стас активировал бортовые компенсаторы ускорения в GM-режиме, на мгновение возникла тошнотворная невесомость. Запустив реакторы, он без предварительного тестирования вывел компьютер в режим экстренного старта. Телеметрические системы гневно просигналили, что пилот находится на борту без специального полетного скафандра, но быстро утихли, когда Нужный шарахнул кулаком по сенсорам.

За обзорным иллюминатором уже сверкал космос – заслонка полностью открылась, впустив леденящую стихию пространства внутрь ангара.

Убирая шасси, Стас отметил, что на панели горит входящий сигнал вызова из диспетчерской.

– Не сейчас, ребята, – буркнул он, выруливая маневровыми жидкостниками. – Главное, чтобы топлива и окислителя хватило…

– Как мы попадем к Точке? – беспокойно спросил Уиндел. – Наверняка тяжелые суда нас собьют при первой возможности…

– Мы попробуем выйти за плоскость эклиптики и по длинной параболе зайти с противоположной стороны. Надеюсь, оттуда нас ждать не станут… А сейчас, будь добр, сядь сзади и не мешай. А то машину покромсают еще раньше.

Ученый умолк. Нужный выбрался из неудобного техскафандра и уселся в пилотское кресло.

– Ну, спокойного нам вакуума, – вздохнул он и потянул штурвал на себя, заодно резко увеличивая тягу.

Истребитель рванулся вперед, будто только и ждал оказаться в холодных объятиях космоса. Плазменные струи, выстрелившие из сопел, опалили стенки стартовой ячейки и часть внешней обшивки авианосца. Уже через полминуты Нужный перешел на гравитонники, давая форсажную тягу и уводя машину круто «вверх», прочь от орбиты Земли, за плоскость эклиптики.

– Из главного калибра они лупить не станут, а вот истребители сейчас вслед за нами пошлют, – вслух рассуждил Стас. – Но минут пять форы у нас есть – пока пилоты добегут до ангаров.

– Разве малые корабли не патрулируют такие крейсера, как «Данихнов»? – резонно уточнила Вера, расстегивая свой скаф.

– Сейчас дежурное звено находится на барражном периметре с другой стороны авианосца, это не меньше ноль-одной световой секунды от нас.

– Радует…

Стас нахмурился, глядя на экран радара ближнего радиуса.

– А меня такая мозаика не радует… – ткнул он пальцем в две яркие точки. – Это что еще за хрень?

Быстро пробежав по сенсорам, он вывел на дисплей распознавание целей по признаку «свой – чужой», жалея, что нет возможности работать с трехмерной картинкой, которую обеспечивала только конструкция шлема полетного скафа.

Две строчки замерцали перед Стасом, как приговор.

– Твою бабушку! Они два фрегата за нами отправили!

– Это очень плохо? – кашлянул сзади Уиндел.

– Это… – Стас обернулся и посмотрел на него с кривой ухмылкой. – Это хана, ботан. Учитывая, что у нас не работает протекционный щит. У этих дурынд на борту гравитонное оружие! А мы сейчас уходим за эклиптику, подальше от стационарных орбит, официальных трасс и скоплений кораблей, лишь упрощая им моральную задачу садануть нам в корму направленной аномалией Вайслера – Лисневского! Комментарии нужны?

– Ты бы с диспетчерами, что ли, поговорил, – дрогнувшим голосом предложила Вера. – А то вон как ближняя связь надрывается. И дальняя тоже замигала.

– Откуда тебе известно, что здесь замигало? – подозрительно прищурился Стас.

– Я же все-таки в разведке служила раньше, – пожала она плечами. – У нас еще в академии был краткий курс основ пилотирования. А различия между системой управления вашими кораблями и нашими не такие уж существенные. Так что датчик тяги от сигнала входящего вызова я отличить могу.

Стас нервно почесал подбородок и включил прием.

«…борт JU-22-4, ответьте! На связи ведущий диспетчер авианесущего крейсера „Данихнов“, – разразился динамик голосом Ильи Шато. – …борт JU-22-4, ответьте! В случае невыхода на связь в течение минуты мы будем вынуждены санкционировать ваше уничтожение!»

– Потише, Илюх, – отозвался Нужный, – я и так переутомился, а ты тут еще разшумелся.

«Нужный, ты вконец с катушек слетел? – возопил Шато. – Сейчас же выйди на любую стабильную орбиту, выруби движки и дезактивируй все орудия и системы защиты! В этом случае у тебя есть шанс на военный трибунал!»

– Не могу я, – сказал Стас. – Я, конечно, каюсь, что увел ценную машину у вас из-под носа, но… не могу. Мне нужно… исчезнуть.

«Куда исчезнуть?» – не понял Илья.

– Как бы тебе объяснить… – Нужный поискал слова, параллельно приводя все оборонные системы в полную боевую. – Из этой жизни исчезнуть. Выпасть из мира, в котором мы с тобой выросли и живем. Спрятаться от системы. Понимаешь? Больше я тебе сказать не могу. Извини. Хотя вот еще что… Когда-то давно я хотел стать твоим очередным другом. Но потом все поменялось… Ты себя не вини. Тут вовсе не в тебе дело.

«Стас, не дури… – начал Шато, но его кто-то отпихнул от микрофона, площадно матерясь. Через мгновение в кокпите раздался голос Тюльпина: – Я же просил, ведомый, не делай глупостей».

– Я вам передал послание, там все сказано.

«Получил я твое послание, поэт доморощенный, – огрызнулся каптри. – Тяга такая. Пацану я помогу. Но это все, что я могу сделать для тебя. То, что ты натворил, – немереный залет, боец. Это тебе не безобидные потасовки в офицерской устраивать… Через полминуты фрегаты выйдут на расстояние эффективного поражения. Командование решило не рисковать и не пытаться взять вас на абордаж. Санкционировано уничтожить корабль с диверсантами на борту. Прощай. Спокойного вакуума не желаю, сам понимаешь».

– Спасибо, – улыбнулся Стас. – Знаешь, капитан третьего ранга, а ведь ты – человек.

Динамик в ответ лишь посипел помехами.

Нужный отключил связь. Поставил гасители несущих радиочастот на максимум. Взглянул на радар. Зеленые точки приближались с заметной даже для глаза скоростью. Цифры, отображающие расстояние, бежали катастрофически быстро – все-таки по тяговой мощности «Янус» на прямых разгонных траекториях существенно уступал таким серьезным судам.

Рубку уже давно наполнял прерывистый сигнал тревоги: оборонка тщетно пыталась сбить с толку системы наведения противника – гравитонный конус орудий был слишком широк для ухода с линии атаки.

Оставалось десяток секунд до попадания в зону поражения и еще столько же на ожидание выстрела. Маневрировать уже не имело смысла.

Уиндел сокрушенно вздохнул и пробормотал:

– Жаль. Глупо как-то получилось.

Стас повернулся к Вере. Он не знал, что говорить в таких случаях, потому что таких случаев с ним доселе не случалось.

– Это смерть? – одними губами спросила она.

Нужный кивнул.

– Значит, уже можно тебя обнять…

Они так крепко стиснули друг друга, что у Стаса даже перед глазами на миг потемнело. А когда багровые круги растворились, в мозг вдруг стукнуло.

Такое очень редко бывает в космосе – чтобы очевидная вещь до последнего момента оставалась за кадром сознания. Обычно в пространстве все просчитано и неоднократно пересчитано, но в этот раз – наверное, из-за общей сумбурности бегства – самое простое решение не приходило Нужному в голову.

И тут – стукнуло…

Гравимагнитники!

Если врубить новейшие движки, предназначенные для полетов в атмосфере, и суммировать их мощность с мощностью обыкновенных гравитонников… есть вероятность уйти от преследования!

Считать и размышлять времени не было – счет пошел на секунды: системы защиты уже возвестили протяжным гудком, что боевые операторы фрегатов закончили наведение.

Стас резко отстранил Веру и бросился к пульту. На ходу он проорал через плечо:

– Оба! Ложитесь на пол! На спину! Упритесь ногами в противоположную стенку!

Он упал в кресло, точными движениями отщелкнул на панели предохранительные скобки и активировал зажигание на всех четырех гравимагнитниках. Истребитель тряхнуло. Блокирующая программа вывела на экран сообщение, что одновременное включение всех маршевых движков опасно для здоровья пилота, так как компенсаторы ускорения не переведены в усиленный режим.

– Момент истины, – сказал Нужный, закрывая глаза и выводя рычагом тягу на максимум.

Вся машина мелко завибрировала, в силовых контурах скакнуло напряжение, и проводка заискрила в стыке защитного кожуха. Через мгновение раздался невыносимый гул, и Стаса вжало в спинку кресла чудовищным ускорением. «Янус» мотнуло сначала в одну сторону, затем в другую. Шлемы от скафов и прочие незакрепленные предметы закувыркались по всему кокпиту.

Нужный открыл глаза, чтобы увидеть, как звездный хоровод скачет за иллюминатором в бешеном ритме.

А спустя секунду пространство вокруг подернулось призрачно– лиловой пленкой, в которой без труда можно было узнать гравитонную струю. Фрегат все же ударил главным калибром…

Запищал счетчик радиации сразу во всех диапазонах. Зубы заломило, мозг будто поместили в микроволновку, по шее прошла судорога, кончики пальцев стало покалывать. Стас застонал и рефлекторно врубил жидкостники, чтобы еще хоть на йоту увеличить тягу. Погасла подсветка на сенсорной панели, рябью помех подернулись все экраны и дисплеи, а в двигательном отсеке что-то засвистело, уходя в область ультразвука, и громко хлопнуло…

Но «Янус» выдержал. Он продолжал нестись вперед, ускоряясь и ускоряясь, как частица в полях синхрофазотрона. И с каждым мигом расстояние, разделяющее мятежный борт и преследовавшие фрегаты, становилось все больше.

– Зря ты сразу не выпустил ребят на истребителях, каптри, – чувствуя соленый привкус крови на искусанных губах, пробормотал Стас. – У них был бы шанс догнать… А теперь – уж не обессудь…

Позади раздался стон Уиндела и сухой кашель Веры. Им приходилось гораздо хуже в физиологическом плане, чем самому Нужному: оба валялись на стальном полу, жестоко приплюснутые к стенке ускорением в 5 – 6 жэ, которое не смогли погасить компенсаторы, не настроенные на такие безбашенные режимы полета.

– Потерпите чуток, родные, – прошептал Стас, успокаивая больше себя, чем их. – Еще чуток… Еще капельку.

За обзорным стеклом мерцала звездная пыль. Неровными сгустками ее пересекал извилистый ручей Млечного Пути. Бесконечность космоса, словно огромное нечеловеческое око, глядело на людей, вновь покусившихся вторгнуться в ее святые владения.

Счетчик Гейгера изредка возвещал об остаточном гамма-фоне хрустящими щелчками. Моргала красная иконка на радарном экране. Надпись под ней напоминала об опасном удалении за пределы эклиптической плоскости Солнечной системы Y, а слишком умная навигационная система настоятельно рекомендовала изменить траекторию для возвращения в коридоры движения судов и предлагала несколько возможных вариантов расчета курса лично от себя.

Жаквин сидел на регенераторе, закатав штанину, и старательно штукатурил бактерицидной присыпкой рану на колене. Струя очищенного воздуха из раструба обдувала его худые лодыжки, заставляя колыхаться волоски. Раздраконенная аптечка лежала рядом.

Вера устроилась на подлокотнике пилотского кресла, подстелив под попу небрежно сложенный китель Стаса. Нужный одной рукой обнимал ее за талию, а другой – бездумно водил по тачпэду, глядя, как курсор на основном дисплее бегает туда-сюда.

– Это была самая безумная авантюра, в которой я когда-либо участвовал, – признался Уиндел, оглядывая запорошенное присыпкой колено. – Когда я… э-э… в теории… размышлял о том, как мы с тобой угоним корабль, даже не мог себе представить, насколько все окажется проблематичней.

– Какое-то невероятное везение, – нехотя согласился Стас. – Нам повезло даже в том, что «Янус» – один из немногих истребителей нового поколения, в конструкции которого не предусмотрено дистанционное управление с борта авианосца или станции. А то нас бы живо вернули восвояси без всяких агрессивных фрегатов.

– Где здесь дальняк? – спросил ученый, закончив обработку ссадины и опустив штанину.

– Не дальняк, а гальюн, урка недобитая, – машинально поправил Стас. – В центральный отсек спустишься, там увидишь кабинку. Смотри, не перепутай с высоковольтным распределительным щитком, а то до конца дней причинное место колом стоять будет и игривые молнии пускать в ответственные моменты.

Вера хихикнула.

– Плоский юмор – это твоя защитная реакция на пережитый стресс, – равнодушно прокомментировал Уиндел и удалился.

Воцарилось молчание.

Стасу до рези в глазах хотелось спать, но через четверть часа ему предстояло корректировать курс, поэтому он проглотил капсулу с амфетамином и теперь таращился на бегающий курсор, время от времени моргая, словно контуженый филин.

– Ты боишься? – спросила Вера, пересаживаясь на серверный блок и с трудом разворачивая пилотское кресло к себе.

– Боюсь, – тупо ответил Нужный, автоматически продолжая водить пальцем по тачпэду. – А чего конкретно?

– Будущего.

Он замер. Устало вздохнул и нежно коснулся ее мягкой щеки. Сказал:

– Я боюсь будущего. Этой глупой катастрофы, войны, солнечного коллапса… Но теперь я стал другим. И мне уже не страшно бояться. Вот такая вот неказистая фигура речи.

– И почему же… ты стал другим?

– Я нашел тебя. Понял, что мне больше не нужна очередная жена. Мне кажется, я сумел постичь нечто, не укладывающееся в рамки обычной для моего мира системы счислений… Это… – Стас неуверенно потрогал себя в районе солнечного сплетения. – Это где-то здесь.

Вера как-то странно посмотрела на него. Печально и в то же время немного укоризненно.

– Любовь? – тихо спросила она.

– А разве не так ведет себя человек в этом случае? – вопросом ответил Стас с нотками вызова в голосе. – Разве не ищет он другого человека среди коловерти событий и десятков планет? Разве не рвется его сердце сквозь… эту… бездну?

Вера осторожно, ласково отвела его вздрогнувшую ладонь от своего лица.

– Ты уверен, что правильно выбрал? А вдруг я стала случайностью, которой ты подсознательно ждал всю жизнь? Вдруг я – всего лишь случайность?

У Нужного внутри похолодело. Возникло давно забытое предчувствие, будто он покидает навсегда что-то близкое и родное. Он открыл рот, но так ничего и не смог произнести. Ему почему-то казалось, что все должно было случиться совсем иначе…

– Выслушай меня внимательно и не торопись с выводами. Просто выслушай, – спокойно и добродушно, как доктор пациенту, произнесла Вера. – Я знала Стаса Нужного еще до того, как ты его пугающим двойником ворвался в мою жизнь. Я знала и любила того, кто сгинул в плазме нелепой космической катастрофы, когда ты открыл Точку и впервые прошел через нее в нашу Солнечную. – Она сделала паузу. Потом продолжила: – Но ведь ты совсем не знаешь меня. Мы, в общей сложности, знакомы меньше суток…

– Мы знакомы гораздо дольше, – хмурясь, перебил Стас. – С того мгновения, как я увидел тебя на Неглинке по нынешний момент.

– Это ложное ощущение ожидания.

– Я ждал с самого рождения, – дрогнувшим голосом сказал Нужный. – Я взлетал на своем среднетоннажнике и каждый раз тайно желал, чтобы встретить там – во мраке космоса – что-то иное, не подвластное санкциям Земли. Я возвращался и все равно… смотрел на небо…

Стас почувствовал, как к горлу подкатил противный комок, и замолчал. Было больно. У него в сердце ломалось что-то с противным хрустом – словно из десны без наркоза выдирали только-только прорезавшийся зуб мудрости.

– Любимый… – улыбнулась Вера, заставив его вновь вздрогнуть в растерянности. Стас никак не мог понять, чего хочет добиться женщина, из-за которой он отрекся от всех догм и правил. – Я просто очень не хочу оказаться твоей первой случайностью…

– Я не…

– Подожди. Я расскажу историю, которая случилась со мной в юности. Не перебивай! Однажды я чуть ли не на последние деньги перед зарплатой купила курицу, чтобы на следующий день запечь ее в духовке к какому-то празднику – не помню уже точно… Замариновала ее и убрала в холодильник. Вечером к молодому человеку, с которым мы вместе жили, пришли в гости двое приятелей. Они порядочно набрались. Через некоторое время молодой человек из последних сил доковылял до комнаты, грохнулся на кровать и захрапел. Ну я пожала плечами – мол, бывает и так – и продолжила играть в арканоид на компьютере. Мне и в голову не могло прийти, что он не проводил приятелей, прежде чем плюхнуться спать… То, что в квартире есть кто-то еще, я поняла лишь тогда, когда с кухни донеслась заунывная песня на два нестройных голоса. Я перепугалась, осторожно прокралась по коридору и заглянула туда. Открывшаяся картина поразила меня до мозжечка. Приятели сидели за столом в обнимку над пустой стеклотарой и потихоньку, без фанатизма, выводили куплеты. Но самое страшное заключалось не в этом! Один из них – как сейчас помню, звали его Коля – держал в руке обглоданный сырой окорочок и время от времени подгрызал остатки мяса. Бедная раскроенная курица восстановлению, конечно, не подлежала.

– Ну и ну, – хмыкнул Стас. – Я, бывало, напивался, но… чтоб сырую курицу жрать! Это сильно.

– Бесспорно. Только суть истории не совсем комическая.

– Не понимаю…

– Каждый из нас планирует что-то с вечера. Рассчитывает и надеется. К примеру, маринует курицу, чтобы назавтра приготовить праздничное блюдо к столу. А ночью кто-то вдруг – бац!.. и обгладывает сырые окорочка… Судьба всегда все делает по-своему, понимаешь? Наши ожидания гораздо чаще не сбываются, чем наоборот. Наши мечтания, как правило, сильно разнятся с будущей реальностью.

Возникла пауза. Снизу загромыхал Уиндел, видимо, наконец разобравшийся с устройством судового гальюна.

– Я понял, – кивнул Стас. – Ты боишься, что так и останешься для меня сырой курицей.

– Хм. – Вера снова улыбнулась. – Сравнение, конечно, грубовато, но… что-то в этом роде.

– Знаешь, – Нужный почесал в затылке, – я, конечно, не искушен в моногамных причудах. Но уж точно не позволю какому-нибудь Коле кусать тебя за ляжки.

Вера рассмеялась.

Просто и тепло.

Она встала и обняла его за шею, нечаянно столкнув локтем мятый китель на пол. Уткнулась носом в ухо и громко задышала, роняя горячие слезы прямо за воротник.

– Не позволяй кусать… – прерывисто всхлипнув, шепнула она. – Уж будь добр.

И ощущение выдираемого из сердца зуба моментально улетучилось.

– Тебе надо отдохнуть.

– Да, обязательно посплю. Только курс сейчас подправлю, а то уйдем в пустоту. А доверять автоматике не хочется.

В кокпит вернулся Жаквин, громко бухая по полу ботинками.

– Я справился с этой сволочной системой слива и утилизации, – доложил он. – Все-таки практика чудовищным образом отличается от теории. Жуть!

Харон не терпел медлительности и рассеянности. Здесь нужно было действовать четко, без промедления и при этом просчитывать каждый шаг по мерзлому феррумитово-метановому грунту. В любой момент можно было сорваться в полукилометровую пропасть или угодить под невидимую картечь губительной харонской «метели».

Стас должен был добраться до космодрома, преодолев длинный путь по неширокому уступу между возносящимися ввысь скалами и опасной бездной. Он еще раз безнадежно постучал в железную створку шлюза. Тишина. Задраено наглухо. Обратной дороги нет.

Стас обернулся и посмотрел на извивающуюся по уступу узкоколейку. «Странно, – подумал он, – раньше казалось, что к космодрому нужно идти через ущелье, где по обе стороны утесы. А здесь почему-то с одной стороны – пропасть».

– Пасть-пасть… пасть… – откликнулось эхо.

Стас вздрогнул. Разве может быть эхо от мыслей? Тем более здесь нет атмосферы…

Он зашагал вперед, стараясь держаться подальше от края. Идти было легко – все же сила тяжести на Хароне много меньше земной. Над головой мириадами звезд вспучилось небо – стояла обманчиво тихая ночь. Вечная харонская ночь с яркой искоркой далекого Солнца, наличие которой лишь подчеркивало здешнюю тьму.

Через каждую сотню метров горели фонари, отбрасывая конусы мутного света на стылую землю и рельсы. Это вновь заставило Стаса насторожиться: каким образом может быть виден свет в безвоздушном пространстве? Мысль ударила в мозг и растворилась. Осталась чистая воля и стремление добраться до космодрома, чтобы успеть на последний рейс, отбывающий с опустевшего спутника Плутона.

Под ботинками скафандра противно, остро скрипел грунт, но это не удивляло Стаса – все-таки минус двести двадцать по Цельсию. Вот только как же он слышит сам звук скрипа? Не важно. Главное – успеть до начала «метели».

За поворотом в свете фонаря сидел на рельсе человек. Он не двигался, словно был мертв. Стас осторожно подошел поближе и потрогал его за наплечник скафа – человек медленно завалился на спину.

Стас отпрянул. За разбитым стеклом гермошлема виднелось его собственное лицо.

– Ты же должен быть сгореть при стокновении с астероидом, – сказал Стас. Тон получился виноватым.

– Дом-дом, дом… дом… – услужливо прокатилось эхо, исчезая во мгле пропасти.

Стас аккуратно взял тело под мышки, перетащил его ближе к скале и положил вдоль рельса.

И тут скафандр на его двойнике начал тлеть. Выглядело это пугающе, потому что огня не было: прорезиненная ткань, каркас, внутренние слои, комбез – все стремительно превращалось в прах… И вот уже труп, совсем голый, лежит на острых кусках породы, глядя опустевшими стеклышками глаз в звездную пыль.

Не оглядываясь, Стас побежал дальше. Казалось, что ритмичный рисунок огней космодрома отодвинулся от него, но так не могло быть: по прикидкам, он уже преодолел почти треть пути. А ведь последний рейс не станет ждать!

Стас побежал быстрее, но чем резче и пружинистей он двигался, тем сильнее его прижимало к поверхности Харона. Будто сила тяжести увеличивалась прямо пропорционально его скорости. Уже через пять минут он выдохся, и пришлось опять перейти на шаг. Притяжение сразу ослабло.

За поворотом, в неглубокой долине, вдруг показались припорошенные мельчайшими частичками породы строения взлетно-посадочного комплекса. Это было очень странно: несколько минут назад они казались такими далекими, и вот тебе на!

На овальной стартовой площадке в лучах мощных прожекторов стоял небольшой шаттл неизвестной Стасу модели, он напоминал тупоносый ботинок с кокпитом, выступающим над фюзеляжем, и небольшими треугольными стабилизаторами, под которыми висели гроздья орудий.

Боевой корабль? Откуда он здесь?…

Не важно. Главное – успеть попасть на борт, иначе он останется навсегда среди харонских пустошей.

Стас, превозмогая навалившуюся тяжесть, снова припустил рысью. Но через сотню метров уступ стал уже: на нем еле помещались рельсы и шпалы, и ему пришлось двигаться осторожнее, чтобы не сверзиться в темный провал бездны, терпеливо ждущий слева.

Наконец Стас добрался до стартового стола. Он долго карабкался по настенной лестнице, чтобы попасть наверх, к кораблю. Перекладины были скользкими от лютого мороза, и поэтому он изо всех сил сжимал каждую из них, чтоб не сорваться.

Шаттл ждал. Вблизи он выглядел просто огромным – метров двадцать в длину. Вокруг никого не было: ни техников, подготавливающих борт к старту, ни беженцев, спешащих попасть внутрь. С неприятным тянущим чувством под ложечкой Стас заметил, что обзорные иллюминаторы рубки не освещены. Внешние габаритные огни тоже не горели.

Создавалось ощущение, будто шаттл вовсе не собирался взлетать.

Проверив запас кислородно-азотной смеси в баллонах скафа, Стас неторопливо приблизился к громаде корабля. Он с удивлением обратил внимание на то, что шасси были припорошены породой. Это могло значить только одно: шаттл стоит здесь очень давно.

Трап оказался придвинут к борту. Стас, придерживаясь за стальной поручень, поднялся к открытому внешнему кессону. Здесь его взгляд случайно упал на обшивку…

«Ренегат» – было накорябано на окалине.

Сердце пропустило удар. Стас собрался с духом и вошел внутрь. Тут царила кромешная тьма, не работало даже аварийное освещение. Он включил фонари, встроенные в шлем, и двинулся вглубь, по коридору. Через минуту сообразил, как попасть в кокпит, и поднялся по вертикальной шахте на верхний уровень.

Кресло пилота пустовало. Стас осмотрел смутно знакомую приборную панель, темные экраны, необычной формы маневровый джойстик и штурвал. Все выглядело целым, нетронутым. А покрытый легким инеем ключ зажигания с прицепленной цепочкой торчал в замке.

Он уселся в кресло, которое оказалось не слишком подходящим по форме к его скафандру; к тому же очень мешали баллоны с дыхательной смесью. Кое-как пристегнулся.

Еще раз оглядел рабочие панели, выдохнул и повернул ключ…

Корабль оставался мертв. Не замкнулись никакие цепи, не пробежала нигде пусковая искра, не выдали ни вольта аккумуляторы.

Зато снаружи, за обзорным стеклом, что-то неуловимо изменилось.

Стас, не обратив на это внимания, вернул ключ в исходное положение и снова крутанул его в замке. Пальцы сквозь многослойную ткань перчаток почувствовали щелчок, но не более.

«Как же? Как же так?» – лихорадочно подумал Стас.

– Так, так… – гулко ответило далекое эхо.

Стас хотел было встать и попробовать разобраться в схемах и узлах шаттла, чтобы найти неисправность, но лицо внезапно вспыхнуло от боли. Кожу будто бы укололи глубокими иглами одновременно в тысяче мест. Он вскрикнул и машинально дернул ладони к щекам, но перчатки стукнулись о стекло шлема.

Он медленно убрал руки.

Большой обзорный иллюминатор пошел ветвистыми трещинами. Сначала разлетелось внешнее стекло, затем по двум внутренним что-то заколотило с нечеловеческим остервенением.

А спустя несколько мгновений Стас увидел в лучах фонарей целый фонтан прозрачных брызг и почувствовал жаркие прикосновения ворвавшегося внутрь вихря. Его скафандр и тело пронзила сотня камушков, разогнанных до умопомрачительных скоростей. Они разбили вдребезги стекло, раскурочили аппаратуру, баллоны, датчики, в клочья разорвали кожу, мышцы, нервы, сухожилия, раскрошили кости. Страшная картечь нещадно прошила каждый сантиметр обшивки, словно для нее вообще не существовало препятствий.

Весь корабль за считаные секунды превратился в решето…

«Ведь таких крупных феррумитов в харонской „метели“ не бывает…» – скользнула последняя мысль.

– Бывает, – раскатисто захохотало эхо.

Последний рейс так и не ушел в черную высь…

Стас проснулся от собственного вскрика. Виски были покрыты холодным потом, форменная рубашка прилипла к влажной спине, сердце колошматилось, как бешеная птица в клетке.

Он поморгал, соображая, где находится, глубоко вздохнул и энергично растер ладонями лицо. Отнял руки, посмотрел на них, будто ожидая увидеть рваные раны от харонской «метели». Нет, все в порядке, целая, хотя и грязная кожа с дугообразными линиями жизни и прочей лабудой.

– Хорошо, что проснулся. Я хотел тебя разбудить, да сам задремал, – сонно пробормотал Уиндел, поднимаясь с расстеленного на полу брезентового чехла. – А чего ты орал-то?

– Сон, – успокаиваясь и молниеносно забывая подробности видения, ответил Нужный. – Полет проходит штатно?

– Вроде происшествий не было. Подруга твоя вон… спит еще. Мы уже недалеко от Точки.

– Сам вижу, – протирая глаза и оглядывая приборы, зевнул Стас. Он вдруг напрягся, посмотрев на радар ближнего радиуса. – Странный сигнал какой…

– Что за сигнал? – тут же встрепенулся Жаквин.

– Будто вот здесь, прямо на границе ближнего пеленга, волны слегка рассеиваются…

– Не отражаются и не проходят дальше беспрепятственно? – уточнил ученый.

– Точно. Постой-ка… – Стас покосился на него. – Ты откуда знаешь?

– Пока ты в звездные войны с вояками играл, я, между прочим, в «ящике» на «Данихнове» трудился и много чего выведал. Это корабль из предполагаемой системы Z.

Стас быстро вернулся к изучению поступающей информации. Ввел несколько запросов, уставился на цифры и кривые траекторий ближайших тел.

– Невозможно, – наконец сказал он. – В радиусе десяти световых секунд – лишь три наших патрульных корвета, одинокий корабль обнаружения Игреков и, собственно, Точка перехода.

– А ты не локаторам верь, а глазам, – посоветовал Уиндел, становясь рядом. – Можешь визуальную картинку на этот экран вывести?

– Жаквин, ты что, переутомился? – вскинул брови Нужный. – Здесь расстояния астрономические все-таки. Никакая оптика на этом истребителе не даст такого увеличения.

– Если только угловой размер объектов не соразмерный.

Стас внимательно посмотрел на ученого, но тот, по всей видимости, даже и не думал паясничать.

– Длина их кораблей три тысячи километров? – вкрадчиво поинтересовался Нужный.

– Нет, конечно, – улыбнулся Уиндел, – такие габариты противоречат законам рациональности и эргономики в судостроении. Ты просто меня невнимательно слушал. Я сказал: угловой размер объектов, а не кораблей.

– То есть как? А разве это не одно и то же?

– В их случае – нет.

Стас, чувствуя, что кто-то из них двоих явно теряет рассудок, все же вывел на основной дисплей максимально увеличенное оптическое изображение сектора пространства, где сканеры зафиксировали волновую аномалию. На экране возникла странная картинка: редкие точки ярких звезд, частые – тех, которые потускнее, сотни светлых крошек 15 – 20 звездной величины, и… правильный черный круг посередине. Выглядело это так, словно кто-то взял и вырезал из аппликации неба кусок через трафарет, оставив вместо него пустоту.

– Оптика барахлит, наверное, – проговорил Стас.

– Ничего у тебя не барахлит… – отмахнулся Уиндел, с азартом истинного «ботаника» глядя на изображение. – Красотища, а!

– Что же это, по-твоему? – неверным голосом спросил Нужный, отмечая, что к ним подошла заспанная Вера.

– Это их кокон.

– Какой кокон? – тупо переспросил Стас. – Они бабочки, что ль?

– Да нет, скорее всего тоже люди. По крайней мере, я уверен, что геном у них идентичен нашему – те же 23 пары червячков. Только вот по уровню технического развития ребята явно переплюнули наши Солнечные на пару-тройку сотен лет.

– Защитное поле, что ль? – не унимался Стас.

– Скорее – модифицированное пространство, в котором их корабль находится в полной безопасности. Радиус около двух тысяч километров. Но это лишь мои предположения, сам понимаешь – эмпирических данных пока нет. Красота-то какая! Когда еще увидишь такое!

– Ладно, чуть больше полугода назад мы и вообразить не могли, что существуют несколько Солнечных. Во Вселенной много чудес. Хотя, бесспорно, явление забавное. Интересно, на чем такая хрень у них работает?…

– Понятия не имею. Чтобы знать – «как?», сначала надо определить – «что?», – философски подметил Уиндел. – Кстати, толстокожий мой прагматик, ты можешь просчитать курс этой штуковины?

– Тут и считать нечего. Она движется… – Стас прикоснулся к паре сенсоров и глянул на появившуюся вязь кривых и мешанину чисел. Через миг его глаза в буквальном смысле слова полезли на лоб. – Она движется идеальным параллельным курсом.

– Параллельным с чем?

– Не с чем, а с кем! С нами! – выкрикнул Стас, плюхаясь в кресло. – Готовьтесь, сейчас буду снова увеличивать тягу!

– Это, типа, почетный эскорт? – подала голос Вера, садясь на пол и разбирая спутанные после сна волосы.

Ей никто не ответил.

До входа в Точку оставались считаные минуты…